Читайте также: |
|
ется новая проблема и тем самым обнаруживаются истины, открывающие новые точки зрения, возникает новая наука»1. Под углом зрения данного критерия он выделяет — вслед за Виндель-бандом и Риккертом — два основных класса наук — естественные и социальные, считая, что своеобразие последних и границы между этими двумя классами нужно защищать обоснованно.
«Водораздел» между указанными двумя основными классами наук Вебер проводит по вопросам: достоин ли существования этот мир, имеет ли он какой-нибудь смысл и есть ли смысл существовать в таком мире? Он считает, что естествознание не только не решает, но даже и не ставит данных вопросов, хотя оно и описывает существующий мир.
Вебер не разделяет китайской стеной естественные и социальные науки, подчеркивая их единство и целый ряд общих черт. Одна из них — и весьма существенная — состоит в том, что и те и другие требуют «ясных понятий», знания законов и принципов мышления как «весьма ценных познавательных средств», совершенно необходимых в обеих группах наук. «Однако, даже используя такую их функцию, мы в определенный решительный момент обнаруживаем границу их значения и, установив последнюю, приходим к выводу о безусловном своеобразии исследования в области наук о культуре»2. В чем же видит Вебер это своеобразие?
1. Предмет социального познания — культурно значимая инди
видуальная действительность. Социальная наука — это тоже
наука о действительности. Она стремится понять ее своеобра
зие — взаимосвязь и культурную значимость ее явлений ге
нетически, конкретно-исторически: не только в их «нынеш
нем облике», но и причины того, что они исторически сложи
лись именно так, а не иначе. И в науках о культуре решаю
щим признаком в конечном итоге является «то, что содержит
в себе законы», т. е. выражает закономерную повторяемость
причинных связей. Итак, акцент на индивидуальное, единич
ное, культурно-значимое, но на основе всеобщего (законов) —
характерная черта социального познания.
2. Преобладание качественного аспекта исследования над коли-
чественным. В социальных науках речь идет о роли духовных процессов, «понять» которые в сопереживании — совсем иная по своей специфике задача, чем та, которая может быть разрешена (даже если исследователь к этому стремится) с помощью точных формул естественных наук»1. Конечно, последние также не отвергают качественный аспект, но в социальных науках он все же является приоритетным.
3.Характер исследовательских задач, определяемый своеобра
зием предмета социального познания — прежде всего его ис
торичностью. Это требует конкретно-исторического подхода
к этому предмету.
4.Решающее значение ценностных компонентов. Познать жиз
ненные явления в их культурном значении — вот к чему стре
мятся социальные науки, это их основная цель. «Значение же
явления культуры и причина этого значения не могут быть
выведены, обоснованы и пояснены с помощью системы зако
нов и понятий, какой бы совершенной она ни была, так как
это значение предполагает соотношения явлений культуры с
идеями ценности. Понятие культуры — ценностное понятие^-.
5.Более тесная, чем в естествознании, связь с субъективными
предпосылками, необходимость отражения в исследовании
личности автора. Он считает «наивным самообманом» устра
нение из социального познания «личного момента», всегда
связанного с определенными ценностями и выбором для ис
следования соответствующих сторон действительности — того,
что «единственно важно» для данного ученого. Господствую
щая в данное время в мышлении данного ученого система
ценностей имеет, согласно Веберу, регулятивный характер.
Она определяет выбор им предмета исследования, его мето
дов, способов образования понятий и норм мышления.
6. Определяющая роль причинного объяснения по сравнению с
законом. Здесь немецкий мыслитель исходит из того, что в
методологии социальной науки знание законов — не цель, а
средство исследования, которое облегчает сведение культур
ных явлений к их конкретным причинам. Поэтому знание за-
1 Вебер М. Избранные произведения. М., 1990. С. 364.
2 Там же. С. 373.
' Вебер М. Избранные произведения. М., 1990. С. 371. 2 Там же. С. 374.
Глава VIII. Социально-гуманитарные науки |
Основы философии науки |
конов в этой сфере применимо настолько, насколько оно существенно способствует познанию индивидуальных связей.
