Черная кровь

Согласно сообщениям архимейстера Хейка, короли из дома Хоаров были «черны волосом, черны глазом и черны сердцем». Их противники твердили, будто кровь Хоаров стала черной, поскольку омрачилась «андальской порчей», ибо многие из ранних королей этого дома брали в жены андальских дев. В жилах истинных железнорожденных течет морская вода – так возвещали жрецы Утонувшего бога; Хоары же с их черной кровью были ложными королями, нечестивыми узурпаторами, которых следовало низвергнуть.

За века многие дерзали это совершить, но никто не преуспел – что в подробностях описал Хейрег. Нехватку доблести Хоары с лихвой восполняли хитростью и свирепостью. Мало кто из подданных испытывал к ним любовь, зато многие имели основания опасаться их гнева. Имена королей из Хоаров сами по себе даже через сотни лет свидетельствуют об их нраве: Вульфгар Делатель Вдов, Хорган Убийца Жрецов, Фергон Лютый, Осгар Бездушный, Осгар Демонопоклонник, Крагхорн Красная Улыбка… Жрецы Утонувшего бога порицали всех.

Но были ли короли из дома Хоаров действительно такими нечестивыми, как уверяли эти праведники? Хейк верит, что да, однако архимейстер Хейрег придерживается совсем иного мнения. Он предполагает, что истинное преступление королей «черной крови» – вовсе не безбожие и демонопоклонство, но как раз терпимость. Ведь именно при Хоарах на Железных островах впервые появилась Святая Вера.

Побуждаемые своими андальскими королевами, Хоары предоставили защиту септам и септонам и дали им позволение ходить по островам и проповедовать Семерых. В годы правления Вульфгара Делателя Вдов на Большом Вике выстроили первую септу. Но когда его правнук Хорган разрешил строительство другой септы на Старом Вике (где в старину проводились вече) – весь остров, подстрекаемый жрецами, поднялся в омытом кровью мятеже. Септу сожгли, септона разорвали на куски, а прихожан утопили в море, чтобы возвратить их к прежней вере. Как утверждает Хейрег, именно в ответ на случившееся Хорган Хоар и начал преследования жрецов.

Также короли дома Хоаров не поощряли налеты и грабежи. А с исчезновением разбоя росла торговля. Под холмами Большого Вика, Оркмонта, Харлоу и Пайка еще имелись богатейшие залежи железной руды, а также свинца и олова. Потребность железнорожденных в дереве для строительства кораблей оставалась велика, как никогда, но вот власти брать его всюду, где находили, у них больше не было. И вместо этого пришлось им обменивать на древесину железо. А когда наступила зима и задули холодные ветра, железная руда стала монетой, которой короли из дома Хоаров расплачивались за ячмень, пшеницу и репу для пропитания своих подданных (а также за говядину и свинину к собственному столу). Слова «платить железную цену» обрели совершенно новый смысл… однако многие железнорожденные считали такое положение дел унизительным, а жрецы осуждали его как постыдное.

Времена, когда гордость капитанов оказалась наиболее пострадавшей, а права их – попранными, пришлись на годы власти трех Хармундов, которых на островах чаще всего вспоминают как Хармунда Хозяина, Хармунда Торгаша и Хармунда Красивого. Хармунд Хозяин стал первым королем Железных островов, освоившим грамоту. Он собирал книги в своем замке на Большом Вике, привечал путников и торговцев из дальних стран и, кроме того, предоставил защиту септонам и септам.

Его сын Хармунд Торгаш разделял отцовскую любовь к чтению и стал известен как великий путешественник. Он был первым королем Железных островов, который посетил зеленые земли без меча в руке. Проведя отрочество воспитанником дома Ланнистеров, второй Хармунд вернулся в Утес Кастерли, будучи уже королем, и взял в жены леди Лелию Ланнистер, дочь короля Утеса и «прекраснейший цветок запада». В следующей поездке Хармунд посетил Хайгарден и Старомест, чтобы договориться с их лордами и королями о развитии торговли.

Хотя Хармунд II принял Семерых как истинных богов, он продолжал почитать и Утонувшего бога, а по возвращении на Большой Вик открыто говорил о «Восьми богах» и постановил, что статую Утонувшего бога следует возвести у дверей каждой септы. Это не понравилось ни септонам, ни жрецам, и было осуждено и теми, и другими. Попытавшись успокоить всех, король отменил свой ​​указ и объявил, что бог един в семи обличьях... а Утонувший бог является одной из ипостасей Неведомого.

