Студопедия
Случайная страница | ТОМ-1 | ТОМ-2 | ТОМ-3
АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатика
ИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханика
ОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторика
СоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансы
ХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника

Битва под шарантоном

Читайте также:
  1. Адская битва
  2. БИТВА БЕССЧЕТНЫХ СЛЕЗ
  3. Битва за Варшаву
  4. БИТВА ЗА ВАРШАВУ
  5. Битва за Голландию и Бельгию
  6. БИТВА ЗА ГОЛЛАНДИЮ И БЕЛЬГИЮ
  7. Битва за Кашиийк, вторая половина дня, 1088 дней после Геонозиса.

 

По мере того как Атос и Арамис продвигались вперед, проезжая мимо войск, расположенных эшелонами, они замечали, что доспехи сменялись блестящими латами, а пестрые алебарды новенькими мушкетами.

— Мне кажется, здесь и будет настоящее поле сражения, — сказал Арамис. — Посмотрите на этот кавалерийский отряд у моста, с пистолетами наготове. Берегитесь, везут пушку!

— Послушайте, мой друг, — сказал Атос, — куда это вы привели меня?

Мне кажется, что все окружающие нас люди принадлежат к королевскому войску. Не сам ли это Шатильон едет нам навстречу со своими двумя бригадирами?

С этими словами Атос обнажил шпагу, меж тем как Арамис, решив, что они в самом деле перешли черту парижского лагеря, схватился за пистолеты.

— Здравствуйте, господа, — сказал герцог, приблизившись к ним, — я вижу, вы не понимаете, что тут происходит, но одно слово вам все объяснит. У нас перемирие. Сейчас происходит совещание: принц, господин де Рец, Бофор и герцог Бульонский обсуждают положение дел. Поэтому одно из двух, шевалье: или дело не наладится, и мы тогда еще встретимся, или все будет улажено, и я, избавившись от командования, опять-таки смогу встретиться с вами, шевалье.

— Сударь, — сказал Арамис, — я больше ничего не желаю. Но позвольте предложить вам один вопрос.

— Пожалуйста.

— Где находятся уполномоченные?

— В самом Шарантоне, во втором доме направо при выезде из Парижа.

— Это совещание было заранее условленно?

— Нет, оно явилось, по-видимому, результатом нового предложения, которое кардинал Мазарини сделал вчера вечером парижанам.

Атос и Арамис, улыбнувшись, переглянулись друг с другом; им было лучше всех известно, каковы были эти предложения, кому они были сделаны и кто их сделал.

— А дом, в котором собрались уполномоченные, кому он принадлежит?

— Господину де Шанле, который командует вашими отрядами в Шарантоне.

Я говорю: вашими отрядами, ведь, по-моему, вы фрондеры.

— Да… почти, — сказал Арамис.

— Как — почти?

— Э, вам, сударь, лучше кого-либо другого известно, чего по нынешним временам никто с уверенностью не может сказать про себя, кто он такой.

— Мы стоим за короля и принцев, — сказал Атос.

— Однако нам надо объясниться, — сказал Шатильон. — Король с нами, и его главнокомандующие — герцог Орлеанский и принц Конде.

— Да, — сказал Атос, — но его место в наших рядах, вместе с господами Конти, Бофором, д'Эльбефом и герцогом Бульонским.

— Весьма возможно, — сказал Шатильон. — Известно, как мало я питаю расположения к Мазарини. Все мои интересы связаны с Парижем; я там веду процесс, от которого зависит мое благосостояние, и я только что советовался с моим адвокатом.

— В Париже?

— Нет, в Шарантоне… Его зовут Виоль; вы его знаете понаслышке, прекрасный человек, правда — немного упрямый, недаром сидит в парламенте. Я рассчитывал повидаться с ним вчера вечером, но наша с вами встреча помешала мне заняться собственными делами. А так как я не могу их откладывать, то воспользовался для этого перемирием; вот почему я и нахожусь здесь.

— Господин Виоль, значит, дает свои советы под открытым небом? — спросил, смеясь, Арамис.

— Да, сударь, и даже сидя верхом на лошади. Он сегодня командует пятьюстами стрелков, и, чтобы оказать ему честь, я нанес ему визит в сопровождении двух маленьких пушек, которые вас так удивили. Признаться, я его сразу не узнал: он нацепил поверх своей мантии длинную шпагу и заткнул за пояс пистолеты. Это придает ему очень грозный вид, который позабавил бы вас, если бы вы имели счастье встретиться с господином Виолем.