7. Своеобразие теоретических понятий и методов в познании
«культурной действительности». Мы уже отмечали, что Ве
бер ни в коей мере не отвергает необходимости логико-мето
дологических средств для социального познания. Вместе с тем
он считает полностью бессмысленной идею, «будто целью,
пусть даже отдаленной, наук о культуре должно быть созда
ние замкнутой системы понятий, в которой действительность
можно будет представить в некоем окончательном членении
и из которой она затем опять может быть дедуцирована»1.
Выступая против «натуралистического монизма» (абсолюти
зирующего принципы естествознания) и гегелевского панлогиз
ма (абсолютизирующего мышление и его формы), Вебер стре-
мится объединить общее (законы, теоретическое) с единичным
(индивидуальным, эмпирическим), отдавая приоритет второй сто-
роне их единства.
8. Осознание особой роли понимания как своеобразного способа
постижения социальных явлений и процессов, противополож
ного методу естественных наук. Обосновывая специфику со
циального познания, немецкий мыслитель отмечает, что, изу-
чая социальные образования в отличие от биологических орга
низмов, «мы понимаем поведение отдельных индивидов, уча
ствующих в событиях, тогда как поведение клеток мы понять
не можем»2, а можем только установить правила (законы) дан
ного процесса. А это есть объяснение, основанное на наблю
дении, а не «интерпретирующее объяснение», являющееся спе
цифическим свойством социального познания.
Понимание у Вебера и у неокантианцев — постижение инди
видуального, в отличие от объяснения, основным содержанием
которого является подведение единичного под всеобщее. Общесо
циологическая концепция Вебера названа им «понимающей соци
ологией», «понимает» социальное действие и тем самым стремит
ся объяснить его причину. Сочетания человеческих действий по
рождают устойчивые «смысловые связи» поведения.
Результат понимания не есть окончательный результат
1 Вебер М. Избранные произведения. М., 1990. С. 383.
2 Там же. С. 617.
следования, а всего лишь гипотеза высокой степени вероятности, которая, чтобы стать научным положением и занять твердое место в системе знания, должна быть верифицирована объективными научными методами. Подчеркнем, что Вебер не разводит резко понимание и объяснение (как Риккерт или Дильтей), а стремится сблизить эти подходы, считая, однако, основным для наук о культуре понимание.
Категория «идеальный тип»
Этимологически термин «идеальный тип» восходит к слову «идея», в котором Вебер выделяет два основных значения: 1) идеал, образец, т. е. то, что должно быть, к чему следует стремиться. Это своеобразная максима, т. е. правило, регулирующее определенные связи и взаимоотношения людей; 2) мысленно сконструированные образования как вспомогательные логические средства, продукт синтеза определенных понятий: «капитализм», «обмен товаров», «церковь» и т. п.
Если в первом своем аспекте идея выступает в качестве идеала, с высоты которого о действительности выносится оценочное суждение, то во втором — она есть целостная система понятийных средств, в сравнении с которыми действительность сопоставляется и измеряется. Хотя между указанными аспектами идеи существует определенная взаимосвязь, смешение этих двух «в корне различных значений» недопустимо, ибо ведет к заблуждениям.
Итак, «идеальный тип» — понятийное образование. А поскольку каждая наука работает с помощью комплекса специфических понятий своей эпохи, то одним из важнейших критериев зрелости науки Вебер считает овладение идеальным типом как своеобразным инструментом (орудием) познания и его умелое применение.
Умение оперировать понятиями и непрерывное совершенствование такого умения — важный показатель прогресса исследований в науках о культуре, свидетельство их высокой логико-методологической и теоретической зрелости.
Подчеркивая важную роль идеальных типов в исследовании социально-исторических явлений, немецкий мыслитель вместе с тем не склонен к преувеличению их роли. Тем более он резко
выступает против того, чтобы идеальные типы считать конечной целью, а не средством социального познания.
