Медная дверная ручка

Повествование Люси Пеннант продолжается

Угрюмая тучная Айрмонгерша средних лет, с ногами, покрытыми следами от укусов насекомых, толкала меня вверх по лестницам. Она двигалась быстро, и мне было сложно запомнить обратный путь. Все лестницы были разными: одна – каменная, другая – из ржавого железа, третья – деревянная, с избитыми и выщербленными ступенями. Четвертая тоже была сделана из дерева, но ее покрывал толстый слой пыли, а поверх него лежала ковровая дорожка с прижимными прутьями.

– Это бессмысленно, – сказала я.

– Для тебя, – сказала Айрмонгерша.

– Почему он так построен? – спросила я.

– Потому что им так нравится. – Айрмонгерша вытерла нос рукавом. – Это их дом. Многих тошнит в первые несколько раз, когда они поднимаются на верхние этажи. А некоторых тошнит всегда, сколько бы они туда ни ходили. Их тошнит, даже если они работают в дневное время. У тебя есть ведерко, Айрмонгер, и ты всегда можешь им воспользоваться.

– Нет, не думаю, что меня затошнит, – сказала я. – Я бы хотела осмотреть дом.

– Ни в коем случае! Оставайся в тех комнатах, в которые я тебя отведу. Тебе не следует шататься по дому. Не следует. Если ты заблудишься, ни в коем случае не иди наверх. Если ты пойдешь туда, то в конце концов окажешься на чердаке, понимаешь? А на чердаке живут летучие мыши. Они кусачие и очень опасные. Так что не заблудись. Ни в коем случае. Миссис Пиггот!

– Сколько их там?

– Много.

– Должно быть, Айрмонгеры очень богаты. И, должно быть, их довольно мало, – сказала я, вспомнив, сколько пустых комнат нам попалось по дороге.

– Миссис Пиггот!

– И, похоже, они немного застенчивые.

– Пиггот! – рявкнула она и, остановившись, обернулась ко мне. – Ты когда‑нибудь видела кого‑нибудь из Семьи, настоящего ее члена? – спросила она меня.

– Да, – сказала я. – Каспера Айрмонгера.

– А! Но он не живет в доме, так что он не считается.

– А вы видели кого‑нибудь, кто считается?

– Издалека, – сказала она. – Я видела одного из них с большого расстояния. Он шел прямо на меня и очень напугал. Я сумела спрятаться под диваном, где просидела несколько часов, пока не убедилась в том, что он ушел.

– Зачем? Что бы случилось, если бы вы не спрятались?

– Я не хочу об этом думать.

– Почему?

– Они странные!

– И что бы это значило?

– И быстрые!

– Ну, и я тоже.

– И злые!

– Правда? И что они делают?

– Забирают. Они забирают.

– Хотела бы я увидеть одного из них.

– Миссис Пиггот!

– Что случится, если я повстречаю одного из них, когда буду чистить камины?

– Ты должна будешь спрятаться.

– А если я не успею спрятаться?

– Такого быть не может.

– Почему?

– Потому что они сейчас спят, иначе бы нас сюда не пустили, – сказала она. – Ты не должна задумываться о них даже на минуту. Просто сделай свое дело как можно быстрее – и бегом вниз. Когда ты это сделаешь, ночь уже закончится. А если ты что‑то увидишь, если что‑то приблизится к тебе – прячься. Как можно скорее. Не попадайся никому на глаза и держи свое ведерко наготове. Если что‑то подойдет к тебе совсем близко, бей его, девочка моя, бей его.

– Но что может подойти ко мне?

Однако она лишь снова позвала миссис Пиггот.

Вскоре я осталась в одиночестве. Поначалу меня это ничуть не смутило. Вокруг меня было лишь пустое пространство. Но вскоре я поняла, что я здесь не одна. Кроме меня был еще и Дом.

По дороге я видела маленькую столовую, комнату для завтраков, гостиную с единственным красным диваном и комнату, прозванную Солнечной из‑за того, что в ней было больше окон, чем в большинстве других комнат. Но она производила гнетущее впечатление, потому что оконные стекла были покрыты толстым слоем грязи. Ничего больше я понять не сумела, потому что шедшая рядом со мной старая Айрмонгерша громко пыхтела и все время меня поторапливала. Но и теперь, когда я осталась на верхних этажах одна, вокруг меня отнюдь не было тихо. Водопровод сердито шумел, из всех углов дома доносилась возня животных. Они ползали между стенами, все время что‑то жуя. Мне стал понятен смысл совета всегда держать совок под рукой, но бить им только при реальной необходимости, в целях самозащиты. Ведь если я убью крысу или чайку, я сама должна буду убрать за собой. К тому же их тушки нельзя было выбрасывать – шкурка могла бы пойти на пальто, перьями можно было писать или набивать подушки. Мясо тоже можно было использовать, а из скелетов варить клей. Ничего не должно было пропасть зря.

