Глава 3 иллюзия реальности 2 страница

Полуразрушенный, забытый государством заво­дик был отличным местом для наблюдения за «Олимпом». На заводе реально функционировала только небольшая его часть, оборудованная каким-то предприимчивым коммерсантом под мебельный цех. Остальное еле дышало. Практически предприя­тие не работало. Оставшиеся рабочие целыми сутка­ми пили водку да без дела слонялись по заводу, при­сматривая подходящую для дома вещицу. Зарплаты они уже давно не держали в руках, поэтому совесть по ночам их отнюдь не мучила.

Ребята Филера затесались в эту толпу, как практи­канты с соответствующими документами, идеально подделанными под оригиналы. Но эти бумажки ни­кто даже не удосужился прочитать, ограничившись пояснением самих «практикантов». На фоне отсут­ствия работы, их пребывание оставалось незамечен­ным. Тем временем новое пополнение, тоже вроде бы слоняясь без дела, успело тайно оборудовать себе чердачное помещение под хороший наблюдатель­ный пункт. Благо хлама и пыли там оказалось предо­статочно, а для профессионального разведчика это отличная маскировка. Во-первых, в захламленное пыльное помещение вряд ли кто полезет, тем более, что ничего ценного там давно уже не было. Как гово­рится, «все уже украдено до нас». А во-вторых, мусор служит хорошими «контрольками». Там лежат клоч­ки промасленной бумаги, тут осколки от битого стекла в определенном порядке, здесь запорошено золой, а вот тут, возле входа, прядь жестких волос­ков. Запомнив расположение или переложив мусор по своей схеме, всегда можно узнать, заходили сюда незваные гости или лишь свои. Вроде бы мелочь. Но история изобилует примерами, когда такие мело­чи порой спасали жизнь разведчику. Ребята Филера качественно оборудовали себе чердак, наставили от.пути «контролек», при этом сохраняя полную кон­спирацию, и основательно осели в данном пункте, наблюдая с безопасного расстояния за «Олимпом»,

Все бы ничего, но объявились «конкуренты», у ко­торых было не менее настойчивое желание узнать о де­ятельности этой фирмы гораздо больше, чем писали местные газеты. Сначала они вели себя стихийно: вне­запно появлялись, следили урывками, исчезали на две-три недели, а то и месяц. Затем история повторя­лась снова. Так что Филеру доставались лишь «объед­ки» подобного «времяпрепровождения» неизвестных личностей: следы на деревьях, еле примятая травка на пригорках, легкие свежие надломы веток. Все эти при­знаки он фиксировал на очень удобных наблюдатель­ных позициях по отношению к «Олимпу».

Много раз Филер сам дежурил на этих местах, ожидая прихода «гостей» и практически растворяясь на фоне окружающей природы. Но все тщетно. «Гости» либо не приходили, либо заходили с неожи­данных сторон, как впоследствии выяснял Филер. В общем, он с ними изрядно помучился. Хорошо, что у Филера было отменное внутреннее чутье. Ина­че он не нашел бы даже тех намеков на пребывание столь непредсказуемых стихийных «конкурентов».

Но ближе к весне их график резко изменился и перешел в обычный режим службы наружного на­блюдения. За «Олимпом» стали круглосуточно сле­дить с 20-го по 30-е число каждого месяца. Именно в эти дни в фирме наблюдалось оживление, и крутились большие деньги. Филер уже подумал, не хотят ли «конкуренты» грешным делом «бомбануть» «Олимп». Уж слишком четкий прослеживался гра­фик, чересчур явно фиксировалось движение в оп­ределенное время;

«Но почему слежку вели столь профессиональные наблюдатели? — подумал Филер. — На бандитов они явно не похожи. На милицейскую «наружку» тоже. Тогда кто? Госбезопасность? Если бы это была опера­ция службы Госбезопасности, то они имели бы боль­ше людей в смене, были бы лучше оснащены спецтех­никой и разнообразным автотранспортом». «Конку­ренты» же вели себя очень скромно и очень странно. Они не имели всего перечисленного и работали в ог­раниченном постоянном составе, обходясь лишь опытом и высоким профессионализмом. Но четкий график дежурства, пересменки, поведение говорили о том, что эти люди явно принадлежали к системе.

