Глава 24. Шутка Панси.

Драко сбросил мантию и повалился на свою кровать, неудержимо зевая, рискуя вывихнуть себе челюсть. Он лениво снял ботинки, носки, брюки и рубашку и бросил их на пол. Одежда стесняла, душила его, и он решил спать без неё, к тому же, ему безумно не хотелось вставать и проходить целых четыре фута, чтобы достать пижаму из гардероба. Подумаешь… Он спал голым вовсе не в первый раз и потому знал, что домовые эльфы позаботятся о температуре комнаты. Он же слишком устал, чтобы что-то делать. Его глаза слипались.
Ему пришлось задержаться у Снейпа, чтобы помочь ему приготовить Волчью Отраву, по-видимому, для профессора Люпина. Драко не нравилось, что в Хогвартсе преподаёт оборотень, но Люпин был, конечно же, лучше Квирелла с Тёмным Лордом в тюрбане, самовлюблённого мошенника Локхарта, Упивающегося Смертью под оборотным зельем и параноидального экс-аврора Моуди, презиравшего слизеринцев. Последнего Драко ненавидел больше всех. Да как посмел этот… этот недочеловек превратить его в мерзкого гадкого хорька? Конечно, это сделал Барти Крауч-младший, но тот позорный инцидент всё равно ассоциировался у него именно с Моуди. Всё равно настоящий Моуди относился к нему не многим лучше, неотступно следуя за ним, смотря на него тем жутким глазом, будто он в любую секунду собирался совершить преступление. Даже оборотень был лучше того ограниченного, узколобого олигофрена.
И если Волчья отрава воспрепятствует профессору ЗОТС стать кошмарным чудовищем, желающим разорвать своих студентов на части, Драко будет очень стараться, чтобы зелье было сварено в совершенстве. Для его приготовления требовалось много волшебной энергии, сосредоточенности, внимания и навыка; он был впечатлен, что до этого времени Снейп готовил его в одиночку. Было намного легче сварить его в четыре руки, но даже при таком раскладе это было довольно трудно.
Драко, выгибая спину, сонно потянулся и, накрывшись одеялами, закрыл глаза.
Он уснул сразу же.
Его сон был так крепок, что он не услышал ни тихого шума отодвигаемых камней, когда вход в его комнату был открыт, ни звука осторожных шагов. Драко спал.
Он просыпался гораздо медленнее, чем засыпал. Тёплые солнечные лучи падали на его лицо, и Драко, недовольно поморщившись, сонно приоткрыл глаза и прищурился из-за яркого света. Ему было так тепло и спалось так хорошо, а это глупое солнце всё испортило! Но он всё равно ещё поспит…
Драко перевернулся на бок и, обхватив талию своего соседа по постели в поисках тепла и уюта, прижался к нему и закрыл глаза снова.
Он распахнул их секунду спустя. Сосед? Какой ещё сосед?!
Драко отдернул руку и сразу же понял, что лежит не на своей кровати и что настоящий владелец этой самой кровати всё еще в ней находится. Потребовалось громадное усилие, чтобы сдержать девичий крик, возникший в горле. «Гребаные рогатые жабы!» — выругался он про себя, лишившись дара речи. Но любопытство всё же взяло верх, и он наклонился вперед, чтобы получше разглядеть своего соседа.
Поттер.
Драко не был уверен, что именно он чувствует — удивление или ироничное осознание нелепости их положения. Конечно же, это был Поттер, его личное проклятие, кто же ещё кроме него? Лицо гриффиндорца было более уязвимым во сне, непривычно беззащитным без больших (и, по мнению Драко, крайне неприглядных) очков. Но, несмотря на уязвимость, в каждой черточке этого лица были видны сила и характер.
Драко недовольно вздохнул.
Его собственное лицо было чересчур узким, подбородок слишком заостренным, скулы чрезмерно высокими, а кожа излишне мягкой, для того чтобы его могли считать красивым по мужским меркам. Симпатичный. Именно это ужасное слово было наиболее используемой характеристикой его внешности. Реже использовали более лестное — «сногсшибательный» или повышающее его самолюбие — «великолепный».
Он всегда думал, что Поттер был ужасно обычным и совсем не выглядящим, как положено герою, но с более близкого расстояния — он раньше и подумать не мог, что сможет смотреть на него с такого расстояния — оказалось, что он был красив.
