Джим проснулся по сигналу будильника, сел, не открывая глаз, и с удовольствием потянулся. Он вернулся довольно поздно: после кино и танцев он долго гулял с тремя милыми девушками, которые оказались щедрыми на поцелуи и другие приятные пустячки. Когда он добрался до своего блока в общежитии, Шерлок уже спал, лёжа на спине и скрестив руки на груди — Джим никак не мог привыкнуть к его манере отдыхать и время от времени порывался проверить, всё ли с Шерлоком в порядке, но сдерживал себя.
Это утро начиналось, как и многие другие: Кирк умылся, побрился, почистил зубы и заглянул в комнату к соседу спросить, к которому часу тот собирается на занятия и не желает ли вместе позавтракать. Шерлок, который обычно поднимался раньше Джима, не шелохнулся, одна его рука беспомощно свесилась с края кровати, на полу валялся смятый клочок бумаги. На журнальном столике около раскрытого старинного томика вулканской поэзии, страницы которого были сделаны из неведомого материала, одновременно напоминающего кожу и шёлк, лежало изображение смеющейся девушки с изящными заострёнными ушками и тонкими, изогнутыми вверх бровями. Всем было известно, что вулканцы не проявляют эмоций никогда, даже оставаясь наедине с собой. Но Шерлок явно не вписывался в этот стереотип. Может, это семейная черта, и на фото его сестра? Джим сделал шаг вперёд и тут же заметил на тумбочке у кровати стакан с водой и пустой коричневый пузырёк из-под лекарств. Его мысли ещё не успели до конца оформиться, как он кинулся к другу, схватил его за плечи и встряхнул — никакой реакции. Джим попытался нащупать пульс, прикладывал свои дрожащие пальцы к бледной шее, но никак не мог найти бьющуюся ниточку жизни. Он вскочил, ударил кулаком в панель интеркома — в общежитиях Академии Звёздного флота не так давно установили систему связи, схожую с используемыми на космических кораблях — и, как только ответил дежурный, чётко произнёс:
— Срочно бригаду врачей в блок 221 Б, кадет Шерлок не подаёт признаков жизни. Пытаюсь оказать помощь.
Прервав связь, он вернулся к товарищу, распахнул его свободное одеяние, больше походившее на халат, чем на пижаму, и приложил ухо к груди — сердце не билось, кожа казалась неестественно холодной. Джим размахнулся и изо всех сил ударил Шерлока по лицу. Почему он так поступил, он и сам не знал. После третьего удара веки вулканца дрогнули, висевшая до сих пор плетью рука медленно поднялась, длинные пальцы коснулись уголка приоткрывшегося рта, стирая тонкую струйку зелёной крови. За дверью послышался шум торопливо приближающихся шагов.
— Джим… — он указал взглядом на журнальный столик.
Сначала Джим быстро подобрал обрывок бумаги с пола и положил в карман, затем закрыл книгу, сунув в неё фото смеющейся инопланетной красавицы, и едва успел поставить томик на полку, с трудом затолкав между справочниками по военной химии и криминалистике, как в комнату вбежали медики и обступили кровать со всех сторон.
Шерлок уже настолько пришёл в себя, что смог приподняться и оттолкнуть приблизившуюся к нему руку с гипошприцем.
— Всё в порядке. Вышло небольшое недоразумение, — голос его звучал абсолютно нормально. На лице проступило обычное чуть насмешливое и чуть надменное выражение.
— Что вы приняли, кадет? — врач завладел коричневым пузырьком, откупорил его и осторожно понюхал. — Академический допинг? Снотворное? Стимулятор? Рецепт у вас есть?
— Если вы посмотрите на меня чуть внимательнее, доктор, то, возможно, заметите, что я не человек. Ваши лекарства для меня практически бесполезны, за редкими исключениями. Пожалуйста, не светите мне в глаза. После глубокого медитативного транса, который мой сосед ошибочно принял за кому, зрительный нерв болезненно реагирует на столь интенсивный раздражитель.
Врач отступил, но не торопился уходить совсем.
— Ответьте всё же на мой вопрос: что вы приняли?
— В земной пище нет полного набора всех необходимых для моего организма веществ. Время от времени мне приходится самостоятельно синтезировать в лабораторных условиях то, что вы называете «витамины».
