Часть 3. И уже в 809 году Константинопольский собор пояснил, что церковные правила могут не

И уже в 809 году Константинопольский собор пояснил, что церковные правила могут не соблюдаться в отношении к императору (по толкованию современного историка это означает, что "непреклонная императорская воля представляет собой форс-мажорное обстоятельство, которое дает право архиерею применить икономию, если речь не идет о покушении на устои веры" [1]).

А вот миссионерское наставление Константинопольского Патриарха Николая Мистика, датируемое 914–916 годами: "Если ты видишь, что они (варвары-язычники) на что-то негодуют, выноси это терпеливо, особенно если ослушники принадлежат к высшему слою народа — не к управляемым, а к тем, кому выпало управлять. В отношении же подвластных можно тебе, если придется, прибегать и к более суровым и насильственным мерам, несообразностей же не следует допускать никоим образом. Когда речь идет о тех, кто обладает большими возможностями чинить помехи в деле спасения всего народа, необходимо рассчитать, как бы мы, сурово обойдясь с ними, не утратили их, вконец разъярив и полностью восстановив [против себя] и верхи, и низы. У тебя перед глазами множество примеров человеческого поведения: ведь и врач частенько отступает перед тяжестью заболевания, и кормщик не пытается сверх возможного вести свой корабль против течения, и тот, кому вверено командование, зачастую даже против желания подчиняется напору войска. Знаешь ты и то, как обстоят дела у нас: как учитель, вынужденный снести непослушание учеников, чтобы не подвергаться их глупым и нелепым выходкам, пощадит бесстыдство непослушных учеников и поддастся им на время, только бы они все-таки слушали урок" [2].

Как видим, у нас готовы на весьма растяжимую "икономию", на многие и многие уступки и компромиссы, только когда речь идет о светской власти. А сколько уступок делалось и делается нашей Церковью бабкам и их суевериям! Но сделать шаг навстречу нашим же детям отчего-то считается недопустимым!

А еще и со стороны нам подсказывают: "Ваше дело — работать среди инвалидов. Вот берите детей с болезнью Дауна — это идеальное место для христианской педагогики. Ну, еще тюрьмы. А в университеты мы вас не пустим. В дома престарелых — пожалуйста, а школы и дети отделены от вас".

К сожалению, и недостаточный образовательный уровень нестоличного духовенства искривляет направление церковной миссии в ту же сторону. Порой кажется, что на сегодняшний день наиболее успешным направлением церковной миссии стало тюремное служение. В какую епархию ни приедешь, всюду узнаёшь, что два-три священника работают с зоной (и низкий поклон им за это). Но на вопрос: "А есть ли у вас священники, работающие с университетами?" — положительный ответ слышишь гораздо реже.

Ну представьте себе, что было бы с ростом Церкви, если бы апостолы разошлись по домам престарелых! Апостолы — то есть заведомое меньшинство в языческом море — не шли к бомжам. Апостолы не работали с пьяницами.

Когда сил мало, надо делать то, что можно. Есть три поля. Одно все залито асфальтом, другое черноземное, а третье непредсказуемо — то даст урожай, а то возьмет отпуск… Да, согласно Евангелию сеять надо на все поля [3]. Пройти с сеющей рукой можно и нужно вдоль любого поля. Но согласно тем же притчам Христа, задержаться для более постоянной и настойчивой работы надо сначала у самого плодоносящего поля [4].

Если Церковь действительно многочисленна, здрава, многоталантлива, то она должна быть со всеми, и конечно же, и с социальными "неудачниками". Но наша Церковь еще инвалид. Русская Церковь сегодня в таком состоянии, что сама маргинализирована.

Если бы мы были в таком состоянии, как католическая Церковь, у которой всего достаточно, начиная с земель и банков и кончая университетами, тогда, конечно, можно было бы заняться маргиналами. Но если деятельных священников у нас мало, а мирян подвигнуть к социальной диаконии мы еще не умеем, то свои немногие миссионерские ресурсы надо все же прежде всего направлять в точки возможного роста будущего церковного влияния. Надо идти в лучшие школы и лучшие университеты.

