Признание. На днях близкий к Кремлю уважаемый политолог Г.Павловский

На днях близкий к Кремлю уважаемый политолог Г.Павловский, один из самых проницательных и квалифицированных в деле создания политических событий специалист, в программе ТВЦ «25 час» сказал весьма любопытную вещь.
По его словам, Президент России делает важное дело – выстраивает государственный аппарат сверху донизу. Но тот факт, что реально через этот аппарат невозможно провести коренные изменения, нельзя избавить его от коррупции и заставить работать эффективнее, говорит о том, что у нас в стране нет общественного давления на этот аппарат. Только благодаря такому общественному давлению вопросы эффективной работы могут быть решены.
Оставим в стороне вопрос, зачем создавать неработоспособный аппарат, поскольку далее Г.Павловский высказал еще более парадоксальный тезис. По его мнению, Президент и не может побудить общественность действовать. Поэтому общественность должна по собственной инициативе оказывать давление на аппарат, а без этого в стране ничего хорошего не будет.
С точки зрения проблемы власти в России это означает, что Президент в России – не правитель страны, а не более чем чиновник, который может только бессмысленно «оптимизировать» аппарат. Для российского общества он не является подлинной властью (хотя многие, голосовавшие за президента, ждали именно этого) – властью, которая может ответить на вопрос, как и ради чего нам всем жить вместе, властью, обеспечивающей порядок, приумножающей нашу общую силу.Такая власть способна ради этого направить народ на нужные действия.
Оказывается, она к этому не способна. И с террором она ничего сделать не сможет.

¹Опубликовано на сайте «Реформы в России» ( http://www.reformy.ru) 15 октября 2004 г.
²The 9/11 Commission report
³Рейдер (от англ. «raid» – «захват», «набег») – специалист в сфере недружественных поглощений.

Глава 5. Киргизия-2005: «Демотехника» на марше ¹

Речь пойдет не о технике демонстраций и презентаций, хотя демонстрации упоминаться будут. И не о демонах и демонизме, хотя подчас события разворачиваются так, что хочется сослаться на нечистую силу. Здесь «демо-» – от слова «демос», народ. Техника работы с народами – вот что нуждается в обсуждении после событий 25 марта в Киргизии.

Ситуация, в отличие от украинской, в Киргизии очень точечная, модельная, быстроразвивающаяся. В этой пробирке в чистом виде проявляется одно обстоятельство, очень тревожное для возможных ситуаций такого рода в России.

Ситуация еще на закончена, и вариантов, объясняющих непостижимую потерю власти Акаевым, существует несколько. Это либо очередная запланированная «оранжевая революция» (ее уже назвали «маковой»), либо переворот, осуществленный при содействии отставленных силовиков, либо факт слишком долгого пребывания Акаева у власти. Обозреватели ищут руку наркобаронов, Китая, США...

Сработала демотехника – техника работы с народом, создания народа и «увода» народа, из-за чего любая власть теряет опору и рушится

Но эти версии не схватывают одной удивительной технологии, которая реализовалась в Киргизии. Мы уже писали о ней, обсуждая украинские события² и то, как это может проявиться в России³. Но в Бишкеке она проявилась в абсолютной чистоте, и если мы понимаем действие этой техники, нам становится не очень важно, кто и почему это все начал. Важно, что здесь снова, как и на Украине, сработала демотехника – техника работы с народом, создания народа и «увода» народа, из-за чего любая власть теряет опору и рушится.

Какие условия для этого должны выполняться? Прежде всего, государство должно признать, что оно – демократическое. Значит, оно не может противостоять народу. Оно должно выполнять волю народа, не может ни быть антинародным, ни тем более стрелять в народ, когда он стремится заявить свою волю.

Казалось бы, идеальная ситуация. Но дело в том, что сегодня, в условиях, когда любые идентичности могут достаточно легко формироваться и «обыгрываться», народ не существует естественно (как это было сто или двести лет назад) – народ можно быстро создать. Фактически любую группу граждан можно объявить народом и сформировать такую ситуацию, что право так называться за этой группой будет признано. В этом и состоит демотехника. И тогда эта группа автоматически становится неприкасаемой – ведь власть же объявила, что она не может противостоять народу!