— Кадет Шерлок, ваше объяснение не выдерживает критики. Вы вынуждаете меня начать расследование об употреблении вами запрещённых веществ.
Из дверного проёма шагнула высокая фигура: никто не заметил, когда в блоке 221 Б появился вулканец Спок — один из наиболее уважаемых преподавателей Академии.
— Я подтверждаю слова кадета, доктор. Моя нужда в подобных препаратах незначительна, поскольку один из моих родителей человек, вот почему в моей медицинской карте нет упоминаний об этом. Но Шерлоку такая поддержка жизненно необходима. Он опытный химик и лучше всякого другого способен создать нужное вещество, учитывая индивидуальные особенности его организма, климатические различия Земли и Вулкана и текущие умственные и физические нагрузки.
— Но поймите меня, профессор Спок, случай выглядит серьёзным. Я не могу сделать вид, будто кадет Кирк не сообщал в медслужбу об остановке дыхания и сердцебиения у своего соседа, будто меня здесь не было и будто я не видел этот подозрительный пузырёк. Я должен составить отчёт — таковы правила.
— Кадет Кирк подаёт большие надежды как офицер командного состава, но курс ксенобиологии на штурманском отделении весьма поверхностен. Сейчас я вам это продемонстрирую, — Спок повернулся к Кирку. — Вы можете показать, каким образом определили остановку сердца, кадет?
Джим принялся путано объяснять. Он опасался сболтнуть лишнего, что могло бы впоследствии навредить его другу, однако идти против очевидных фактов было бы глупо. По мере его объяснений лицо доктора светлело, в конце он даже улыбнулся. Когда Джим закончил, Спок приподнял одну бровь и проговорил:
— Кадет Кирк, благодарю вас за бдительность в отношении вашего товарища — забота об экипаже стоит в числе высших приоритетов капитана, но всё же советую вам ознакомиться с кратким курсом анатомии, физиологии и оказания первой помощи представителям иных рас. Это не приказ — всего лишь рекомендация. Поднимая тревогу, вы, разумеется, не знали, что температура тела здорового вулканца 32, 78 °С, а сердце расположено значительно ниже, чем у людей, вот здесь, — и Спок показал рукой на левый бок. — Нормальный пульс — 242 удара в минуту, при аномально низком с точки зрения землян кровяном давлении. Не используя приборы, вы не смогли бы нащупать пульс — для этого нужна была бы чувствительность вулканца; прослушивать грудину было столь же бесполезно.
Джим молча выслушал эту лекцию, прочитанную ему назидательным тоном. Продемонстрировав смущение троечника пополам с облегчением простого американского парня из глубинки, испугавшегося за товарища, но обрадованного, что беда обошла стороной, он удалился к себе. Краем уха он услышал, что доктор перед уходом всё же потребовал от Спока и Шерлока подписать документ об отказе от медицинской помощи, снимающий ответственность с врачей и перекладывающий её на пациента и на ближайшего дееспособного родственника.
Когда врачи ушли, к нему, как всегда, без стука вошёл Шерлок и крепко обнял его.
— Джим, спасибо.
Джим обнял его в ответ, безжалостно сминая фиолетовую тунику, в которую Шерлок успел переодеться. Они постояли так немного, затем Джим заговорил.
— Шерлок, ты привык считать людей идиотами. Возможно, в большинстве случаев ты оказываешься прав, но не всегда. Ты не спал. Я видел раньше, как ты спишь. Я не хочу лезть в твои дела, не хочу вынуждать тебя лгать, а также не хочу ссориться с тобой, но… Если можешь — объясни.
— Я дам тебе ответы, но прежде скажи мне, откуда тебе известно, как надо поступать в подобных случаях?
— Ниоткуда. Будто толкнуло что-то изнутри. Поверь, я не получаю удовольствия, избивая трупы друзей.
— Ты не против, если Спок зайдёт в твою комнату? — Джим мотнул головой. — Спок, не мог бы ты к нам заглянуть?
Вошёл Спок. По его лицу ничего нельзя было прочесть. Но он чуть сбился с шага, увидев молодых людей обнимающимися. Вулканцы обычно избегали каких-либо телесных контактов, вплоть до отказа от рукопожатий.
— Спок, ты был готов солгать доктору, чтобы выручить меня, верно? — Шерлок словно нарочно провоцировал его поступками и словами на проявление эмоций. Это не сработало.
