Глава 12. Озеро двигалось в темноте, шевелилось, старалось дотронуться до ног

Озеро двигалось в темноте, шевелилось, старалось дотронуться до ног, проверить, убедиться, что все правильно… До берега было далеко, но Аксёну все равно казалось, что вода упорно обходит их справа.

Они сидели у костра. Улька держала в углях прутик, и когда он подгорал с кончика, выстреливала в темноту искру. В траве разгорался оранжевый фонарик, и Аксён представлял, что это эльфы зажгли огонек у своего домика. Улька стреляла еще, еще и еще и в сухой траве выстраивалась изогнутая сказочная улица.

Аксён следил за картошкой. Это была сложная задача, запечь картошку правильно, до рассыпчатости, но Аксён это умел. Они сидели давно, с сумерек и Аксён не хотел, чтобы наступило утро…

Сначала он решил, что это птица, ночная тварь, сова, или заблудившийся козодой, или летучая мышь, но крик повторился и Аксён узнал.

Тюлька.

Конечно же.

Аксён поднялся от костра, шагнул в лес, всего два шага, костер исчез, озеро исчезло, и она исчезла. Аксён шагал на голос, оглядывался и видел только ночь.

Закричали совсем уже рядом. Аксён дернулся всеми силами, стараясь прорваться сквозь муку пробуждения в собственном сне.

Он лежал в кровати. Над головой раскачивался сплетенный Тюлькой ловец снов, бусина на правом витке, отягощенная дурными снами, сползла вниз, сам Тюлька кричал на дворе.

Аксён выскочил из постели. Натянул джинсы, кеды, куртку, вылетел на воздух, оглядел пространство перед домом.

Двор. Двор как двор, как всегда. Бурьян, дрова, покрышки, ржавые бочки. Возле колодца Чугун и дядя Гиляй. Оба смотрят вниз с чрезвычайно сосредоточенными лицами.

Заметили Аксёна и от колодца тут же отвернулись. Это внушило Аксёну неприятные подозрения, он приблизился к родственникам и спросил:

— А где Тюлька?

— Какой Тюлька? — не понял дядя Гиляй.

— Да ладно вам! Какой-какой, понятно какой…

— Ты, наверное, толкуешь о Вячеславе?

— Да, о Славке…

Аксён оглядел двор еще. Тюльки нет. Подозрения окрепли.

— Где Славик?

Давить на дядю Гиляя было бесполезно, дядя Гиляй был похож на ужа, за уши не ущучишь. Чугун тоже не мармелад, но по молодости его еще можно прищемить, не настолько прожжен.

— Чугун, где Тюлька?! — Аксён пожалел, что не вдел в штаны ремень, ремень здорово мог пригодиться, пряжка хорошая, толстая.

— Он сам, — ухмыльнулся Чугун. — А я ему за это полтинник выдам…

— Что он сам?! — Аксён подступил к Чугуну. — Что он сам?!

Откуда-то из земных недр послышался вопль. Или вой. И рядом со срубом колодца стояла авоська с пивом.

Понятно.

— Тащите вверх, уроды! — рявкнул Аксён. — Быстро!

— Кто-тут урод… — начал было набычиваться Чугун.

Но дядя Гиляй его остановил.

— Иннокентий, он прав, — сказал дядя. — Мы поступили несколько необдуманно… Надо достать Вячеслава, он ведь уже давно все-таки… так сказать…

Дядя помотал головой и направился к колодцу.

— Он сам вызвался, — повторил Чугун. — Никто его не заставлял. Добровольно.

Чугун закурил.

Дядя тем временем принялся вытягивать из колодца веревку. Тянул. Аксён кинулся к нему на подмогу, но дядя уже справился сам — из сруба появился Тюлька. И сразу плюхнулся.

— Ихтиандр, блин! — расхохотался Чугун. — Леонид Леонов!

Тюлька был покрасневший. Или посиневший. Сразу понять сложно. Стоять самостоятельно он не мог, поэтому сидел. К ногам была привязана длинная веревка.

Дядя сунул под нос Тюльке фляжку.

— Рябина на коньяке, лучшее средство…

Аксён оттолкнул дядину руку и принялся сдирать с Тюльки рубашку. Рубашка прилипла и не отходила, Аксён плюнул и разорвал. Вытряхнул Тюльку из штанов.

— Я разтереться предлагал, — дядя снова предложил коньяк.

Аксён облил Тюлькины плечи, стал растирать. Тюлька хихикал и скрипел зубами.

— Внутрь ему надо, — посоветовал с крыльца Чугун. — Только связать сначала, а то буйствовать будет!

Аксён снял куртку, посадил в нее Тюльку, так, чтобы только нос наружу торчал. Остатки коньяка вылил на землю и приступил к выяснению обстоятельств.

— Что ты делал в колодце?

— Он… — зубы у Тюльки стучали. — Он сказал… Что все к-к-к… космонавты т-так… т-т-тренирруются…

— Кто? — спросил Аксён. — Который именно сказал?!

— Чу…

— Чугун, — кивнул Аксён. — Понятно…

— Я, я, — признался Чугун. — Идея была отличная, и родственник тоже поддержал…

— Сам понимаешь, Иван, — дядя Гиляй был серьезен, — электричества со вчерашнего нет, холодильник, увы, не работает. Да и холодильника, собственно, нет, ты сам знаешь. А пиво надлежит охлаждать…

— Ага, — рыканул Чугун. — Охлаждать… С вечера запустили на песочек, а сегодня я глянь, а веревочка и утекла. Сначала кошкой пытались, а она не берет…

Чугун сокрушенно развел руками.