Следовательно, даже небольшая группа людей, вошедшая в роль народа, практически смещает власть. В Киеве было побольше народу, в Бишкеке – поменьше (писали о 700–1000 человек). И если власть объявляет о верховенстве закона, о том, что она не может в принципе стрелять в народ и разгонять его без введения особого положения по прописанной в Конституции процедуре, – то против этого «народа» она бессильна.

При этом важно следование именно букве закона, выполнение всех процедур. Тот же самый закон может сколько угодно попираться в ходе проведения выборов (вбросы, махинации, давление на оппозицию, продвижение в парламент родственников) – но это делается втихомолку, по тем каналам, которые законом не регулируются, а в документации, протоколах и постановлениях о признании выборов все должно быть в полном порядке. Тем более в порядке все должно быть на площадях – ведь демократическая власть не воюет с собственным народом!

Итак, в этих условиях мы получаем простой, эффективный и жестокий способ свержения всякой власти, которая объявляет себя демократической и действующей в рамках закона.

(Обратите внимание, что в свое время в Азербайджане подобная ситуация была пресечена быстро и очень свирепо. Но Азербайджан никогда не объявлял себя демократическим государством, его власти не клялись, что не будут стрелять в свой народ. Была выстроена династическая власть, народ это принял – и, значит, таков суверенный азербайджанский порядок, сколь бы недопустимым это ни казалось кому бы то ни было.)

Второе обстоятельство ситуации в Киргизии связано как раз с суверенностью власти. Бишкекская власть свою суверенность утеряла. Если бизнес в стране преимущественно казахский, военная поддержка – российская, товары идут в основном из Китая, а идеология демократии взята из Европы, – то понятно, что конструкция реального суверенитета разрушена и разломана. Легитимность Акаева и всей власти в Киргизии оказывается не внутренней, а внешней.

И когда против этой власти выступает «сконструированный народ», то оказывается, что всем этим силам власть и страна просто безразличны. Акаеву становится важнее сохранить капиталы и собственные бизнесы и скрыться у друзей в Казахстане, чем руководить этой страной. И он бежит, продолжая, правда, утверждать, что он все еще – легитимный президент.

Действительно, легитимный – только легитимность его внешняя. И если не нашлось ни одного человека, который бы защитил его 25 марта в Доме Правительства, то теперь, после того, как Акаев отдал Киргизию во власть мародеров и насильников, таких сил тем более не найдется, сколько бы он ни сожалел по поводу того, что случилось после его бегства.

(Опять-таки, сравнение с Азербайджаном и здесь не в пользу Киргизии. Власть Азербайджана не пользуется внешней легитимностью, она в своих действиях – как бы мы к этому ни относились – полностью суверенна.)

И третий, очень важный вывод, касающийся демотехники в России.

Получается, что остальному народу – не тому, который так себя называет и выходит на площадь, – оказывается совершенно безразлично, какая существует власть. Получается, что на постсоветском пространстве власть так устроена, что тот, кто объявил себя представителем народа, создал этот народ и повел за собою достаточное количество людей, может ее «сковырнуть». Достаточно некоторого упорства, обозначенности в публичном пространстве и принадлежности к чужой легитимности – той, которую власть уже утратила или никогда не имела.

В своих статьях мы писали⁴, что один из возможных сценариев для России – не планомерно-систематическая революция с одним лидером, а революция «кусочная», с несколькими лидерами, которые могут даже и не договариваться между собой. В России, скорее всего, произойдет несколько «цветных революций» – происламская, сибирская, прозападная, дальневосточная, – в результате чего Россия может не только потерять существенные территории, но и распасться на части.

Что будет происходить с точки зрения демотехники? Например, в сознании прозападно настроенных людей российская власть частично утратила свою легитимность из-за того, что она нецивилизованная, не заботится о выполнении прав человека, разбойничает по отношению к чужой собственности, трактует политических противников как уголовников, не культивирует экономические свободы и т.д. Теперь уже дело техники – сформировать из так настроенных граждан прозападный народ (например, со «столицей» в Калининграде) и – опираясь на чужую, европейскую легитимность – начать атаку на власть. Скажем, под лозунгом «отпусти народ мой» (так обращались евреи к фараону) – в данном случае, в Европу. И лидеры легко найдутся.

Точно так же в сознании исламистов российская власть не до конца легитимна, потому что она про-православная, потому что не строит правильные отношения с исламом и так далее. Аналогичным образом с точки зрения жителей Сибири и Дальнего Востока власть не до конца легитимна, потому что не выполняет своих обязательств по отношению к населению, потому что эти регионы сегодня забыты – и так далее.

