СЦЕНА 16

Гильденстерн. Вот и актеры.

Гамлет. Предсказываю, что и он с сообщением об актерах.

Полоний. Принц, актёры приехали. Милорд, у меня есть новости для вас.

Гамлет. Милорд, у меня есть новости для вас. Когда Росций был в Риме актером…

Полоний. Актеры приехали, милорд.

Гамлет. Неужто! Ax-ax-ax!

Полоний. Ей-богу, милорд!

Гамлет. Прикатили на ослах…

Полоний. Лучшие в мире актеры на любой вкус, как-то: для трагедий, комедий, хроник, пасторалей, вещей пасторально-комических, историко-пасторальных, трагико-исторических, трагикомико– и историко-пасторальных и для сцен в промежуточном и непредвиденном роде.

Гамлет. О Евфай, судья Израиля, какое у тебя было сокровище!

Полоний. Какое же это сокровище было у него, милорд?

Гамлет. А как же:

"Единственную дочь растил

И в ней души не чаял".

Полоний (в сторону). Все норовит о дочке!

Гамлет. А? Не так, что ли, старый Евфай?

Полоний. Если Евфай – это я, то совершенно верно: у меня есть дочь, в которой я души не чаю.

Гамлет. Нет, ничуть это не верно.

Полоний. Что же верно тогда, милорд?

Гамлет. А вот что:

"Единственную дочь растил

И в ней души не чаял".

А вышло так,

Как бог судил,

И клад, как воск, растаял ".

С приездом в Эльсинор вас, господа! Ваши руки, товарищи. Милости просим! Вас ли я вижу, барышня моя? Старый друг,кажите, какой бородой завесился, с тех пор как мы не видались! Приехал, прикрывшись ею, подсмеиваться надо мною в Дании? Давайте, как французские сокольничьи, набросимся на первое, что нам попадется. Пожалуйста, какой-нибудь монолог. Дайте нам образчик вашего искусства. Ну! Какой-нибудь страстный монолог.

Первый актер. Какой монолог, добрейший принц?

Гамлет. Помнится, раз ты читал мне один отрывок; вещь никогда не ставили или не больше разу – пьеса не понравилась. Для большой публики это было, что называется, не в коня корм. Однако, как воспринял я и другие, еще лучшие судьи, это была великолепная пьеса, хорошо разбитая на сцены и написанная с простотой и умением. Помнится, возражали, что стихам недостает пряности, а язык не обнаруживает в авторе приподнятости. Один монолог я в ней особенно любил: об убийстве Приама. Если он еще у вас в памяти, начните вот с какой строчки «Свирепый Пирр, тот, что, как зверь Гирканский…». Нет, не так. Но начинается с Пирра:

"Свирепый Пирр, чьи черные доспехи

И мрак души напоминали ночь,

Когда лежал он, прячась в конском чреве,

Теперь закрасил черный цвет одежд

Малиновым – и стал еще ужасней.

Теперь он с головы до ног в крови

Мужей, и жен, и сыновей и дочек,

Запекшейся в жару горящих стен,

Которые убийце освещают

Дорогу к цели. В кровяной коре,

Дыша огнем и злобой, Пирр безбожный,

Карбункулами выкатив глаза,

Приама ищет…"

Продолжайте сами.

Дата добавления: 2015-09-03