Филер вычислил их сразу же, как только те «се­ли» на типичный усиленный режим наблюдения. Их оказалось четыре человека. Каждая пара дежу­рила по двенадцать часов. Пятым был водитель, который иногда отвозил и привозил их, подбирая далеко от места наблюдения на разных участках трассы. В каждой паре существовали старший и по­мощник. Помощники особых сложностей не пред­ставляли, а вот со старшими пришлось изрядно по­возиться.

Едва «призраки» приобрели для Филера вполне реальные очертания, он тотчас решил провести контрнаблюдение. Одному старшему он присвоил кличку Коршун, так как тот больше занимался ис­следованием местности вокруг «Олимпа», часто ме­няя свои позиции. А второму — Ворон. Тот и выгля­дел солиднее, и всегда очень мудро выбирал пози­цию, подолгу залегая в ней без движения. Первым в поле зрения Филера попал Коршун. Уже находясь под «колпаком» контрнаблюдения, он еще долго кружил без видимой причины по городу, старательно стирая подошвы ботинок. Видимо, что-то все-таки его настораживало. И это было не уди­вительно. Любой человек, долго проработавший в системе, вырабатывает собственный иммунитет против грозящей опасности, так сказать, свой внут­ренний сигнальный «звоночек». И в минуты трево­ги он просто оглушает своей «трелью», а все сенсор­ные рецепторы в организме резко обостряются.

Коршун, чувствуя неладное, городом решил не ограничиваться. Он приехал в большой загородный поселок и еще около двух часов петлял по частному сектору. Ребятам Филера пришлось изрядно попо­теть, изображая из себя разновозрастных местных жителей, тщательно соблюдая главную заповедь разведчиков. А последняя гласит: «Не выделяться из окружающей среды. В любой обстановке выглядеть естественно и неприметно». Так что ребята лишь ус­певали бегать к машинам переодеваться и менять не только грим, но даже обувь — эту вроде бы незамет­ную, но важную для опытного разведчика деталь. Им удалось, наконец, усыпить бдительность Кор­шуна. В конечном счете, «конкурент» сам, изрядно устав, привел ищеек к «родному гнезду».

Гораздо сложнее было с Вороном. Лишь на третий раз удалось зафиксировать его постоянное место жи­тельства. Как он только ни ухищрялся! Много раз менял попутки, добираясь до города зигзагообразно, проезжая то в одну, то в другую сторону по трассе. В городе терялся среди толпы, быстро меняя там ос­новные внешние приметы одежды. Несколько раз совершал обманные маневры в городском транспор­те — то цепляясь за переполненный автобус, то рез­ко из него «выпадая» перед самым отъездом, Подолгу ходил по городу, сливаясь с людским потоком и проверяясь на пустынных улочках. Он шел, как обычный прохожий, не суетясь и не озираясь по сто­ронам. Иногда поправлял развязавшийся шнурок, заходил в магазины, с любопытством рассматривал витрины или покупал какую-то мелочь в киоске, за­ходил вроде по неотложному делу в подъезды. Под­нимался на лифте и тут же тихо спускался по сту­пенькам. Все эти многомерные предосторожности говорили Филеру о том, что перед ним не какой-то там любитель поиграть в «казаки-разбойники», а на­стоящий профессионал. И если военный, то, судя по отточенности навыков и отработанным приемам, звание у него было не ниже подполковника.