Кстати говоря, народы не обязательно должны быть локализованы территориально. Например, по отношению к пенсионерам российская власть потеряла свою легитимность, потому что не выполняет никаких своих обязательств – начиная с обмена денег, когда все сбережения были потеряны, и кончая нынешними фокусами с монетизацией. А сейчас еще начнутся проблемы с лекарствами и с отменой льгот на жилье...

Потеря властью тех или иных оснований легитимности свидетельствует о том, что любой из «народов», восстав и выйдя на площадь, получает возможность ее скинуть. И сегодня этому ничего нельзя противопоставить. Ведь власть не может признать, что она – «антинародный режим».

Конечно, никто не будет сегодня спорить с таким классическим тезисом из Декларации независимости США: «В случае, если какая-либо форма правительства становится губительной..., народ имеет право изменить или упразднить ее и учредить новое правительство, основанное на таких принципах и формах организации власти, которые, как ему представляется, наилучшим образом обеспечат людям безопасность и счастье». Но тогда, когда это писалось, демотехники еще не было, и народ понимался традиционным образом – как все население страны, естественно проживающее на этой территории. Однако сегодня можно назвать народом любую наперед заданную часть населения – и получить в руки фомку, против которой у власти, пыжащейся быть демократической, нет приема.

И хотя мы много раз слышали, что в России этого не может быть, потому что здесь все другое, – эта «дыра» остается той же самой.

Что же в этой ситуации можно сделать?

Многие комментаторы уже поднимают этот вопрос.

Так, в «Русском журнале» Ярослав Греков (1) пишет: «Было бы глупо предполагать, что, будучи осведомленной о существовании вышеописанной технологии «революции»-переворота, современная российская, избранная демократическим путем, власть не стала бы превентивно противостоять попыткам создания всевозможных ПОР и ОТПОРОВ... Именно поэтому действующая власть имеет полное право на создание полувоенных контрреволюционных молодежных политических движений, ибо как «оранжевая революция» является политической технологией, так и контрреволюционное движение является контрполиттехнологией».

Ему возражает Алексей Чадаев (2): «Один из самых любопытных сюжетов, общих для Киева и Бишкека, – это провал попыток мобилизации провластного низового актива, «федаинов» и «партизан порядка». Оказалось, что эти «добровольцы режима» работают скорее в минус, нагнетая градус нестабильности и увеличивая критическую массу «революционной ситуации» – но при этом категорически не в состоянии противостоять оппозиционерам, организованным «снизу» и выступающим не за власть, а за себя... И, значит, не надо никаких федаинов.

Переиграть «бархатную революцию» возможно только тогда, когда в обществе – включая сюда как лояльную, так и оппозиционную его части, – складывается консенсус по поводу необходимости защищать всеми имеющимися силами саму легальную процедуру передачи власти. Тогда возникает конкуренция... между теми, кто предпочитает решать политические вопросы на выборах, и теми, кто пытается решать их на площадях».

Мы готовы согласиться, что формирование проправительственных отрядов «федаинов» и «янычаров» проблемы не решает. Но вот по поводу консенсуса обозреватель пропускает одно очень важное условие.

Консенсус – между кем и кем? Ведь киргизские события показывают очень важную вещь: если эта тысяча людей, объявившая себя народом, начинает что-то требовать, то власть не может удержаться, если не появится другой народ, который выходит на ту же площадь и говорит: мы не хотим так, как вы требуете. Только если между этими народами возникает напряжение, а может быть, даже и столкновение, – власть оказывается нужной, необходимой. Но речь идет именно о народе, а не о фальшивых, созданных политтехнологами «движениях».

Ведь если этого народа, который готов существующую власть и существующий порядок защищать, нет – то значит, власть действительно никому не нужна. Этого не понимают политтехнологи, работающие в идеологии обмана народа и создающие подделки («фальшивки») народа в форме псевдо-общественных движений. И дело тут не в «контрреволюционных молодежных политических движениях» и не в «федаинах» – а в том, чтобы начал, наконец, существовать народ, поддерживающий существующий порядок.

Тем самым мы подходим к позитивной стороне демотехники: что необходимо взять на вооружение, чтобы противостоять отработанным технологиям устранения власти. В этом смысле Киргизия дает ответ нашей стране, как действовать.

