Мне здесь не нравится!

Это было неудивительно. Кэрри родилась с определенным мнением обо всем на свете. Даже не начав говорить, а заговорила она в девять месяцев, она точно знала, что она любила, а чего терпеть не могла. Для нее не существовало золотой середины: все было или прекрасным или непереносимо-отвратительным. Когда она была довольна, ее голос был сладким, как у маленькой птички, щебечущей утром. Правда щебетание прекращалось, только когда она ложилась спать. В остальное время ее можно было видеть разговаривающей с куклами, чайными чашками, плюшевыми медведями и другими предметами. Все, что не двигалось с места и не отвечало на вопросы, становилось ее собеседником. В конце концов я просто перестала обращать внимание на ее болтовню, слушая вполуха и не слыша.

Кори был совершенно другим. Пока Кэрри болтала с вещами, он сидел и внимательно слушал. Я помню, как миссис сравнивала его с тихой, но глубокой заводью. Я не совсем поняла, что она имела в виду, если не считать того, что молчаливые люди действительно оставляют впечатление загадки, и ты невольно начинаешь гадать, что скрыто под невозмутимой поверхностью.

Кэти, — повторила маленькая сестренка, повернув ко мне почти младенческое личико, — ты слышала, что я сказала? Мне здесь не нравится.

Услышав это, Кори выбрался из кровати и, прыгнув на нашу, прижался к своей сестренке-близняшке с широко открытыми, испуганными глазами. В своей обычной серьезной манере он задал вопрос:

Как мы сюда попали?

Прошлой ночью на поезде. Разве ты не помнишь?

Нет, не помню.

И мы шли через лес при лунном свете. Было очень красиво.

Где солнце? Сейчас все еще ночь?

Солнце пряталось за шторами. Но я знала, что стоит мне сказать об этом Кори, он обязательно захочет открыть их и выглянуть наружу. А стоило ему выглянуть, он немедленно захотел бы выйти. Я не знала, что ему ответить.

В это время заскрежетал дверной замок, и мне не пришлось выпутываться из этого положения. Наша бабушка внесла в комнату большой поднос с едой, закрытый широким белым полотенцем. Очень коротко и небрежно она пояснила, что не может постоянно бегать вверх и вниз по лестницам с тяжелыми подносами. Только один раз в день. Если она начнет ходить слишком часто, слуги могут обратить внимание.

Наверное, со следующего раза я буду пользоваться корзинкой для пикника, — сказала она, поставив поднос на маленький столик.

Обернувшись ко мне, как будто я отвечала за раздачу пищи, она объявила:

Ты будешь следить за тем, чтобы этого хватило на весь день. Раздели это на три раза. Бекон, яйца и овсяные хлопья — на завтрак. Сэндвичи и горячий суп в термосе — на обед, а жареный цыпленок, картофельный салат и зеленые бобы — на ужин. На десерт можете съесть фрукты. В конце дня, если вы не будете шуметь и будете вести себя хорошо, я принесу вам мороженое и печенье или торт. Никаких конфет. Мы не можем позволить, чтобы у вас портились зубы. Пока ваш дедушка не умер, мы не можем отвести вас к дантисту.

Кристофер вышел из ванной, полностью одетый, и удивленно уставился на бабушку, которая могла так спокойно, без тени сожаления, говорить о смерти своего мужа. Впечатление было такое, как будто она говорила о золотой рыбке где-нибудь в Китае, которая скоро умрет у себя в аквариуме.

— И не забывайте каждый раз чистить зубы после еды, — продолжала она,

Дата добавления: 2015-10-13