Про собу, которая буржуйка

Турция - цивилизованная страна.

Истанбул - европейский город.

Правда-правда! Там есть интернет, порш-каены, сушитерии и макдональдсы. Там молодежь читает Плейбой и Космополитен, а старушки получают пенсии в банкоматах.

И в общественных местах с прошлого лета запрещено курить.

Еще там есть природный газ, кстати не без российского участия.

Стамбульские дома этим газом отапливаются. С каждым годом количество газоотапливаемых домов увеличивается, хотя не такое это дешевое (по сравнению с Россией, разумеется) удовольствие.

Удовольствие...

Не необходимость.

-Нууу, в Турции тепло. Это вам не средняя полоса России. Поедешь вот, погреешься, - говорят мне.

Когда такое говорят летом, я соглашаюсь. А зимой... Зимой в Стамбуле вовсе не тепло. Студёно там, промозгло и сыро. Не минус тридцать, конечно. И даже не минус пятнадцать. Но бывает до минус пяти со снегом. И тогда город замирает в ужасе перед незнакомым катаклизмом. И водители маршруток страшно вращают глазами, показывая на обледенелый (чуть-чуть) асфальт. И пробки многочасовые, и страшные истории, как кто-то вышел и больше не вернулся, потому что замерз насмерть... И на улицу стараются не высовывать ни носа, ни пяточки, а детей закутывают в шарфы, шапки и перчатки и всё время отпаивают горячим ыхламуром (липовым чаем), а сами смакуют сахлеп. Вкусный. Густой. Сладкий. С корицей.

Глотнешь сахлепа - внутри сладко, тепло и безмятежно становится. Сядешь у окошка, а снаружи снег хлопьями кружит. Красивый. Белый. Чужой здесь и от этого особенно неприступный и молчаливый. Как англичанин в Нью Йорке.

Впрочем, снег здесь бывает редко. От плюс пяти до нуля - нормальная зимняя температура. Иногда случаются совсем теплые солнечные недели. Но обычно январь и февраль долги, тягомотны, продуваемы насквозь пронзительным бореем. Порой дождливы. Не холодно, но стыло. Отсыревшая, просоленная стужа забирается под одежду, под кожу, прокрадывается до самых печёнок и там поселяется. Чтобы выгнать назойливую гостью вон, приходится долго... слишком долго отогреваться.

Хорошо что есть газ, и почти все дома в Стамбуле оборудованы новенькими (газовому отоплению совсем немного лет) радиаторами. Газопровод, словно добрый Ктулху, дотянулся своими щупальцами до самых окраин. И тот, кто еще вчера даже мечтать о такой роскоши, как центральное отопление, не смел, сегодня на вопрос "дома не холодно?" отвечает, гордо задрав подбородок: "жара дома. уффф. калориферы кругом".

А я приехала в Стамбул в 94м, и тогда в нашем Сарыере как-то даже не помышляли о благах цивилизации. Топились, как и подавляющее турецкое большинство, масляными радиаторами, каталитическими обогревателями (каталитиками, если по-простому, по-турецки) и собами. Собами (ударение на первый) - т.е. буржуйками.

Поскольку приехала я в Стамбул летом, то как-то сперва совсем не подумала про холода и про то, чем вообще тут греются люди. Ну право. Это же так естественно - батареи центрального отопления под подоконником. Как воздух. Как горячая вода в кране.

Первым потрясением было отсутствие горячей воды и необходимость пользоваться электрической колонкой. Ладно. Напугалась, научилась, привыкла. Потом случайно обнаружила что под подоконниками пусто. Но даже не подумала поинтересоваться, а где же батареи. Ну мало ли... Может, встроены куда. А,может, и правда не надо - Турция ведь. Жара круглый год. Но к ноябрю в доме вдруг похолодало, начало дуть из окон, и захотелось тепленького.

Выкатили из кладовки масляный обогреватель. К середине ноября выкатили каталитик оттуда-же. А ближе к тридцатым числам пришла свекровь.

- Собу ставить будем. Пора. Зима на носу, - сказала она и закурила.

- Кого? - переспросила я.

- Собу. Со-бу. Чтоб жарко-жарко. Пыщь-пыщь. Ой-ой-ой! - Свекровь тогда разговаривала со мной как с дебильным младенцем или самкой питекантропа, используя звукоподражательные междометия и яростно жестикулируя, - Поняла?

- Поняла, - кивнула я. Хотя ни черта не поняла.

Свекровь же зачем-то подтащила табурет к стене, еще разик покурила и нырнула в общий коридор, в низенькую дверку, которую я отчего-то считала дверкой запретной и поэтому туда никогда не совалась. Знаете, в сказках так всегда бывает. Существует тайная комната, куда невестке ходить запрещено, а иначе хуже будет... И все любопытные невестки туда,естественно, лезут, а там - расчлененка! Ну вот. А я умная. Начитанная. Хоть мне никто ничего не запрещал, я сама для себя определила и дверцу и запрет. И ни-ни.