Если в Сибири возникает сепаратистское общественное движение, то должно появиться сильное движение, ориентированное противоположным образом

Если, например, в Сибири возникает сильное сепаратистское общественное движение, то должно появиться сильное, равномощное ему движение, ориентированное противоположным образом, члены которого бы заявляли, что они хотят жить в России и не хотят, чтобы Сибирь или Дальний Восток были отдельными государствами. И это не должно быть движение в европейской части страны, которое бы твердило «не отпустим» (все помнят, чем кончил фараон из книги Исхода) – этому реально может помешать лишь движение, укорененное в Сибири, но желающее сохранения России. Это может быть и местный бизнес, радеющий за свои рынки, поставки или кооперацию, могут быть люди, которые понимают, что им нужно перемещаться, сохранять и развивать культуру, образование и пр. И вот только тогда, когда между этими двумя народами возникает содержательное столкновение, напряжение, взаимодействие, – власть оказывается нужна. Тогда именно она пытается этот вопрос урегулировать, пытается создать такой порядок, который бы устраивал обе стороны, – и тогда возникают основания для подлинной демократии.

То же – с «прозападным народом»: если какая-то часть народа говорит «мы хотим в Европу» (как было в Украине), то для того, чтобы этому противостоять, должен возникнуть другой народ, который заявит: «Мы не хотим в Европу, мы хотим жить здесь – и жить по-своему, а не по-европейски». И снова в условиях такого взаимодействия появляется необходимость во власти.

То же с исламом. Если часть народа считает, что нужно жить по исламским законам и порядкам, то на той же территории должны возникнуть люди, заявляющие: а мы не хотим. Мы хотим жить так, как живут в России. И в этом случае, кстати, такие люди есть: это казаки. Но что с ним сделали? В соответствии с новыми законами о казачестве превратили это движение в балаган. Осетины и ингуши ходят с оружием открыто – а казакам ношение оружия не разрешено. Неужели власть после этого думает, что сможет удержать ситуацию с помощью своей пресловутой вертикали? Казачество и есть тот другой народ, который должен быть равно силен с теми, кто хочет исламизации и отделения, который на себе сохраняет российский порядок жизни на Северном Кавказе. Но ни общественной силы, ни просто силы оно собой не представляет. Власть его обессилила.

Но если мы выяснили, что противостоять возможным сценариям потери власти в России могут только такие народы, стоящие за единство и целостность России и за сохранение ее суверенитета на основе сформированного в России типа порядка, – то мы должны себе задать вопрос: есть ли те, кто может составить собой такой народ?

Есть ли у нас сильное общественное движение, которое будет говорить, что Сибирь – это Россия, мы и есть Россия, наша задача развивать ее?

Есть ли у нас антизападное движение, такое, которое было бы против глобализации, против навязывания европейских стандартов?

Вопросы – риторические. Даже возможность таких движений с трудом мыслится российским человеком. И это свидетельствует о том, что произошедшее в Киргизии элементарно возможно и в России. Если движение пенсионеров или дальневосточных сепаратистов догадается сказать, что они – народ, а власть – антинародная, то они смогут, собрав пару тысяч человек, вышвырнуть власть из ее кабинетов. При этом вокруг будут стоять толпы зевак, считающие, как в октябре 1993 г., что все эти игры – не их дело. Но сегодня ситуация может стать значительно драматичнее.

Сегодняшняя архаическая власть в России эту дыру в принципе не закрывает. И как только пойдет какое-либо финансирование и появятся любые силы, заинтересованные в том, чтобы сбросить нынешнюю власть, и понимающие эту схему – она сработает на все сто процентов. Ведь нет народа (и он не формируется), который бы сказал – «мы хотим быть Россией». Более того: всех тех, кто сейчас говорит такого рода вещи, во многом справедливо считают националистами и шовинистами. А значит, демотехническая задача только усложняется: надо создавать, формировать не просто народ, который заинтересован в сохранении России и тех порядков, которые регулируют нашу жизнь, но и является современным, модным и осмысленным.

Но может ли существующая российская власть взяться за решение этой задачи? Очевидно, что нет.