— А тут Тюлька. И говорит — я, мол, доброволец, желаю послужить общему благу…

— Общему, значит, благу, — улыбнулся Аксён.

— Да все нормально, вообще! — тут же заверил Чугун. — Там же мелко, с гарантией… Он, кстати, только одну сетку достал, а там еще есть. Тюлькан, ты готов?

Тюлька плюнул.

Ничего с этим не поделать, подумал Аксён. Ничего. Болото. Навсегда.

Он направился к Чугуну.

Они часто дрались. Аксён быстро догнал брата по росту, на полголовы отставал только. Ну, и в плечах был поуже, и кулаки тоже не такие квадратные. Зато Аксён был гораздо быстрее и злее. Ему было восемь, и он почти всегда проигрывал. В десять он первый раз отправил Чугуна в нокаут, на Первое мая. С одиннадцати число побед сравнялось с числом поражений.

Они не бодались уже давно, почти с месяц. Тогда победил Аксён.

И сейчас он собирался это сделать. Потому что Чугун надоел. И нарывался. Уже давно. И активно.

— Ого! — ухмыльнулся Чугун. — Брат восстал на брата! Гражданская война! Ну, давай, давай я тебе морду пощупаю!

Чугун перепрыгнул через перила.

— Давай, брателло! — ухмыльнулся он. — Давай!

Аксён знал, что Чугун его провоцирует на нападение. Он неплохо работает на опережение, силы в руках нет, но нарваться на летящий кулак… После этого можно и не подняться. Поэтому Аксён не спешил. Он знал, что сначала Чугун начнет обзываться, пытаться накрутить его, и на этом Чугуна легко будет поймать. Потому что Чугун псих. Настоящий.

Начали кружить друг вокруг друга. Вернее, кружил Аксён, а Чугун ждал. Кулаки держал не очень высоко, чтобы удобнее хлестануть по печени. Или в торец, Аксён отлично знал все его приемы.

— Ульянка — телка классная, — начал Чугун. — Просто первоклассная! Такая сочная — ой-ой-ой!

— Ага, — согласился Аксён. — Точно так.

— Ты молодец, Аксёль, — хмылился Чугун. — Молодец. Воспитывал бабу с детского садика, дружбаны ее должны тебе спасибо сказать.

Отлично, подумал Аксён. Бьет по нервным узлам он хорошо, метко. Если бы Аксён не знал его, уже бы кинулся. И сейчас Чугун уже пинал бы его с большим человеческим удовольствием.

— Я видел ее на пляже, — продолжал Чугун. — Классный бабец! Такие буфера! Такая задница! Ты бы ее лучше мне уступил, а не Владику, я бы ей показал!

— Руколовой покажи, — ответил Аксён. — Хотя ей до твоих показателей дела нет никакого!

И знающе рассмеялся.

— Чего это? — насторожился Чугун.

— Того это, — теперь промурлыкал уже Аксён. — Встретил ее недавно на станции. Она с Крыловой беседовала. Как раз о твоих показателях.

Аксён рассмеялся уже оскорбительно.

— Говорила, что показатели у тебя…

Аксён презрительно сморщился.

— Так показатели, сильно ниже среднего, — на всякий случай Аксён показал пальцами. — Они так громко смеялись.

Чугун начал краснеть.

— Вот у ее дизельщика — ого-го…

— Не, — Чугун сплюнул. — Не, брателло, ты Ульянке нафик.

— Руколовой? — уточнил Аксён. — Ну да, у Руколовой есть люди…

— У Ульянки Владик. Сейчас ее, наверное, обжимает…

Аксён удержался, дернулся, было, но увидел, как в глазах Чугуна мелькнуло торжество, остановился.

— Владик пацан реальный, — не сдавался Чугун. — У него отец два магазина держит…

— А у Руколовой дизельщик, — оборвал Аксён. — Просто дизельщик.

— У нее я, — клюнул Чугун.

— Ты разве дизельщик? — Аксён развивал атаку. — Не, брателло, ты на дизельщика совсем не похож, ты на лошару похож. А дизельщик мужик реальный!

Чугун цыкнул зубом.

— Ты гонишь, брателло, — промурлыкал он. — Нет, у нее никого.

— Ага, — согласился Аксён. — Дизельщик тоже так думает — что у нее никого нет.

— Что за дизельщик?

— Ну, как что? Руколова — женщина-дизель, ей нужен дизельщик. Вот у него показатели…

Чугун не выдержал. Аксён знал, что так и случится, и был готов. Перевалил вес на правую ногу, пропустил Чугуна слева, поставил подножку и добавил по затылку кулаком.

Чугун воткнулся в землю. Тюлька радостно захлопал в ладоши. Аксён шагнул к Чугуну, но тот уже перевернулся на спину и ждал нападения. Приближаться к лежачему было опасно, Чугун отлично пинался, получить в голень совсем не хотелось.

— Может, мне в «табуретку» поступить? — задумчиво сказал Аксён. — Там открыли дизельные курсы. Годика через два вполне смогу к Руколовой подкатить. На дизеле. Знаешь, такая поговорка есть — «Мы с Иваном Ильичом вкалывали на дизеле»…

Аксён сделал ложный выпад, Чугун постарался его лягнуть, в ответ Аксён пнул землю. Носок ботинка поддел песок и тот угодил Чугуну в глаза. Все как надо. Чугун заверещал и сделался беспомощным, Аксён прыгнул и ударил его в лицо. Ногой. Не очень сильно, нос разбить, или фонарь чтобы, или и то и другое вместе.