Окончательно измучив людей Филера, он показал им в итоге, как впоследствии выяснилось, ложное место своего обитания. Причем люди,- к которым он заходил, как к себе домой, видели его впервые в жиз­ни. Он ловко проникал в квартиру и уже там негром­ко представлялся местным опером, показывая какое-то неразборчивое удостоверение. Разговаривая с хо­зяином, Ворон проходил в кухню и усаживался на табурет, всем видом показывая, что разговор предсто­ит длинный. Он действительно подолгу расспраши­вал о жителях этого дома, имеющих уголовное про­шлое. Или входил в квартиру под другим предлогом, очевидно, ориентируясь на человека, открывшего дверь. То, что Ворона беспрепятственно впускали и даже позволяли несколько часов отсиживаться в чу­жих квартирах, говорило о его многогранном опыте и умении общаться с разными людьми в любых ситу­ациях. Ускользал он из здания через крышу, в совер­шенно другом облике появлялся из дальнего подъез­да. А утром оказывалось, что «объект» из дома не вы­ходил. Еще чуть позже выяснялось, что таковой по данному адресу никогда не проживал ни официаль­но но, ни в сожительстве. И как итог — след снова уте­рян. Хороша песня, начинай сначала...

Филер взялся за Ворона уже лично, так сказать, вплотную. Он тоже умел красиво играть. И самое главное — внимательно и терпеливо ждать. Это бы­ло одним из тяжелейших и изматывающих момен­тов их профессии. Но игра стоила свеч. Филер чув­ствовал шестым чувством, когда и как надо действо­вать, оттого имел успех на «Острове». Благодаря именно этому внутреннему чутью ему удавалось вы­числять даже своих асов-учителей, не говоря уже о специалистах других ведомств.

Через несколько дней изматывающих походов и разнообразных хитрых ловушек на пути, Филеру все-таки удалось установить истинное место прожи­вания Ворона. А дальше, как говорится, уже было дело техники. Упорный многомесячный труд Филе­ра оказался не напрасным. Установленные личности действительно превзошли все ожидания.

Глава 4 ИДЕЯ «ФИКС»

Бульба усиленно корпел над новым планом наез­да на Врача. С «гонщиками» номер не вышел. А так хотелось выпендриться перед «Олимпом» и приду­мать нечто оригинальное! Он уже переменил мно­жество задумчивых поз от великого мыслителя до скучающего двоечника, но толком так ничего и не придумал. Перед ним лежал чистый лист бумаги. Он увидел эту моду на «Олимпе». И теперь, вроде какого-то правительственного чиновника, тоже всегда держал у себя на столе этот стильный атрибут, хотя в большинстве случаев данный листик использовал­ся явно не по своему прямому назначению.

Они не отличались дурью и дебилизмом, свойственными беспредельщи-кам. В глубине они оставались теми же спортсмена­ми, с присущей им честностью соблюдения правил игры, уважения к противнику, Бульба долго ломал голову. Но, в конце концов, все, что родилось в его извилинах за столь длитель­ный срок, — это старательно выведенный первый пункт. На бумаге корявым почерком цоявилась за­пись: «1. Забить стрелку. На базар послать Мартыныча с быками. И пусть надавит». Последнее пред­ложение он тщательно обрисовывал несколько раз, наслаждаясь в мыслях картинкой мордобития. Под пунктом вторым, после глубочайшего транса, появилась жирная стрелка, прямо указывающая на пункт первый. «Ладно, — махнул рукой Бульба и по­дытожил свои результаты. — Если Врач не понял, на кого хвост пружинит, объясним ему доходчивее». На этом решении он и остановился.

Быками в понимании Бульбы считались бывшие спортсмены. А возглавлял их группировку тренер по каратэ, которого все именовали не иначе, как Мартынычем. Официально он вел секцию в принадле­жащем Бульбе спортивном клубе. Мартыныч был неплохим мужиком. В свое время слыл классным специалистом. Но развал Союза очень болезненно отразился и на его судьбе. Спорт оказался практиче­ски никому не нужным. Мартыныч, барахтаясь в этой мутной воде, испытывал невыносимую го­речь унижения. Он, в прошлом заслуженный и ува­жаемый мастер, вынужден был еле сводить концы с концами. С каждым днем в нем, как ядовитый плющ, разрасталась злость против общества, против правительства да и вообще против любого человека, который неадекватно реагировал на его теперешнее положение. И Мартыныч, чтобы как-то выжить и, главное, восстановить утраченный престиж, под­дался негативному всплеску времени. Дабы остаться на гребне волны, он ничего лучшего не придумал, как собрать спортсменов из своих бывших учеников и сколотить из них свою группировку, которая впос- ледствии и вошла в состав городской банды. Так он попал под каблук Бульбы.