— Если он действительно так забавен, — сказал Арамис, — может быть, стоит поискать его.

— В таком случае спешите, потому что совещание должно скоро кончиться.

— А если оно ничем не кончится, — сказал Атос, — вы попытаетесь овладеть Шарантоном?

— Мне дан такой приказ. Я командую атакующим отрядом и сделаю все от меня зависящее, чтобы достигнуть успеха.

— Но так как вы командуете кавалерией… — сказал Атос.

— Простите, я командую всем войском.

— Тем лучше… Тогда вы должны знать всех ваших офицеров. Я хочу сказать, конечно, выдающихся.

— Да, приблизительно.

— Так будьте добры сказать мне, нет ли среди ваших офицеров господина д'Артаньяна, лейтенанта мушкетеров?

— Нет, его нет у нас; он уже более шести месяцев тому назад покинул Париж, и говорят, его послали с особой миссией в Англию.

— Я это знаю. Но я думал, что он возвратился.

— Нет, насколько мне известно, никто его не встречал. Я могу ответить вам с полной уверенностью, тем более что мушкетеры принадлежат к нашей партии. Сейчас господин Камбон временно заменяет господина д'Артаньяна.

Друзья переглянулись.

— Вы видите, — сказал Атос.

— Это странно, — проговорил Арамис.

— Без сомнения, с ними дорогой случилась какая-нибудь беда.

— Сегодня восьмое, вечером истекает последний срок. Если сегодня вечером мы не получим от них вестей, завтра мы двинемся в путь.

Атос утвердительно кивнул головой; потом, обернувшись к Шатильону, спросил его, немного стесняясь выказывать свои отеческие чувства перед насмешливым Арамисом:

— Скажите, господин герцог, имеет ли честь быть вам известным господин де Бражелон, молодой человек лет пятнадцати, состоящий при его высочестве?

— Да, конечно, — ответил Шатильон. — Он сегодня приехал к нам вместе с принцем. Это прекрасный молодой человек. Он из ваших друзей, граф?

— Да, — ответил с волнением Атос. — И настолько, что я очень желал бы видеть его. Возможно, ли это?

— Вполне возможно. Будьте добры последовать за мной, и я провожу вас в главную квартиру.

— Что это? — сказал Арамис, оборачиваясь. — Позади вас слышен какой-то шум?

— Действительно, на нас скачет отряд кавалеристов, — сказал Шатильон.

— Я узнаю господина коадъютора по фрондерской шляпе.

— А я узнаю Бофора по белым перьям.

— Они несутся карьером. С ними принц Конде.

— Вот он отделился от них!

— Бьют сбор! — воскликнул Шатильон. — Слышите? Надо узнать, в чем дело.

Действительно, видно было, как солдаты бросились к оружию, а спешившиеся кавалеристы снова вскочили на коней. Горнисты играли, барабанщики били тревогу. Г-н Бофор обнажил шпагу.

Принц, со своей стороны, дал сигнал к сбору, и все офицеры королевской армии, смешавшиеся на время с парижанами, бросились к нему.

— Господа, — сказал Шатильон, — перемирие кончилось. Очевидно, предстоит сражение. Поворачивайте в Шарантон, потому что я тотчас начну атаку. Принц уже подает мне сигнал.

Действительно, раздался троекратный звук сигнального рожка принца.

— До свиданья, шевалье! — воскликнул Шатильон и тотчас же поскакал к своему отряду.

Атос и Арамис повернули своих лошадей и поехали приветствовать коадъютора и г-на Бофора; что же касается герцога Бульонского, то у него перед самым концом совещания сделался такой ужасный припадок подагры, что его пришлось отправить в Париж на носилках. Вместо него герцог д'Эльбеф, окруженный своими четырьмя сыновьями, объезжал ряды парижской армии. Тем временем между Шарантоном и королевской армией образовалось большое свободное пространство, как бы предназначенное стать местом упокоения для мертвых.

— Этот Мазарини действительно позор Франции, — сказал коадъютор, стягивая свой кожаный пояс, на котором, как у воинственных прелатов средневековья, висела его сабля поверх архиепископской рясы. — Он хочет управлять Францией, как своим поместьем. Только избавившись от него, Франция станет счастливой и спокойной.