Ну, а свекрови можно. И вот она там за дверкой шебуршала, а я стояла снаружи и с любопытством ждала, что ж она оттуда кровавого извлечет. А она мне кричит "иди иди сюда, "жарко жарко пыщь пыщь ой ой ой" надо тащить, одной мне тяжело". Ну точно - расчлененка. Тащить ей тяжело... Но раз зовёт, я отказать не могу.

И я тоже нырнула в эту запретную дверь и... опешила.

Там был сарайчик. Внутри вполне себе приличного многоэтажного дома, на третьем его этаже, на обычной лестничной клетке, напротив обычной квартиры располагался сарайчик. В сарайчике, как положено, валялся разный интересный хлам, стояло два-три мешка от которых характерно попахивало углем, и еще была такая странная конструкция - железный параллелепипед коричневого цвета с широким патрубком на верхней плоскости. Этот параллелепипед моя свекровь пыталась подтолкнуть к выходу, краснея от натуги, ругаясь и одновременно затягиваясь сигареткой. "Давай. Тоже толкай этот "пыщь-пыщь-ой-ой-ой". Тяжелый собака".

- Что? Что это? - восторженно зашептала я? Штуковина мне понравилась своей монументальностью. И дверками.

- Соба! Соба это. Жарко-жарко. Пыщь-пыщь!

- Ой-ой-ой? Надо в дом?

- Ага, - закивала свекровь, радостная оттого, что наконец-то сумела договориться с самкой питекантропа.

Через пять минут наших пыхтений и ругани соба попала внутрь квартиры. Свекровь критически оглядела помещение холла, потом воззрилась на стену. Я проследила за ее взглядом и обнаружила (три месяца прошло, ага) под потолком отверстие диаметром здорово подходящее к патрубку. "Боже", - подумала я, - "пыщь-пыщь что? придется подвешивать к стене"?

Да! Каюсь! До этого я ни разу не видела буржуйки. Да! Я много про них читала в книгах. Слышала в песнях. Дед рассказывал. Но никогда... Никогда мне не приходило в голову выяснить, как буржуйка на самом деле выглядит. Видимо, мое воображение как-то справлялось с созданием нужного образа, микшируя его из деревенской бабушкиной печки и противного пузана с плаката "ешь ананасы рябчиков жуй".

Я даже вам в худшем признаюсь. Я только где-то через года два после плотного знакомства с собственно объектом сообразила что соба и есть буржуйка. А до этого - соба и соба. Экзотика такая турецкая.

Так вот, пока я разглядывала дырку в стене, свекровь из того же чуланчика притащила штук десять коротких железных трубок и аккуратно уложила их возле собы.

- Бору будем длинную делать, или как? - спросила она меня. Думаю, риторически. Она женщина - умная, поэтому вряд ли ожидала от самки питекантропа внятного ответа.

- Чего длинную? - переспросила я.

- Фух-фух-ой-ой-ой-жарко-жарко-весь- дом. Бору.

- Ааа. Бору, - Мне было неудобно признаваться что "фух-фух-ой-ой-ой" ни с чем приличным у меня не заассоциировался. - Понятно. Длинную тогда.

- Неее. Длинную тяжело. И потом у вас каталитик. Короткой хватит, - решила свекровь и загремела трубками. - Ну я полезла. А ты подавай мне бору.

Она забралась на табурет, вся сосредоточилась и вытянула руку. Очевидно, я что-то должна была ей в руку сунуть.

- Бору давай. Кривую.

"Кривую бору, кривую бору. Фух-фух-ой-ой-ой. О!" - тут я ее увидела. Г-образный патрубок с резьбой на одном конце лежал и глядел на меня, точно насмехаясь. И я его схватила. И протянула свекрови. И... попала.

Бору! Вот он какой!

Короче, из отрезков трубы свекровью за какие то десять минут был собран дымоход. Страшный-престрашный, коричневый и какой-то ужасно паропанковский. Он похабил весь мой интерьер, делая его ммм... убогим что-ли. Я расстроилась ужасно. Ну, конечно, понимала что будет тепло, но не так же уродливо! И этот железный параллелепипед почти в центре холла. И металлический обшарпанный поднос - основание для собы. И кочерга - черная и некрасивая. На самом деле, я уже позже сообразила, что меня вовсе не эстетика беспокоила. Сами собы бывают чрезвычайно красивыми и можно их очень выгодно вписать в интерьер. Меня беспокоило какое-то непроговариваемое словами, но очень отчетливое ощущение потери статуса. Ведь печками топятся только в деревне! Понимаете. Печками, углём, дровами... топятся те, кто не в состоянии позволить себе лучшего. Большего. Цивилизованного. Нормального.

И именно это меня коробило. Жутко.

А когда свекровь принялась учить меня растапливать буржуйку, сперва газеткой, потом щепками, потом немного мелкого угля насыпать, потом уже кинуть пакетик другой посолиднее... тогда скорбь моя достигла самого верхнего, самого звонкого предела. "Боже! Что я тут делаю"? - думала я и всё подсовывала, подсовывала щепочки в железную ненасытную пасть собы. "До чего я докатилась? Я... Я! С университетским дипломом! С мыслями о карьере! С гордыней моей неуемной! Я стою тут, похожая на самку питекантропа, а турецкая бабка учит меня топить печь"!.