Бульба же бесцеремонно использовал спортс­менов Мартыныча в своих разборках и как главный устрашающий «пугач» для местного населения. Но в данном случае ситуация назревала довольно пикантная. Ведь всем было известно, что Сэнсэй сам— мастер по восточным единоборствам, да еще с особым черным поясом, расшитым золотыми бук­вами, о котором ходили целые легенды. Так что его на испуг не возьмешь. Бульба это знал и поэтому даже не пытался к нему лично применить обычные доход­чивые методы. Себе только в убыток... Он решил уст­роить своеобразный поединок между тренерами на звание «Кто круче за базар свой отвечает». А заодно и помериться силами с его братвой. Ведь ее придет на стрелку явно меньше, чем подчиненных Бульбы, ко­торый постарается согнать своих в спортзал к Мартынычу. В общем, показать все свои акульи зубки. Ну а то, что они наполовину с гнильцой — не столь важ­но. В криминальном мире Бульбы ценилось именно количество, а не качество.

На следующее утро на работу к Врачу приехали курьеры от Бульбы и пригласили на встречу. В самом спортзале в назначенный день все тщательно гото­вились, ожидая, как обычно, приезда на стрелку бригадира с группой бойцов. Все хорошо знали, что у Врача много своих учеников плюс хорошая брига­да, набирающая силу, о которой говорил уже не только город, но и область. Поэтому Мартыныч го­товился к приезду основательно. Он с умом проду­мал расстановку сил на улице, в вестибюле, на лест­ничной клетке, в спортзале и даже в собственном кабинете. Во-первых, чтобы показать силу и мощь. А во-вторых, чтобы иметь явное преимущество в возможной схватке. Распределил между своими соответствующие роли. Несколько раз отрепетиро­вал со спортсменами и братвой Бульбы различные варианты возможных атак гостей. И убедившись, что им предусмотрены и учтены все элементы вне­запности, стал ожидать визитеров.

Но когда приехал Сэнсэй, все просто опешили. Вопреки бандитской логике он явился совершенно один. Это нарушило планы Мартыныча и даже в не­которой степени дезориентировало бойцов.

Возле порога Сэнсэя встретил озадаченный по­сыльный. Он быстро протараторил заученную фразу: «Вас ожидают в кабинете», и вместо того, чтобы про­водить гостя, побежал на улицу к своим, в растерян­ности глядя по сторонам. Сэнсэй спокойно пона­блюдал за мышиной возней парнишки и, не дождав­шись возвращения посыльного, пошел по знакомым коридорам спортклуба, где он некогда вел секцию.

Про себя Сэнсэй отметил отличную работу Мар­тыныча, правильные стратегические расстановки, психологическую атаку, рассчитанную на тех, кто сопровождал бы прибывшего. В вестибюле в два ря­да стояли спортсмены, прямо как на конкурсе куль­туристов, демонстрируя свои накачанные бицепсы. Играя отведенную им роль, они пыжились, глядя исподлобья и имитируя ухмылки победителей. Ко­нечно, ребята неплохо выглядели как спортсмены. Но вот актеры они оказались никудышные. Они еще пытались удерживать на лицах маски презрения, когда увидели Сэнсэя. Но уже через несколько се­кунд эти маски сменялись искренним удивлением и вполне понятным разочарованием. Наблюдая за такими комичными изменениями лиц недавних «грозных вояк», Сэнсэй еле сдерживал улыбку. А у одного парня, которого природа и так наградила необычайно глупым лицом да еще сильно оттопы- ренными ушами, в полном смысле отвисла челюсть. Сэнсэй, как тут ни старался, не смог сдержать смех. И чтобы не обидеть и так обиженного природой, он тут же поздоровался с этим бедолагой, широко улы­баясь ему, как давнему знакомому, и тем самым вне­ся полное смятение в скудные мыслишки «вояки», ответившего неожиданно для самого себя таким же доброжелательным приветствием.