— Кажется, они не сговорились насчет цвета шляпы, — сказал Арамис.

В эту минуту Бофор высоко поднял шпагу.

— Господа, — сказал он, — наша дипломатия не приведи ни к чему. Мы хотели избавиться от этого негодяя Мазарини, но влюбленная королева хочет непременно сохранить его своим министром; поэтому нам только и остается, что основательно поколотить его.

— Отлично! — сказал коадъютор. — Узнаю красноречие Бофора. Господа, добавил он, тоже обнажая шпагу, — враги приближаются. Сократим им путь наполовину.

И, не заботясь о том, следуют ли за ним, он поскакал вперед. Его полк, носивший имя «коринфского», в честь его архиепископства, заволновался и двинулся вслед за ним.

Бофор, со своей стороны, направил кавалерию, под начальством Нуармутье, на Этамп, где она должна была встретить обоз с продовольствием, нетерпеливо ожидаемый парижанами. Бофор должен был его прикрывать.

Шанле, оставшийся со своим отрядом на месте, приготовился выдержать натиск неприятеля и, если противник будет отброшен, попытаться самому сделать вылазку.

Через полчаса бой разгорелся во всех пунктах. Коадъютор, завидовавший Бофору, который слыл храбрецом, бросился вперед, творя чудеса храбрости.

Военное дело, как известно, было его призванием, и он бывал счастлив всякий раз, когда ему представлялся случай обнажить шпагу, безразлично за кого и за что. Но на этот раз, выказав себя отличным солдатом, он оказался плохим начальником. С семью — или восемьюстами человек он бросился в атаку на трехтысячный отряд, который, сомкнув ряды, заставил отступить солдат коадъютора в полном беспорядке. Но огонь артиллерии Шанле привел в замешательство королевскую армию. Впрочем, ненадолго: она слегка отошла под прикрытие нескольких домов и лесочка и затем снова построилась в боевой порядок.

Считая момент этот благоприятным, Шанле бросился во главе своего отряда преследовать неприятеля. Но, как мы сказали, тот уже перестроился и перешел в наступление, предводительствуемый лично Шатильоном. Атака была такой жестокой и ловкой, что Шанле и его солдаты были почти окружены неприятелем. Шанле дал знак к отступлению, и отряд его стал медленно, шаг за шагом, отходить. К несчастью, вскоре Шанле упал, смертельно раненный.

Увидев это, Шатильон громко объявил о смерти Шанле, что удвоило храбрость королевской армии и совершенно расстроило два полка, с которыми Шанле вел атаку. Каждый думал только о своем спасении и о том, как бы добраться до укреплений, у которых коадъютор старался снова собрать свой расстроенный отряд.

Вдруг навстречу победителям, в беспорядке гнавшимся за беглецами, выступил эскадрон кавалерии. Во главе его ехали Атос и Арамис. Арамис держал шпагу и пистолет в руках, тогда как шпага Атоса была в ножнах, а пистолет в кобуре. Атос был спокоен и холоден, точно находился на параде; только на его красивом благородном лице выражалось сожаление, что люди убивали друг друга, принося себя в жертву упрямству королевы и мстительности принцев. Арамис, напротив, по своему обыкновению, рубил направо и налево, словно опьяненный. Его живые глаза сверкали, тонко очерченный рот улыбался зловещей улыбкой, его раздувающиеся ноздри вдыхали запах крови. Каждый удар его шпаги был смертелен, а рукояткой пистолета он добивал раненого, делавшего попытку подняться.

В передних рядах королевской армии выделились два всадника: один в золоченой кирасе, другой в простом кожаном нагруднике, из-под которого выступали рукава голубого бархатного камзола. Всадник в золоченых латах подскакал к Арамису и нанес ему удар шпагой, который Арамис отразил с своей обычной ловкостью.

— А, это вы, Шатильон! — воскликнул он. — Добро пожаловать, я поджидал вас.

— Надеюсь, я не заставил вас долго ждать, — отвечал тот. — Я к вашим услугам.

— Господин де Шатильон, — сказал Арамис, вынимая из кобуры пистолет, который он приберег на этот случай, — если ваш пистолет не заряжен, вы погибли.

— По счастью, — сказал Шатильон, — он заряжен.