Есть священники, у которых талант — общаться именно с заключенными и обездоленными. Но повернуть всю Церковь к работе с маргинальными слоями — это самое страшное, что может сейчас произойти с Церковью. А именно в эту сторону нас тщательно подталкивают: "Идите к маргиналам и маргинализируйтесь вместе с ними".

Не надо топить Православие в социальном болоте.

Не надо замуровывать Церковь в прошлом.

Недруги Церкви хотели бы видеть нас зацементированными нашим прошлым. И многие собственно церковные люди чувствуют себя уютнее вдали от современной культуры и жизни. Но неужели не понятно, что со своими нынешними гипертрофированными страхами, с мечтой о православном гетто, с чаянием ухода "в келью под елью" мы гробим будущее православной России? Об этих двух разрывающих Россию тягах хорошо сказал Валентин Распутин: "И эти гонки на чужом были теперь во всем — на тряпках и коже, на чайниках и сковородках, на семенах морковки и картошки, в обучении ребятишек и переобучении профессоров, в устройстве любовных утех и публичных потех, в карманных приборах и самолетных двигателях, в уличной рекламе и государственных речах. Все хлынуло разом, как в пустоту, вытеснив свое в отвалы. Только хоронили по-старому. И так часто теперь хоронили, отпевая в церквах, что казалось: одновременно с сумасшедшим рывком вперед, в искрящуюся и горячую неизвестность, происходит и испуганное спячивание назад, в знакомое устройство жизни, заканчивающееся похоронами. И казалось, что поровну их — одни, как бабочки, рвутся к огню, другие, как кроты, закапываются в землю" ("Дочь Ивана, мать Ивана").

Вот чтобы не слишком решительным было наше добровольное зарывание в подполье, в прошлое, я и пробую сказать: в Православии достаточно силы, чтобы дерзить современности, но при этом в Православии достаточно любви, чтобы повернуться к современности. Мы достаточно жизнеспособны, чтобы отстаивать свою, древнюю, средневековую систему ценностей. И Церковь достаточно зряча, чтобы видеть доброе и в мире современных людей.

И когда я защищаю "Гарри Поттера" или Интернет, "Матрицу" или рок-музыку, я это делаю не ради Голливуда, а ради России XXI века. Своими статьями и книгами о современной молодежной культуре я просто ставлю ряд простых вопросов: а можно ли быть православным христианином сегодня? Тождественны ли понятия "Православие" и "Средневековье"? Можно ли быть православным в мире современной культуры, не эмигрируя в былые века? Должна ли граница между миром культуры церковной и культурой светской превращаться в сплошную линию фронта? На эти вопросы я отвечаю: да, нет, да, нет.

Через самые разные сюжеты я хочу донести до молодежи один месидж: в Церкви есть место для вас. "Церковь" и "бабушки" — не одно и то же. Между словами "Православие" и "Средневековье" нет знака равенства. Впрочем, чтобы обосновать право христианина на прописку в XXI веке, я привожу ссылки на святых отцов Средневековья.

В заключение напомню, что монахи — это миряне [5]. Монах — это мирянин, который, не будучи священником, захотел нести служение во имя своей веры. Но монахи для этого уходили далеко от людей. Так может, пора во имя той же самой веры оставаться с людьми? [6]

***

В этой статье сказано немало вполне очевидных и даже, наверно, банальных вещей. Вопрос в данном случае скорее не в том — что сказано, а — где. Подобные слова, сказанные в светской среде и нецерковным социологом, были бы просто благопожелательной банальностью. Но в православной церковной среде и сегодня сказать их — значит попасть в эпицентр критики.