В этот момент Сэнсэю вспомнился отрывок из наставлений «великих комбинаторов», обучавших на «Острове» психологии личности: «Никогда не про­являйте незапланированных эмоций в разыгрывае­мых ситуациях, даже если вам очень этого хочется. Контроль и еще раз контроль! Внештатных ситуаций быть не должно... Но коль они случаются, не впадай­те в панику. Быстро импровизируйте соответственно вашим эмоциям характерную сцену для данной об­становки. Озадачьте человека чем-то необычным на ближайшие минуты, дабы он первый не проявил инициативу. И скорее уносите ноги, если поставлен­ная перед человеком дилемма быстро разрешима». Сэнсэй почему-то вспомнил эти слова и усмехнулся про себя. «Да, над такой дилеммой этому парнишке долго придется биться, точно рыбе об лёд».

Впереди Сэнсэя, спотыкаясь, пробежал посыль­ный со смущенным лицом. Сэнсэй спустился по ле­стнице, на которой, как часовые, в шахматном по­рядке стояли спортсмены. Прошел через спортзал. Там «занималась» целая толпа, большая часть из ко­торой была ему неизвестна и отличалась довольно-таки уголовными физиономиями. Когда Сэнсэй во­шел в кабинет и увидел тренера, с которым познако­мился еще во времена Союза, то понял, что посыльный уже успел сообщить неожиданную но­вость и внести тем самым соответствующую сумяти­цу. В кабинете, кроме Мартыныча, находилось еще восемь, приближенных. Они были одеты в кимоно и располагались радостаточно удачных стратегиче­ских точках для нападения относительно стула, предназначенного для Сэнсэя, и дивана для его предполагаемых охранников. Некоторые держали в руках нунчаки, которыми демонстративно балова­лись, оттачивая мелкие «фокусы». Сэнсэй многих из присутствующих знал в лицо, как бывших заслужен­ных спортсменов. А вот мужичка, сидящего по пра­вую руку от тренера, он видел впервые. Судя по той степени уважения, которое оказывал ему Мартыныч, это был «смотрящий» от Бульбы.

Поздоровавшись, Мартыныч культурно предло­жил Сэнсэю присесть на стул. Внезапно на необыч­ном брелке, который Врач держал в руках, замигала красная лампочка. Владелец неизвестного прибора спокойно нажал на зеленую кнопочку, и лампочка погасла. При этом палец его остался лежать на сосед­ней, красной кнопке. Такое поведение насторожило всех присутствующих, и в первую очередь тренера. Мартыныч расценил эти действия по-своему. Раз Врач пришел спокойно, один с этой «игрушкой», значит, стоит ему только нажать эту проклятую крас­ную кнопку, как могут разыграться события, кото­рых Мартыныч не предусмотрел. «А может, у него поблизости замаскированная засада, а может быть, все здание окружено его бойцами, которые гораздо превосходят по численности, а может быть... Не пре­дусмотрел!!!» Вот что нагнетало страх тренера. Ситу­ация выходила из-под контроля, была довольно-та­ки странной и необычной. Это заставляло тренера терзаться, несмотря на показную невозмутимость.

Он решил на всякий случай повести разговор мягче, чем планировал раньше, не допуская грубос­ти, но с определенной ноткой пафоса. И начал изда­лека, нахмурив брови и навалившись с важным ви­дом на стол.

— Мы тебя пригласили вот для чего... Тут такое дело... У меня здесь занимаются мастера спорта. Вон, как ты видишь, стоит чемпион страны по каратэ... Да и другие ребята, — кивнул в сторону спортсме­нов, — заняли недавно призовые места в межобласт­ных соревнованиях... А здание, сам знаешь, в каком состоянии. Капитальный ремонт требуется. Вон, по­толок уже совсем прохудился. Несолидно как-то та­ким бойцам в гадюшнике заниматься. Нам тут все городские бизнесмены помогают. Как говорится, кто чем может... Ремонт, знаешь ли, хуже пожара... Ну, чего я тебе рассказываю, ты сам здесь был, занимал­ся, знаешь, какое тут бедственное положение...