Чугун ойкнул, скрючился, прижал к лицу ладони, из под пальцев показалась кровь.

— Так его! — Тюлька торжествующе заверещал. — Так! Бей!

Аксён пнул еще несколько раз и отступил. Чугун помотал головой и поднялся на ноги.

— Хорошо помахалися, — поморщился он. — По братски. Скоро Тюлькан подрастет, тоже к нам присоединится…

— Не буду я с тобой драться! — заявил Тюлька. — Сам с собой дерись!

— Он не будет с тобой драться, он тебя отравит, — ухмыльнулся Аксён.

Чугун сплюнул кровь и вытолкнул в ладонь треугольник зуба. Поглядел бешено.

— Отравлю, — подтвердил Тюлька. — Ртутью. Я уже градусники начал копить!

— Не сдохни только раньше времени, — буркнул Чугун. — Доходяга…

Он присел и стал медленно завязывать распустившийся шнурок. Бормотал что-то про братьев Карамазовых, плевался кровью, шнурок не завязывался, Чугун остановился.

— Вот урод… — разочарованно прошептал он.

— Сам урод! — крикнул издали Тюлька.

Чугун бросил шнурки и выпрямился.

— Значит, все-таки, продолжим? — усмехнулся Аксён.

— Родственнички… — Чугун плюнул. — Сволочь, пиво увел. Ну, надо же…

Аксён оглянулся. Возле колодца пребывал Тюлька, авоська же с пивом растворилась. И дядя Гиляй тоже. Он припомнил, что и во время драки его видно не было, хорошее это качество — уметь вовремя раствориться. Дядя явно был специалистом.

— Это не я! — тут же заверил Тюлька. — Я не брал!

— Заткнись, баран мелкий… Я бы вас всех…

Чугун задохнулся. Он был так глубоко потрясен дядиной подлостью, что даже не выматерился.

— Так тебе и надо.

— Так и надо… Во, семейка, во симпсоны, блин, жизнь удалась… Уроды, один хуже другого…

Чугун вытер руки о рубашку.

— Если бы не Любка, я бы этого Гиляя уже тридцать раз выгнал… — сказал он. — А она хнычет: «он на папку так похож, он на папку так похож…» Тошнит просто… Чего смотрите, обезьяны?

— Сам обезьяна! — огрызнулся Тюлька. — Бабуин!

— Ага, обезьяна… А Волковы то ваши не приехали. А уже первое апреля, поздравляю, балбесы!

Чугун показал двойной «фак» и направился к лесу, Аксён подумал, что искать дядю, похищение пива не должно остаться безнаказаным.

— Какое сегодня? — осторожно спросил Тюлька. — Уже апрель что ли? Я думал, тридцать первое еще…

— Давай домой, — ответил Аксён. — Тучи какие-то, холодно. Печь затопим, кашу сварим, может…

Они вернулись в дом. Матери не было. Аксён попробовал вспомнить, была ли она вчера, но не получилось, кажется, она собиралась куда-то. А может, и не собиралась. И какой сегодня день тоже не вспомнил, то ли март, то ли апрель, а на календарь смотреть не стал, взялся за печь.

Печь не разжигалась, Аксён промучился почти час. Распсиховался, забил дровами под завязку, даже ногами запихивал, сунул ворох «Светлой Силы», она лучше всего растапливала, но не помогла даже «Светлая Сила». Только дым.

— Жаль, «Оракула» нет, — вздохнул Тюлька. — Он как бензин горит. Или «Губернские Ведомости». Ты трубу прожги…

— Сам прожигай, — Аксён бросил спички. — Надоело… Чай пить будем. С сушками.

Они долго пили чай, Аксён замачивал в стакане сушки, а Тюлька ел сахар ложкой. Потом Аксён ушел к себе, задернул на дверях занавеску, сел за стол.

Тюлька взялся возиться с печкой, гремел дровами.

Аксён достал бумагу и стал писать письмо.

Как только сел за стол, сделалось еще холоднее, даже пар изо-рта повалил. Ноги озябли, и он спрятал их в валенки, хотел перчатки еще надеть, но в перчатках не ворочались пальцы, пришлось так.

Это было очень важное письмо, главное письмо, он хотел написать его уже давно. Год назад, потом полгода, потом тогда, зимой. Потому что сказать было тяжело, не получалось совсем, он боялся, что и сейчас не получится.

Никогда не получится, как ворон каркнул. Никогда. Страшное стихотворение, а в голове вертится. И змея с календаря улыбается.

Тетрадь в клеточку, вырвал листок. Подумал, что на таком писать письмо нельзя. Ленты для кардиограмм, розовые и бесконечные. Много, еще три ящика, как-то раз, совсем давно, в поликлинике выдали зарплату за полгода натурой. Кому-то достались стулья, кому-то кровельное железо, врачи получили спиртом, матери перепала бумага.

Ленты оказались не так уж и бесполезны. Ими были оклеены стены в зале и на кухне, они прекрасно шли на растопку печи, вместо туалетной бумаги тоже использовались частенько. Ульяна у него в гостях не была ни разу — Аксён следил за этим особенно — поэтому вряд ли узнала бы бумагу.

Аксён раздышал ручку, нарисовал пару звездочек и вывел:

«Привет Ульяна!»

Как тогда, ну, когда он ей сказать собирался. Ничего не идет в голову. Чувствовать чувствуется, а как написать…

«Моя жизнь очень изменилась»

Написал Аксён.