Драко никогда не представлял, чтобы когда-нибудь употребит это описание по отношению к Поттеру. Раздражающий, толстоголовый, лицемерный, никчёмный, несправедливо удачливый, потрясающий игрок в квиддич, но, ни в коем случае, не красивый. Но он был красив. Сильный подбородок, прямой нос. Полные — но не чересчур — губы, выглядевшие очень мягкими. Смугло-золотистая кожа. Блестящие непослушные темные волосы и длинные чёрные ресницы. Типичное для ловца телосложение. Поттер определенно был привлекателен и стоил второго взгляда. Или даже долгого рассмотрения. Именно таким образом и уставился на него Драко, хотя он ничего не мог с собой поделать. Поттер лежал, запутавшись в простыни, и его простая хлопковая пижама была наполовину расстегнутой, открывая взору золотистую кожу и даже плоский смуглый сосок. Драко, как загипнотизированный, наклонился вперед, соблазнённый теплым, мускусным ароматом спящего парня. Его губы были всего в пару дюймах от того красивого соска, когда до него дошло, что он собирался сделать. Драко, как ошпаренный, резко поднял голову, тяжело дыша от адреналина и сильного беспокойства.
Что он делал?! Он что, спятил? Он отодвинулся от Поттера, который что-то пробормотал и, немного передвинув руку (мускулистую и красивую, не говоря уже о загаре, необыкновенно контрастирующим с белыми простынями), продолжил спать. И, груди Цирцеи, он должен прекратить так думать о Поттере! Драко боязливо посмотрел по сторонам, благодаря всех богов, которых смог вспомнить, хотя и не верил ни в одного из них, что Поттер имеет собственную комнату, и что придурок не проснулся. Он осторожно сполз с кровати и отошёл подальше, всё ещё нервничая. Да и кто может его в этом обвинить? Он проснулся совершенно голый в кровати ни кого иного, как Гарри Поттера, и не имел никакого представления о том, каким образом здесь оказался. Любой сойдет от такого с ума!
И он свернет шею тому, кто это сделал, как только найдёт выход из этой ситуации! А выход искать нужно — не хватало ещё, чтобы его застукали голым в комнате Поттера. Вот будет позорище! Драко на цыпочках прошёл к гардеробу и быстро выбрал кое-какую одежду. Надев её, он брезгливо поморщился. Эта одежда была абсолютно отвратительна и уродовала его изящное стройное тело. Решив сжечь шмотки при первой возможности, Драко вышел из спальни.
Гостиная Поттера была похожа на его собственную, если не учитывать того, что убранство было выполнено в гриффиндорских цветах с небольшими бронзовыми вставками. Мебель же была сделана из прекрасного вишневого дерева и хорошо гармонировала с обоями. Комнаты Поттера, конечно же, были больше, чем его. Неудивительно. Разве у Драко могло быть что-то лучшее, чем у великого Золотого Мальчика? Разумеется, Поттер обставил его даже в такой мелочи. Он же был любимчиком Дамблдора, и его обожал весь проклятый волшебный мир.
Драко горько усмехнулся и, подойдя к письменному столу, начал в нем копаться, зная, что другой такой возможности вряд ли когда-нибудь представится, но не нашёл ничего даже чуточку интересного. Услышав шум из спальни, он нервно подскочил. Он был разочарован, что не может больше шпионить, но понимал, что надо уйти побыстрее, пока его не застукали.
Он вышел из комнат Поттера, удивленно отметив, что они охраняются портретом. Все знали, что портреты были очень ненадежны, потому что их обитатели могли уйти в любое время, оставив людей без доступа внутрь комнаты. На этом портрете был изображён рыцарь, спящий у яблони. Герб на его щите показался Драко неопределённо знакомым, но он никак не мог припомнить, какому семейству он принадлежал.
Пожав плечами, Драко улыбнулся, радуясь своему успешному бегству, и завернул в один из коридоров, надеясь, что, в конечном счете, встретит что-то знакомое. Он и правда смог найти дорогу в подземелья. Но он весь путь размышлял, у кого же хватило мозгов и смелости не только похитить его из комнаты, но и заполучить пароль Поттера.
Эта загадка была решена, как только Драко увидел самодовольное выражение на лице Панси, прежде чем она успела сменить его на изумление и любопытство. Игнорируя ее неискренние вопросы, он, нахмурившись, сердито потопал к своей комнате, приостановившись лишь для того, чтобы закатать слишком длинные рукава позаимствованной рубашки.
Драко немедленно начал планировать свою месть, но какой-то крошечной частью своего разума продолжал думать, заметит ли Поттер его запах или немного тёплые простыни на другой половине постели, когда проснётся.

Дата добавления: 2015-10-13