Тюленевская матрешка

Ленгвард Захарович проснулся, когда луч солнца хлестнул его по лицу. Больше суток его держали в кромешной тьме, в клетке, созданной из плоти и крови. Прутья образовывали сплетения мышц, покрытые влажной, ноздревато-пупырчатой кожей. Клетка была неудобная — и ног не вытянуть, и в полный рост не встать. Среди прочих новомудровских диковин то была особая гордость Тюленева. Он так и сказал пленнику. Сперва, правда, прокашлялся хохотом, но потом именно так и сказал:

— Эта клетка — моя особая гордость! Уверен, ты в состоянии понять мой юмор… но на всякий случай все-таки поясню. С момента рождения каждый из нас, людей, заточен в темницу собственного тела. Зачастую уродливую, как в твоем случае… Вот и сейчас ты заточен в мясе — так что ничего в твоей судьбе, ха-ха, особо не поменялось. Правда, можно сказать, что теперь к твоей прежней темнице из плоти добавилась новая темница из плоти. Таким образом, возникает резонный вопрос, которым я не премину тебя озадачить: ощущаешь ли ты себя матрешкой, Ленгвард Захарович? Или, быть может, согласно фрейдистам, ты, напротив, счастлив вернуться в утробу матери? Не торопись давать ответ прямо сейчас. Мы еще встретимся. Я еще загляну к тебе.

Кончив монолог, Хрен Тюленев снова зашелся злодейским смехом.

— Ты за все мне ответишь, щенок! — пригрозил пожилой ученый.

Первая встреча Ленгварда Захаровича с будущим пленителем состоялась на банкете в честь открытия Мудрова. Старик в тот раз подумал с сочувствием, что Тюленев — слепой инвалид от рождения: «Надо же, какой дефект, не глаза — а бусинки, но ведь и с ними умудрился сделаться ученым, всем бедам назло. Героический пример всем нам!»

Понял свою ошибку только после того, как Хрен похвалил его фланелевую рубашку. Намекнув, что, разумеется, шелковую с кукурузой не поносишь. Причем высказал он это даже не как равный равному, хотя куда ему до Ленгварда Захаровича, а свысока. «Уши бы тебе оторвать, змееныш», — сказал на это заслуженный ученый одним лишь взглядом. «Хрен тебе», — также взглядом прогундосил Тюленев.

Но Ленгвард Захарович этого посыла просто не разглядел. Лупы у него с собой не было. А если бы и была, то из чувства такта, и просто физиологической неприязни, все равно не стал бы наводить ее на враждебные глазки.

Поймав Ленгварда Захаровича у куста сирени, упоительный звук повел его к своему источнику. Следуя лунатической походкой в заданном направлении, Ленгвард Захарович упал, разодрав коленку, но поднялся и продолжил путь. Потом, правда, снова споткнулся, упал и уже не поднялся. Потерял загипнотизированное сознание. Старые люди, они ведь часто падают на ровном месте.

Пришел в себя оттого, что кто-то лил ему на одежду уксус с трех сторон, гадко при этом хихикая.

Открыв глаза, увидел трех новоявленных Мудровских гопников, мочившихся на него яблочным уксусом. Это был именно яблочный уксус, не виноградный, причем девятипроцентный. И они им мочились из вполне обыденных писюнов. Будучи истинным ученым, Ленгвард Захарович первым делом озадачился, как это у них получается. Ведь не могло же такое случиться из-за того, что они уксуса много выпили или яблок объелись. Феномен, достойный всестороннего изучения.

И уже вторым делом Ленгвард Захарович обозвал их малолетними шакалами, по которым тюрьма давно плачет. Поток уксусной мочи мгновенно смолк.

— Жив, облезлый хрыч! — обрадовались гопники и, подхватив мокрого кукурузного старца, куда-то его поволокли.

Ленгвард Захарович, для своих лет сильный старик, пытался вырваться, но хватка у гопников была железная. Он, битый жизнью атеист, и представить себе не мог, куда они его тащат. Не мог, пока не увидел перед собой золоченые купола.

Дата добавления: 2015-09-03