Гораздо хуже животных были другие звуки – звуки, издаваемые спящими Верхними Айрмонгерами. Их дыхание неслось по дымоходам прямо мне в лицо. В доме, вне всяких сомнений, должно было быть много привидений. Я бы не удивилась, если бы здесь собрались все привидения Лондона, превратив поместье в одну большую игровую комнату. Я старалась об этом не думать. Но когда чистишь камин, повернувшись к комнате спиной и не имея возможности сбежать, трудновато отделаться от ощущения, что за тобой кто‑то наблюдает. Я держала голову низко, а в руке у меня был совок для угля. Зажигая свечи, я убеждала себя, что их свет создает маленькие островки безопасности. Еще я пыталась напевать песенки, которые знала:

Я подняла монетку,

Себе ее взяла,

А та была волшебной,

Жизнь из меня пила.

Это не слишком помогло.

Сплюнь мокроту

И гной. Ходить‑то можешь

В Форличингемских кучах?

О, как я невезуча!

Треснут ребра,

И кто тебе поможет?

Расколется твой череп, и в тишине унылой

Вся Филчингская Свалка, как братская могила.

Эта песня тоже не помогла. Больше я не пела. «Миссис Пиггот», – сказала я себе, и мне полегчало.

Наверху было огромное количество вещей. Названий многих из них я даже не знала. Мне нравилось брать в руки странные предметы, стоявшие на каминных полках, столиках. Эти безымянные вещи были очень приятными на ощупь. Небольшие портреты несчастного вида людей, заключенные в рамы силуэты нескладных мужчин и женщин. В уголке каждой картины была черная лента, прижимавшая срезанный локон. Резные табакерки, миниатюрные дома из зубочисток, серебряные компасы, жезл из слоновой кости, маленькие книжки с позолоченными корешками…

На верхних этажах было множество вещей, навевавших как печаль, так и радость. Мне было очень жаль оставлять их. Пару раз я даже клала кое‑что в карман, чтобы почувствовать, каково это – иметь такое при себе. Ощущение веса этих предметов было очень приятным и утешающим. Но самым сильным было желание ощутить в руке что‑то, похожее на маленькую коробочку, которая тарахтит, если ее встряхнуть. Мне очень хотелось иметь такую вещь.

Это случилось в Солнечной комнате. Сейчас я не могу вспомнить все детали. Я тогда стояла у камина. Я не слышала ни удара, ни грохота. Видимо, я каким‑то образом ее сшибла. Другого объяснения нет, потому что она появилась там на ровном месте. Что‑то лязгнуло о пол и покатилось ко мне. Я перепугалась так, как не пугалась еще ни разу в жизни. Я чуть не вскрикнула и едва не ударила ее. Она остановилась прямо передо мной так, словно искала меня. Или же я искала ее.

Дверная ручка. Медная, с торчащим из нее стержнем. Я поняла, что это та самая ручка, которую все ищут, та самая, что принадлежала кому‑то по имени Розамуть, и подумала, что эта Розамуть была бы рада получить ее обратно. Но тут мне пришло в голову, что я могла бы взять ее себе ненадолго. Я скоро отдам ее, просто поношу с собой несколько дней. Ее не хотелось выпускать из рук. Хотя это была дверная ручка, просто дверная ручка – она была блестящая, и за нее можно было держаться. А человек чувствует себя гораздо лучше, когда ему есть за что держаться. Я скоро ее верну, подумала я, обязательно верну. Но не сейчас.

Она мне понравилась. В этом было что‑то личное.

И я продолжила свой путь на пару с дверной ручкой. Я завернула ее в свои густые волосы и заколола их заколкой. Я много раз делала так в Филчинге. Сверху я надела чепчик. Под ним ее точно не увидят – да и без него тоже. Моя голова выглядела лишь чуть более бугристой, нежели обычно, совсем чуть‑чуть. Ненадолго, сказала я себе, а затем я ее отдам. Я вернулась к своей работе. С дверной ручкой я чувствовала себя гораздо лучше.

Я как раз чистила очень грязный камин в учительской, когда внезапно почувствовала, что на меня кто‑то смотрит. Я повернулась к двери и увидела кого‑то, кого‑то ужасного.

Это был призрак.

Призрак мальчика болезненного вида. Я была уверена, что он пришел за мной. Он стоял в дверном проеме, ужасный мальчик с аккуратным пробором и огромными кругами под глазами. Его рот был очень широким, а голова казалась слишком большой для его плеч. И я подумала: нет, я не буду стоять здесь столбом. Я так долго боялась увидеть призрака, что увидеть его в реальности оказалось не так страшно. Я не позволю этому несчастному существу подкрадываться ко мне каждый раз, когда я буду подниматься наверх. Мне нужно сказать ему, чтобы он убирался, что я этого не потерплю. Я схватила совок для угля. Мои руки дрожали. Подойдя к призраку, я ударила его. Ударила совком. И совок действительно во что‑то врезался. Во что‑то материальное. И это был не дверной косяк. Я попала мальчику по уху. На нем даже выступило немного крови.

Возможно, это был не призрак.

Да, возможно.

Да.

Это не призрак. А раз не призрак, то один из членов семьи. Я только что ударила Верхнего Айрмонгера. Крови было совсем немного, но этот Верхний Айрмонгер поднял невероятный шум, а я без остановки говорила, как мне жаль, пока он держался за свое ухо так, словно я его отрубила.