Сыновья Хармунда были воспитаны в Святой Вере или, точнее сказать, в том ее своеобразном виде, какой был принят этим королем. После смерти отца на трон взошел старший сын, Хармунд Красивый. Он объявил (как утверждают, под влиянием его матери из дома Ланнистеров, вдовствующей королевы Лелии), что отныне налетчиков будут не почитать, а вешать как обычных грабителей, и открыто назвал соленые свадьбы незаконными, а детей от таких союзов – бастардами без права наследования. Он как раз обдумывал меры по искоренению невольничества на островах, когда жрец, именуемый Сорокопутом, начал проповедовать против него.

Другие жрецы подхватили клич, и лорды островов вняли призыву. За Хармунда стояли только септоны и их прихожане, так что король был низвергнут в течение пары недель – причем почти без кровопролития. Однако последовавшие события стали далеко не бескровными. Сорокопут собственноручно вырвал язык плененного короля, чтобы тот впредь никогда не смог произносить «богохульства и ложь». Хармунда еще и ослепили, а нос его отрезали, «дабы все люди могли разглядеть чудовище, каковым он является».

Взамен лорды и жрецы короновали Хагона, его младшего брата. Новый король осудил Святую Веру, отменил указы Хармунда, а также изгнал септонов и септ из своих владений. Через две недели все септы на Железных островах были преданы огню.

Король Хагон, который вскоре станет ведом всем как Хагон Бессердечный, даже позволил изувечить собственную мать, королеву Лелию. Сорокопут обвинил «Ланнистерскую шлюху» в том, что она отвратила своего мужа и сыновей от истинного бога. Ей вырезали губы, уши и веки, вырвали раскаленными щипцами язык, после чего посадили на ладью и возвратили в Ланниспорт. Племянник королевы, король Утеса, был столь возмущен этим зверством, что созвал знамена.

И разгоревшаяся война оставила после себя десять тысяч мертвецов, три четверти которых были из числа железнорожденных. На седьмой год люди Запада высадились на Большой Вик, разбили в бою войско Хагона и захватили его замок. Самому Хагону нанесли такие же увечья, какие ранее пришлись на долю его матери, а затем повесили. Сир Обри Крейкхолл, командующий армией Ланнистеров, приказал стереть замок Хоаров с лица земли. Но прежде его люди занялись грабежом – и обнаружили в темнице Хармунда Красивого. Хейрег отмечает, что Крейкхолл подумывал о восстановлении Хармунда на престоле, но бывший король был слеп, сломлен и наполовину лишился рассудка от длительного заточения. Тогда сир Обри наделил его «даром смерти», поднеся Хармунду чашу вина с маковым молоком. А затем, в порыве глупой самонадеянности, рыцарь сам решил претендовать на трон Железных островов.

Это не обрадовало ни железнорожденных, ни Ланнистеров. Когда весть достигла Утеса Кастерли, король отозвал домой свои военные корабли, предоставив Крейкхоллу самому заботиться о себе. И «король Обри» увидел, как его власть, не поддерживаемая силой и богатством дома Ланнистеров, живо сходит на нет. Менее полугода продлилось его правление, после чего он был пленен, и Сорокопут принес его в жертву морю.

Столкновения между островитянами и людьми Запада продолжались еще в течение пяти лет, и война эта, закончившись в итоге вымученным миром, оставила острова сожженными, а железнорожденных – сломленными и обнищавшими. Как раз подступившая зима была долгой и суровой, и вспоминается на архипелаге как Голодная зима. Хейк сообщает, что в ту пору голод унес втрое больше жизней, чем предшествующие сражения.

Миновали века, прежде чем Железные острова воспряли, долго и медленно возвращая прежние силу и процветание. Нет нужды останавливаться на королях, которые правили в те мрачные годы. Многие из них были игрушками в руках лордов или жрецов. Некоторые больше походили на разбойников из Века Героев – такие, как Харраг Хоар и его сын Равос Насильник, терзавшие Север в годы отмеченного кровью царствования Голодного Волка. Но такие правители были редкостью.