Если идеальные типы — лишь одно из средств (хотя и очень важное) познания социальных явлений в их культурном значении, то каково назначение идеальных типов, какова цель их образования? Отвечая на этот вопрос, Вебер указывает, что какое бы содержание ни имел рационально созданный идеальный тип (будь то этическая, эстетическая или правовая норма, техническое предписание или политический принцип и т. д.), нужно иметь в виду следующее обстоятельство. «Конструкция идеального типа в рамках эмпирического исследования всегда преследует только одну.] цель: служить «сравнению» с эмпирической действительностью, показать, чем они отличаются друг от друга, установить степень отклонения действительности от идеального типа или относительное сближение с ним, для того чтобы с помощью по возможности однозначно используемых понятий описать ее, понять ее путем каузального сведения и объяснить»1.
Вебер считает одним из распространенных заблуждений истолкование идеальных типов «на манер» средневекового «реализма», т. е. отождествление этих мысленных конструкций с самой историко-культурной реальностью, их «субстанциализацию». Он указывает на ту серьезную опасность, которая возникает тогда, когда обнаруживается стремление стереть грань между идеальным типом и действительностью.
Говоря об отношении мысленной конструкции к эмпирически данным фактам действительности, Вебер считает, что такая конструкция не дает изображения последней, но представляет для | этого «однозначные средства выражения». Идеально-типическая абстракция все же обязана своим происхождением действитель- | ности, ибо она «компилируется» из различных элементов последней, сочетает, объединяет определенные связи и процессы исторической жизни в некий «космос мысленных связей», лишенный внутренних противоречий. Тем самым — это своеобразная «идея-1 синтез», характерная черта которой состоит в том, что «по своему содержанию данная конструкция носит характер утопии, полученной посредством лшсленногоусиления определенных элемен-1 тов действительности»2.
Вебер разграничивает социологический и исторический идеальные типы. Если в первом случае исследователь с помощью данной мысленной конструкции «ищет общие правила событий», то во втором — он стремится к каузальному анализу индивидуальных, важных в культурном отношении действий, личностей и т. п., пытается найти генетические связи (примеры генетических идеальных типов — «средневековый город», «кальвинизм», «культура капитализма» и т. д.).
Социологические идеальные типы в отличие от исторических являются более «чистыми» и более общими, здесь не надо при установлении общих правил, событий осуществлять их пространственно-временную привязку в каждом конкретном случае. Это своего рода «разумная абстракция», избавляющая социолога от повторений, ибо сконструированные им чистые идеальные модели встречаются всегда во все исторические эпохи, в любой точке земного шара.
Тем самым генетический (исторический) идеальный тип находится на более «приземленном» методологическом уровне, он ближе к действительности. Выявляя преимущественно «однократные связи», он применяется локально во времени и пространстве. Применение же социологического идеального типа как более чистого и универсального не локализовано в пространственно-временном отношении, ибо он есть средство выявления связей, существующих всегда и везде. Идеальные типы «работают» тем лучше, чем они «чище», т. е. чем дальше от действительных, эмпирически существующих отношений. Оба вида идеальных типов тем самым различаются по степени общности.
Рациональный смысл различения Вебером указанных двух видов идеальных типов состоял в том, что ему удалось значительно сузить пропасть между историей и социологией, которая разделяла эти две науки в теории баденской школы. Вместе с тем разработка Вебером понятия идеального типа позволила ему в определенной мере смягчить противоположность индивидуализирующего и генерализирующего способов мышления, ослабить разрыв между ними.
Объективность и постулат «свободы от оценки»
Л Вебер следующим образом формулирует сущность данного принципа: «Объективность» познания в области социальных наук характеризуется тем, что эмпирически данное всегда соотносится с ценностными идеями, только и создающими познавательную ценность указанных наук, позволяющими понять значимость этого познания, но не способными служить доказательством их значимости, которое не может быть дано эмпирически»1.
Немецкий мыслитель — за строгую объективность и в сфере социального познания, ибо он считает, что данное требобание не есть благое пожелание, а оно само объективно обусловлено. Это ближайшим образом означает, что «в решении каждой профессиональной задачи вещь как таковая заявляет о своих правах и требует уважения ее собственных законов. При рассмотрении любого специального вопроса ученый должен ограничить свою задачу и устранить все, непосредственно не относящееся к делу, прежде всего свою любовь или ненависть»2.
