После причащения

Как я велик и безмятежен
Бываю после причащенья:
Любвеобилен, скромен, нежен
И преисполнен всепрощенья.

Тогда сродняюсь с небесами,
Зрю невозбранно с наслажденьем
Творца духовными очами,
На мир сует гляжу с презреньем.

Парит гармония в составе,
Ум очень строг в своих мышленьях;
Пороки, слабости, желанья
Исчезли вмиг от причащенья.

И обнажается так ясно
Мирской гордыни пустоцветье,
Тогда как вечность так прекрасна
В своем шедевре и безлетьи.

Утех божественных прелучших
Бываю, грешный, преисполнен,
Душа в молитвенном созвучьи
Поет Предвечному каноны!

Богослужение закончилось. В храме приятно пахло ладаном, и это благодатно действовало на духовное состояние молящихся. Достойно причастившиеся блаженствовали. Лица у людей были умиротворенные, собранные. Все довольные целовали крест, который держал священник. Нетрудно было догадаться, что благословение Божие всех оживотворило, и поэтому люди выходили из храма счастливыми. С амвона доносились благодарственные молитвы для причастников, и те, отходя от креста, выслушивали их до конца. Это незаменимое ничем тепло церковное духовно насыщает душу человека и даже без его ведома совершенствует его духовно и влечет ввысь, в небесные селения — к Всемогущему Создателю.

После креста старчик заметил прибывших из Петербурга женщин и спросил сопровождающую его старушку:

— А кто это?

— Это паломницы из Питера.

— А хорошо, хорошо! Ко мне пусть зайдут, я очень хочу, чтобы они у меня побывали, ведь они наши!

Женщин пригласили идти за старчиком.

«Почтенные таким вниманием, — вспоминали впоследствии эти женщины, — мы, осчастливленные приглашением нас, таких грешных, чуть дыша от радости идем за старчиком. А сердце почему-то так и прыгает от радости, а в уме толкутся и теснятся безпорядочные вопросы: «А как, а что... Как нам вести себя, что говорить, что отвечать?» Но старчик, улыбаясь, вдруг нам сказал: «Не надо создавать себе трудностей, их и так хватает у нас! Ведите себя просто, как научает нас старческая мудрость: где просто, там Ангелов со ста, а где мудрено, там ни одного!» После такого ответа на наши мысли, нам стало стыдно самих себя, что мы такие неразумные. Пока мы дорогой разбирали себя, все судили да рядили какие мы, мол, нехорошие, не заметили, как дошли до места. Старчик с веселой улыбкой произнес:

— Вот и домик мой.

Вошли мы в дом и сразу прошли в келью старца, которая была вся увешана иконами. Нас обдало какой-то невыразимой радостью и таинственным теплом. В его келье было благодатно, уютно и как-то необъяснимо хорошо. Мы были так счастливы, что не хотелось ни есть, ни пить, а только молиться. Пред божницей и горящей лампадкой лежала Святая Плащаница Спасителя. Старец благоговейно подошел к ней, пал на колени и долго молился, а мы, чтобы не мешать ему, стояли в стороне и изредка поглядывали на него. А потом старчик стал так рыдать, всхлипывать и издавать такие глубокие вздохи, что мы, глядя на него, тоже начали плакать. После всего, когда все успокоилось, мы осмелились задать старчику вопрос:

— Зачем же вы так неутешно плакали?

— Придет время откроет и вам Господь, — ответил он. — Ну, а теперь давайте подкрепимся пищей, — он, улыбаясь, пригласил всех к столу, на котором уже стояли тарелки с рассольником и лежал нарезанный хлеб. В других тарелках лежали фрукты и ягоды. Старчик, сияющий от радости, казалось нам, не ходил, а летал. Удивительное дело, как роднит благодать людей простодушных и верующих искренно: первый раз мы видели старчика, а казалось, что знаем его десятки лет.

После «Отче наш», старчик благословил стол, и мы сели вкушать пищу. Невольно нам вспомнились слова из дивного акафиста: «Слава Богу, за все!», а именно: «Там присутствует Бог, где благоухает милосердие». И это очевидно!

Старчик, душевно угощая нас, произнес:

— Будьте как дома, роднушечки, хорошенько, хорошенько подкрепитесь и тогда отдыхайте, что хотите делайте, или молитесь, или читайте — на усмотрение. А я отойду на немного, меня ждут труды в Троицком Соборе.

Старчик ушел, обнадежив нас скорым возвращением. Мы, как пчелки, взялись за свои дела: убрали посуду, пол подмели, помыли. Потом решили почитать святые книги и помолиться. Времени прошло много, мы сделали все намеченное, а теперь осталась одна забота — встретить старчика. Время шло, а старчика все нет и нет. Мы безпокоиться начали: не случилось ли чего с ним? «Господи, — молимся, — спаси и сохрани нашего старчика, от всего непредвиденного!» Вот уже сумерки сгустились, темнеет, ночь на дворе, а его все нет. Ждем, ждем, а его все нет и нет... Вот уже полночь, на часах двенадцать часов. «Господи, Господи, что же со старчиком-то? — безпокоились мы. — Помолимся за него, что-то с ним неладное». Мы только нашли акафист Божией Матери «Нечаянная радость», расположились к молитве, стали на колени, как вдруг распахнулась дверь и вошел с палочкой в руке наш драгоценный, потерянный и родной старчик и говорит:

— Упал с самой высоты Троицкого Собора. Страх напал на нас, мы перепугались, заплакали:

«Боже мой, как же это так случилось с нашим старчиком Михаилом?»

— Не плачьте, роднушечки мои, это ваши молитвочки помогли моему благополучному приземлению. Я упал с Собора. Вихрь так разыгрался, — а я у креста на самой маковке, — да так хватил меня, что я даже не понял, как оторвался крепеж и, словно сноп или некая вещь, стремглав полетел вниз. Лечу сверху как камень. Ну, думаю, пропал я навеки, не сдобровать мне, но все же мысленно обращаюсь с молитвой к Богу: «Пресвятая Троица, спаси меня. Пресвятая Богородица, пожалуйста, помоги мне. Святый Архистратиже, помоги мне!» Пока я обращался к ним с молитвой, вижу, что приближаюсь к земле. Да так, шлепнувшись, приложился к ней, что, думал сделаюсь лепешкой. Лежу как мертвый. Сколько лежал, не знаю, но мне показалось, очень долго. Потом кое-как произнес: «Господи, мой Господи! Умираю, а никого нет, что мне делать?» Вдруг мысль подсказала мне: «Надо перекреститься». Я попробовал, и правая рука, правда с трудом, но послушалась меня. «Ну, — думаю, — Господи, спасибо Тебе, что рука-то цела!» С Божьей помощью кое-как перекрестился и опять произнес Благодетелю Богу, хранящему всех и вся, благодарственные слова: «Господи, слава Тебе! Архангеле Божий Михаиле, не остави меня!» Вот так все и лежал, но потом, думаю, надо попробовать левую руку, цела ли она и работает ли? Потрогал, попробовал поднять — она тоже послушалась, и опять благодарил я Благодетеля Бога моего: «И левая цела, радость-то какая, Господи, слава Тебе!» Потом попробовал весь пошевелиться, и, о, чудо, оказался весь цел и опять благодарю Спаса моего: «Слав Тебе, Боже, за все вовеки! Теперь, — думаю, — надо попробовать встать». Опираясь на локоть сел, а затем встал. Ну, так совсем хорошо! И запел я грешный тропарь Богу: «Благодарни сущи недостойнии рабы Твои, Господи...» Прошелся немного: боль хотя и чувствовалась, но все же терпимо. Оказалось, что весь я цел. А раз так, решил опять подняться наверх и доделать незаконченное. Вот почему и задержался. Простите меня, вас-то напугал, роднушечки мои!

Тут уж мы убедились, что старчик не умер, угостили его чаем и пошли отдыхать...

Мы уже знали, что как раз в это время Псковские власти предприняли попытку закрыть Собор. Даже было прислано предписание, что Собор переходит в ведение государства и в нем будет открыт исторический музей. Затревожились, забезпокоились люди (особенно неспокоен был наш старчик Михаил). «Как же так, — говорили, — какое дело властям до Собора, коль его строили наши предки для молитвы, но не для того, чтобы ходить туда и глазеть на бездушные камни и слушать словоблудие гидов?»

И действительно, что можно было услышать во время экскурсии? Кто, когда построил Собор и откуда взяты камни... А зачем он строился и какие духовные надобности были для этого — об этом ни полслова. А ведь храм возводился для славы Безначального Бога: Отца и Сына и Святаго Духа, чтобы люди Божий молились, освящались и, трудясь в молитвенном делании, спасали свои души для вечности. Музей же, в духовном смысле, пустое, безжизненное место — хранилище предметов старины.