Когда он немного утихомирился, я стала умолять его не говорить никому о происшедшем. «Пообещай, что не выдашь меня», – повторяла я.

Продолжая держаться руками за ухо, он сказал:

– Меня зовут Клод. Думаю, ты обо мне слышала. Я сын Айрис.

– А меня зовут…

– Я знаю, как тебя зовут, – сказал он нетерпеливо. – Тебя, конечно же, зовут Айрмонгер.

– Меня зовут Люси Пеннант.

– Правда? Тебя правда так зовут? Ты в этом уверена? Я не знал, что у слуг внизу есть имена, не считая дворецкого и ему подобных.

– Есть. И мое имя – Люси Пеннант. Лучше тебе об этом не забывать.

– Для тебя это важно, не так ли?

– Да, важно!

– Не нужно так сердиться.

Сначала я подумала, что это было очень разумно с моей стороны – сказать ему свое имя, ведь голова одного из Верхних Айрмонгеров – это идеальное хранилище. Но затем мне пришло на ум, что я поступила чрезвычайно глупо. А если он скажет миссис Пиггот, что служанка по имени Люси Пеннант не только заговорила с ним, что было строго запрещено, но и назвалась ему своим запрещенным именем, да еще и ударила его совком для угля?!

– Но в тебе есть еще кое‑что необычное, не так ли? – спросил он.

– Надеюсь, – сказала я.

– У тебя есть предмет рождения.

– Да, – сказала я. – Да, это…

– Но у слуг нет предметов рождения.

– Есть. Их держат внизу, в комнате миссис Пиггот.

– Тогда, наверное, это совок, – сказал он, но через мгновение исправился. – Нет, не совок. И не ведро. Возможно, это твой чепец?

Он нахмурился. Каким‑то образом он знал, что у меня под чепчиком лежит дверная ручка, но как? Правильно сказала старая Айрмонгерша: они странные.

– Как давно ты в Доме‑на‑Свалке, Люси Пеннант? Похоже, ты не знаешь правил.

– Со вчерашнего вечера.

– Значит, до вчерашнего вечера ты жила где‑то еще?

– Я должна была где‑то жить все это время, разве нет?

– Ну да.

– Каждый где‑нибудь живет, не так ли?

– Каждый.

– Ты всегда где‑нибудь находишься.

– Да, да, успокойся. Между прочим, не у тебя из уха течет кровь. И попытайся запомнить, что ты слуга, а я – нет. Но возвратимся к нашему разговору. Существует много разных мест, не так ли? Множество. Однако, понимаешь ли, я за всю жизнь никуда отсюда не выходил.

– Это место довольно большое. Очень большое.

– Пожалуй, соглашусь. Но я спрашивал о том месте, Люси Пеннант, где ты была вчера. На что оно похоже?

– Поменьше.

– Правда? Интересно. А можешь ли ты сказать о нем что‑нибудь еще?

– Что ты хочешь узнать?

– Все.

– Это много, не правда ли?

– Ну да, – сказал он. – Если ты не против. Ты могла бы начать прямо сейчас.

– А мне‑то что с этого?

– Не знаю. Возможно, я никому не скажу, что меня ударила служанка.

– Покажи мне дом. Я здесь новенькая, и я заблудилась. Покажи мне его.

– Ты бывала в Лондоне?

– Бывала.

– Ты знаешь Лондон?

– Конечно.

– Ты могла бы мне о нем рассказать?

– Значит, обмен? Ты покажешь мне дом, а я расскажу тебе все о Лондоне?

– Да‑да, ладно. Не будем медлить. Это учительская.

– Это я уже знаю. Расскажи мне что‑нибудь еще.

– Расскажу. У дома семь этажей. Точнее, восемь, если считать все. Шесть главных лестниц. Сколько задних, я точно не знаю. Четыре обеденных зала, три длинных галереи. В доме множество сокровищ, огромные коллекции.

– Покажи мне их.

– Скажи мне, каков твой предмет рождения, – сказал он.

– Спичечный коробок. Покажи мне какую‑нибудь коллекцию.

– Что за коробок? Он большой или маленький? Сколько в нем спичек?

– Не знаю. Я их не видела. Он обмотан лентой, на которой написано: «Опечатано для вашего удобства».

Внизу позвонил колокол, и я поняла, что мне нужно спешить.

– Мне нужно идти. Мы заключили сделку, не так ли? Пришли к взаимовыгодному соглашению.

– Да, пришли.

– Хорошо. Мы выполним его следующей ночью. А сейчас мне нужно идти.

– Завтра ночью?

– Да, завтра, если ты этого хочешь.

– Я приду и разыщу тебя.

– Ладно, ладно, хорошо.

Я вдруг задумалась: что у него на той цепочке, которая свисает из кармана его халата?

– Спокойной ночи, – сказала я ему.

Он тоже сказал. Он сказал: «Спокойной ночи, Люси Пеннант».

Так я впервые повстречала Клода Айрмонгера.

Дата добавления: 2015-10-13