И разбой, и торговля помогли как исцелить гордость островитян, так и вернуть им прежнюю доблесть. Пусть в наши дни в иных землях и строят более крупные и грозные военные корабли – но нигде в мире нет более отважных моряков. Купцы и торговцы отплывают из Лордпорта на Пайке и из гаваней Большого Вика, Харлоу и Оркмонта, бороздят моря, заходя в Ланниспорт, Старомест и Вольные города, и возвращаются с сокровищами, о которых их предки никогда не мечтали.

Итак, «морские волки» возобновили свои налеты... но больше не охотились вблизи от дома, ибо короли с зеленых земель стали слишком могущественными, чтобы можно было их дразнить. Вместо этого разбойники искали добычу в дальних морях, на островах Василиска, на Ступенях и вдоль берегов Спорных земель. Некоторые из них искали службы наемников и сражались за тот или иной Вольный город в бесконечных торговых войнах.

Одним из таковых был Харвин Хоар, третий сын Куорвина Коварного. Куорвин, хитроумный и скупой король, в течение всего царствования копил богатства и избегал войн. «Войны плохи для торговли», – с грустью говорил он, даже когда удваивал или утраивал свой флот и отдавал кузнецам приказы ковать больше брони, мечей и секир. «Слабость поощряет нападение, – заявлял Куорвин. – Желая мира, мы должны быть сильными».

Его сын Харвин имел наклонности далеко не мирные, гораздо больше его привлекало то, что ковалось велением его отца – оружие и броня. Все свидетельства сходятся в том, что воинственный юноша, третий в очереди наследования, в раннем возрасте был отправлен в море. Харвин Хоар поучаствовал в нескольких пиратских вылазках на Ступенях; посетил Волантис, Тирош и Браавос; стал мужчиной в садах наслаждений Лиса; в течение двух лет был пленником короля пиратов на островах Василиска; продал свой меч в вольный отряд и сражался вместе с Младшими Сыновьями в нескольких битвах на Спорных землях.

Вернувшись на Железные острова, он нашел своего отца Куорвина при смерти. А двумя годами ранее от серой хвори скончался его старший брат. Внезапная же смерть второго сына Куорвина в те дни, когда сам король был на последнем издыхании, остается поводом для споров и поныне – поскольку тот стоял между Харвином и короной. Свидетели гибели принца Харлана уверяли в случайности этой смерти, бывшей следствием всего лишь падения с лошади, но, конечно же, иное суждение стоило бы им жизни. По большей части за пределами Железных островов считали: кончине Харлана поспособствовал именно Харвин. Одни уверяли, будто он совершил убийство сам, другие – что нанял Безликого из Браавоса.

Король Куорвин скончался через шесть дней после наследного принца, оставив преемником третьего сына. Вскоре тот кровью вписал свое имя – Харвин Твердая Рука – в историю Семи Королевств.

114. Король Харвин Хоар (худ. Рене Айгнер).

Когда новый король посетил верфи отца, то заявил, что «ладьи строят, дабы на них плавать», а когда осмотрел королевские склады оружия – что «мечи куют, дабы обагрять их кровью». Куорвин часто говорил, что слабость поощряет нападение, и его сын, вглядываясь в Речные земли из залива Железных людей, видел как раз слабость и смуту. Лорды Трезубца неустанно роптали под пятой Штормового короля, Аррека Дюррандона, сидящего в далеком Штормовом Пределе.

Харвин собрал войско и на сотне отцовских ладей пересек с ним залив. Севернее^[52] Сигарда они беспрепятственно высадились на берег, перетащили по суше свои корабли до Синего Зубца, после чего огнем и мечом прошлись вниз по течению реки. Хотя часть речных лордов и ополчилась против Харвина, большинство из них этого делать не стали – к сюзерену в Штормовых землях они не питали особой любви и еще меньше выражали преданности. В те дни считалось, что железнорожденные неистово сражаются на море, однако на суше их легко можно обратить в бегство. Тем не менее, закаленный в Спорных землях Харвин Хоар не был похож на других островитян. Разгромив всех противников, он доказал, что и на суше является столь же свирепым врагом. После того, как он нанес сокрушительное поражение Блэквудам, многие лорды Трезубца присягнули на верность Хоарам.