Например, «Единая Россия» заявляет, что она представляет тот народ, который устраивает политика, проводимая нынешней властью. В ней три миллиона членов – но давайте посмотрим, какова была позиция «Единой России» во время выступлений пенсионеров? Если бы эта партия была действительно народной, то она просто обязана была бы вывести людей на площадь и инициировать демонстрации пенсионеров – например, сельских, – в поддержку реформ, за увеличение возможностей для пенсионеров, возникших в результате заметного роста пенсии. Но они, разумеется, не смогли этого сделать, даже в голову такое им прийти не могло – и в результате за все отвечало правительство. А власть продемонстрировала в очередной раз свою неизбывную слабость.

Аналогичную демотехническую ошибку допустил В.Янукович и поддерживающие его российские политики в Украине. Ведь тезис «лишь бы не было войны» реально приводит только к войне. Если бы восток Украины объединился, объявил себя народом, занял бы площади – то власть бы удержалась: она бы занялась разделением, организацией коммуникации, введением общих для всех принципов жизни. И это была бы подлинная власть. Но В.Кучма заявил: «Разве это народ?» В каком-то смысле он был прав, потому что на Майдане Незалежности стоял не весь украинский народ, – но оказалось, что другого-то народа нет! Пытались противостоять ему «донецкие шахтеры», то есть не народ, а профессиональная и территориальная группа.

Власть в один непрекрасный момент обнаружит, что народа у нее нет

Так же случилось в Киргизии; так же может случиться в России: власть в один непрекрасный момент обнаружит, что народа у нее нет.

Но что нужно сделать, чтобы он был? Какую огромную работу нужно проделать, чтобы дать содержательный ответ тем же европейцам, сепаратистам, мусульманам!

Но ведь это и есть вопрос власти: если власть не решает этой проблемы и не дает ответов на вопрос о том, зачем россиянам жить в России, то она не власть, а просто чиновничество, случайный набор оставшихся и пришедших.

Выходит, что важнейшими вопросами для власти сейчас являются не экономические, не идеологические, не вопрос «укрепление властной вертикали» – а инициирование движений, которые способны ответить на эти содержательные вопросы. И не просто ответить, а воплотить на себе. Созданная элитой и этими общественными силами умозрительная конструкция должна быть воплощена в народе. Мы должны вырастить, создать, вылепить российский антизападный народ, российский антиисламистский народ, выступающий за светский характер российского общества. И только тогда, когда в трудный момент он сможет противостоять иным общественным силам, мы поймем, что власть в России – современная и прочная.

¹Опубликовано на сайте http://www.polit.ru, а также на сайте «Реформы в России» ( http://www.reformy.ru) 5 апреля 2005 г.

²См. «Демократия в условиях «спецоперации»: как убить государство».

³См. «Ловушка 2008. Уроки киевского восстания».

⁴См. «Ловушка 2008. Уроки киевского восстания».

Библиография

1) Греков Я. Следите за руками. Технологии виртуальной «оранжевой революции» – «Русский журнал» от 22 марта 2005.

См. также http://www.russ.ru/culture/20050322_ygrek.html

2)Чадаев А. Кель-кель. Что является предметом контрреволюции. – «Русский журнал» от 26 марта 2005.

См. также http://www.russ.ru/culture/20050326_chad.html

Глава 6. Тезисы по СНГ ¹

1. Сегодня, после событий, связанных с переменой власти в Грузии, Украине и Киргизии, после того, как новые лидеры заявляют о более или менее радикальном пересмотре политики своих стран по отношению России, настало время проанализировать ситуацию, сложившуюся в СНГ, и выработать позицию России по отношению к этому союзу.

2. Содружество независимых государств (СНГ) было создано и функционировало для того, чтобы осуществить «цивилизованный развод» между республиками бывшего СССР. Оно решало целый комплекс проблем: от военных до хозяйственных, от внешнеполитических до гуманитарных. Ни Российская Федерация, ни остальные страны – республики бывшего СССР не могли в начале 1990-х гг. обойтись без такого союза. Именно в его рамках происходило становление и созревание государственности новых независимых стран. СНГ подстраховывало всех своих участников при осуществлении экономических и хозяйственных преобразований, при формировании новых рыночных и демократических механизмов. В его рамках были созданы таможенные, внешнеполитические, военные структуры новых государств

3. Сегодня, спустя 14 лет существования СНГ, явственно проявилось различие в темпах осуществления преобразований в странах-участницах. Активно происходит смена поколений власти. Новоизбранные, а также получившие власть в результате различных драматических событий лидеры стремятся проводить свою собственную политику, не обязательно ориентированную на Россию, а иногда и прямо противоречащую ее интересам. Для этих государств функция СНГ кардинально изменилась: сегодня они используют механизмы СНГ для давления на Россию с целью получения экономических преимуществ, более дешевого российского сырья и т.п., фактически – шантажируют Россию.