И полились молитвы к небесам ко Всевышнему. Горячо молились и блаженные сестрицы Анастасия Струлицкая и Анастасия Костинская. Они молились всю ночь. Молился до трех часов утра и старчик Михаил. И откуда у него только силы взялись? Упал с такой высоты, один Бог знает, как вовсе не расшибся, но и вида даже никакого не подал, словно ничего и не случилось.

Господи, один Ты ведаешь тайны таких подвижников и посылаешь им Свою незримую помощь! Уснул наш старчик сладким сном. А мы все продолжали бодрствовать, прося Бога помочь в здравии нашему молитвенничку и старчику, блаженному Михаилу...»

В одну из ближайших ночей, когда блаженный старец спал, кто-то вдруг толкнул его в плечо. Старчик открыл глаза и услышал приглашение:

— Вставай, раб Божий, не спи более, пойдем совершать крестный ход вокруг Троицкого Собора, потому что нечестивцы хотят отнять его и устроить в нем музей!

— Кто же ты будешь, что так печешься о доме святой Троицы и повелеваешь мне встать? — спросил старчик, не узнавая того, кто перед ним стоит.

— Я князь Всеволод, мощами моими почивающий в сем Соборе!

— Угодниче Божий, благоверный княже, я не могу, мне очень нездоровится, — сказал старчик, — два дня назад меня снесло вихрем с соборного купола. Поверь, мне не встать! Иди, ваше Боголюбие, Светлый княже, и пригласи себе в помощь для совершения крестного хода Алексея, того, который ранее занимал высокий пост в органах безопасности. Ему однажды, когда шел он по мосту, что рядом с Собором, был голос с неба, призывающий его к покаянию и осмыслению жизни: «Алексей! Почему обходишь Меня и не посещаешь дом Мой, который наречен Мною Домом Молитвы? Дорожи временем, ведь скоро умрешь, а ведь смерти нет, ведь там впереди — вечность!» С той поры Алексей со своей благочестивою матерью посещает святые места. Он словно переродился, стал хорошим и набожным, умным и собранным. Как Савла Бог привел к вере чудным явлением, так и Алексея призвал Своим словом. Пожалуйста, пригласи его, он очень услужливый, а я, дорогой княже, сегодня не помощник!

Когда благоверный князь ушел, старчик собрал все свои силы, встал и продолжал молиться, а утром поехал в Собор. С большим трудом поднялся он по многоступенчатой лестнице, вошел во внутрь и приложился к стоящей посреди храма праздничной иконе, затем, подойдя к раке князя Всеволода Гавриила, во всеуслышание произнес:

— Это ведь он, он, Всеволод Гавриил, этот благочестивейший князь вчера ночью посетил меня, беседовал со мной, приглашая на крестный ход.

И вдруг в собор вошел Алексей. Старчик тут же спросил его:

—Алексей! Приходил ли к тебе сегодня ночью благоверный князь?

— Да, приходил, — ответил Алексей. — Крестный ход мы с ним совершили, вокруг Собора обошли трижды, и он сказал мне, что Собор не закроют. Нас на крестном ходу было трое, обошли Собор, а потом князь Всеволод привел меня в алтарь и сказал: «Отселе прислуживай здесь, тебе так Богом дано, ведь это очень свято!» И вдруг его не стало...

С тех пор Алексей стал алтарником. А по прошествии двух лет, мирно отошел ко Господу.

Воистину, только и скажешь после всего этого: «Дивны пути Твоего промысла, Господи! Как некогда Савла призвал Ты, дивным образом явясь ему на пути в Дамаск, а через крещение соделал Павлом — учителем языков, так же и Алексей сподобился призвания Тобой к вероисповеданию». Вот оно какое наше безцененное сокровище — родное Православие! Да, если бы мы осознавали свое призвание, глубже изучали бы свою веру и держали на высоте свое вероучение, как дар Божий, да еще искренно исполняли бы требования Святаго Крещения, то были бы непобедимы и непреодолимы никакими врагами, потому что с нами Бог! Но, увы! Мы сами виноваты во всех своих бедах из-за своей холодности к Богу, нерадение о спасении; через потерю добродетельной жизни нами овладела чувственность...

Как-то в воскресный день, после Божественной литургии, старчик Михаил решил обойти любятовское кладбище. Известно, что кладбище лучше всякого учителя напоминает человеку о вечности и понуждает подумать о себе и о душе своей. Оно, напоминанием о бренности земного существования, словно воду изливает на греховный огонь и угашает привязанность человека к земному, быстроисчезающему. «Проходит мир и образ его, — напоминает нам великий апостол Павел. Для каждого неизбежен путь всея земли, и блажен кто помнит о нем всегда. А если помнит, то и слава Богу — значит приготовляется заблаговременно, как разумный и мудрый к переходу в вечность. Заметив, что старчик пошел на кладбище, те, у кого накопилось много недоуменных вопросов, тоже отправились за ним, как овечки за пастырем. Подойдя к могилке монахини Тавифы, старчик произнес:

— Здесь я буду лежать погребенным, но много придется пережить детям моим после моей смерти.

Погрузясь в раздумье о будущем, старчик затих. Одна женщина, пользуясь удобным моментом, тихонько подошла к старчику и спросила:

— Прости меня, старчик Михаил, грешную, неразумную и непонятливую. Вот я, раба Божия Мария, в храме стою, как пешка малограмотная, но часто слышу о смирении. Что это такое смирение, где и как оно приобретается? Говорят батюшки, что оно спасительно?

— Ах, роднушечка моя, думаешь, что я тебе так и объясню, как иерей Божий, ведь это дело-то их. Но коль обратилась ко мне, постараюсь ответить во имя Христа. Но говорить буду не от себя, а от святых Божиих подвижников. О том, что смирение полезно, Сам Спаситель возвещает, говоря: «Приидите ко Мне, все труждающиеся и обремененные и Аз успокою вас. Приидите ко Мне и научитесь от Меня, ибо Я кроток и смирен сердцем и обрящете покой душам вашим, иго бо Мое благо и бремя Мое легко есть!» Да, роднушечка, не узнавши науки, не приложишь ее к делу, и, не знавши дела, за оное не возьмешься. Смирение противно самолюбию, самопревозношению и гордости. Оно учит нас считать себя хуже всех, ниже всех и недостойнее всех. Пока умом это усмотришь, пусть и сердце с этим мнением сроднится, а потом всем существом своим проникнешься этим деланием, и жизнь твоя будет проходить в смирении. Да и как же иначе? Если Спаситель смирялся, то простите пожалуйста, чем нам величаться, разве только немощами одними? Самый верный путь, брать пример со Спасителя своего и вырабатывать этот надежный путь ко спасению — путь смирения. И обрящете покой душам вашим! А вот как делом доказывают это святые. Так Арсений великий, будучи еще юношей, пришел однажды в один из скитов, где подвизались строгие иноки и стал просить, чтобы они приняли его в свое братство. Они же, посовещавшись между собой, кому бы его отдать для опытного руководства и решили поручить это дело преподобному отцу Иоанну Колову, в то время славившемуся благочестием. Иоанн собрал братию и решил их угостить обедом. Арсений был тоже приглашен, но за стол еще не был позван, но стоял поодаль братии, опустив свои очи долу, представляя себе, будто вокруг него находятся Божий Ангелы, а он самый из последних последний. Но вот Иоанн берет со стола сухарь, бросает к ногам Арсения и говорит: «Если хочешь есть — ешь!» Видя это, Арсений сказал самому себе: «А что, должно быть этот старец Ангел Божий и прозорливец, что он сейчас же узнал, что я хуже пса, а потому, как псу, и кусок мне бросил, а мне же, как псу, теперь и кусок сей надо съесть». С этими словами он наклонился к земле, потом, подобно псу четвероногому, пополз за брошенным ему сухарем. Взял его с пола устами и там же съел его. Преподобный же Иоанн, увидев это, сказал: «Ну, этот искусный будет инок!»