Со Штормовым королем, молодым Арреком Дюррандоном, Харвин встретился близ Доброй Ярмарки. Войско Аррека по численности в полтора раза превосходило силы железных и речных лордов… но оказавшиеся вдали от дома, измотанные и плохо управляемые уроженцы Штормовых земель не устояли перед людьми Хоара и были разбиты наголову. Король Аррек потерял в тот день двух братьев и половину своих людей, хотя ему и посчастливилось спасти собственную жизнь. И едва он бежал на юг, народ Речных земель восстал, и гарнизоны Дюррандона были изгнаны или перебиты. Обширные, плодородные Речные земли и все их изобилие перешли от Штормового Предела к железнорожденным.

Одним смелым ударом Харвин Твердая Рука вдесятеро увеличил свои владения, и Железные острова вновь стали силой, с которой следует считаться. Лорды Трезубца, присоединившиеся к островитянам в надежде освободиться от Дюррандонов, вскоре познали, что их новые повелители гораздо жестче и требовательнее старых. Харвин железной рукой будет править завоеванными областями до самой смерти и проведет больше времени на Трезубце, чем на островах – во главе хищной армии неустанно пересекая Речные земли из конца в конец, вынюхивая любой намек на восстание и собирая налоги, дань и соленых жен. Как о нем говорили люди, «его дворцом был шатер, его троном – седло».

Твердая Рука умер в возрасте шестидесяти четырех лет, и корону унаследовал его сын Халлек – человек той же породы. За все годы своего правления король посетил Железные острова лишь трижды и пробыл там меньше двух лет, что говорит о многом. Хоть он и называл себя железнорожденным, всегда держал около себя трех жрецов и приносил жертвы Утонувшему богу, в крови Халлека Хоара было больше речной воды, нежели морской. Казалось, острова представлялись ему лишь источником оружия, кораблей и людей для войска. Его царствование, еще более омытое кровью, чем отцовское, было отнюдь не столь же успешным – оно отмечено чередой неудачных войн против Западных и Штормовых земель, а также тремя (по меньшей мере) безуспешными попытками завоевать Долину, закончившимися поражением у Кровавых Ворот.

Королю Халлеку, как и его предшественнику, пришлось править по большей части из походного шатра военного лагеря. Когда же войн не было, он повелевал своими обширными владениями из скромной крепости в самом сердце Речных земель – в Доброй Ярмарке, неподалеку от которой его отец одержал величайшую победу.

Харрен Черный, сын Халлека, возжелает лучшего стольного замка и потратит многие годы на его постройку. Но рассказ о возведении Харренхолла и о его владельце уже приводился в другом месте.

Сам же замок был уничтожен драконьим пламенем. Огонь положил конец не только мечтам короля Харрена, но и господству железнорожденных в Речных землях, а также самому «черному дому» Хоаров.

ГРЕЙДЖОИ С ПАЙКА

Со смертью Харрена Черного и его сыновей на оставшихся без властителя Железных островах воцарилась смута.

В Речных землях королю Харрену служили многие знатные лорды и славные воины. Одни погибли вместе с ним в пожаре Харренхолла, другие – когда Речные земли восстали против владычества железнорожденных. Живыми до побережья удалось добраться немногим островитянам, и еще меньше оказалось тех, кто нашел среди ожидающих их кораблей несожженные и смог вернуться домой.

115. Гербы дома Грейджоев (в центре) и некоторых достойных упоминания домов прошлого и настоящего (по часовой стрелке сверху): Грейароны, Гудбразеры, Винчи, Ботли, Драммы, Харлоу, Хоары и Блэктайды (худ. Томас Сиагиан, Дженнифер Сол Чай).

После событий в Харренхолле Эйгон Таргариен и его сестры обращали мало внимания на Железные острова. Нашлись более насущные дела – со всех сторон наседали могущественные враги, которых следовало сокрушить. И железнорожденные, предоставленные сами себе, сразу впали в междоусобицу.

Первым, кто заявил права на трон, стал Куорен Волмарк, незначительный лорд с острова Харлоу. Его бабушка была младшей сестрой Харвина Твердой Руки, и на этом основании Волмарк провозгласил себя законным наследником «черного дома».

Под костями Нагги на Старом Вике собрались четыре десятка жрецов – возложить корону из плавника на одного из своих, босоногого праведника по имени Лодос. Он утверждал, что является живым сыном Утонувшего бога.