4. Такая ситуация возможна исключительно потому, что эти страны видят неготовность России отказаться от СНГ, видят, что Россия не в состоянии сформировать иной, альтернативный СНГ, механизм осуществления своей политики и своего влияния на постсоветском пространстве. Фактически, непомерные экономические (а иногда и политические) требования стран СНГ являются платой на нашу собственную неспособность отказаться от механизма СНГ и сформировать иные конструкции российского влияния.

Ситуацию сегодня можно уже сравнить не с «цивилизованным разводом», а с семьей, в которой выросли дети: они нужны матери больше, чем мать – им. Но это обусловлено тем, что мать не может сформировать нового отношения к уже повзрослевшим детям.

5. В этой ситуации самым эффективным первоочередным шагом для работы на постсоветском пространстве является признание ситуации «состоявшегося развода», состоявшегося становления государственности бывших республик СССР – и в этих условиях роспуск СНГ. Сегодня отношения между странами постсоветского пространства регулируются целым рядом двусторонних договоров и многосторонних соглашений (ЕЭП, Евр Аз ЭС, Шанхайское соглашение, Таможенный союз и т.п.) – как в области экономики, так и в области политики и военного сотрудничества; кроме того, страны имеют на территориях друг друга объекты собственности и участия в предприятиях. Таким образом, отношения сегодня весьма разносторонние и тесные, и в сохранении СНГ нет необходимости.

Более того: безусловная заинтересованность России в сохранении СНГ осознается остальными членами СНГ, что ставит Россию в неравное, невыгодное и слабое положение. Это положение может стать по-настоящему нелепым и поистине позорным, если иные страны начнут отделяться от СНГ и Россия останется его единственным членом – и без того слабость и неэффективность действий РФ на постсоветском пространстве в последнее время стало очевидной для всех, включая и политических противников.

Роспуск СНГ позволит начать новый этап в строительстве отношений между Россией и странами постсоветского пространства

6. Роспуск СНГ позволит начать новый этап в строительстве отношений между Россией и странами постсоветского пространства. Этот роспуск позволит «расчистить площадки» для начала процесса обсуждения двусторонних отношений и заключения соответствующих договоров, теперь уже вне всякой связи с предыдущими неформальными обязательствами, которыми были связаны лидеры уже сменившихся поколений.

Это тем более значимо, поскольку в СНГ не существовало общего порядка, в который были бы включены страны-участницы (как это, например, существует в ЕС). В любом случае отношения между странами-участницами регулировались системой взаимных соглашений.

7. Роспуск СНГ позволит отказаться и от той системы отношений России со странами-участницами, которую оно обусловливало. Фактически в рамках СНГ воспроизводилась изоляционистская стратегия существования СССР. Любые попытки сохранения СНГ будут являться рецидивами того способа осуществления влияния и контроля, которое оказывал СССР на свои национальные республики.

Сегодня, в условиях существования нескольких оформившихся мировых держав, определяющих мировую политику, России надо изменить вектор своих международных приоритетов. Если до сих пор приоритетными объявлялись отношения со странами СНГ («ближнего зарубежья»), то сегодня, когда эти страны обладают самыми разными политическими устремлениями, необходимо строить отношения в первую очередь не с ними, а с ведущими мировыми центрами силы.

Россия пока является мировым центром силы, наряду с Европой, Китаем, США. И отношения и альянсы, прежде всего, нужно выстраивать с ними. Многополярный мир – это, прежде всего, союзы и отношения между мировыми державами. Страны же, обладающие суверенитетом, но неспособные – прежде всего, из-за своего небольшого веса, – вести самостоятельную политику, должны будут определяться уже по отношению к этим альянсам (в качестве прообраза такой организации может рассматриваться ШОС).

Стратегические союзы Россия должна заключать с сильными державами, а соседние страны включать в зону своего влияния экономическими, военно-политическими и гуманитарными способами. В данной конструкции СНГ остается просто излишним.

8. Важнейшим средством, с помощью которого Россия может распространить свою сферу влияния на постсоветском пространстве, является ее влияние на бывших сограждан (в рамках СССР) – на соотечественников, оказавшихся за пределами России.