Это, роднушечка, основа всякой семьи. Где послушание, любовь, согласие и смирение — там есть благословение Божие, потому что все делается во страхе Божием и во имя Бога. А где нет сего —- там распущенность, безпорядок и низкое поведение. Когда покой в душе, он, исходя, распространяется вокруг и наполняет все. Храни же в себе, роднушечка, этот покой и всегда будешь счастлива. А его хранить непросто. Враг рода человеческого пошлет к тебе людей, которые далеки от всего святого и напустятся на тебя, словно град и гром, обзовут тебя и глупой, и неразумной, а ты не обижайся. От этого ты не заболеешь и не станешь ниже ростом, а скажи в простоте, вспоминая свои грехи: «Да, я хуже всех, я и подметок самых последних из людей не стою. Правильно вы сказали, спасибо вам». И будешь тогда всегда наслаждаться истинным покоем, которого мир не может постичь, только никогда про себя никого не ругай, не осуждай, не проклинай, а помолиться-то за таких не поленись, ведь Сам Спаситель велел молиться за обижающих нас и творящих нам напасть...

Спустя год, паломники из Петербурга опять приехали к своему старчику Михаилу...

«Мы прибыли рано утром, — рассказывает одна из них, — и сразу устремились на автобус, следовавший в Любятово. На Божественной литургии мы опять испытали великое счастье молиться с досточтимым молитвенничком. После службы он любезно пригласил нас к себе. По-прежнему в его уютной келье также было светло и уютно как прежде. Словно волна благоухающего аромата наполняла наши души и сердца сладким миром, превосходящим всякие земные ароматы. Вот что значит жить по-Божьи и по совести, — подумала я.

От избытка признательности ко Господу за такую милость к нам грешным, у меня появились такие чувства, что я их быстро собрала в стихи:

Какая в сердце благодать!
Какой тут Божий мир!
Тебе в нем некому мешать,
Ты молишься один.
В святой полночной тишине
Молитвы ты поешь,
И низко голову склоня,
Забыв о мире, слезы льешь!
Ты молишь Господа Христа,
Чтоб гнев Свой отвратил,
И души спящие в грехах
К Себе б вновь обратил!

Угостив нас радушно, старчик долго находился с нами, многому поучая и о многом рассказывая. Изредка, но с любовию и взволнованно, он говорил о последних временах, а напоследок рассказал нам, как он видел ад и рай. Все это осталось в наших сердцах на всю жизнь. Уже выходя из комнаты, он сказал:

— Сегодня, душечки мои, ложитесь на мою постель и поотдохните хорошенько-хорошенько, а я пойду в комнату сынка моего Павлуши, которого сегодня нет и долго не будет, ибо он в командировке проходит стажировку на машиниста поезда.

— Нет, — закричали мы, — не ляжем, не ляжем на постель твою, старчик, мы же ведь грешные, да и спать-то не охота. Мы, если потребуется нам поспать, то поспим сидя на стульях, облокотившись на их спинки.

— А послушание-то выше всего на свете, не только вашего мудрования, но даже поста и молитвы, как говорят преподобненькие отцы, — произнес старчик, — а вы показываете свое смирение, которое хуже гордости.

Тут уж нам пришлось смириться по-настоящему, и мы остались одни в келье старчика пред святою чудотворною плащаницею и иконами, которые освящались горящими лампадами. На плащаничке лежали беленькие вербочки, сохранившиеся от праздника Вербного Воскресения. До глубокой ночи мы горячо молились. Прочитали акафист Сладчайшему Господу Иисусу, Пресвятой Богородице, затем принялись за каноны. Читая и молясь пред плащаницею, мы заметили, что что-то темное закрывает изображение Спасителя на ней. Свечки поднесли поближе, чтобы лучше рассмотреть и вдруг увидели, что весь Спаситель лежит в крови. Из ручек и ножек, из ребер и головы струилась настоящая кровь.

— Валентинушка, — закричала я, — кровь бежит из ран Господа, видишь? Смотри лучше, поднеси свечку поближе к святой плащанице.

— Да вижу, сестричка, — ответила та, — и ужасаюсь, как же это может быть? О, Боже, непостижимое, таинственное и неслыханное чудо!

Мы стали громко плакать пред своим Господом, да приговаривать, принося сердечные соболезнования Господу, за нас грешных так страшно пострадавшего и без конца удивляясь случившемуся.

Наши крики и вопли услышал старчик и, сразу же придя к нам, ласково заговорил:

— Что у вас за плач тут среди ночи? Роднушечки мои, о чем же вы плачете, что у вас за горе?

— Да как же, — говорим, — старчик Михаил, ведь из всех ранок Спасителя сочиться кровь, мы такого во всю нашу жизнь никогда не видели!

— А вот вам и открыл Господь эту тайну, пред которой и я грешный не мог успокоиться от плача. Помните, когда вы пришли ко мне, а я плакал неутешно у плащаницы, а вы спрашивали меня: зачем так плачешь? Я вам тогда, состояния духовного ради, не мог ответить, промолчал, а вот теперь вы и получили этот ответ, милые мои. Храни вас, Господи! А я, помню, тогда сказал вам: откроет вам Господь все. Вот сегодня — исполнение и явный ответ от Господа на ваш вопрос.

От таковых старческих слов мы дружно пали на колени и стали благодарить Господа, говоря:

— Господи, сколько же у Тебя любви и милосердия, Слава Тебе! Прими Боже наше сердечное благодарение и искреннее раскаяние в делах и словах наших. Зажги сердца наши любовию к Тебе, Благодетель наш, и научи нас творити волю Твою, чтобы не быть паразитами на Твоей ниве и потребителями Твоих благодеяний и щедрот, но соделай нас тружениками, творцами и исполнителями Твоих чудотворных Заповедей.

Радостный и воодушевленный старчик радовался за нас, что Господь показал нам чудные дела Свои.

— А завтра съездите к Анастасиюшке, — наказал он, — у ней водица, водица!

Не догадываясь о сути предсказанного, мы поехали по назначению.

Автобус следовал на Палкино. Мы доехали до поворота и остальной путь проделали пешком, наслаждаясь красотой и живописной природой. Наконец, подошли к ее дому. Как только вошли к ней, она ласково подозвала нас к себе, и мне (рабе Божией Нине), подошедшей первой поприветствовать и взять благословение, правой рукой провела по лицу и сказала:

— Ты же врач, да еще какой, так помоги же мне, чай Господь через твои руки и даст мне облегчение. Ну-ка, с Богом, начинай!

— Помогу, матушка, помогу, — с радостью вскричала я.

Со мной как обычно было все для оказания скорой помощи, в том числе и от водянки. До сих пор ее лечили преимущественно одними таблетками. Я же была принципиальная противница всех таблеток, потому как уверена, что существуют методы лечения более эффективные и безвредные. К лечению водянки это тоже относилось. Хотя мы встретили недоброжелательство от местных врачей, все же сделали по-своему, и матушка сразу получила облегчение. А вскоре приехал и наш старчик Михаил и стал часто-часто повторять такие слова:

— Новое небо и новая земля, новое небо и новая земля!

Лишь позднее мы поняли, что эти слова блаженного Михаила полны пророческого духа и сказаны в адрес матушки Анастасии, ибо хотя ей и полегчало, но спустя две недели она перешла в вечность.

Вспоминаются слова, сказанные блаженной Анастасией одной из наших паломниц, Валентине Максимовне. Указуя на ее уши, старица укоризненно покачала головой:

— У тебя ведь в ушах-то змеи. Не носи серьги — это грех...

Итак, мы со старчиком Михаилом поехали обратно к нему домой. У калитки нас поджидал некий молодой человек, который тут же попросил уделить ему минуту внимания.

— Я много о вас слышал, Божий человек, — сказал он, — и решил обратиться к вам, послушайте, пожалуйста, меня. Вот я живу и работаю, и семья у меня есть, а цели в жизни не вижу. Часто выпиваю. От того состояние души кошмарное, переходящее в уныние и отчаяние. У вас же всегда настроение жизнерадостное, цветущее, а ведь и у вас, наверное, тоже скорби есть и обиды? Разъясните, в чем тут дело?

— Роднушечка моя, — ответил старчик, — вопрос хороший и нужный, пойдем в мой дом, да побеседуем, здесь же рядом.

В келье старчик усадил гостя на стул и начал обстоятельный разговор.

