Круг эволюции Евразии

Гастон Жоржель, на которого мы ссылались в предыдущей главе, говоря о полюсе, расположенном на пересечении 60-го меридиана с северным полярным кругом, развил тему эволюции культур в другой своей книге — “Четыре века человечества”.[5]В ней он поясняет, что полюс Евразии на Северном Урале был некогда центром северной протоцивилизации, из которого по диагонали спускались к югу волны мигрантов — носителей Традиции, чтобы потом двигаться уже по окружности, самая нижняя (южная) точка которой лежит на пересечении с 30-градусной параллелью (недалеко от иранского города Келат). Показательно, что именно на этой параллели расположена Великая Пирамида Египта, и проходит она по длиннейшему сектору суши на всем земном шаре! Саму эту окружность Жоржель называет “кругом эволюции Евразии”.

По мысли автора “Четырех веков человечества”, Евразия имела свой собственный сакрально-географический центр, отличный от центра атлантической традиции, расположенного гипотетически на 120 градусов к Западу по северному кругу от центра Европы. Таким образом, кроманьонцы Атлантиды были не первоколонизаторами Евразии, а посланцами иного континента и иной традиции, наложившимися на таинственную и трудно различимую сакральную традицию аборигенов. При этом Жоржель особенно подчеркивает ту часть эволюционного круга, которая расположена к северо-востоку от Ирана, то есть сектор в пустыне Гоби и северной Сибири вплоть до Камчатки. Там следует искать неолитический центр Турана. По этому же пути шли воины Чингисхана.

Из этого следует, что помимо бесспорной атлантической доминанты древних культурных миграций Северо-Запад — Юго-Восток (колонизация атлантов) сакральная география Евразии предопределяется и собственно туранским вектором: Северо-Восток — Юго-Запад. Вместе это составляет знак Х — (“андреевский крест”) динамики сакральной истории. Любопытно, что круг эволюции Евразии оказывается как бы вписанным в верхнюю половину креста, и наиболее южная точка круга поэтому лежит на том же меридиане (наш 60-градусный меридиан, о котором мы говорили в первой главе), что и пересечение двух линий креста.

Сакрально-географические гипотезы Жоржеля, подкрепленные анализом космических циклов, дают нам возможность приблизиться к пониманию загадки Турана. Если атлантическая волна учреждает после себя нечто устойчивое в культурном смысле, нечто яркое и выделяющееся, пропитанное западоцентристскими высокомерием и рациональностью, то тюркско-шумерское наследие, хотя и не менее воинственное, в сущности, скромно, интериорно, легко, немногословно и вообще склонно к культурному минимализму, к схватыванию обнаженного бытия — бытия степи с высоким и круглым небом молчаливой Евразии. Поэтому атлантизм говорит о себе сам (хотя и его голос надо внимательно и пристально слушать, чтобы понять), а о туранизме, о евразийстве мы должны догадываться, должны взыскать его как забытый исток континентальной миссии. Шведский мистик Сведенборг говорил по этому поводу: “Теперь у мудрецов Татарии нам надо искать таинственное забытое всеми Слово”.

Через Сибирь к своему “я”

Огромная заслуга русских евразийцев в том, что они нащупали геополитически реальное основание славянофильских концепций, которые либо оставались, хотя и верными, но слишком абстрактными для политической реализации, либо ратовали за “панславизм”, т. е. за искусственное воспроизведение “пангерманизма” на русской почве. Обращение к Турану как к некоей “самостийной Евразии” означало и возрождение райского архетипа “Святой Руси”, поскольку великая сибирская протоцивилизация вышла из сакрального Северо-Уральского центра, и возврат к расовому (в том числе и древнеславянскому) истоку, так как сам полярный гиперборейский регион “Инты”-“Индры” некогда населяли изначальные арии, позднее разделившиеся на индогерманские народы. Да и сами тюрки как основные носители туранического импульса, по меньшей мере, в своем аристократическом слое имеют многие арийские фенотипические и генотипические черты (вспомним, что самого Чингисхана называли “Белый царь” — по описанию он был чистокровным индоевропейцем). Степень монголоидности или “палеоазиатскости” у тюрков ничуть не выше, чем степень наличия у великороссов финно-угорской крови. Все это делает туранизм евразийцев и реалистичным и в высшей степени резонирующим с патриотической идеей поиска национальной самоидентификации России. Именно в туранизме открывается восточная составляющая российской геополитической специфики, и именно через туранизм, через Восток, через Сибирь может и должен проходить путь русских к самим себе, к своему национальному “я”.

Дата добавления: 2015-09-03