С этими словами герцог прицелился и выстрелил. Но в тот момент, когда он спускал курок, Арамис нагнул голову, и пуля пролетела, не причинив ему вреда.

— Вы промахнулись! — вскричал Арамис. — Но уж я, клянусь богом, не промахнусь.

— Если я дам вам на это время! — воскликнул Шатильон, пришпорив лошадь и налетая на Арамиса с высоко поднятой шпагой.

Арамис ждал его со страшной улыбкой, которая была ему свойственна в такие минуты. Видя Шатильона, мчавшегося на Арамиса с быстротой молнии, Атос открыл уже рот, чтобы крикнуть: «Стреляйте! Стреляйте же!» — когда раздался выстрел, и Шатильон, раскинув руки, опрокинулся на круп своей лошади. Пуля попала ему в грудь через вырез лат.

— Я убит! — прошептал герцог, падая с лошади на землю.

— Я вам это предсказал, сударь, и теперь сожалею, что так хорошо сдержал слово. Могу я помочь вам чем-нибудь?

Шатильон сделал знак рукой, и Арамис намеревался уже сойти с лошади, как вдруг почувствовал жестокий удар в бок. Это был удар шпаги, к счастью пришедшийся на кирасу.

Он живо обернулся, схватил своего нового врага за руку и вдруг вскрикнул одновременно с Атосом:

— Рауль?

Молодой человек узнал шевалье д'Эрбле и голос своего отца; он выронил шпагу. В то же мгновение несколько всадников из парижской армии бросились на Рауля, но Арамис прикрыл его своей шпагой и закричал:

— Это мой пленник. Проезжайте!

Тем временем Атос взял под уздцы лошадь своего сына и вывел с места схватки.

В этот момент принц, спешивший с подкреплениями к Шатильону, появился на поле битвы; его узнали по орлиному взгляду и по тем страшным ударам, которые он рассыпал во все стороны.

При виде его полк архиепископа коринфского, который коадъютору, несмотря на все старания, не удалось привести в порядок, бросился наперерез парижским солдатам, расстроил их ряды и, ворвавшись в Шарантон, промчался через него без остановки. Коадъютор, увлеченный общим потоком, проскакал мимо группы, где находились Атос с Арамисом и Раулем.

— Ага! — сказал Арамис, который в своей ревности не мог не позлорадствовать по поводу поражения, которое потерпел коадъютор. — Как архиепископ, монсеньер, вы должны знать Священное писание.

— При чем тут Священное писание? — спросил коадъютор.

— Принц поступил с вами нынче, как апостол Павел в первом послании к коринфянам.

— Полноте, — сказал Атос, — это остроумно, но сейчас не место для острот. Вперед, вперед или, вернее, назад, так как, по-видимому, битва проиграна фрондерами.

— Мне это безразлично, — сказал Арамис. — Я был здесь только для того, чтобы встретиться с Шатильоном. Я его встретил и теперь удовлетворен. Дуэль с Шатильоном — тут есть чем гордиться!

— И вдобавок к этому еще пленник, — сказал Атос, указывая на Рауля.

Три всадника продолжали свой путь галопом.

Молодой человек трепетал от радости, увидя снова своего отца. Они скакали рядом, держа друг друга за руки. Отъехав далеко от поля сражения, Атос спросил молодого человека:

— Зачем вы были, мой друг, в первых рядах сражающихся? Мне кажется, это не ваше место: вы были плохо вооружены для боя.

— Я не собирался сегодня сражаться. Мне было дано поручение к кардиналу, и я ехал в Рюэй, но, увидев господина де Шатильона, готового к бою, я почувствовал желание быть вместе с ним. Тут-то он и сообщил мне, что два офицера из парижской армии ищут меня, и назвал мне графа де Ла Фер.

— Как!.. Вы знали, что мы здесь, и вы хотели убить вашего друга шевалье д'Эрбле?

— Я не узнал шевалье в его доспехах, — сказал Рауль, краснея. — Но я должен был бы узнать его по ловкости и хладнокровию.

— Благодарю за комплимент, мой юный друг, — сказал Арамис. — Видно, что вы хорошо воспитаны.

— Но вы ехали в Рюэй, говорите вы?

— Да.

— К кардиналу?

— Конечно. Я везу его преосвященству письмо от принца.

— Надо передать его, — сказал Атос.