— Роднушечка, — сказал он, — то, что отражается на лице человека, может свидетельствовать о внутреннем его состоянии. Ведь Спаситель говорит в Евангелии: «От избытка сердца говорят уста!» К этим словам можно добавить: если есть у человека внутренний мир, любовь и простота, то они отражаются и на лице человека, но должны быть двигателем к сему состоянию вера и молитва. Вера требует от нас хождения во храм, соблюдения постов, среды и пятницы всего года, за исключением сплошных недель. Затем, посещение храма Божия, особенно Божественной литургии. Необходимы исповедь и Святое Причащение. Следует научиться молиться Богу и утром, и вечером перед сном, а также перед едой и после еды. И постепенно человек делается благочестивым, а благочестие, по апостолу Павлу, на все полезно. А унывать и отчаиваться не надо — это от недостатка веры и жизни по вере. Зачем унывать, роднушечка моя? Христос Воскресе, смертию смерть поправ. Для нас уже смерти нет, а если она и приходит, то приходит как благодетель. Мы переходим от смерти к жизни, от земли к небеси, как поет Церковь в пасхальные дни: Христос Бог нас приведе, победную песнь поюще. Только жизнь по совести, по Божьи, по заповедям Божиим обезпечивает человека покоем душевным и сердечным миром. Всегда радуйся, непрестанно молись и за все благодари, а благодарное сердце ни в чем не нуждается, как говорят святые отцы. И тогда твое лицо будет цвести жизнью и надеждой. А о цели жизни я тебе отвечу словами преподобного Серафима Саровского: «Цель жизни христианской состоит в стяжании Духа Святаго, и эта цель жизни всякого христианина, живущего духовно. Цель жизни мирских обыкновенных людей есть стяжание или приобретение денег, у дворян сверх того, получение почестей, отличий и других наград за государственные заслуги. Стяжание Духа Божия есть тоже капитал, но только благодатный и вечный, и он, как и денежный, чиновный и временный, приобретается почти одними и теми же путями, очень сходными друг с другом. Бог Слово, Господь наш Иисус Христос, Богочеловек, уподобляет жизнь нашу торжищу, а дело жизни нашей на земле именует куплею. Выгадывайте время, говорит Он, для получения небесных благ через земные товары...

И я вашему Боголюбию скажу: пост, бдение, молитва, девство и все другие добродетели, ради Христа делаемые, сколько ни хороши они сами по себе, однако же не в них одних состоит цель жизни нашей — цель эта есть та самая благодать Духа Божия, которую они приносят нам, и вот в стяжании или в наживании ее одной (чрез них приобретаемой) и состоит цель жизни христианской. Заметьте, что лишь ради Христа делаемая добродетель приносит плод Духа Святаго, ибо ради Христа Дух Святый в мир вниде. Все же, хотя и доброе, да так, как говорится, для добра же и делаемое, а не ради Христа, не приносит нам благодати Духа Святаго (ибо все, в чем нет веры — грех есть). Хотя подобные добрые дела, по существу доброты их, и не могут назваться грехом, а потому Богу приятны, ибо всякий любящий Бога и делающий правду приятен Ему есть; но все-таки сказано: «Любящий Бога», а не добро одно, тут и, в ознаменование этой приятности Богу дел добрых, посылает Господь к добрым людям вестников, указующих им путь Божий: пойдут они по этому пути, хорошо, оценится их добро и дастся им дар Духа Святаго, а не пойдут, то хотя Бог, по правосудию Своему, и не лишит их награды за добро, но наградит лишь их только одними временными благами, вечных же благ не дает им, ибо последние только ради Христа Господа нашего даются... Тогда как за ради Христа делаемые добродетели уже без посредников посторонних прямо дается нам благодать Всесвятаго Духа Божия, так что все же не в добродетелях дело, а в плодах Духа Святаго, даруемого нам через них».

Пришедший раньше Нина и Валентина уже разогрели ужин, порезали хлеб и ждали, когда старчик кончит беседу с молодым человеком.

И ждали не напрасно, ибо закончив ужин, старчик рассказал немало интересного из своей бытности в городе Острове.

— Вот, — рассказывал он, — началась страда, т. е. горячая пора. Летний период, дел хоть отбавляй. Всех нас собирали на колхозные покосы для колхозного стада. Дела шли дружно: тут и косили, сушили, переворачивая сено, метали стога. Солнце печет, жарко, шмели крутятся вокруг нас... Все это было, конечно, интересно, и след от всего этого, наверное, останется на всю жизнь. В разгар работы по заготовке сена ко мне пришла мысль: у меня ведь семья, дети, коровка, мне ведь тоже надо сенца-то для себя накосить. Но где и как — это вопрос. Населению косить сено самовольно не разрешалось. Тут и штрафовали, и сено отбирали. Не разрешали, одним словом. После колхоза — и весь сказ! Но ведь в колхоз косят долго, а трава-то будет старая, ее и скотина-то не прожует. Вот я и решил немножко порадеть о своей коровке. К вечеру запряг лошадок в параконку, жердь взял с веревкой, чтобы стянуть и прижать воз, перекрестившись, отправился с Богом на поиски сена. Времена были суровые, нас не баловали, всегда и за все наказывали. Бывало колоски после уборки урожая станешь собирать и какой-то «кудесник» заметит, то давали от трех до восьми лет заключения. Все это я вспомнил, и страх объял меня, ведь и сено не разрешали косить для своего скота, а выживать надо. Поэтому, еду, а голова словно на шарнирах, то сюда, то туда, так и крутится, так и жди, авось кто увидит, тогда уж несдобровать. Считай, пропал тогда: и арестуют, и посадят, да что хочешь сделают. Но, думаю, закон-то законом, а жизнь-то жизнью, надо же существовать-то! У страха глаза большие, ему только поддайся; но глаза боятся, а руки делают. Худо-бедно до леса доехал, слава Богу, а голову всю извертел, прямо до боли. Все мне казалось, кто-то сейчас из-за кустов высунется и спросит: «Брат, а куда же ты путь держишь, да еще на колхозных лошадях?» Скажу: мол, косить сено. А он: «Кто тебе дал право?» Вот тогда не оберешься сраму... А кругом-то какая благодать! Тут сеном пахнет, птички поют земляничка огоньками выглядывает из травы, а ветерок еле-еле колышет деревья. Какая тишь и умиротворение! Только здесь свободна душа от земного зла и всякого ненасытного желания. Здесь чувствуется Зиждитель Бог и Его премудрое мироустроение. Пережил я все страхи, а в лесу стало легче. Нашел хорошую травяную поляну, отпряг своих саврасок, спутал им ноги: пусть едят на здоровье лесную травку. А сам, наточив бруском косу, начал косить. Изредка остановлюсь, спою какой-нибудь тропарь Богу или Богоматери, истово перекрещусь и опять за дело. Господи, благослови! Страхи, как далекие громы, изредка попугивали меня: «а вдруг», «а если» и т. д. Нет-нет, озираюсь по сторонам, да и молюсь: «Господи спаси, Матерь Божия, помоги мне, и покрой Своим омофором! Святый Николушка, помоги мне, пожалуйста, ты знаешь, как я боюсь!» А я на себе испытал, когда боишься, работа вдвойне спорится, зато уж рубаху не успеваешь выжимать от пота! Да тут еще и насекомые всякие так и липнут к телу: и комары, и шмели — кого тут только нет. Хоть прыгай, так ужалят, что спасу нет, вот так заставляют насекомые шевелиться и трудиться.

Итак, с грехом пополам, сено накосил, запряг своих лошадок и начал накладывать в воз. Залезу, разложу, потопчу сено, опять слезаю и бросаю... Вот так и наложил хороший воз. Затем забросил жердь сверх сена посреди воза и... опять незадача. Кто же мне поможет затянуть воз? Без этого как и поедешь? Слезы опять закапали на землю, но делать нечего. «Боже мой и Кормилец мой, — подняв очи к небу, молюсь с верой к Единому внимательному и истинному. — Святый Николушка, быстрый услышатель в беде и нужде сущих, услышь и помоги мне». Вот я утираю слезы, стою с боку у воза, смотрю сзади видны чьи-то ноги. Ну, думаю, пропал. Сердце екнуло, наконец-то сбылись мои опасения, кто-то застал врасплох. Думаю, кто же сумел подстеречь меня? Ну, думаю, пусть: чему быть, того не миновать — на все воля Божия. Боже, в помощь мою вонми, Господи, помощи мне потщися... Увязав полностью воз, вдруг вижу в полный рост незнакомца... И узнаю великого святителя и Чудотворца Николая. В радости упал я пред ним, славя и благодаря Бога за Его дивную помощь в лице такого сердобольного утешителя. Как только поднял голову, его уже не стало. Пропел я тропарь благодарственный Господу моему: «Благодарни суще недостойнии раби Твои, Господи!» И так благополучно достиг я своего дома, где меня давно ждали домочадцы...