— Вулканцы никогда не лгут, Шерлок. Замалчивают, подают информацию тенденциозно — да, но не лгут. Я сказал доктору правду. Надеюсь, ты — тоже. У меня есть небольшая просьба. Могу я позаимствовать ту редкую книгу, что прислала тебе мать? Поэзия досураковских времён всегда входила в круг моих интересов.
В голове Джима мелькнул образ спрятанной между мягкими гладкими листами фотографии. Шерлок словно услышал его.
— Я сегодня ещё полистаю её, а завтра сам занесу. Так будет удобно?
— Разумеется, — Спок поднял одну руку, складывая пальцы в традиционное приветствие. — Живи, Шерлок. Живи долго и найди свою дорогу.
— Мира и процветания, Спок, — и Шерлок отзеркалил жест своего соотечественника.
***
На занятия в Академию молодые люди в тот день не пошли. Кирк связался со своим куратором и получил разрешение воспользоваться одним из дней, выделенных курсантам на самоподготовку. Шерлок счёл достаточным предупредить лишь капитана Пайка, попросив его успокоить Майкрофта, которому соглядатаи непременно донесут не только о «недоразумении с медиками», но и о пропуске учебного дня.
— Я понятия не имел, что ты находишься под таким прессом, Шерлок. Короткий поводок и строгий ошейник? Ты что, несовершеннолетний по вашим меркам?
— Я старше, чем ты думаешь. Сейчас мне живётся значительно лучше. С тех пор, как ты стал моим соседом. Что ж, можешь задавать вопросы — я обещал тебе ответы.
— Я бы предпочёл выслушать то, что ты сам захочешь рассказать. Я всё же не вулканец, традиций ваших не знаю и могу нечаянно проявить бестактность, а то и нанести оскорбление.
— Попробуй, — Шерлок едва заметно улыбнулся. — Едва ли такое возможно.
— Что ж, тогда я спрошу, — Джим немного помедлил, словно преодолевая внутреннее сопротивление. — Почему скрипка?
Шерлок вздрогнул и неверяще уставился на друга.
— Либо твоя интуиция превосходит всё возможное, либо… Джим, я очень прошу тебя не обижаться на мои слова. Был ли я первым, кто попросил тебя поселиться со мной? Или ещё до моего предложения тебя подтолкнули ко мне? Подготовили?
— Это было всецело моим решением. А в чём дело?
— Два озарения за один день — это много, это очень много. Ты слишком информирован, Джим. Вулканцы крайне неохотно говорят о себе, зная, как легко любую мелочь превратить в оружие, обратить против каждого из нас. Утром ты вывел меня из транса единственным возможным способом и сделал это не хуже опытного целителя. Такое знание касается не меня одного, но всего моего народа. Теперь тебе хватило двух слов, чтобы я подумал: ты знаешь обо мне всё — и это уже глубоко личное. Не бывает таких совпадений.
— Ничего я о тебе не знаю. Но я вижу, что любое дело, за которое ты берёшься, ты делаешь превосходно. Ты даже плаваешь теперь лучше меня, хотя учиться начал недавно. Половина курса готова устроить тебе тёмную за успехи в стрельбе по движущимся мишеням. Наши военные химики носятся с тобой, как курица с яйцом. К тебе собираются прикрепить стажёра — юного русского гения, причём он сам выбрал тебя, ссылаясь на какие-то твои узкоспециализированные работы, в которые я честно попытался заглянуть, но сдался на первых страницах: формулы и уравнения, сплошная математика, — Джим помолчал немного. — Что касается искусства, наша культуролог разве что не молится на тебя, когда речь заходит о музыке. Ты можешь сколько угодно ссылаться на вулканские уши и эйдетическую память, но они не могут подменить собой вкус, как бы сказала профессор Хейвен — чувство прекрасного. Шерлок, ты всё делаешь превосходно — кроме игры на скрипке. Ты ужасно играешь, этот инструмент смотрится в твоих руках чуждо. В то же время я легко могу представить твои пальцы на струнах арфы или гучжэна. Уверен, ты отличный музыкант, но по каким-то причинам забросил свой национальный инструмент и взялся за скрипку, которую хотел бы полюбить, но не можешь. Мне интересно узнать — почему. Но, как я уже сказал раньше, это любопытство может оказаться бестактным.