Надо написать. Как он ждал апреля. Как Тюлька ждал апреля. Как бесконечен был каждый день. Как все отодвинулось и тошнотворно замедлилось, даже и кровь, как перестал чувствоваться вкус, съежился до кислого и соленого. Как хотелось кричать, а когда не хотелось кричать, то хотелось спать, потому что каждый день был бесконечен.

«Я много думал про нашу последнюю встречу»

Тут Аксён придумал, что надо написать про ворона. Что это не в стихах ворон прилетел, а на самом деле. Прилетел, уселся нагло и смотрел, а он сам перевернуто отражался в черном глазе…

Это была отличная мысль, Аксён зачеркнул про последнюю встречу и собрался про ворона, но не успел, поскольку в дверях нарисовался Чугун, просунул сквозь занавеску голову.

Аксён отгородил написанное локтем, Чугун сказал:

— О!

— Что надо?

— О, блин, Лермонтов! — Чугун хлопнул ладонью по стене. — Чего, брателло, пишешь оперу?

Он покачивался. Даже качался. Поперек шеи тянулись две свеженькие царапины, похоже, что от ногтей. Наверное, Руколова его задушить хотела. Покачивался он, конечно, не от этих царапин, пьян просто был. Нажрался. Быстро и эффективно, умел.

— Ну, как? — поинтересовался Аксён. — Застал дизельщика?

— Нет никакого дизельщика, — Чугун потрогал шею, — нагнал ты, Аксель. Да я и так знал, что ты гонишь…

— Что надо-то, убогий? — спросил Аксён. — Бабла нет, и не дам, займи у дяди.

— Бабла… — Чугун хлюпнул носом. — Да у меня у самого…

Он сунул руку в карман, выгреб кулак денег.

— Вот… — Чугун потряс. — Вот они…

— Велосипед что ли у Руколовой пропили? — поинтересовался Аксён.

— Тебя пропью! — Чугун злобно спрятал деньги обратно. — Я вообще не пью!

— Вали отсюда, мешаешь…

Чугун щелкнул языком.

— Ну да, ну да, мешаю… Волчихе своей строчишь?

— Вали, говорю! — Аксён стянул валенок, швырнул не глядя.

— Да… — Чугун устроился в койке Тюльки. — Сегодня отличная погода… Снег собирается. Знаешь, а у меня тоже вот была такая любовь…

Аксён оторвал от ленты кусок, свернул, спрятал в карман.

— Ее звали Юлия… — продолжал вспоминать Чугун. — Она жила там, возле элеватора…

— В пропиточной что ли? — поинтересовался Аксён.

— Сам ты в пропиточной… У них дом там был, такой, зеленый, еще раньше…

— Это тебе показалось, — Аксён понял, что продолжить письмо ему не удастся. — Я имею ввиду, про зеленый.

— Юля жила в таком зеленом доме, а отец у нее работал машинистом…

— Доильных установок? — уточнил Аксён.

— Каких еще доильных… Насосных…

— Дизельных, может?

— Ну, хватит, а? Не надоело еще?

— Что тебе сейчас от меня надо? — раздельно спросил Аксён.

— Отец у нее был просто машинист, на тепловозе. Мы так дружили…

Чугун всхлипнул и Аксён понял, что братец принял больше, чем обычно. Украл у Руколовой велосипед, пропил, она его за это пыталась задушить, потом помирились и вместе отметили продажу.

Так, наверняка, и случилось.

— Там старая дорога была, — Чугун ткнул пальцем в воздух, попал в стену, палец застрял в щели.

Хорошо так застрял, Чугун потянул, палец не выдернулся. Он принялся ворочаться, пытаясь добыть палец из бревен, безуспешно.

— Оригинально… — сказал Аксён. — Может, за кусачками сходить? Раз — и все.

— Я тебе сам… — Чугун замолчал и замер.

— Юлю вспомнил?

— А-а! — Чугун завопил. — А-а-а!

— Юлю все-таки вспомнил? — спросил Аксён.

— Там кто-то есть! — крикнул Чугун. — Кто-то есть! Оно кусает меня за палец!

— Это Маруська. Ты, наверное, в ее гнездо попал. Ты не волнуйся, она тебе не больно палец отъест, она аккуратная…

— Я тебе отъем! — гаркнул Чугун.

— Надо маслом смазать, — посоветовал Аксён.

— Ну, так смажь!

В голосе Чугуна пело страдание.

— Надо к Крыловой идти, — зевнул Аксён. — А она закрылась уже, наверное…

— Оно жрет!!!

Чугун испустил тяжелый нутряной чвак.

Аксён горестно вздохнул.

Чугун уперся головой в стену, напряг шею, оттолкнулся.

Палец освободился. Он был совершенно необъеден и вообще неповрежден. Чугун оглядел его с разных сторон и успокоился.

— Забили бы щели, — он плюнул в стену. — Живете как в берлоге…

Скептически оглядел комнату Аксёна и Тюльки.

— Скучно тут у вас… Слушай, Аксён, хочешь я тебе покажу что-то?

— Могилу Юли?

— Какая Юля? А нет, нет… Покруче. Идем в лес.

Чугун катапультировался из койки, отряхнулся, пнул ногой стену-обидчицу.

Письмо написать все равно было теперь уже нельзя, застревание пальцем в стене испортило все настроение, в такое настроение лучше в письма не пускаться.

— Летающая тарелка что ли?

— Не… — помотал головой Чугун. — Круче. И ближе. Интересное. Летающая тарелка за Алёшкиным болотом утонула, а тут рядом. Пятьсот метров. Пойдем, не пожалеешь, брателло.

Все равно.