Следует сказать, что старчик Михаил особенно любил некоторых из святых небожителей, как то: Михаила Архангела — своего покровителя, святителя Христова Николая, великомученика и победоносца Георгия, преподобномученика Корнилия, Печерского игумена, Никандра пустынножителя и преподобного Серафима Саровского. Блаженный старчик был наполнен каким-то особым миром, его душа всегда была преисполнена несказанной радости. Как чудесный источник — сколько не бери из него целебную водичку, все он течет и течет. Вот так и блаженный старчик всегда был весел и радостен от любви к людям. Жалел он каждого отступившего от Бога, горько плакал о том, что люди теряют золотое время, в которое сколько могли бы сделать дел для своей души, и употребляют на пустоту и безполезность. Природой старчик был наделен благодушеством, милосердием, состраданием и стремлением к правде. Если приходил по надобности к кому-то в дом и замечал иногда разговор детей с родителями на возвышенных тонах, то брал себя за голову и говорил: «Боже, чего ждать нам впереди от таких детей. Эти дети потеряли все: и веру, и любовь, и страх Божий, о котором премудрый Соломон говорит, что он есть начало премудрости. Потерян страх Божий, потеряно все». Старчик старался как-то образумить их. «Деточки, — говорил он, — как можно быстрее старайтесь вникнуть в суть веры, быстрей исправляйтесь, бегайте от греха, дорожите временем, и так как земля есть место не развлечения, а самоусовершенствования и приготовления к вечной жизни, то и трудитесь, как трудились наши предки. Ведь в каждом из нас тело и душа трудятся вместе, чтобы получить награду вместе и прославиться со Христом в Царствии Небесном. Надо, деточки, делом заниматься, успевать учиться, упражняться в добрых делах, ибо от них и будет зависеть мера наслаждения, а худые привычки, навыки, пороки и все аморальное из себя изживать надо. Роднушечки мои, торопитесь, торопитесь следовать за Христом, ибо Он есть Путь, Истина и Жизнь! Ведь вы не знаете, когда пробьет час вашей смерти. И Ангел разлучит вашу душу от тела. Всем нам предстоит встреча, встреча неизбежная с Живым Богом! А Он говорит в Евангелии: «В чем застану, в том и судить буду!»

Одна женщина подошла к старчику и спросила:

— Прости меня, я только начала ходить в храм Божий, ибо всего еще один месяц как крестилась и много недопонимаю, даже вопрос о смерти. Тому, что человек умерший уже никогда не воскреснет, учили нас лекторы атеизма. Это так въелось в плоть и кровь, что ничем не вышибешь. А в церкви я слышу о всеобщем воскресении?

— Роднушечка моя, — ласково сказал старчик, — зачем же ты путаешь учение атеизма людей злонамеренных, с учением Православия? Там учат смерти духовной, временной и вечной, а Православие празднует победу над смертью. Слышишь, как проповедуют колокола, они поют о Воскресении Христовом. Христос бо воста веселье вечное! А певчие в храме Божием повторяли слова канона святой Пасхи: «От смерти бо к жизни и от земли к небеси Христос Бог нас приведе, победную песнь поюще». Ведь Христос Спаситель, поправший Своею смертью смерть, как глава Церкви, общества верующих, Воскресе из мертвых. Он воскресит и верующих в Него: «И Аз воскрешу его в последний день!» Никогда не смущайся, ибо Евангелие благовествует слова Христа: «Блажен, кто не соблазнится о Мне!» Уже Он показал на праведном Лазаре силу Свою и проповедует этим самым Всеобщее Воскресение. После, когда воскресил Господь друга Своего Лазаря, тот был поставлен епископом на острове Кипр и тридцать лет трудился на ниве Христовой. А в час сошествия во ад Господа воскресло великое множество людей, веровавших в Спасителя грядущего, и явились они живым своим сродникам и некоторое время пребывали с ними, возвещая о том, что во ад сошел Спаситель мира и вывел их оттуда и открыл путь в райские обители. Видите, какие воодушевляющие факты! Придет время, роднушечка моя, когда все от века уснувшие, услышав глас Сына Божия, оживут и, обновленные в душе и теле, предстанут на Страшный суд. Затем достойные войдут в жизнь вечную, которой никогда, никогда не будет конца, а еще-то какая радость. Воскресшие люди все будут в одних летах: тридцати трех лет — возраста Спасителя. Вот будет радость-то! Вот будет вечный праздник — вечная Пасха! И царствию его не будет конца. Ведь так же и Церковь поет. Вот, зная это, живите чисто и богоугодно, чтобы вам не лишиться будущей радости.

— Благодарю, старчик Михаил, за теплые назидания, да спасет вас Христос, — сказала женщина. А на лице старчика воссияла счастливая улыбка. Да, все в любви и таится, только чтобы она была чистой и в Боге, без грязи и двуличия.

У Нины Тимофеевой приближался День Ангела — празднование равноапостольной Нине просветительницы Грузии. Вечером сходили ко всенощной, утром также к ранней литургии. Сама именинница рассказывала так:

— Пошли мы домой счастливые и как будто вновь народившиеся после Святаго Причащения. Как же оно действенно и неизреченно, это только можно почувствовать причащаясь искренно, но не испытуя. К великому удивлению приехал из Пскова к нам и наш старчик, как бы этим самым преподнося праздничный сюрприз. Сколько было радости от такого его внезапного посещения. Господи, слава Тебе! Мы начали исполнять миссию Марфы, стали безпокоиться, что приготовить и как лучше угостить дорогого гостя, чем бы удивить его. Но старчик заметив, что мы много стали стараться об угощении, занялись хлопотней и суетой, сказал с улыбкой: «Это чем же вы удивить хотите меня? Ничего во мне нет удивительного и преимущественного, как только одно диво дивное и чудо чудное — это безсмертная трапеза, Тело и Кровь Сына Божия, Животворящие Таинства, которыми питается весь мир! Что у тебя приготовлено есть, того и достаточно. Давай ставь на стол приготовленное, ведь сегодня у вас большой праздник».

Пока мы накрывали на стол, старчик обошел всю квартиру, внимательно рассматривая всякую вещь, какая где стояла. А затем в мою комнату пришел и горько заплакал и произнес сквозь слезы: «Одна овечка живет среди волков»...

Незатейливый стол был накрыт, после молитвы старчик благословил предлагаемую пищу, произнес приветственное слово с Днем Ангела и пропел многолетие и, обратись к имениннице, сказал: «Ангелу злат венец, а вам желаю здоровья, чтобы трудиться для Царства Небесного». За столом старчик много говорил полезного, на пользу всем рассказал, как видел ад и рай, что произвело на всех неизгладимое впечатление...

Посетив Питерские святыни и приклонившись пред ними, старчик вернулся в родной город. От вокзала до Любятово шел пешком и тихонько напевал ангельское приветствие: «Богородице Дево, радуйся...». На подходе к своему дому, он увидел, что у калитки на пенечках сидят три человека, кого-то поджидая. Он поздоровался и, выяснив, что ждут его, пригласил всех в дом. Чай пить гости отказались.

— Ну, коль не хотите чая, — вздохнул старчик, — давайте побеседуем о насущных вопросах.

Первой начала старушка, у которой, по-видимому, так наболело на душе, что она горько расплакалась и доверчиво раскрыла свою скорбь:

— Как мне жить дальше, нет больше никаких сил, старший сын Богу не молится, в церковь, естественно, не ходит, в доме матом ругается. Как тяжело все это видеть и слышать. Мы ведь так раньше не жили, а уж теперь как запьет, всем тошно, хоть из дома беги.

— Да, роднушечка моя, как я вам сочувствую, это ведь вера только перерождает человека, облагораживает и смягчает его, а без веры человек безвластен над собой. По-видимому, о наших временах писал Апостол Павел, говоря: «Знай же, что в последние дни наступят времена тяжкие. Ибо люди будут самолюбивы, сребролюбивы, горды, надменны, злоречивы, родителям непокорны, неблагодарны, нечестивы, недружелюбны, непримирительны, клеветники, невоздержны, жестоки, не любящие добра, предатели, наглы, напыщенны, более сластолюбивы, нежели боголюбивы, имеющие вид благочестия, силы же его отрекшиеся. Таковых удаляйся» (2 Тим. 3,1-5). Но унывать не надо, молись Богу, проси Его. Он хочет ведь всем спасения. Чай, остепенится и придет в свой разум. Помоги, Господи! Как имя-то его?

— Реваз, — ответила мать.

— Да, Реваз, Реваз, не мучай нас, — улыбаясь произнес старчик. — Ведь не такие покаялись перед Богом. Он ведь для каждого ключ имеет. Савл вон какой был гонитель, а потом стал как агнец и Божий сосуд. Молись, не отчаивайся, и я помяну. Зато какая радость-то будет, когда он оставит весь позор и станет настоящим человеком. Благослови, Боже!