— Поразительно.
— Ты ежедневно учишь меня наблюдать, Шерлок, строить гипотезы, делать выводы. Сам ты чаще других попадаешься мне на глаза, и поэтому я думал о тебе, задавал сам себе вопросы, много вопросов. И вот к чему я пришёл: я ничего не знаю о тебе, кроме одного — ты мой друг. Но если тебе так скучно среди нас, существ, стоящих ниже тебя по развитию, что ты решил стимулировать свой разум наркотиками, то мы немедленно расходимся.
— Нет никаких наркотиков, Джим. И — я тебе верю. Ты не подставной человек от моей семьи. Поэтому я хочу кое-что тебе рассказать. Проблема в том, что вулканцы не говорят о таких вещах между собой, тем более не посвящают в свои дела посторонних. Они всегда поступают так, как поступил сегодня Спок: помогают и уходят. Всё рационально и логично. Слова осуждения, поддержки или благодарности — пустая трата времени и сил.
— Они? Сам ты разве не вулканец?
Шерлок прервал его жестом.
— Джим, я скажу тебе немного, поскольку не считаю себя вправе делать достоянием гласности то, что мой народ хочет скрыть. И даже то немногое, что я скажу, не для передачи третьим лицам ни при каких обстоятельствах. Пообещай мне.
— Обещаю. Сказанное тобой не покинет этих стен.
Шерлок кивнул и продолжил.
— Ты своими глазами видел трёх вулканцев, Джим: меня, Спока и Майкрофта. Если бы мы были людьми, как бы нас называли за глаза твои знакомые?
— Это просто. Майкрофт — «снеговик», его ледяные манеры понижают температуру на несколько градусов в той комнате, где он находится; он выглядит очень опасным и неуязвимым. Спок похож на живой компьютер с проблесками человечности; наверное, к нему бы приклеилось прозвище «андроид», если бы один мой знакомый раньше не навесил на него «зеленокровного гоблина». Ты — не знаю. Чудик? Сумасшедший учёный? Сноб? Зная ироничность нашего окружения, я бы предположил, что нарекли бы тебя «Господь Бог». Есть что-то в тебе такое: ты везде успеваешь, но почти ни во что не вмешиваешься, а если решаешь вмешаться, то реальность начинает трещать по швам.
Шерлок слушал Джима очень внимательно. Всё его презрение к пустым разговорам вне научных изысканий куда-то испарилось.
— А что ты скажешь о нашей способности испытывать сильные эмоции?
Джим засмеялся.
— Думаю, в этом недостатке вас трудно упрекнуть.
Шерлок подался вперёд, пристально глядя собеседнику в глаза.
— Правда в том, что мы чувствуем, — сказал он веско и замолчал. Джим собрал всё внимание, стараясь его понять. — Наши чувства настолько сокрушительны, что мы сами не можем справиться с ними и с очень раннего возраста получаем подходящую пару, которую выбирают для детей родители так, чтобы два разума уравновешивали друг друга. Я отличаюсь от других вулканцев тем, что отказался следовать этой традиции. Я свободен — в этом моя сила, но в этом заключается и опасность для меня и для окружающих, так как я могу выбирать. И я выбрал. Однажды Майкрофт привёл меня посмотреть на пленных ромуланцев, которых забрали с гибнущего звездолёта и перевезли на Вулкан, чтобы в дальнейшем устроить обмен военнопленными. В то время я увлекался тем, что по внешности мог определить профессию, социальный статус и степень вовлечённости любого существа в управленческие структуры. Как я позже понял, Майкрофт хотел с моей помощью оценить улов — омерзительно, но тогда я воспринимал это как увлекательную игру. Я быстро рассказал о каждом всё, что увидел, но когда меня подвели к ней, мне показалось, что я умер и воскрес. В ту же ночь я устроил побег, и мы ушли вдвоём в пустыню. Я ничего не могу тебе рассказать о трёх днях, проведённых нами у подножья Священной горы, но мы стали едины. Если у людей и встречается такое, то мне не приходилось наблюдать самому. Вы женитесь и разводитесь по множеству причин, можете беспорядочно спариваться, чтобы весело провести вечер, или чтобы не чувствовать себя одинокими, или потому что представляется такая возможность. Но слияния не происходит — лишь поверхностное соприкосновение. Если прошёл через слияние, то никогда уже не удовольствуешься его жалким подобием.