Пусто. На пятьсот метров Аксён был согласен. К тому же в прошлый раз, когда Чугун вот так зазывал его в лес посмотреть интересное, удалось разжиться хорошими зимними ботинками. И даже не ворованными. Ну, не совсем ворованными, бельгийцы прислали зимнюю одежду, ее разворовала местная администрация, а Чугун сотоварищи украли уже у администрации. Так что в лес стоило сходить.

К тому же все равно.

Время убить надо, ворон спугнется. А письмо потом, вечером. Может, стоит даже уйти к мосту, потом, под мостом хорошо. Объевшийся сахаром Тюлька спал под нерастопленной печкой, в обнимку с Жужей.

— Ладно, пойдем.

Они выбрались из дома. Чугун держался крепко, и старался шагать прямо. В сторону леса.

В сторону леса. Аксён за ним, руки в карманы. Шагов через триста дом растворился между деревьями, Чугун тормознул, почесался, и двинул дальше. Аксён считал шаги и переводил их в метры. Метров было уже семьсот, однако Чугун не собирался останавливаться, перся и перся. Начался валежник, воздух запах опятами, Аксён даже стал приглядываться к влажным корням, опята он любил… Какие опята весной… Хотя бывают, дикие опята и весной случаются.

Чугун запнулся.

Он раскинул руки, упал на бок, закатился под поваленное дерево и стал там возиться.

— Ты что, опять пальцем застрял? — усмехнулся Аксён.

Чугун не ответил, ковырялся, ковырялся, и, наконец, вылез сам и вытянул за собой длинный резиновый кулек.

Камера от «Камаза», определил Аксён. Или даже от «Беларуси».

— Значит, все-таки Юля, — сказал он. — Ты ее что, замариновал?

Чугун не ответил, он растянул проволоку на этом резиновом кульке и вытащил автомат.

Аксён сел.

Это был настоящий автомат Калашникова. АКМ 74М, десантный вариант, Аксён видел такие в кино. Автомат был перемазан коричневой смазкой, Чугун извлек из под дерева брезент, расстелил его на земле и принялся протирать оружие.

Аксён наблюдал. Чугун как-то изменился. Нет, он был все такой же, с дрожащими руками, с распухающим пальцем, с дебильной ухмылочкой и тяжелым дыханием, но при этом все-таки изменился. Стал серьезным и опасным. Оружие его преобразило. Аксён понимал, что это только в воображении, что Чугун такой же…

Интересно, зачем он вдруг решил его показать? Хотя Аксён давно уже перестал понимать Чугуна, от постоянной пьянки тот давно разложился мозгами. Автомат это прекрасно доказывал.

Чугун неумело разобрал оружие, разложил части на дерюге, и стал их чистить.

— Откуда?

— Оттуда, — Чугун кивнул за плечо. — Давно уже запас. Короче, один сапог продал. Помнишь, пожар у пэвэошников был? Они тут направо налево торговали, только ленивый не вооружился… А потом сказали, что сгорело все. А мы тогда вагон как раз разобрали… Я за него…

Он похлопал по прикладу.

— Я за него две микроволновки отдал. И патроны еще взял…

Чугун отстегнул шомпол, снарядил ершиком, вставил в ствол.

— Оружие любит чистоту, — изрек он. — Тут надо осторожно…

Руки у него уже почти не дрожали.

Аксён посмотрел по сторонам. Конечно же, вокруг никого, какой дурак будет болтаться по лесу весной? Но на всякий случай он поднялся и огляделся внимательнее.

Пусто.

Чугун уже собирал автомат. Это получалось у него еще хуже, чем разбирать, но дело постепенно двигалось.

— Смотри, не сболтани кому, брат Гримм, — Чугун вернул шомпол на место, щелкнул затвором, поставил на предохранитель.

Магазин не прицепил.

— Не дурак.

— Я знаю, — Чугун вытащил из резиновой емкости железный ящичек, отстегнул замок, достал бумажную пачку.

— Зачем тебе автомат? — спросил Аксён.

— Патроны сапог тоже продал, — не услышал Чугун. — Я еще гранат хотел, но у него уже кончились, боксерам все загнал…

Чугун разорвал бумагу и просыпал патроны на брезент.

— Зачем он тебе? — повторил Аксён.

— Как зачем, брателло? — Чугун принялся закладывать патроны в магазин. — А менты если? Знаешь, менты стали настырные, дышать не дают людям, бабло только так трясут. Савельев как волк рыщет! Савельев и менты придут — а я их очередями!

Чугун изобразил, как это все будет происходить. Выглядело беспощадно. Переклинило патрон, Чугун попытался затолкнуть силой, поранился, облизал палец.

— Для чего заряжаешь-то? Стрелять будешь?

— Влегкую, — Чугун вогнал патрон. — Все, готово, тридцать штук. Пойдем?

— Ты что, серьезно?

— Конечно, серьезно. Это интересное дело, мы уже…

Чугун поморщился, с трудом поднялся на ноги, загнал брезент под елку.

— Автомат — реальное дело вообще. Для ментов, для дяди, для сволочей разных, для бульдозериста… то есть, для этого, дизельщика. Пойдем, дурило, покажу.

— Куда?

— На Номжу.

— Это же близко, все услышат…

— Не услышат, не боись, братишка знает, что делает… Слушай, Аксель, а давай бензозаправку подломим, а? Я уже прикинул как, я надену маску и войду, там все время пенсионерки работают…

Чугун икнул.

— Не колотись, дурилка, шутю, к чему мне твоя заправка, она озеровская, за нее десятчик ввалят… А сначала пулю. Пойдем, дорогуша.

Чугун закинул автомат на плечо.