За пять дней до отпуска старчик прислал нам любезно по конверту, всем троим, в которых лежали деньги: где двадцать пять рублей, а где и поменьше. Не было слов выразить благодарность чуткому и заботливому старчику, любящему нас отцовскою любовью.

Господи, как благодарить Тебя за такого молитвенника, которого Ты послал в наше безбожное время?

Мы опять взяли билеты и поехали на родную нам Псковщину. У старчика мы жили целыми месяцами. Бывало, приедем, попросим работы, чтобы сделать что-то нужное и полезное для нашего старчика. Он никогда сам не просил нас, но с улыбкой говорил:

— Роднушечки мои, да пополоть бы надо, да я сам все успею сделать, наверное.

Выйдет на огород, а мы-то разве усидим? И за ним следом, где что нужно, все сделаем: и прополем, и польем, свеколочку с морковкой проредим, картошечку окучим. Везде чисто и опрятно, просто прелесть для глаз. А старчик, улыбаясь, вполголоса, бывало, произнесет:

— Роднушечки мои, что бы я без вас делал? Да спасет вас Христос! А сам ходит по грядкам, да молится. А мы все удивлялись: как же он так много любит молиться Богу и сколько у него энергии? То часто его видим плачущим, то молящимся Богу о людях. Спаси Господи, нашего молитвенничка и печальника! Видим, как тяжело ему, имеющему дар прозрения, оставаться равнодушным, видя неправду во всех ее проявлениях, а также пошлость в сердцах и духовное омертвление. Помоги, Господи, нашему дорогому старчику Михаилу. А люди ведь живут и не понимают тайны, скрытой в душе каждого человека. Некоторые спасают свою душу, другие не радеют о ней. А старчику все открыто и он за всех молится. Обидно ему, что некоторые искренне верят и живут по вере, а многие и не обращают никакого внимания на требования веры. Об этом очень точно писала супруга Августейшего Царя Николая II Александра: «Есть люди верующие, но почти ничего не желающие делать, тех же, кто именно любит Христа отличает именно действие»...

Однажды сидели мы у старчика и вели тихую беседу, а Валентина, сидя у окна, смотрела на огород. Глаза ее остановились на грядках с огурцами и помидорами. Устремляющиеся по ниточке вверх до дуг жирные зеленые листья уже украсились желтыми цветочками завязей и множеством созревших огурцов; на корню краснели помидоры. Валентина подумала про себя (как она сама потом рассказывала): «Ну, нужно же вырасти таким прекрасным огурцам и помидорам?» А старчик на ее умственное удивление произнес:

— Валентинушка, роднушечка, иди-ка скоренько в огород, да нарви спелых огурцов да помидоров, да и покушай, иди нарви-ка и подивись, какие же они прекрасные!..

Старчик однажды открыл нам великую тайну, о которой мы еще не знали.

— Что со мной было, не пойму — говорил старчик — летаргический сон или что другое, но заметил, что душа вышла из тела, и целую неделю водил ее преподобный Серафим Саровский по воздушным мытарствам и райским обителям. В то время супруга моя давно уж умерла, Павел уехал в командировку. И вот слушайте... Предо мною воздушные мытарства. Если спросите, есть ли что страшное на свете, я бы вам сказал — это мытарства! Что ожидает человека по смерти, вы и представить не можете. А человек живет безпечно и не помышляет об этом, кружась в вихре земных страстей и удовольствий. Да, предстоит встреча с начальниками воздушных мытарств и мытарями-истязателями, о которых, говорят святые, что один вид их страшнее всякой муки. О, как жаль, что человек не думает о том, что ожидает его! По милости Божией, я мытарства прошел, но на семнадцатом мытарстве был задержан. Кредиторы, увидев меня, кривляясь закричали: «Наш, наш, наш — он блудник и поэтому точно наш». Сами же, извиваясь и хохоча адским хохотом, подходили ко мне. Их собралось очень много, но на радость мне, а бесам на посрамление, вдруг ко мне подошел преподобный Серафим Саровский и строго запретил бесам, говоря: «Оставьте его, не устрашайте и не радуйтесь, он раскаялся во всех своих грехах, и сего ради вашим он быть никак не может, ибо весь он принадлежит Богу». И мы пошли дальше. Идем, а по правую сторону, вижу, стоит стол, наподобие престола, на котором лежит белая-белая булочка. У меня мелькнула мысль, что вот бы мне такую булочку! Тут же мне кто-то громко ответил: «Эту булочку тебе рано!». Далее вижу: стоит большой длинный стол, за которым сидит множество святых. Стол покрыт красивой красной скатертью, а на столе множество яств, да в таком изобилии и разнообразии, что не описать. Все святые, сидящие за столом, одеты в праздничные, парадные одежды. С края у стола на скамейке одно незанятое место. Мне почему-то очень захотелось посидеть на скамеечке за этим столом. Вот как было хорошо! Если бы только распорядитель этого праздничного стола, позволил мне посидеть со всеми! Но опять слышу пронзительный, но умилительный голос: «Тебе еще рано сидеть рядом со святыми!»

После многого, виденного мною, опять явился ко мне преподобный Серафим Саровский и тихо произнес: «Пойдем, я провожу тебя!» Быстро мы очутились у моей постели и произошло неизреченное соединение моей души с телом. «Господи, Господи, — произнес я, когда открыл свои глаза, — благодарю Тебя, Всевышний, что Ты сподобил меня лицезреть не только Твоего угодника преподобного Серафима Саровского чудотворца, но и мир иной, по ту сторону гроба! Господи, сколько безбожный мир употребляет усилий, чтобы разрушить наше государство и уничтожить Православие? Сколько строится всевозможных школ, институтов и других антирелигиозных заведений, а толк какой? Да никакого! А ведь истина очевидно проповедуется Самим Богом. Я только одного не пойму, почему люди не думают о будущем? Ведь земная жизнь — разве жизнь? Это страдание и борьба за душу: то и дело надо глядеть в оба и наблюдать за собой. Но есть истинная жизнь за гранью этого мира, там истинное счастье и настоящее веселье. Как поет Церковь, со святыми упокой, Христе, души рабов Твоих, где несть ни печаль, ни воздыхание, но жизнь безконечная. Ах, как я жалею людей, что они ошибаются крепко-крепко, уходя от Бога, а на свою душу навлекают гнев Его. Как чревато обойдется им это противление!»

Старчик глубоко вздохнул, и еще добавил: — Ах, как я хочу, чтобы люди поняли этот обман и безплодную прелесть скоро проходящей жизни!

Блажен ты, старче Божий, стяжавший такую любовь ко Всевышнему. Это она понуждает любить творение, почтенное Его образом. «Как печь без огня не может быть теплою, так и человек, чуждый Бога, не имеющий в себе благодати, не может иметь в себе любви к ближним», — говорит Иаков, архиепископ Нижегородский. Святые были как боголюбивы, так и человеколюбивы, больше всех людей. «Если любишь Бога, то надобно любить и того, кого Бог любит, потому что когда мы кого-то любим, то любим и того, кого и любимый нами любит», — поучает святитель Тихон Задонский.

Кто бы ни был ближний твой, за него Христос благоволил положить душу Свою. Для чего отказываешь в любви к ближнему, когда Христос не отказал ему в жизни своей?

Тот не верует во Христа, кто не любит Его. Тот не любит Его, кто не любит ближнего своего. Апостол любви Иоанн Богослов поучает: «Как ты говоришь: я люблю Бога, а брата своего ненавидишь? Брата, которого видишь, не любишь, как же можешь любить Того, Кого невидишь?»

«Господь любит всех нас, и мы должны любить всех», — проповедует во всеуслышание святитель Филарет, архиепископ Черниговский. Еще послушаем святителя Филарета, архиепископа Черниговского, он в частности говорит: «И самый ничтожный человек важнее всех прочих видимых тварей. Видя гору золотоносной земли, незнающий презрит ее, а знающий не презрит, ради крупиц золота, в ней заключенных. Подобно сему, смотря на человека, представляющего неприятный вид необразованности, грубости, безпорядка, порока — невнимательный презрит его, а внимательный пожалеет, но не презрит, потому что в сей неблагообразной глыбе есть золото — существо человека и особенно его душа».