Вскоре на Большом Вике, Пайке и Оркмонте появились и другие претенденты. Больше года их сторонники сражались друг с другом на суше и на море. Противостояние закончилось во 2 году от З.Э. после того, как Эйгон Завоеватель на Балерионе прибыл на Большой Вик в сопровождении могучего военного флота. Железнорожденные сдались, а Куорена Волмарка Эйгон собственноручно зарубил Черным Пламенем – своим валирийским клинком. На Старом Вике жрец-король Лодос воззвал к Утонувшему богу, моля о том, чтобы кракены из бездны морской утащили на дно корабли Эйгона. Когда чудовища так и не явились, Лодос набил свои одежды камнями и вошел в море – «посоветоваться с отцом». За ним последовали тысячи верующих, и даже годы спустя волны выбрасывали на берега островов их раздувшиеся трупы, хотя тела жреца среди них так и не нашли. Оставшиеся в живых соперники с Большого Вика и Пайка (король Оркмонта был убит годом ранее) поспешили преклонить колено и присягнуть дому Таргариенов.

Но кто же будет править островами? Еще на материке одни склоняли Завоевателя к тому, чтобы сделать железнорожденных вассалами лорда Талли из Риверрана (тот был назван королем Верховным лордом Трезубца). Другие предлагали отдать острова Утесу Кастерли. Кое-кто и вовсе пошел на крайность, заклиная Эйгона очистить острова драконьим пламенем, чтобы навсегда забыть о «железном биче».

Король предпочел другой путь. Эйгон собрал всех оставшихся лордов Железных островов и известил их о дозволении самим выбрать себе верховного властителя. Лорды избрали одного из своих, что никого не удивило: прославленный ​​капитан Викон Грейджой, Лорд-Жнец Пайка, вел свой род от Серого короля. Хотя Пайк был меньше и беднее Большого Вика, Харлоу и Оркмонта, Грейджои могли похвастаться древней и впечатляющей родословной – на вече былых времен только из домов Грейаронов и Гудбразеров было избрано больше королей, но Грейаронов не стало.

Измученные годами войны и доведенные до нищеты, железные люди приняли нового сюзерена без возражений.

Чтобы оправиться от ран, нанесенных падением Харрена и последовавшей за этим братоубийственной войны, Железным островам потребовалось почти целое поколение. Викон Грейджой на Морском троне Пайка выказал себя суровым, но осторожным правителем. Хотя он и не стал запрещать разбои, однако же «морским волкам» было велено, чтобы не гневить Железный трон, ограничиться чужими водами, далеко за пределами Вестероса. А раз уж Эйгон принял Семерых и был помазан верховным септоном в Староместе, лорд Викон позволил септонам вновь вернуться на острова и проповедовать Святую Веру.

Из-за этого, как всегда случалось и прежде в подобных случаях, возмутились многие набожные островитяне, а жрецы Утонувшего бога пришли в ярость. «Пусть себе проповедуют, – обронил лорд Викон, когда ему сообщили о недовольстве. – Нам нужен ветер, чтобы наполнять наши паруса». Викон часто напоминал своему сыну Горену, что является человеком Эйгона, а против Завоевателя и его драконов осмелится восстать лишь глупец.

Эти слова Горен Грейджой не забыл. Он стал правителем Железных островов в 33 году от З.Э., после смерти лорда Викона, и незамедлительно подавил неудачный мятеж, имевший целью восстановление «черного дома» – заговорщики хотели короновать сына Куорена Волмарка. Четыре года спустя Горен столкнулся и с более серьезным испытанием. На Драконьем Камне от удара скончался Эйгон Завоеватель, после чего был коронован его сын Эйнис, а этого принца, любезного и воспитанного, считали слабаком, не годящимся для Железного трона. Новый король еще только вникал в обязанности правителя, как по всему королевству стали вспыхивать мятежи.

Подобное восстание всколыхнуло и Железные острова. Возглавил его человек, утверждавший, что он якобы жрец-король Лодос, наконец-то вернувшийся из морской пучины после встречи с отцом. Однако Горен Грейджой действовал решительно и попросту отправил засоленную голову самозванца Эйнису Таргариену. Король так обрадовался подарку, что пообещал лорду Горену любую милость, которую корона в силах оказать. И Грейджой, чья хитрость могла сравниться лишь с его свирепостью, попросил дозволения удалить с островов септонов Святой Веры. Эйнис был вынужден ответить согласием. Целое столетие пройдет, прежде чем на архипелаге откроется новая септа.