До Номжи на самом деле было близко, меньше километра, но они добирались долго, Чугуна снова развезло, он цеплялся за деревья, иногда втыкался в них, два раза падал, но все равно упрямо поднимался. С каждым падением его разбирало все сильнее и сильнее, и Чугун забирал все больше в сторону. Аксён его не поправлял. Там было болото, но Аксён не поправлял.

В болото они не попали, но и реку не нашли, немножечко заблудились. В лесу, конечно, легко заблудиться, особенно, если солнца нет, но Аксён не переживал. Потому что дорога. Поезд, особенно весной, слышно километра за четыре. Пойдет поезд и сразу станет ясно, где восток, где запад, где Номжа.

— Стоп! — Чугун остановился. — Пришли, кажется… Вот тут сучочек…

Он приложился к сосне, повесил на сук автомат.

— А речка где?

Чугун осоловело обвел взглядом пространство.

— Пересохла…

Чугун икнул.

— Это все они… Ну, да ладно, отрыгнется… Тут место тоже подходящее, в общем-то, можно и тут…

— Что тут?

— Там, под дубом посмотри, в яме, — велел Чугун. — Там всегда валяются…

Дуба никакого не было, была совсем не похожая на дуб сосна, но Аксён на всякий случай посмотрел. Ничего. Шишки гнилые.

— Бутылку возьми…

— Там бутылок нет.

— Да? — Чугун приблизился к Аксёну и заглянул в яму.

— Да.

— Где это мы… — Чугун огляделся. — Что за лес?

— Хвойный, — ответил Аксён.

Чугун принялся осмысливать эту информацию. Аксён подошел к автомату, потрогал его пальцем.

— Эй! — очнулся Чугун. — Осторожно там, не игрушка…

Он замолчал, потом выдохнул:

— Слушай, Аксён, а во что мы стрелять-то будем, а? Давай в тебя, а? Ты побежишь, а я по тебе… А потом наоборот… Шучу. Будем стрелять по кепке…

— По какой кепке? У нас кепок нет.

Чугун пощупал голову.

— Действительно нет, не ленины, блин… Ладно, кепки нет… Давай, снимай футболку.

— Свою снимай, — огрызнулся Аксён.

— Как скажешь… Что же вы все такие жадные, Карамазовы? За копейку удавитесь…

Чугун сбросил куртку, стащил футболку, приладил ее к дереву.

— Хорошо… Теперь немножечко постреляем… С тридцати шагов…

Чугун вооружился и стал отсчитывать шаги. На тридцати четырех остановился. Снял Калашников с предохранителя, загнал патрон.

— Отойди-ка в сторону, парень, — сказал Чугун кому-то и указал рукой, куда отойти.

И стал целиться.

Долго. Футболка оранжевела, ее было отлично видно на фоне серо-синей природы, недалеко, можно доплюнуть.

Аксён ждал выстрела.

Хорошо бы взять автомат, думал он. Хорошо бы пойти в город. Что-нибудь сделать. Расстрелять этого Владика. Или Вадика. Хотя это глупо. Все глупо, нет ничего верного, лес, дорога, синева.

Что-то надо сделать.

Заорать.

Автомат просвистел. Аксён ожидал чего-то более грозного, в кино автоматы грохотали, как ненормальные, гильзы звенели, из ствола вылетал огонь. Ничего похожего. Автомат именно просвистел, жестяным звонким звуком.

И еще было непохоже — автомат в руках брата пополз вверх, большая часть пуль ушла в небо, срубила толстую ветку. Сам Чугун на ногах не устоял, свалился на спину, автомат бухнулся в мох.

Аксён приблизился, ткнул Чугуна ногой, тот захрапел. Пахло порохом. Автомат дышал синеватым дымком. Аксён подцепил его за ремень и поднял. Приложил к плечу. Прицелился. Раньше он стрелял из самодельной воздушки, принцип прицеливания был такой же. Отыскал в рамке оранжевое, нажал на курок.

Автомат дернулся, но не сильно, Аксён успел посчитать — три патрона.

Футболка продолжала висеть. Аксён приблизился. Дырки были. Три штуки. Наискосок. Маленькие и аккуратные. Под футболкой они тоже нашлись, в дереве, по краям уже начинала слезить смола.

Аксён вернулся к брату.

— Люсечка, — сказал Чугун, — а поедемте в Геленджик…

Аксён прицелился.

В этот раз он стрелял очередями, короткими, по три патрона. Он почти не прицеливался, но получалось ровно, Аксён странным образом чувствовал оружие и знал, куда придутся пули.

Потом затвор щелкнул вхолостую и автомат замолчал.

Аксён нажал на курок еще несколько раз, все, патроны кончились. Он положил оружие рядом с братом.

— О, блин, отрубился… — Чугун вдруг сел. — Чего-то приснилось такое…

Чугун подтянул автомат к себе.

— У меня, кажется, эта… клаустрофобия… — он с трудом поднялся на ноги. — Летаргия, то есть… Стою — и вдруг засыпаю…

Он сощурился и уставился на футболку.

— Ого… — Чугун потер глаза. — Хорошо…

Чугун проковылял до футболки и стал тыкать пальцем в дырки, считать. Сбился, содрал, наступил ногой, дернул вверх. Футболка разошлась на две части. Чугун проверил наличие патронов в магазине и опять обругал невидимого парня:

— Эй, пацанчик, сдуйся в вакуум.

И показал рукой, как именно.

Аксён подумал, что дело плохо. Если он уже видит невидимых… Такой Чугун может стать опасен. Да еще и с автоматом.