Вебер твердо убежден в том, что вносить личные мотивы в специальное объективное исследование противоречит самой сущности научного мышления, в какой бы сфере (в том числе и социальной) ни применялись его принципы. Конечно, человеку не удается полностью исключить свои субъективные пристрастия, но лучше всего, если он будет все-таки держать их при себе. А основное внимание сосредоточит на выполнении своего главного долга — искать истину, «нести в массы» специальные знания.
Итак, антиномия (противоречие). С одной стороны, Вебер считает, что человек (будь он ученый, политик и т. д.) не может «выкинуть за борт» свои субъективные интересы и пристрастия. С другой стороны, он полагает, что надо полностью их отвергнуть именно в чисто научном аспекте. Вебер убежден, что там, где исследователь приходит со своим сугубо личным ценностным суждением по тому или иному вопросу, то здесь уже нет места полному беспристрастному пониманию фактов, а значит, и строго объективной социальной науки. Но как же разрешить эту антиномию? Судя по всему, она всегда будет неразрешенной в целом, хотя в отдельных своих аспектах может быть преодолена.
Таким образом, для успешной и последовательной реализации требований принципа «свободы от оценки» необходимо различать две принципиально разные вещи: проблему свободы от суждений в строгом смысле и проблему соотнесения познания и ценностей. В первом случае речь идет о необходимости четко разделять эмпирически установленные факты и закономерности с точки зрения мировоззрения исследователя, их одобрения или неодобрения. Во втором случае речь идет о возможности и необходимости строго научного исследования ценностных компонентов всякого (и прежде всего социального) познания.
«Понимающая социология»
Свою общесоциологическую концепцию Вебер назвал «понимающей социологией». Центральной ее категорией является «социальное действие», в нем субъективный смысл действия соотносится с поведением другого человека. Совокупность человеческих действий порождает возникновение устойчивых смысловых связей в обществе. Социальное действие — основной предмет вебе-ровской социологии, а поскольку его объяснение требует анализа вложенного в него смысла, то всякое социологическое описание требует понимания как основания научной методологии.
Вебер использовал понятие «понимание», заимствованное из герменевтики, не только как метод интерпретации смысла и структуры авторских текстов, но и как метод раскрытия сущности всей социальной реальности, всей человеческой истории. Тем самым понимание у него есть нечто большее, чем просто «переживание» текста или социального феномена.
Согласно Веберу, понимание, во-первых, не тождественно эмпирическому познанию; не есть объяснение на основе каузального и иных рациональных методов. Во-вторых, понимание следует отличать от истолкования (интерпретации) как средства достижения понимания. Наибольшей очевидностью обладает целерацио-нальная интерпретация, т.е. ориентированная на субъективные цели и средства их достижения. Иначе говоря, проблема понимания решается Вебером в связи с целерациональным действием: «понимание в чистом виде имеет место там, где перед нами целе-рациональное действие».
Социология как «понимающая» наука рассматривает свой основной объект — действия (поведение) людей — исключительно изнутри, т. е. с точки зрения их смысла, но никоим образом не посредством перечисления физических или механических черт человеческого поведения (хотя они и играют здесь определенную роль). При этом «понимающий социолог» не может упускать из виду того очевидного обстоятельства, что «человеческие действия в весьма существенной степени осмысленно соотносятся с не ведающим осмысления «внешним миром», с явлениями и процессами природы: теоретическая конструкция поведения изолированного экономического человека, например, создана именно на этой основе»1.
Подлинная задача социологии состоит, по Веберу, в том, чтобы «интерпретируя, объяснить» — с учетом указанных внешних факторов — осмысленно соотнесенные действия людей, характер и специфику этих действий — как с объектами внешнего, так и собственного внутреннего мира; стремления людей, мотивы и причины их целерациональных действий. Сказанное не означает, что понимающая социология есть просто отдельная часть психологии, а не вполне самостоятельная наука. Хотя, действительно, принижать значение психологических соображений, а тем более полностью отвергать их социология не должна. Но сам по себе чисто психологический аспект понимания проблематичен и ограничен2.
Дата добавления: 2015-09-05; просмотров: 109 | Нарушение авторских прав
<== предыдущая страница | | | следующая страница ==> |
Глава VIII. Социально-гуманитарные науки | | | Философская герменевтика |