Мне хотелось плакать. Нет! Мне хотелось вопить...

Но ничего. Перетерпела. И через неделю вполне научилась справляться со страшным "пыщь-пыщь-ой-ой-ой" железным параллелепипедом. И, приходя с работы, весьма бойко топала в чуланчик, насыпала ведрышко уголька, накидывала поверх уголька щепы и шла в дом, чтобы быстро-быстро разжечь собу и обогреть немаленькую (увы) квартиру. Кстати, на зиму две комнаты закрывались, чтоб не тратить зря тепло.

Соба... Сейчас вспоминаю, как сон. Сон странный, удивительный, интересный, вовсе не неприятный. Но далёкий очень. Словно было всё не со мной. Совочек этот для сажи и пепла. И кочерга, и щипцы. Вечно падают и громыхают. Коричневатый налёт сажи на подоконниках. Протираешь каждый день, а толку? В чулане холодно, уголь пахнет немного кислым. Сверху уголь частенько влажный. Плохо горит. И дым такой молочно-желтый, густой. И вечный страх, что неправильно подвинешь заслонку, а соба потухнет. Или, наоборот, забудешь открыть и нафиг угоришь. Сколько угорают! Самая обычная смерть зимой в Стамбуле - угореть от печки. Семьями угорают. Потом в новостях - страшилки, и все вокруг вдруг становятся осторожными и ходят друг к другу, предупреждают, мол "Лале, ты аккуратнее с сОбой, вон в Междиекёе вчера шесть человек скончались...царствие небесное".

Соба... Жар от нее удивительный. Печной. Сухой и взаправдашний. Ни с чем не сравнимый. Ни с какими радиаторами отопления. Живой жар. И щепочки-полешки трещат так вкусно. Сядешь спиной к собе и тепло тебя обволакивает, нежит, ласкает. Щекочет потихонечку, как добрая нянька. Баюкает.

По дороге домой хорошо купить у уличного торговца каштанов (торговца зовут Мустафа, у него семеро дочерей, он безработный и кормит всю семью денежкой, которую получает с продажи этих каштанов зимой и кукурузы летом. Хорошо разложить штук десять-пятнадцать каштанов на собе и ждать пока испекутся. А потом, когда в доме уже совсем жара, даже немного душно, надо сидеть, эти каштаны чистить и есть, и говорить о политике. К каштанам удивительно подходят споры о политике. И чай.

Еще на собу на ночь можно устроить корочки мандариновые. Такой запах удивительный получается. Аромат печеных зимних мандаринов.

К утру соба затихает. Встаешь, опускаешь ноги на пол и даже через толстый ворс ковра чувствуешь босыми пятками как остыл дом. И шлеп-шлеп прямиком к собе (умыться- потом, зубы почистить -потом, покурить -потом. Сперва соба). Быстро и уже умело раскочегаришь буржуечку, мимоходом плеснешь себе кофе в чашку, сядешь на маленькую табуреточку - к жаркому "пыщь-пыщь" замерзшей спиной, закуришь. А щепочки треск-треск. А печечка пыщь-пыщь. И тут надо не полениться, сходить на холодную (еще не успела прогреться) кухню, взять хлеб вчерашний (полбатона точно остались), разломать его и на собу сверху уложить. И пока ты кофейничаешь, хлебушек там будет потихонечку отогреваться, а потом и корочкой покроется хрустящей, золотистой. А вот тут хорошо уже взять брынзы из холодильника и прям в горячий хлеб, в самую середку запихнуть. Осторожно! Пыщь-пыщь-ой-ой-ой! Обжечься можно.

Вот уже в доме потеплело, и окна запотели, и пахнет дымом не очень хорошо - надо бы проветрить. А ты всё сидишь, греешь спину и попу о крепкую, настоящую, нецивилизованную жару, жуешь хлеб с сыром, запиваешь чаем (уже закипел давно) и так лень шевелиться. Зимой в Стамбуле так лень шевелиться...

Оторвешь попу потом, конечно. Окошко откроешь. Высунешься наружу. А там зимний Стамбул, промозглый и весь затянутый сизым дымом тысяч и тысяч соб. И Мустафа тут как тут - идет из мечети. "Лале абла, доброе утро", - говорит. "Доброе", - отвечаю. "Что так рано"? - говорит. "Да собу затопила", - отвечаю. "Вечером увидится", - говорит. "Увидимся", - отвечаю. "Холодно сегодня", - говорит. А я уже не слышу. Я уже вернулась в дом, к жаркой пыщь-пыщь-ой-ой-ой своей собе вернулась. Сижу на скамеечке, чай пью, хлебом горячим закусываю. И всей собОй, всем своим нутром до самой кочерыжки греюсь.

Сейчас в Стамбуле почти у всех уже центральное отопление. Предали стамбульчане собу. Предали ради цивилизации, ради комфорта, ради евросоюза... А в деревнях, в городишках далёких всё еще она - горячая, добрая,железная, пыщь-пыщь... ой-ой-ой. Жарко-жарко.

Дата добавления: 2015-09-02