— Вот так, Аксён, — Чугун кивнул на футболку. — Вот так буду ментов крошить, если сунуться… Савельев, он на меня уже смотрит…

Чугун потряс автоматом и снова принялся снаряжать магазин — щелк-щелк-щелк.

— Учись, душара, стрелять как надо. В кочерыжку… Наколка у меня одна есть, кржижановский… Пойдем домой… Савельев, волчара, нюхи нюхает… Хотя нет, я один пойду, чтобы не демаскировать…

Чугун отсоединил магазин, проверил, спрятал в карман. Сложил приклад и принялся прятать оружие под куртку. Не получалось, Чугун злился и вертелся, в конце-концов автомат провалился куда надо.

— Аксель, — Чугун зевал, — Аксель-Аксель, собирай патроны… То есть эти, гильзы… Чтобы ничего, вдруг какой следопыт следопытить будет… Сам я не соберу…

Аксён присел на мох и стал собрать гильзы. Это было нетрудно, они блестели, а некоторые даже дымились. Выуживал их из синевы и складывал в карман. На семнадцатой штуке в голове лопнула петарда.

Серебристого цвета.

Аксён открыл глаза. Голова болела. Но не вся, а только затылок. Аксён попробовал рукой и обнаружил продолговатую шишку.

— Это я тебя прикладом, — ласково сообщил Чугун.

— Ты чего…

Но договорить Аксён не успел — Чугун упер ствол в щеку и надавил. Больно, на десне порвалась кожа.

— Думал, меня так сделать легко?! — Чугун щелкнул затвором. — Думаешь, что выбил мне зуб и все?!

Чугун надавил еще, Аксён почувствовал, что еще полмиллиметра, и зуб сломается.

— Дизельщик! — Чугун убрал ствол. — Глумиться надо мной вздумал! Щенок! Я тебе уши… отстрелю.

Аксён не шевелился. Он знал, что Чугун не выстрелит. Знал, что Чугун трус. Мог выстрелить автомат. Казалось, что у него есть душа, что он живет сам по себе…

Да и пальцы у Чугуна дрожали, могли подтолкнуть оружие к необдуманному шагу.

— Будешь нарываться, братан, шлепну, — прошипел злобно Чугун. — И больше меня не цепляй, я тебе не сопля какая, чтобы меня цепляли. Ты понял?

— Понял.

— Это хорошо, братан. Это радует. А чтобы ты получше запомнил, я сейчас…

— А-а-а! — откуда-то, прямо из воздуха, вылетел Тюлька.

Пулей.

На самом деле пулей, с низко опущенной головой, прижатыми к груди руками, собранный и злой. Крякнул, врезался Чугуну в живот.

Автомат отлетел в сторону, Чугун сломался пополам и упал.

Тюлька тоже упал, но сразу поднялся на четвереньки.

— Проследил, щенок, — Чугун выругался, переворачиваясь. — Весь в брата…

Тюлька огляделся дикими глазами, увидел автомат, подполз к нему, с трудом поднял.

— Лежать! Лежать собака!

— Ты чего, Тюлькан? — Чугун сел.

— Убью! — крикнул Тюлька. — Убью!

Он навел оружие на Чугуна. Забавная штука получалась, Тюлька весь трясся — то ли от страха, то ли от холода, от ярости может. Он сам трясся, автомат же при этом оставался недвижим. Тюлька трясся как будто вокруг него. Аксён отметил странный эффект — виден в основном автомат, Тюльки было гораздо меньше, Аксён успел отметить, что правый карман пальто оторвался с мясом…

— Тюлькан! — в голосе Чугуна проскочила слеза. — Тюлькан, ты чего? Мы же в шутку!

— Убью! — прошипел Тюлька. — Убью сволочь!

— Славка! — Чугун всхлипнул. — Славка, ты чего?! Мы же с Акселем прикалывались просто!

— Сдохнешь! Сдохнешь! Сдохнешь!

— Не надо, Славка!

— Аксель! Ты чего молчишь?! Скажи ему, что мы шутили!

Аксён поднялся на колени. Отряхнулся.

— Ребята! — всхлипнул Чугун. — Вы чего творите? Не надо…

Аксён улыбнулся.

— Мы шутили, Тюлька, — сказал он. — Дай, автомат.

— Точно? — спросил Тюлька.

— Точно.

Аксён отобрал у Тюльки оружие.

— Совсем с катушек спрыгнул, — выпрямился Чугун. — На родного брата…

Аксёну даже показалось, что он протрезвел, причем, здорово.

— Ну, вы даете, — Чугун приходил в себя. — Братишки… Непростые ребята… Хотел показать вам, чтобы как между своими было, чтобы никаких тайн… А вы упыри какие-то… Ненормальные. Не, с вами, видно, по-нормальному никак…

— Гадина! — Тюлька сжал кулаки. — Гадина!

— Да ну вас, — Чугун сделал обиженное лицо. — Одни тут веселитесь, я пойду…

— Иди, — сказал Аксён. — Иди. Братишка.

Чугун уходить не спешил, переминался с ноги на ногу, сопел.

— Что тебе, кривоногий? — спросил Аксён.

— Что-что, пушку отдайте. На место надо положить, не игрушки это…

— Не отдавай! — сказал Тюлька. — Не отдавай ему, теперь это наш!

Аксён протянул автомат Чугуну. Тот прищурился — не ловушка ли, потом взял.

— Пойду, — закинул на плечо. — У меня дела еще… А ты, Килька, крут. Если что отобьешься! Сразу видно, что Аксентьев…

— Вали, давай, — Аксён хмыкнул. — Вали, надоел уже.