Сэнсэй, внимательно слушая этот тихий наезд, размышлял о своем. Вокруг стояли обыкновенные ре­бята. Сэнсэй «видел» их изнутри. Им было чуждо все это блатное насилие. В них просматривалось больше души, нежели звериной сущности. достойной победы или поражения. Уделяя много времени спорту, эти парни практически не имели возможности приобрести дру­гие навыки. И когда наступили тяжелые времена, ста­ли вынуждены сколачиваться в группы, идти против своей совести, чтобы как-то выживать.

Сэнсэй читал по глазам, как эта «работа» тяготи­ла их изнутри. Он чисто по-человечески жалел их. Хотя жалость — качество, не свойственное спецу. У людей этой профессии ее искоренили еще на «Ос­трове». Но Сэнсэй был особенным кадром. Он про­фессионально выполнял задание и всегда оставался при своем мнении. Он имел свой взгляд на сущ­ность человека, обладал необычным видением мира. Причем его гранитной вере в этом вопросе многим приходилось лишь позавидовать. Поэтому началь­ство, изрядно помучившись над недоступными уровнями его подсознания, оставило Сэнсэя в по­кое. Главное для них был его профессионализм.

Пока Мартыныч пытался выполнить свои обре­менительные обязанности, без особого энтузиазма исполняя навязанную роль, Сэнсэй думал о другом: «Нормальные ребята! Ну, зачем оно вам все это на­до?! Вы сами даже не представляете, в какое дерьмо влезаете, играя в бандитов! Вас заставят делать то, о чем будете жалеть всю оставшуюся жизнь. Грех, ко­торый на себя навлечете, обидев другого человека, будет всегда тяготеть Над вами. Это деяние не даст, вам нигде покоя! И будет из подсознания грызть ва­ши мозги, как червь. В конечном счете, одним это поломает судьбу, других угробят болезни, а третьих сведет в могилу суицид. Разве этой грязи хочет ваша душа?! Жаль мне вас. Внутри вы гораздо лучше, чем пытаетесь показать внешне... Ладно, ребятки... Дам вам шанс опомниться от временного безумия. Лови­те его, если, конечно, хотите этого разумом».

На брелке вновь замигала красная лампочка, за­ставив вздрогнуть голос Мартыныча. Сэнсэй при­вычным движением снова ее отключил под упорны­ми взглядами присутствующих. Тренер прокашлял­ся и продолжил:

— У тебя неплохо сейчас идут дела. Бизнес на­чал, фирмочки дочерние пооткрывал... И на приеме у тебя очередь, как при Союзе в Мавзолей. Да и сек­цию твою посещают пятьдесят восемь человек... Раз у тебя дела идут хорошо, надо же как-то и своим по­могать. Все-таки все мы спортсмены, одна семья... Мы чего тебя пригласили? Может, посильную по­мощь какую-нибудь окажешь? Нам тут любая по­дойдет. И ремонт надо закончить, все дырки зала­тать, и тренажеры закупить, маты. Да и вообще, даже хлопчиков на соревнования отправить — и на то денежка нужна в наше время...

Сэнсэй молча слушал, пока тренер полностью выскажется, а потом спокойно ответил:

— Без проблем...

Мартыныч аж вздохнул с облегчением. Сидевшие рядом спортсмены после долгого напряжения за­метно расслабились. Но Сэнсэй не спешил уходить. Поигрывая своим хитромудрым брелком, за кото­рым все присутствующие исподтишка следили,.как завороженные, он стал методично растолковывать свое предложение:

— Без проблем. Я вижу, тут собрались неплохие ребята. И многие из них действительно хорошие
спортсмены. Я помню их выступления еще по Сою­зу. И мне очень жаль, что жизнь их загнала в такую
дыру, в такие антисанитарные условия...

В этот момент по сверкающему от свежего ре­монта полу в кабинете тренера пробежал неизвестно откуда взявшийся таракан. И надо сказать, довольно кстати.

— Но что-то вы толкуете о своей проблеме не с той стороны. Давайте начнем с того, что не поби­раться надо, а зарабатывать.

