Божественное зверь-дерево

"Heilbringer" (Tiu, Tyr,) в своем снисхождении тождественен идеограмме Дерева — отсюда многочисленные мифы о «людях-деревьях», "лесных людях" и т. д. Символизм Дерева, леса, избрание леса в качестве места развертывания мифологического сюжета или капища восходит именно к этой гиперборейской фигуре, которая никогда не означала никакого конкретного предмета в отдельности, вопреки эволюционистской теории о происхождении букв и знаков из пиктограмм, схематически изображающих реальных существ или предметы. Напротив, иероглиф Tiu как осенне-зимняя часть Года, как символ нисхождения Света Мира (не обязательно солнца, именно Света, как более общего и более метафизического понятия), — иными словами, как абстрактная идея — лежал в основе наименований, культового почитания и сакрального осмысления реально существующих зверей, растений, предметов и явлений. Космический Спаситель в нисходящей траектории и его идеограмма — первичной всех остальных вещей, комплексов, ансамблей, ситуаций и т. д., на которые изначальный смысл переносился по аналогии, на основании внешнего или внутреннего сходства.

Так Дерево как ось мира, как священный знак сакрализовано именно на основании его внешнего сходства с идеограммой Heilbringer'а. Особенно выразительно с этой идеограммой совпадали опущенные ветви ели и черно-белый, и не удивительно, что древние индоевропейцы выбрали два этих дерева в качестве наиболее центральных, почитаемых.

В немецком языке название ели — Tanne, а березы — Birke. Оба эти слова, по логике Вирта, должны быть связаны с тем же изначальным мифологическим комплексом Tiu, а следовательно, в них должна заключаться протоидея предновогоднего спуска Света Мира в нижние регионы вселенной (в землю, под землю, в воды, в материнское чрево мира, в ночь, в камень и т. д.). Кроме того, Вирт показывает, что названия березы и ели могут меняться местами, так как первичным в обоих случаях является именно концептуально-идеографическая форма, связанная с календарно-философским осмыслением цикла. Так у североамериканских индейцев дакоты, которые также почитают березу сакральным культовым деревом, она называется tan-pa. Это сочетание tan, по Вирту, является примородиальным и означает "нисхождение, Tiu в an", а сочетание an, вообще, звук — n- является древнейшей гиперборейской фонемой для обозначения Матери Земли, камня, низа, лона, нижней части годового цикла. Итак, культовая формула tan[64]является концептуальным синонимом tur, tyr, т. е. Tiu в ur'е.

Birke также является архаической культовой формулой. В большинстве индоевропейских языков это наименование березы устойчиво сохранилось (русская «береза» этимологически относится сюда же). Вирт показывает, что речь идет о вариации формулы buru, в которой сочетаются две примордиальные фонемы — bi (варианты ba, bu) и ur (вариант uru). Речь идет о идеограмме "двух гор", которые в рунических кругах расположены как две дуги перед и после зимнего солнцестояния. Это визуальное наблюдение полярного феномена движения солнца на юге перед тем, как оно скроется во чреве полярной ночи и сразу после того, как оно оттуда покажется. Одна дуга называется ur, и является идеограммой, давшей концептуальный смысл «пещере», «петле», «горе» и множеству других сакральных и культовых предметов и мест в гиперборейской цивилизации. Две дуги составляют иероглиф "двух гор" uu — "два ur'а",

, bi-ur.[65]Эти две горы в далеком прошлом получили фонетическую огласку — b- и иероглиф. Относительно фонемы — ka- (или ее аналогов, вариаций — g, kh, gh, j, ch, c и т. д.), которая устойчиво присутствует в названии березы, можно сказать, что она означает "Сына Божьего", космического Спасителя во второй половине Года, "человека воскресающего, воздевшего руки". Хотя на этой фигуре мы остановимся позже.

Итак Tiu-"Heilbringer" замещает себя березой и елью. Отсюда сакрализация дерева в древних цивилизациях — из дерева делались дома, средства передвижения, корабли, орудия. На дереве — особенно бересте — писали за много тысячелетий до того, как южно-семитские, средиземноморские народы стали использовать для этой цели высушенные шкуры животных. Вирт указывает, что верхняя сплошная соединительная черта в санскритском письме является следом верхнего края бересты, которая ритуально сохранилась как воспоминание о сакральном божественном прошлом.