Шерлок задумался, и Джим не пытался нарушить повисшую между ними тишину. В его сознании что-то сдвигалось, открывались новые цели и перспективы, неведомое манило туда, где не довелось ещё побывать ни одному человеку.
— Когда жар крови отпустил меня, я привёл её в свою семью, не помня о распре между нашими народами. Я лишь хотел с гордостью представить её всем, кто был мне дорог. Мама единственная приняла нас так, как я ожидал. Я не буду повторять то, что сказал тогда Майкрофт. Он не мог видеть иначе — профессиональная деформация. Через несколько дней он хитростью разделил нас, и её вместе с соотечественниками отправили на шаттле в нейтральную зону. Шаттл был атакован и сгорел вместе со всеми пассажирами — никто не спасся. Мне безразлично, ромуланцы ли поступили так ради высоких политических целей или вулканцы сделали ответный ход на уничтожение ромуланцами заложников — я не хочу ничего знать о политике, ставящей нужды большинства превыше нужд меньшинства или индивидуума. Я знаю одно: между нами были миллионы километров пустоты, но когда она горела, я горел вместе с ней. И когда её муки прекратились, мои всё длились и длились. Ко мне привели целителя, но я отказался от его помощи, так как вместе с болью он забрал бы и память. А я хочу помнить, потому что отними у меня мою память — и от меня ничего не останется. Я всё ещё горю вместе с тем шаттлом, Джим.
Кирк присел рядом и положил руку на обманчиво хрупкое плечо. Он делился с другом своей силой и светом. Перед глазами его проносились картины, как Шерлок в серебристом длиннополом одеянии сидит на обточенном жестокими песчаными бурями валуне под небом, пылающим от звёзд, перебирает струны древнего инструмента, не спуская глаз с тонкой женской фигурки.
— Возможно, я утратил родину: я не могу заниматься тем делом, к которому готовил меня Майкрофт, чтобы приносить максимальную пользу своему народу; я не могу найти пару и дать жизнь новому поколению. Я, вулканец по рождению, больше не могу находиться среди вулканцев. И я больше не могу касаться струн каатиры. Вот почему скрипка, Джим. Хочешь узнать ещё что-нибудь?
— Да, но не о тебе. У Спока есть пара, как у большинства вулканцев, или он свободен, как ты?
— Это знает только он и его родители. Можно применить логику: он наполовину человек, но анатомия, физиология, воспитание и образ жизни у него вулканские; тем не менее, он отправился сюда, на Землю, словно он такой же беглец, как и я. Сложная ситуация. Всё возможно с равной вероятностью. Вот если бы он не посещал Вулкан более семи лет…
— Так что было в том пузырьке, Шерлок? — Джим прервал его рассуждения внезапным вопросом, внимательно вглядываясь в лицо друга и надеясь больше увидеть, чем услышать.
— Витамины, как я и сказал, — Шерлок словно не заметил уловки. — Принял их вечером и заснул. Врач не поверил мне по одной простой причине — бытовая ксенофобия, да и безрассудства курсантов располагают к подозрительности. Ты ночью немного нашумел, когда вернулся, я проснулся и не мог сомкнуть глаз. Зря я открыл эту книгу. Захотелось сбежать ещё дальше, совсем, от себя. Но ты вернул меня, и ты прав — это не мой путь.
Шерлок встал, поправил складки на тунике, улыбнулся Джиму и проговорил:
— Ты взял сегодняшний день для самоподготовки. Предлагаю пообедать, а затем мы отправимся на полигон, и я научу тебя делать взрывчатку из подручных природных материалов. Наверняка пригодится хотя бы раз при высадках на неисследованных планетах.
— Пойдёшь в мой экипаж офицером по науке, когда я стану капитаном звездолёта?
Шерлок улыбнулся ещё шире и церемонно поклонился.
— Это весьма щедрое предложение, капитан Кирк.
Джим был немного разочарован. Он уже научился различать, когда вулканцы дипломатично говорят «нет».
Дата добавления: 2015-09-02; просмотров: 53 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая страница | | | следующая страница ==> |
| Глава 1 | | | Глава 3 |