— Да мы и не побираемся, — возразил тре­нер. — Нам просто помогают... добрые люди. Мало ли что в будущем у них может случиться! Все быва­ет... Хулиганы нынче вон какие злостные, могут и магазинчик подпортить, и офис разгромить! Ну, знаешь ведь, что у нас за времена... А мы просто, так сказать, в благодарность оказываем им кое-какие услуги. Их имущество и жизнь, естественно, под на­шей охраной. И у хулиганов уже нет охоты промыш­лять на чужой территории.

— Ну, ребята, — усмехнулся Сэнсэй, — если на то пошло, охранять меня есть кому. Ногами мы машем не хуже, да и стрелять тоже умеем. Поэтому с этим нет проблем... А чисто по-человечески, из уважения к вашему спортивному прошлому, мож­но, конечно, оказать вам содействие...

Сэнсэй вошел в роль набирающего силу автори­тета, решив переходить на приблатненный язык.

— Но вы же смотрите правильнее... Одно дело побираться... Я подчеркиваю это слово. Что про­сить, что побираться — одно и то же. И совсем дру­гое дело зарабатывать честно.

— Не, ну ты хочешь, типа, сказать, что мы нече­стно «бабки» косим, — вступил в разговор помощ­ник тренера.

— Я ж не беру понятия, мужики! Я разговариваю чисто конкретно, в данном ключе. Можно проги­баться перед кем-то и нагибать барыжек. А можно, в натуре, нормально зарабатывать «бабки» и при этом спокойно спать по ночам.

— Ты что, предлагаешь нам тоже начать торго­вать хлебушком в ларьках? — с усмешкой прогово­рил тренер, вызвав легкую волну смешков его свиты.

— Нет, зачем? Для нормальных пацанов торго­вать как-то западло, — с такой же иронией в голосе отпарировал Сэнсэй. — Можно, допустим, прекра­тить заниматься ерундой, пока вас всех не пересажа­ли или не перебили, и открыть охранную фирму. Оказывать те же охранные услуги, но уже на вполне законных основаниях. Сечете разницу? Не просто там кого-то предупредили, что, типа, мы ваша кры­ша, а поставить туда своих ребят. Все равно они це­лый день без дела маются, А так утром отзанимают­ся в спортзале, вечером отдежурят. Уже веселее! Им что, тяжело? Нет... Но в этом случае вы действитель­но людей и от случайных хулиганов подстрахуете, и деньги честно заработаете, и уважение неподдель­ное в городе. Повесите на магазинчик свою эмблему, мол, объект под охраной. И все будут точно так же о вас знать, но только уже по-другому к вам отно­ситься, по-человечески... И блатные к вам не поле­зут. Зачем вы им такие чистенькие нужны будете? Дорогу им не переходите. Теневые «бабки» они все равно как раньше прикарманивали, так и будут. С вами и сейчас они ими не делятся, — сказал Сэн­сэй, обращаясь к Мартынычу. — То, что они пла­тят — это копейки, чтоб ты барыг колотил да страха на город больше нагонял. Что, разве не так?

— Конечно, нет. Мы не страх нагоняем, мы на ноги поднимаемся.

— Поднимаетесь? Да с такой крышей вы никог­да не подыметесь! Потому что у них жрать веслами
есть кому. А вас они с ложечки отходами кормят! Подумайте сами... Вы же нормальные пацаны! Я не
вижу здесь ни у кого пуленепробиваемого лба. Вы все хотите жить, иметь семью. А тебе, Мартыныч,
внуков растить и на ноги их ставить еще надо. Разве тебе не хочется спокойно гулять с ними по городу
или с авоськой пройтись по рынку, не опасаясь, что тебе руки заломают или по голове кто-то настучит?

Тренер немного помолчал и, тяжело вздохнув, от­ветил:

— Ну, в общем-то, хочется... А если возникнут серьезные проблемы? Если будут наезды? Так мы хоть под Бульбой.