Некогда сотрудничавший с газетой "Сегодня", а ныне ставший интернетовским кусакой Роман Вершилло ставит тотальный диагноз: "Мир, в котором мы живем, ничего, кроме искреннего ужаса, вызывать не может. Не с социальным, а с нравственным низом хочет сочетать христианство отец Андрей. Это соединение Церкви с грехом нужно отцу Кураеву для оправдания сотрудничества с преступным капиталом. Отец Кураев подчеркивает: "Как национальную беду я расцениваю то, что в нашей массовой церковной проповеди, психологии нет вкуса к жизни". И в самом деле нет. Отец Андрей прав. Но кому он адресует этот упрек? Ни много ни мало — самой христианской религии. Наша возвышенная вера никогда даже не соприкасалась с такой низостью, как пепсикольный "вкус к жизни"" [7].

Интернетовский аноним кусается так: "Вот Кураев говорит про православных бизнесменов, экономистов; тут забавный трюк: если приставить "православный" к чему-нибудь — то насколько возможно это сочетание в Православии? Например, православный деторастлитель, православный аборт или православный бес? Современный человек настолько ушел от конкретики, что ему любое сочетание слов назови — и он в это поверит. Православный спекулянт на бирже — пожалуйста, почему бы и нет. То есть из воздуха возникло нечто, что в реальной жизни произойти не может, — нету такого генезиса в Православии, чтобы такое произошло. А поэтому эти православные "нечты" — лишь результат компилятивной патологоанатомии доктора Франкенш... тьфу: Кураева" [8]. "По-моему, Кураев — это полный атас: "Ты хочешь служить Христу? Но это можно делать не только в рясе. Стань добротным профессионалом, добейся успеха ради Христа, а не ради номенклатурных благ". А вот интересно, как определяется: ради Христа существует та корпорация, в которой надобно делать карьеру? И как сие определить? Помнится, что на бумажках такой корпорации, как США, значится, что "In God we trust"; так значит, в этой корпорации вполне можно ради Христа трудиться? Или — можно ли делать карьеру ради Христа, скажем, в системе концлагерей? Если нет проверенных мест, где можно делать карьеру ради Христа, — то уж служить там, где придется: "стань хорошим кочегаром крематория концлагеря"?" [9].

"Представьте, что православный человек оказывается в Германии 1930-х и единственная возможность делать карьеру — это пойти в менеджеры по организации концлагеря? Вкус к карьере — это вкус к современной жизни, ведь нету сейчас представления о "православной карьере" — есть только представление о карьере при совке (где религиозность могла стоить карьеры) — и представление о карьере в духе западных корпораций. То есть Кураев вполне прямо утверждает, что все понятия о карьере, приходящие к нам из Запада, могут иметь православный оттенок; но это — его предположение, ибо в реальности такого генезиса не было. То есть если православный человек пойдет делать аборт — то это будет православный аборт" [10].

Еще один критический голос: "Отец Андрей в своем тексте апеллирует к тому, что Церковь якобы мечтает, а молодым людям для полноценной церковной жизни нужно мечтать о се-бе (цитаты: "Церковь не может отказаться от своей мечты о симфонии", "Вообще, если православный юноша не мечтал об уходе в монастырь — значит, с его церковной жизнью что-то не так. Мечта о монастыре — признак нормального духовного развития молодого человека"). И в этом отец Андрей допускает отступление от заповедей апостола и от святоотеческой практики невидимой брани: не мечтайте о себе (Рим. 12, 16)… Отец Андрей задается вопросом: "Но как можно совместить мечты о возрождении православной России с отсутствием молодежной церковной политики?". Уж кому-кому, а отцу Андрею должно быть известно, что в Русской Православной Церкви есть отдел по делам молодежи, который возглавляет архиепископ Костромской и Галичский Александр. И нужно ли понимать заявления отца Андрея об отсутствии у Русской Православной Церкви молодежной политики как заявление о некомпетентности архиепископа Александра?...Отец Андрей допускает и еще более сомнительные высказывания: "В историческом развитии Православия возобладала противоположная тенденция". Что имеет в виду под "историческим развитием Православия" отец Андрей, совершенно непонятно. Уж профессору богословия должно быть известно, что Православие всегда обладало полнотой истины, которая может поворачиваться в разные века в большей степени той или иной стороной в той мере, в какой сами люди обращаются к этой полноте истины. К сожалению, такое некритическое употребление терминов, конечно, вынуждает православное богословие давать достойный ответ, а сам отец Андрей может стать тем еретиком, в борьбе с которым Православие "разовьется" (в терминологии отца Андрея), но то ли это дело, ради которого подвизается отец Андрей?" [11].