— Ах, пожалуйста, без ложного великодушия, граф. Черт возьми! Наша участь и, что еще важнее, участь наших друзей, быть может, заключается в этом письме.

— Но должен же молодой человек выполнить свой долг, — сказал Атос.

— Граф, вы забываете, что этот молодой человек — пленник. Ведь мы воюем по всем правилам военного искусства. К тому же побежденным не следует быть разборчивыми в выборе средств. Дайте письмо, Рауль.

Рауль колебался. Он взглянул на Атоса, стараясь прочесть в его взгляде совет, как поступить.

— Дайте письмо, Рауль, — сказал Атос. — Вы пленник шевалье д'Эрбле.

Рауль нехотя уступил; Арамис, менее щепетильный, чем граф де Ла Фер, быстро схватил письмо, прочел его и, передавая его Атосу, сказал:

— Прочтите и подумайте о том, что здесь написано. Вы убедитесь, что само провидение отдало нам в руки это письмо, чтобы мы знали его содержание.

Атос взял в руки письмо, хмуря свои красивые брови, но мысль о том, что в письме этом речь может идти о д'Артаньяне, заставила его пересилить отвращение, которое он питал к чтению чужих писем.

Вот что было в письме:

 

«Монсеньер, я пришлю сегодня вашему преосвященству для подкрепления отряда господина Коменжа требуемых вами десять человек. Это, ваше преосвященство, люди очень подходящие для охраны двух серьезных противников, ловкости и решительности которых вы так опасаетесь».

 

— Ого! — воскликнул Атос.

— Ну что же, — спросил Арамис, — кто, по вашему мнению, те два противника, для охраны которых, кроме отряда Коменжа, нужно еще десять отборных солдат? Не похожи ли они как две капли воды на д'Артаньяна и Портоса?

— Посвятим весь день розыскам в Париже, — сказал Атос, — и если до вечера ничего не узнаем, то выедем на Пикардийскую дорогу, и я ручаюсь, что благодаря изобретательности д'Артаньяна мы не замедлим найти какое-нибудь указание на то, где они находятся.

— Едем в Париж и спросим Планше, не слыхал ли он о своем бывшем господине.

— Бедный Планше! Вы так просто говорите о нем, Арамис, а между тем он, наверное, убит. Все воинственные горожане вышли из города, и, вероятно, произошло страшное побоище…

Так как это было вполне возможно, то оба друга возвратились в Париж весьма встревоженные и направились к Королевской площади, где рассчитывали навести справки об этих бедных горожанах. Каково же было их удивление, когда они застали горожан за выпивкой и болтовней вместе с их капитаном все на той же Королевской площади. В то время как семьи оплакивали их, прислушиваясь к пушечным выстрелам, раздававшимся со стороны Шарантона, и воображая себе их на поле сражения, они мирно благодушествовали.

Атос и Арамис снова осведомились у Планше о д'Артаньяне, но он ничего не мог им сообщить. Они хотели увести его с собой, но он заявил им, что не может покинуть свой пост без разрешения начальства.

Только в пять часов добрые горожане разошлись по домам, считая, что они возвращаются с поля сражения; на самом деле они не отходили от бронзовой статуи Людовика XIII.

— Тысяча чертей! — сказал Планше, вернувшись в свою лавку на улице Менял. — Мы разбиты наголову. Я никогда не утешусь!

 

XXXVII


Дата добавления: 2015-09-02; просмотров: 64 | Нарушение авторских прав


Читайте в этой же книге: УАЙТ-ХОЛЛ | РАБОЧИЕ | ЧЕЛОВЕК В МАСКЕ | ДОМ КРОМВЕЛЯ | РАЗГОВОР | ПОРТВЕЙН | ПОРТВЕЙН | ПЕРСТ СУДЬБЫ | О ТОМ, КАК МУШКЕТОНА ЕДВА НЕ СЪЕЛИ, ПОСЛЕ ТОГО КАК РАНЬШЕ ОН ЕДВА НЕ БЫЛ ИЗЖАРЕН | ВОЗВРАЩЕНИЕ |
<== предыдущая страница | следующая страница ==>
ТРИ ПОМОЩНИКА ГЛАВНОКОМАНДУЮЩЕГО| Порт… д'Арт… — 2 февраля».

mybiblioteka.su - 2015-2024 год. (0.017 сек.)