Если Россия в 1991 г. приняла на себя все долги СССР и стала правопреемником всех международных обязательств, то принятие на себя ответственности за всех соотечественников бывшего СССР является логичным и последовательным шагом.

Необходимы эффективные программы защиты наших граждан и соотечественников за рубежом (причем включая и временно выезжающих за границу туристов, бизнесменов и т.д.).

Предоставление бывшим гражданам СССР российского гражданства

Реально речь должна идти о предоставлении всем бывшим гражданам СССР российского гражданства практически в заявительном режиме (за естественными ограничениями: судимость и т.п., хотя для преследования по политическим мотивам может быть сделано серьезное исключение). Этот шаг позволит реально восстановить статус России в постсоветском пространстве, организует естественный центр притяжения для граждан бывшего СНГ, заставит сопредельные государства считаться с Россией под угрозой потери своих граждан и соответствующих экономических потерь.

Данный шаг потребует серьезного изменения миграционной политики России с принятием на себя ряда обязательств по адаптации новых граждан, по их социальной поддержке, по охране собственности и бизнеса и пр. Однако он, безусловно, окупится в средне- и долгосрочной перспективе, создав в России базис для ускоренного экономического роста, ориентировав граждан стран бывшего СНГ на Россию и позволив России осуществлять культурно-образовательную экспансию в эти страны, сохраняя их в сфере своего влияния (речь идет об адаптации возможных граждан к жизни в России, специальных курсах, выверенной языковой политике и политики СМИ). Подобную политику, разумеется, можно проводить и не только в странах бывшего СССР, но и в Европе, Израиле, Китае и т.п.

Вместо политического союза – влияние через соотечественников: именно таким должен быть сегодня принцип работы на постсоветском пространстве.

¹Опубликовано на сайте Полит. Ру, а также на сайте «Реформы в России» ( http://www.reformy.ru)

8 апреля 2005 г.

Глава 7. Современные инстанции и технологии власти¹

Многие события последних месяцев – особенно бесланские и украинские – выявили один крайне неприятный для России и ее истеблишмента факт: непонимание того, как делается и как функционирует современная власть.

Россия практически бессильна как против террористов вместе со всей питательной для этого явления средой, так и против тех методов, которые используют западные страны («глобализованное общество») для расширения зон своего влияния.

Проблема заключатся именно в российском понимании власти и могущества – оно годится для использования внутри страны (или в промышленной восточной Украине), но оказывается неконкурентоспособным, как только Россия выходит в более широкое пространство.

Вспомним, как ведущие российские политтехнологи не только проиграли на Украине второй тур выборов, но и не смогли понять, что «оранжевая» сторона с каждой минутой все больше усиливает свою позицию.

Нынешние власти и элиты не умеют видеть сегодняшнюю власть, ее материю и ее потенции

Это указывает на подлинную проблему: нынешние власти и элиты не умеют видеть сегодняшнюю власть², ее материю и ее потенции. Строй понятий непригоден для того, чтобы с ней иметь дело, – и они постоянно «проносят ложку мимо рта» и молотят палкой по призракам, попадая с размаху себе по уху.

А в соответствии с их понятиями и представлениями строятся и технологии властвования, которые еще кое-как срабатывают внутри России, но оказываются предельно неэффективными при столкновениями с реалиями власти XXI века. Впрочем, их эффективность теряется и в России: вся ситуация взаимоотношений государства и бизнеса, государства и СМИ, государства и террористов это демонстрирует.

В этой статье мы больше не будем касаться современных российских проблем. Ранее мы анализировали проблему российской власти и современного терроризма³, проблему столкновения российских и европейских представлений о власти в Украине ⁴. В статье, посвященной взаимоотношениям государства и власти «Анахронизмы российской государственности» ⁵, были введены понятия инстанции⁶ и композиции власти – в качестве альтернативы большинству современных работ, которые отождествляют проблемы власти либо с государством, либо с правом.

Здесь будут обсуждаться именно технологии власти, интенсивно разрабатывающиеся сейчас в мире. Эти технологии либо уже активно используются, либо вовсю формируются, либо их возможность применения прослеживается в самом ближайшем будущем.

Что именно несется к России на всех парах, угрожая подмять беспечных пешеходов с ядерным зонтиком под мышкой?

Дата добавления: 2015-10-13