В течение долгих лет после случившегося лорды дома Грейджоев, один за другим, правили железнорожденными безо всяких тревог. Отказавшись от мыслей о дальнейших завоеваниях, островитяне жили ловлей рыбы, торговлей и добычей железной руды. Весь обширный Вестерос лежал между Королевской Гаванью и Пайком, и у железных людей было мало общего с монаршим двором. Жизнь на островах оставалась нелегкой, особенно зимой, но так было всегда. Некоторые по-прежнему мечтали о возвращении Старого Закона, когда железнорожденных страшились все, однако Ступени и Летнее море были далеко, а Грейджои на Морском троне не позволяли разбойничать поблизости от дома.

КРАСНЫЙ КРАКЕН

Мечты эти так и не умерли, однако кракен проснулся вновь лишь спустя почти столетие. Жрецы, стоя по колено в соленой морской воде, по-прежнему проповедовали Старый Закон, а в сотне прибрежных притонов и моряцких таверн старики продолжали рассказывать байки о давно минувших днях – когда железнорожденные были богаты и горделивы, а каждому гребцу по ночам грели постель по дюжине соленых жен. Многие парнишки и юнцы пьянели от таких историй и жаждали славы разбойничьей жизни.

Это случилось и с необузданным молодым Дальтоном Грейджоем, сыном наследника^[53] Пайка и Железных островов. «Любил он лишь три вещи: море, женщин и собственный меч», – пишет о нем Хейк. Бесстрашный ребенок, упрямый и вспыльчивый, он, как рассказывают, стал гребцом в пять лет, а разбойником – в десять, отправившись вместе со своим дядей громить пиратские города на Василисковых островах.

Едва достигнув четырнадцати лет, Дальтон Грейджой уже плавал до Старого Гиса, побывал в дюжине военных походов и взял четыре соленых жены. Он был любим своими людьми (чего не скажешь о его женах, которые ему быстро надоедали). Для самого же Дальтона единственной любовью стал валирийский клинок, снятый им с мертвого корсара и получивший имя Сумрак. На пятнадцатом году, будучи наемником на Ступенях, он стал свидетелем гибели своего дяди и отомстил за эту смерть – хотя и получил дюжину ран в бою, выйдя из него залитым кровью с головы до пят. С того дня его стали звать Красным Кракеном.

Позднее в том же году на Ступени пришла весть о смерти отца Дальтона, и Красный Кракен занял Морской трон как лорд Железных островов. Он сразу же принялся за строительство кораблей, ковку мечей и обучение воинов. Когда его спросили о причине, молодой лорд ответил: «Буря близко».

Предвиденная им буря налетела в следующем году – в Красном замке Королевской Гавани скончался во сне король Визерис I Таргариен. На Железный трон одновременно заявили свои права дочь короля Рейнира и ее единокровный брат Эйгон, и Вестерос захлестнул разгул кровопролития, побоищ, насилий и убийств, известный нам как Танец Драконов. Когда на Пайк пришли эти новости, Красный Кракен, как говорят, громко расхохотался.

На протяжении всей войны Рейнира и верные ей «черные» пользовались значительным преимуществом на море, поскольку среди сподвижников принцессы был Корлис Веларион, лорд Приливов, легендарный Морской Змей, в чьем распоряжении находился флот дома Веларионов из Дрифтмарка. Надеясь обойти это преимущество, «зеленый» совет короля Эйгона II обратился на Пайк, предлагая лорду Дальтону место мастера над кораблями в Малом совете, если он отправит свои ладьи в плаванье вокруг Вестероса для сражений с Морским Змеем. Большинство молодых людей согласилось бы на столь заманчивое предложение, но для своего юного возраста лорд Дальтон был на редкость прозорлив. Он предпочел подождать и посмотреть, что сможет ему предложить принцесса Рейнира.

Ее послание пришлось Кракену по душе гораздо больше. Черные не вынуждали Дальтона вести флот вокруг Вестероса и давать бой в Узком море – в лучшем случае, рискованное предприятие. Рейнира просила лишь сразиться с ее врагами. В число таковых входили и Ланнистеры с Утеса Кастерли, чьи земли были вполне досягаемы для островитян и легко уязвимы. Лорд Джейсон Ланнистер выступил в поход на союзников Рейниры в Речных землях и увел с собой на восток большинство своих рыцарей, лучников и опытных бойцов, тем самым оставив Запад слабозащищенным. Лорд Дальтон углядел здесь возможности для себя.