Тебя привело, наш молитвенничек, старчик Михаил, к такой любви твое неудержимое произволение и безповоротное желание служить Богу верой и правдой. А твоя стальная воля оберегала и оберегает тебя от греха, и твой поистине титанический труд дал плоды во сто крат, и ты пожал классы веселья вечного еще здесь на земле. «Ибо под лежачий камень вода не бежит», — говорит народная мудрость. «Вода, по свойству своему, — мягкая, а камень тверд. Но если над камнем висит желобок, то вода, стекая каплями, мало-помалу пробивает камень. Так и слово Божие мягко, а сердце наше — грубо; но если человек часто слушает или читает слово Божие, то страх приходит в сердце его», — говорит авва Пимен.

За добросовестный и усидчивый свой труд воззрел на Тя Всевидящий Бог, ниспослав благодать тебе, которая явно в тебе показывает себя. Вот так и каждый человек должен сознательно трудиться над собой, идя по узкому пути, уверенно ведущему к будущей славе. А ведь на широкий путь можно выйти и пойти по нему совсем незаметно, но зато он приведет к вечному отлучению от Бога, к вечной погибели.

В помощь христианину об этом богословствует Златословесный учитель. Как? Послушаем его: «Ищи того, что Божие, и человеческое последует весьма легко. Ты заботься о Божием, и Бог позаботится о твоем. Бог не обидчив и награждает труды и терпение человека; и человек должен быть таким же в отношении к Богу, не должен скупиться на труд и терпение...»

Блаженный Михаил приезжал часто к отцу Паисию, который давал ему некоторые поручения. Однажды, собираясь к нему, блаженный Михаил и нас пригласил поехать с ним. В этот день совершалась память святого славного пророка Иоанна Крестителя. Отец Паисий нас исповедал и причастил Святых Христовых Тайн. После Божественной службы батюшка пригласил нас к столу, на котором уже стояли разнообразные угощения. Здесь были и ягоды, и овощи, и фрукты — поистине, чувствовался праздник. А если еще присовокупить к тому окружение таких старцев, от которых можно было услышать много полезного и поучительного?..

У отца Паисия жила одна раба Божия по имени Вера, делавшая все наперекор батюшке. То ворчать начнет, то в храме Божием заговорит вслух, а если поручат ей читать шестопсалмие, то она непременно сделает это небрежно, без старания и с ошибками — одним словом, кое-как. Временами она и наскакивала с криком на отца Паисия. Многие возмущались этим и недоумевали: как помочь положению? Эта Верушка сидела за столом рядом с нами (Ниной Тимофеевной и Валентиной Максимовной). Мы хорошо знали ее проделки и захотели по-христиански вразумить неразумно поступающую.

— Верушка, — сказали мы ей, — крепкая у тебя вера, много ты делаешь доброго, но некоторые твои выходки, из ряда вон выходящие, срамят тебя и твое христианское имя. Не забывай, ведь своим поведением ты оскорбляешь Матерь Церковь и много делаешь непристойностей и отцу Паисию. Ты позоришь его, конфузишь, входя с ним в панибратство. Ведь батюшки даются Богом не для дружбы, а для службы. К нему едут люди издалека, благоговея пред ним и преклоняясь, а видят что? Просто один срам! Надо, надо, Верушка, подумать и о себе, и о других, ты же умница, найдешь в себе сил и мужества перестроиться. Нас же Господь всех любит и устраивает спасение, и мы должны тоже трудиться и спасаться. И сама ты прекрасно понимаешь, что это не дело так вести себя в храме Божием и пред служителем алтаря Господня. Только, Бога ради, не обижайся, мы хотим просто помочь тебе по-христиански. А батюшку жаль, что он смирен и в защиту себя и слова не скажет. О нем великий старец Симеон отозвался очень лестно. Помнишь, когда он подошел к отцу Симеону и стал просить совета. «Вот уже три года, — говорит отец Паисий, — одна женщина просит постирать мне белье, а я говорю: зачем? Оно у меня чистое». А старец Симеон спрашивает: «А как эта женщина на лицо-то выглядит?» — «А я, батюшка, и не видел», — отвечает отец Паисий. Тогда отец Симеон, перекрестившись, говорит, возблагодарив Господа: «Господи, какие же у нас в обители смиренники!» А ты отца Паисия так позоришь! Вот суди сама, хорошо ли это?..

Смотрела я как-то на старчика Михаила и, заметив, что он такой невеселый, запереживала: что случилось, этого мы не привыкли видеть в нем? Я осторожно подошла и спросила:

— Старчик Михаил, что случилось с вами, зачем так изменилось лицо ваше? Таким вас вижу в первый раз, мы всегда привыкли видеть на вашем лице радость и оживление.

А он мне говорит:

— Зачем ты так Верушку обидела, так обличила? А мне ее жаль!

— Ну, прости меня, дорогой старчик Михаил, все, сказанное мною, сказано от сердца, только для пользы, жалеючи ее. А как же иначе, старчик, ведь мы люди верующие и должны помогать друг другу! Вспомни, старче, как ты видел ад, и в нем клокочущее огненное море. А одна женщина, увидев тебя, устремилась к берегу, намереваясь через тебя получить помощь. А ты догадался и быстро начал искать какие-то средства, чтобы помочь ей, хотя бы какую-нибудь палочку. А вот Верушка эта просто заживо готовит себя ко аду, в муку огненного моря. Пока еще не поздно, подай ей палочку, чем избавишь ее от ожидающего ее мучения. Ведь она всю службу портит отцу Паисию. Поговори с ней, старчик Божий, да построже, вот и дашь ей повод ко исправлению и ту самую палочку, в которой она нуждается. Может быть и перестанет унижать такого батюшку? Это же ужасно грешно, сами же видите к отцу Паисию едут люди, а видят что — кошмар?

— Да и правда, роднушечка, в этом ты права, ведь ты говоришь сущую правду! — ответил старчик. Он сразу встал, отозвал Верушку в сторону и начал увещевать ее довольно строгими и вескими доводами, за что впоследствии отец Паисий его сердечно благодарил.

Однажды к блаженному Михаилу подошел молодой человек и сказал:

— Старчик Михаил, я был так разочарован в Православии, слушая некоего учителя, проповедующего другое мировоззрение и называвшего себя каким-то евангельским благовестником. Вот он и говорил, что реформы нужны в Православии. Дескать, следует раскрепостить народ какими-то увеселительными мероприятиями в виде танцев, ну еще чем-нибудь развлекательным и увлекательным. Встречался часто этот человек со мной, и вот, как вода пробивает камень, так и мое мировоззрение пошатнулось и заколебалось — одним словом, запутал он меня. Я уже больше стал склоняться на его сторону. Однако же, сомнения остаются. Как же, думаю, Православие устарело? А такие герои духа в нем живут, благоденствуют и привлекают красною своею жизнию сердца людей? Что мне на это ответишь? Но заранее прошу вашего великодушного прощения, чтобы с вашей стороны это не было принято, как искушение. Я ведь искренно хочу разобраться в этом!

— Роднушечка моя, это был не благовестник, а лукавый прелестник. Это баптист, ибо название секты одно из незавидных, поэтому им и стыдно и обидно произносить такое определение вероубеждения, они стараются скрыть его, а прослыть под благовидным названием, как «евангелисты» или «благовестники».

Но ведь женщина, одевшая мужскую одежду, не будет от того мужчиной, так и красивое название не изменит их идеологии. Все равно у них нет ни канонов, ни догматов, ни законного богослужения, как была ересь — так она и осталась. Я одну баптистку спросил: «Почему вы, сударыня, называете себя евангелисткой? Разве вы писали Евангелие? Говорит: нет, но мы живем по Евангелию! Хорошо, говорю, весь мир христианский живет по Евангелию, но никто не посягает на этот титул, ибо это грешно. Евангелистами называются только те люди, кои трудились написать его. Таким образом, сектанты и стараются разукрасить свои убеждения красивыми названиями, чтобы, если возможно, прельстить и избранных. Ну, а о реформах, что сказать? Если они и могут произойти и внедриться в Церкви Православной, то они внесут с собой в Церковь омертвление духа, разобщенность и материальный прагматизм. Реформа существовала и существует только одна — покаяние и очищение сердца. Из этой реформы потекут все необходимые положительные чаяния. Очищенное сердце видит Бога. А что можно желать выше этого счастья? Покаяние — второе крещение, утверждают святые отцы. Ну, а о том, что Православие устарело — это неверно. Православие всегда молодо и чудотворно и не может стареть, потому что Устроитель его есть Бог и Он наполняет его, и оно Им наполняется, а Бог имеет в Себе живой источник безсмертия. Все зависит от нас. Насколько наше сердце очищено от страстей и наполнено любовью к Создателю, настолько и действенно святое Православие, настолько и дух Святый обитает в нас. Только в таком обновленном покаянием состоянии, человек и живет православной жизнью. Если же этого нет, человек тогда весь в поисках истины и прислушивается и к сектантам, и к всякой пустой философии. Но Спаситель, в лице учеников Своих, заранее предупредил и нас с вами: «Бойтесь, чтобы кто не прельстил вас, ибо многие придут под именем Моим и будут прельщать, если возможно, и избранных». Вот пример сему, хоть и грубый, который может легко убедить тебя в этом. Одного человека, жителя города Ставрополя, жена постоянно одолевала требованием избавиться от домашней собаки, овчарки, которая, по мнению хозяйки, стала старой и безполезной. Женщина настаивала, что собаку надо утопить в водах Волги. Муж был вынужден подчиниться. Он взял собаку и повел ее к берегу реки, где стояла его лодка. Приготовил тяжелый камень и поплыл на середину реки.. Тут случилось непредвиденное: лодка вдруг опрокинулась и хозяин стал тонуть. Собака же, хотя слабая и старая, мгновенно пришла к своему хозяину на помощь и помогла ему достичь берега.