В высшей степени показательно русское слово «ель». Это древнейший корень, восходящий к культовой формуле el, il, которая обозначала «свет», «луч» и, соответственно, также прилагалась к Tiu, "Свету Мира". Неудивительно, что космический Спаситель именуется также ull,[66]il, el и т. д. Вирт показывает, что имена Ullr, Ulli и т. д. и Tu, Tiu в мифологии почти синонимичны и идеографически тождественны. В частности, у гренландских эскимосов, язык которых хранит множество архаических элементов слова с этой фонемой (ullo, ullok, ulluk, ullut и т. д.) означают «день» (ullok), «год», «рассвет» и т. д. Причем, особенно зимним является сочетание — l- с — u-, согласно великой культовой гиперборейской формуле озвучивания сакральных слогов в зависимости от времени Года. Нордический закон пяти гласных Вирт формулирует так: — a- начало года, — e- весеннее равноденствие, — i- середина лета, — o- осеннее равноденствие, — u- зима, конец года. Так как и фонетически и концептуально — e- и — o- являются промежуточными гласными (это явно в семитских языках), то пять можно свести к трем: — a-, -i-, -u-, что соответствует трем aettir, о которых мы уже говорили. u (= о) соответствует Tys aett, т. е. третьему сектору Года, находящемуся под знаком Tiu. В русском же слове «ель» важнее всего архаичное l. Иными словами, память о «световом» символизме сохранилась, но "опущенные ветви" ели концептуально в фонеме не отразились.

Зато, русское «ель» явно сближается с другим важнейшим символом того же порядка — с «оленем», немецкое «Elсh», а на языке дакота олень называется ta, что снова приводит нас к одному и тому же (ta — олень, tan — береза; и то и другое — сакральные понятия в индейских культах). Русское «олень» несет в себе то «зимнее» o (u), которого не достает в слове «ель».

Вирт доказывает, что олень был наиболее древним культовым животным гиперборейского периода, и как таковой связывался с зимними, солнцестоянческими мифами. Только позже его заменил в этом качестве бык (еще позже баран). Например, у индейцев дакота бык называется "большой олень", "большой ta", и не имеет самостоятельного названия. Оленьи рога в культовом контексте воспринимались как знаки ka, воскресающего спасителя мира, как визуальный феномен воздетых рук.

В древних названиях быка в индоевропейских языках мы снова сталкиваемся с сочетанием t и ur (yr

). Это немецкое Stier, латинское taurus, авестийское staora, русское «тур». Heilbringer, Свет Мира с неба нисходит к нижним регионам, к царству зверей, в миры массы, материи. Отсюда сюжеты жертвоприношений быка в древних культах — иудаистических, митраистских и т. д. На Руси также довольно долго совершались жертвоприношения быка, причем происходило это в день пророка Илии, в момент, когда лето клонилось к зиме, а само имя «Илия» понималось русскими как фонема нисходящего Света (отсюда связь пророка с молнией — "нисходящим светом"), как символ, близкий к il, ul, tiu и т. д.

Важно подчеркнуть полифонию культовых символов: в изначальном гиперборейском комплексе еще отсутствовал строгое разделение между общим смыслом космического события (например, сюжет Tiu в целом) и ролями действующих лиц, фоном, на котором оно происходит и т. д. Поэтому само имя Божественного Света могло переноситься на ту реальность, в который этот Свет «тонет». Например, слово «wulf», «волк» явно происходит от формулы ul, т. е. «Heilbringer» перед зимним солнцестоянием, хотя в дальнейшем развитии сюжета именно Волк,[67]космический волк (пес, дракон и т. д.) является противником Спасителя и его убийцей. Зимнесолнцестоянческая мистерия есть изначально двойная жертва — нижнее убивает высшее, но за счет этого само умирает от своего поступка, а высшее воскресает. Сын Божий смертию попирает смерть. Титаны разрывают Диониса и превращаются в богов. Поэтому культовые фонемы, описывающие всю сакральную ситуацию, еще не дуализированы, строго не разведены. Еще нет ни полов, ни ролей жертвы и палача, нет абсолютного добра или абсолютного зла. Вся вселенная совершенное и испоенное великого смысла БОГОЯВЛЕНИЕ, где и темные, и светлые стороны одинаково важны, существенны, служат делу гармонии и торжества нордической истины.

Tiu сливается с «Stier» ("быком"), с «Elch» ("оленем"). Отсюда же немецкое «Tier», греческое «therion» ("зверь") и русское «зверь» (даже этимологически оно связано с немецким и греческим). Бог и зверь имеют одинаковые имена, сливаясь в новогоднем мифе — отсюда зооморфные персонажи древних религий, тотемы, иудаистические "hayot hakadosh", священные животные, виденные пророками у трона Господня.

Так даже этимологически русские слова «зверь» и «дерево», как собирательные для целой вереницы видов и подвидов, не только восходят к одной фонеме, но и получают свое имя от нисходящего в ночную массу зимней материи чистого небесного Света, Сына Божьего. Не удивительно, что сам Христос в раннем христианстве изображался в виде агнца и был распят на древе Креста, Также общепринятым было изображать Христа в виде рыбы, а само слово рыба в русском языке было "*zъvь", что этимологически связано со словом «зверь».

Дата добавления: 2015-09-03