В то время как войско лода Джейсона, погибшего в Речных землях, бросали из сражения в сражение, отдавая под управление разным командующим, Красный Кракен и его железнорожденные набросились на западные земли, как волки на стадо овец. Сам Утес Кастерли все же оказался им не по зубам, поскольку Джоханна Ланнистер, вдова лорда Джейсона, заперла ворота замка. Но железные люди сожгли флот Запада и разграбили Ланниспорт, вывезя огромное количество золота, зерна и ходовых товаров, а также захватив в соленые жены сотни женщин и девочек, в числе прочих – последнюю возлюбленную покойного лорда Джейсона вкупе с их дочерьми.

Не заставили себя ждать и новые налеты с грабежами. Разбойничьи ладьи сновали вдоль западных берегов, как в старину. Сам Красный Кракен возглавил нападение на Кайс. Пал и замок на Светлом острове, а вместе с ним железнорожденным достались все здешние богатства. Дальтон взял в соленые жены четырех дочерей лорда Фармана, а пятую – «неказистую» – отдал своему брату Верону.

116. Налетчики Красного Кракена (худ. Томаш Ендрушек).

Красный Кракен, подобно своим предкам в старину, правил Закатным морем почти два года – пока по всему Вестеросу шли в сражения великие армии, а в небесах кружились драконы, сходясь в кровопролитных схватках.

Все войны когда-нибудь заканчиваются, завершился и Танец Драконов. Не стало принцессы Рейниры, а позже – и короля Эйгона II. К тому времени уже были мертвы и драконы Таргариенов (большая часть), наравне с дюжинами великих и малых лордов, сотнями доблестных рыцарей и десятками тысяч простых людей. Оставшиеся в живых черные и зеленые пришли к согласию. Юный сын Рейниры женился на дочери Эйгона II, Джейхейре, и был коронован под именем Эйгона III.

Однако мир в Королевской Гавани не означал мира на западе – Красный Кракен не потерял вкус к битвам. Он по-прежнему продолжал разбойничать, хотя совет регентов, правящих от имени мальчика-короля, приказал Дальтону прекратить налеты.

В конце концов, причиной гибели Красного Кракена стала женщина. Девица, о которой нам ведомо только ее имя – Тесс, перерезала Дальтону горло его же кинжалом, пока тот спал в покоях лорда Фармана в Светлом замке, а затем бросилась в море.

Красный Кракен так и не взял себе каменной жены, и его ближайшими наследниками оказались соленые сыновья – мальчики, прижитые им от разных женщин. Кровопролитная борьба за право наследования вспыхнула в считанные часы после смерти Дальтона. Но еще до того, как начались сражения на Пайке и Старом Вике, простолюдины Светлого острова восстали и перебили остававшихся там железнорожденных.

В 134 году от З.Э. леди Джоханна Ланнистер отомстила за весь ущерб, что нанес ей и Западу Красный Кракен. Хотя флот Утеса был уничтожен, она уговорила сира Лео Костейна, престарелого лорда-адмирала Простора, доставить на Железные острова ее мечников. Увлеченные борьбой за корону, железнорожденные были застигнуты врасплох. Тысячи мужчин, женщин и детей были преданы мечу, а десятки деревень и сотни ладей – огню. В итоге изрядную часть войска сира Костейна рассеяли и уничтожили, и сам он погиб в бою, однако же большинство посланных кораблей (нагруженные трофеями, в том числе, многими тоннами зерна и соленой рыбы) вернулось в Ланниспорт... и среди знатных пленников, привезенных в Утес Кастерли, был один из соленых сыновей Красного Кракена. Леди Джоханна приказала оскопить мальчика и сделать шутом в свите ее сына. «Дураком он был изрядным, – отмечает архимейстер Хейрег, – но и вполовину не таким глупым, как его отец».

Правителей, которые навлекли подобную ​​судьбу на свои земли и свой народ, справедливо бы порицали в других краях… но природа железнорожденных такова, что Красный Кракен и по сей день почитается на островах как один из величайших героев.

---

Дата добавления: 2015-10-13