— Отчего же не утопил собаку-то? — рассердилась дома жена.

— Да я сам чуть не утонул, а она меня спасла! — ответил муж.

Вот так, роднушечка, нельзя говорить, что устарело Православие. Знайте же, ему не свойственно стареть, оно, как роза майская цветет, оно всегда сильно и действенно, потому что оно от Бога и с Богом! А если мы сами оскудеваем в вере (ибо поощрять сектантские бредни и выдумки есть признак оскудения), то незаметно для нас стареет и оскудевает в нас наша вера. Если любовь оскудела и вера померкла, то может ли в том сердце расцветать святое Православие? Цветочек подкармливаешь и поливаешь — он и растет, и цветет. Так и вера — оживает и действует. Спаситель наш, будучи на земле, по этому поводу говорил: «Когда приду судить живых и мертвых, едва ли обрящу веру на земле!» Вот и ты живи правильно, и Православная вера, как мать, будет утешать тебя. И своим теплом материнским будет воспитывать тебя для жизни вечной! Роднушечка моя, еще приведу слова Господа: «И блажен, кто не соблазнится о Мне». Во так верь, верь непоколебимо и блажен будеши!

Поблагодарил юноша старчика и пошел своим путем, а старчик долго еще размышлял об этом разговоре, не преставая при этом творить молитву, полную сердечного соболезнования, прося Бога, чтобы люди отошли от заблуждения...

Возвращаясь однажды от Божественной литургии из любятовского храма, старчик как всегда был преисполнен небесного восторга и радости. Шел он пешком, в чем усматривал целесообразность и богоугодный труд. Не доходя дома, он встретил женщину, по-видимому, поджидавшую его прихода.

— Не могли бы вы мне помочь советом? — вежливо спросила женщина.

— А что у вас случилось? — участливо поинтересовался старчик.

— Понимаете, у меня нет любви ни к кому: ни к Богу, ни к ближним, ни к природе, ни к животным — ни к кому. Никого я не люблю. Особенно терпеть не могу ненавидящих меня. У меня к ним такое зло, даже представить не можете! Мне хочется разорвать некоторых на клочки. Ох, я бы им задала!

Улыбка с лица старчика не исчезла, и он, светясь любовью, произнес:

— Ах, роднушечка моя, подожди горячиться-то, не надо никого рвать, сейчас и так хватит духовно разорванных. И ходят они с клочками несовершенства. Хотя физически это недоступно взору человеческому! А коль ты примешься всех рвать, то, посуди сама, что будет? Будут все ходить с клочками. Какое будет зловоние! «Подъявшие меч — от меча погибнут», — говорит слово Божие. Будешь рвать клочки у людей — ответное получишь. Для русского сердца это не свойственно — оно хлебосольное, странноприимное и любвеобильное. Допустите, ваше Боголюбие, до сердца свою любовь — она исцеляющий бальзам. Роднушечка, начните с малого: что бы вы ни делали, делайте с любовию. Молиться хотите? Молитесь с любовью. Кайтесь с сокрушением, причащайтесь со вниманием и любовью. Обращаясь к Богу, просите этот небесный дар — любовь. Ведь любовь — основа жизни, она сильна и врагов любить, по слову Христову: «Любите враги ваша». Апостол любви Иоанн Богослов, будучи престарелым старцем, никогда не оставлял без назидания своих учеников, но говорил: «Чадца мои, любите, друг друга!». Ученики однажды ему сказали: «Отче, почему ты говоришь одно и то же?» Он же отвечал: «Кто исполнит заповедь о любви — исполнит весь закон!» Утром и вечером молитесь Богу, перед едой и после еды, не забывайте благодарить Благодетеля. Даже вол знает ясли господина своего, и осел знает купившего его, теперь только люди научились удаляться от Бога своего. Не пропускайте обедни в храме Божием, подавайте записочки о живых и умерших, свечки ставьте, прочитайте житие вашего святого, подавайте милостыню по силе и возможности. Будьте милосердны и сострадательны ко всем, особенно к убогим и пострадавшим. И вот эти добродетели автоматически вытеснят зло, ибо сердце от них будет изменяться, исправляться и одухотворяться, а со временем постучится к вам в ваше сердце и эта ценная добродетель — любовь. А без нее мы ни в чем не преуспеем и не угодим Богу. Еще послушай, роднушечка, как пишет в послании к христианам апостол Павел: «Если имею дар пророчества, и знаю все тайны, и имею всякое познание и всю веру, так что могу и горы переставлять, а не имею любви, — то я ничто. И если я раздам все имение мое и отдам тело мое на сожжение, а любви не имею, нет мне в том никакой пользы» (1 Кор. 13, 2-3). Ах, роднушечка моя, да ведь и Бог-то наш — чистая любовь, Он весь — сладость, Он весь — любовь! Он любит всех и ни как-нибудь, а по-отечески. Посылает дождь всем: и верующим, и не имеющим веры. Солнечный свет посылает всем, а также и тепло без выбора. И этими благами пользуются как верующие и так же и неверующие, одинаково. Вот любовь истинная и безпристрастная. Так и мы должны учиться любить всех. «Заповедь новую даю вам, да любите друг друга», — говорит Спаситель!

Любил старчик говорить о последних временах. Его поражали пророческие слова апостола Павла из второго послания к Тимофею (2 Тим. 3,1-9): «Знай же, что в последние дни наступят времена тяжкие. Ибо люди будут самолюбивы, сребролюбивы, горды, надменны, злоречивы, родителям непокорны, неблагодарны, нечестивы, недружелюбны, непримирительны, клеветники, невоздержны, жестоки, не любящие добра, предатели, наглы, напыщенны, более сластолюбивы, нежели боголюбивы, имеющие вид благочестия, силы же его отрекшиеся. Таковых удаляйся. К сим принадлежат те, которые вкрадываются в домы и обольщают женщин, утопающих во грехах, водимых различными похотями, всегда учащихся и никогда не могущих дойти до познания истины. Как Ианний и Иамврий противились Моисею, так и сии противятся истине, люди, развращенные умом, невежды в вере. Но они не много успеют; ибо их безумие обнаружится перед всеми, как и с теми случилось».

Все слушали старчика с большим вниманием, а потом старчик, закрыв лицо руками, горько заплакал.

— О, бедные люди — родители у таких детей. Господи, Господи, Тебе все возможно, помоги тогда верующим людям сохранить веру. Ибо многие, многие и разнообразные испытания нагрянут на вселенную...

«За одно непоколебимое стояние в родном Православии будут люди получать венцы, — говорит преподобный Анатолий Оптинский, — О, Сладчайший Иисусе, Боже наш, помоги тогда...»

Слезы катились по ланитам старчика. Видя его в таком положении, мы тоже заплакали навзрыд: «Господи, тогда спаси нас, если доживем, и наших деток!» Тот же апостол писал к Филиписийцам (Фил. 4, 4-9), утешая их: «Радуйтесь всегда в Господе; и еще говорю: радуйтесь. Кротость ваша да будет известна всем человекам. Господь близко. Не заботьтесь ни о чем, но всегда в молитве и прошении с благодарением открывайте свои желания пред Богом, и мир Божий, который превыше всякого ума, соблюдет сердца ваши и помышления ваши во Христе Иисусе. Наконец, братия мои, что только истинно, что честно, что справедливо, что чисто, что любезно, что достославно, что только добродетель и похвала, о том помышляйте. Чему вы научились, что приняли и слышали и видели во мне, то исполняйте, — и Бог мира будет с вами!»

Дата добавления: 2015-10-13