— Гильзы-то собери, — сказал Чугун. — Так, на всякий эмчээсовский.

И Чугун ушел. Не покачиваясь.

— Зачем ты ему отдал? — нахмурился Тюлька. — Был бы настоящий автомат! Это здорово!

Аксён помотал головой.

— Не, Тюлька, это не здорово. Совсем не здорово. Это опасно.

— Да чего опасного-то?

Надо утопить, подумал Аксён. Надо обязательно утопить. Или перепрятать. Оружие и дурак — вещи несовместные. Перепрятать. Лес большой.

— Опасно. Оружие… Слушай, Тюлька, и так жить тошно, зачем нам еще пушка?

— Не знаю…

— А я знаю. Я вообще все знаю, у меня так случается — иногда я вдруг все знаю. Двенадцать секунд знаю все, а потом забываю. Но кое что из этого всего знания успеваю запомнить.

— Все знаешь? — Тюлька недоверчиво прищурил левый глаз.

— Почти все.

— Тогда скажи — почему все так?

— Как?

— Так.

Тюлька сунул руки в карманы, одна рука не попала, Тюлька поглядел на нее с удивлением.

— Так бывает, — ответил Аксён.

Загнать автомат. Тысяч за десять, наверное, можно. Купить Тюльке куртку. А пальто Жуже. Не, лучше все-таки утопить. Не Жужжу.

— Ты вот что, Славик…

Аксён нащупал в кармане сигареты. Закурил.

— Ты никому не говори, ладно?

— Про что?

— Про автомат, — Аксён выдохнул дым. — Автомат ты не видел. Понятно?

— Да понятно, конечно, не дурак. Не скажу.

— Вот и хорошо…

— А дяде?

— Дяде тоже. Дяде ни в коем случае! Дядя… он как выпьет, болтает много…

— Ясно. Он вообще прикольный, свинец плавит. Уже, наверное, ведро наплавил.

— Герой.

— А мне на Темных озерах понравилось. Слушай, а давай мы туда Волковых возьмем? Петьку и Ульяну. Они приедут, и мы пойдем! У них палатка большая есть, будем в ней жить…

— Конечно, — сказал Аксён. — Я и сам об этом думал.

— Правда?!

— Ну, да, много раз. Мы с Ульянкой всегда туда ходили, сейчас тоже пойдем. Все вместе. Только они должны все-таки один день отдохнуть. И в доме своем прибраться. После зимы…

— Ну да. И «Сони» надо еще подключить… Почему они не приезжают?

— Они на море поехали… Пойдем, может? Пойдем к речке?

Тюлька согласился. Они шагали к Номже, Аксён рассказывал, почему они не приехали.

Сначала ремонт. Они уже давно хотели у себя дома крышу перекрывать. Стали перекрывать и замотались, то этого нет, то того. И дядя Федор палец вывихнул. На ноге. Молоток на себя уронил — вот и опять замедление, а какие из Петьки с Улькой работники ты и сам знаешь. А потом они на море двинули, там сейчас неспокойно. Там шторма, и самолеты постоянно задерживаются — взлетная полоса льдом покрывается. Погода нелетная. Но это ничего, раз в день полосу обязательно поливают солью — и все самолеты улетают. Так что Семиволковы скоро будут. Сначала они приземлятся в Москве, а потом будут добираться на шарьинском, а он в Ломах не останавливается. Так что они проскочат до города, и только потом уже будут возвращаться…

— Они не приедут, — Тюлька вдруг резко остановился. — Не приедут. По телеку говорили, что самолетный бензин подорожал. И самолеты не летают. Они там застряли!

— Ерунда, — успокоил Аксён. — Никто не застрял. Вчера президент выступал, велел всем керосин раздать. Так что там все в порядке, самолеты вылетают, можешь не бояться. Только вот лед…

— Не слышал, что вылетают…

— Дрых весь вечер, вот и не слышал.

— Я проверю, — пообещал Тюлька. — Как только домой придем, я сразу новости погляжу. Пойдем сейчас прямо, а?

— Номжа рядом, — кивнул Аксён. — Может, посидим все-таки? У меня нога болит что-то… Да и до новостей еще два часа почти.

— Ладно, давай посидим. Только чтобы реку было видно.

Они спустились к самому берегу, Тюлька выбрал тощую березу, забрался до верхушки и, обхватив ствол руками и ногами, опустился до земли, повиснув головой вниз.

Аксён представил — березка распрямится, подкинет Тюльку в воздух и тот улетит. Далеко. Куда-нибудь, к морю.

— Смотри, я на парашюте! — крикнул Тюлька и тут же свалился.

— Я вот так однажды свалился — и палец сломал, — Аксён продемонстрировал кривой мизинец. — В жизни надо быть осторожнее.

— Из такой березы можно ловушку устроить, — Тюлька указал на березку. — Я знаю, где Чугун автомат свой прячет. Там можем сделать такую петлю, он полезет — и его вверх как дрыг! Повисит, зараза!

— Да плюнь ты на него, — посоветовал Аксён и для наглядности плюнул в реку. — И не думай. Мы сами по себе вообще, пусть Чугун сам подыхает…

Аксён достал из кармана гильзы, пересчитал еще раз. Тридцать штук. Все на месте. Вода закручивалась в черные маленькие водовороты, в глубине на песке лежали ерши с фиолетовыми глазами ворона. Аксён опустил руку в воду почувствовал холод. Разжал пальцы, и гильзы выскользнули.

— Сволочь он, — Тюлька швырнул в реку камень. — На самом деле его отравлю, у меня уже четыре градусника есть.

Дата добавления: 2015-09-03