— Если будут серьезные проблемы, помо­жем, — с железной интонацией в изменившемся го­лосе проговорил Сэнсэй. — Если вы начнете нор­мальную жизнь, и кто-то посмеет на вас наехать, я первый подпишусь за вас!

Мартыныч внимательно посмотрел в глаза Сэн­сэя. В них светилась такая сокрушающая сила, такая твердая уверенность, что у собеседника даже мураш­ки по коже побежали. Тренер откинулся в кресле, потом как-то сжался, часто заморгал и отвел глаза. Та­кой цепкий взгляд он видел второй раз в жизни. Пер­вый раз его так трясло, когда двенадцать лет назад ез­дил со своей командой в Москву. Тогда на трибуне для особо важных персон он увидел человека, вокруг которого все необычно суетились, пытаясь всячески угодить. Очевидно, это была довольно влиятельная фигура. Мартыныч, как завороженный, смотрел на него. Внезапно этот человек обернулся и посмотрел в его сторону так, точно пронзил насквозь. От того взгляда тренер чуть не потерял сознание. Больше то­го человека после той памятной встречи он не видел ни в жизни, ни по телевидению, ни в газетах. Навер­няка это был один из тех, кто тайно имел огромную власть над страной. Вот и сейчас ему стало так же страшно, хотя перед ним сидел вроде бы давно знако­мый ему человек. Но такой взгляд он у него увидел впервые. «Кто знает? — пытался рассуждать про себя Мартыныч. — В этом мире все сильно перемени­лось... Не поймешь, кто есть кто. Наверное, за ним стоит большая крыша, раз он так уверен. И взгляд у него... может, он сам один из них». И, уже более-ме­нее успокоившись, осторожно спросил:

— У тебя, наверное, крыша солидная?

Сэнсэй изменил взгляд. Расслабился. И, облоко­тившись на стол, сказал своим обычным голосом:

—Естественно. И довольно серьезная.
Мартыныча это сообщение еще больше заинте­ресовало:

— А кто, если не секрет?

«Кто, кто... Вот пристал!», — подумал, со смехом про себя Сэнсэй. Ему почему-то вспомнился персо­наж из недавно демонстрировавшегося по телевиде­нию мультфильма. Ничего другого в этот момент ему в голову не пришло, как с ходу ответить:

— Мутабор...

И чтобы не рассмеяться, он тут же серьезно добавил:

— Из Владивостока. Он прииски держит. Слыхал?

Последнее Сэнсэй сказал таким безапелляцион­ным тоном, который лишил всех собравшихся воз­можных возражений. Расчет был точен. Мартыныч просто не мог теперь сказать «нет»; так как это уни­зило бы его перед присутствующими как главу дан­ной группировки. Показать незнание таких громких авторитетов, которые держат даже прииски, — рав­носильно проявлению своего неуважения ко всему воровскому миру. Поэтому тренер, плавая в мутной, не привычной для него среде, с деловым видом и с такой же уверенностью сказал:

— Ну да, слыхал. А как же! Но лично с ним не знаком. Как говорится, не у дел...

— Да ты че, в натуре, — подливал масло в огонь Сэнсэй, заставляя тренера все больше сомневаться в своих «глубоких» познаниях. — Мутабор приис­ки держит, алюминий держит. Да под ним все хо­дят! Все оттуда растет. Да это самый богатый и ува­жаемый человек! Он еще при Союзе планку дер­жал. Он и сейчас держит всех, только мало кто о нем знает...

«Смотрящий» от Бульбы, видимо, настолько же «осведомленный», как и Мартыныч, с непревзой­денным видом знатока воровских дел кивал голо­вой, соглашаясь со словами Врача.

— А я, конкретно, чисто с ним работаю.

Это последнее предложение Сэнсэй произнес как бы между прочим. Мол, знай наших! После та­ких слов тренер совсем сконфузился. Чтобы окон­чательно не опозориться перед коллективом, он бы­стро сменил тему. Смягчив тон, Мартыныч перешел к обсуждению предложения Сэнсэя. И разговор по­шел совсем по другому руслу, как говорится, в теп­лой, дружеской атмосфере.

Дата добавления: 2015-10-13