1. Афиногенов Д. Е. Константинопольский патриархат и иконоборческий кризис в Византии (784–847). М., 1997. С. 51. ^

2. Цит. по: Иванов С. А. Византийское миссионерство. М., 2003. С. 189. ^

3. См.: Мф. 13, 3–23, 38.— Ред. ^

4. В какой бы город или селение ни вошли вы, наведывайтесь, кто в нем достоин, и там оставайтесь, пока не выйдете; а входя в дом, приветствуйте его, говоря: мир дому сему; и если дом будет достоин, то мир ваш придет на него; если же не будет достоин, то мир ваш к вам возвратится. А если кто не примет вас и не послушает слов ваших, то, выходя из дома или из города того, отрясите прах от ног ваших (Мф. 10, 11–14). ^

5. Тут накопилась изрядная путаница. Монахи нередко приходских священников называют «мирскими», тогда как с точки зрения церковных канонов именно монах, не имеющий сана, является мирянином, мирским человеком. ^

6. Если читатель пожелает дальше размышлять на эту тему, я предложил бы ему обязательно учесть замечательную статью священномученика архиепископа Илариона (Троицкого) «О единстве идеала Христова» из его книги «Без Церкви нет спасения». Тогда будет понятно, что сказанное выше сказано не в укор монашеству и не ради снижения привлекательности монашеского идеала, а, напротив, для того, чтобы и «мирской карьерист» мог учитывать духовный опыт, накопленный монахами: как иметь, «не имея». ^

7. Вершилло Р. Игра снов (http://www.moral.ru/Igra_snov.html). Чтобы понять рецепты, которыми Роман пытается преодолеть ужасы, в которые он сам же себя и загнал, стоит процитировать другую его статью: «А на самом деле во власти возражающего должно быть не только опровержение тех или иных ошибок. Нет. Если говорят ересь и глупость, я должен иметь право просто заткнуть рот глупцу. Вот это подлинный диалог: на произнесение отвечают затыканием» (Вершилло Р. Право на безвластие [http://www.prav-de.ru/Bezvlastie.html]). ^

8. http://www.livejournal.com/users/aleatorius/152830.html. ^

9. http://www.livejournal.com/users/aleatorius/153123.html?mode=reply. ^

10. http://www.livejournal.com/users/aleatorius/152830.html. ^

11. Вадим Феофанов (http://www.expert.ru/forums/viewtopic.php? topic=4876&forum=133&2). ^

Из выступления митрополита Смоленского и Калининградского Кирилла на Съезде православной молодежи (14 мая 2001 года)

Сопричастность молодого человека Церкви должна быть естественной и радостной, не отрывающей его от современной ему жизни и культуры. Ибо во все времена христиане присутствовали в мире как его закваска, как соль земли. Молодых людей, желающих быть христианами, мы не в иноческую келью увлекаем. Дай Бог, чтобы кто-то из них в свое время ощутил призвание к монашескому подвигу. Тогда это другой вопрос — и другой образ жизни, другой взгляд на вещи. Но даже это вовсе не означает, что, вопреки Священному Писанию, фарисей более угоден в глазах Господа, чем мытарь. Однако если человек желает жить христианином в миру, имея работу, семью и неизбежные светские попечения, то почему он должен стараться изменить выражение своего лица, одеваться на какой-то особый манер, замыкаться в себе, прерывать общение с другими людьми? Встречаю как-то утром на дороге к храму группу молодых женщин. Все как одна выглядят диковато, резко выделяются среди горожан, одеты странно и не по-людски. Оказывается, местный батюшка допускает женщин на службу не иначе, как в этой псевдоправославной униформе. Вот и ходят они в храм в каких-то черных сарафанах. Все это не имеет никакого отношения ни к Православию, ни к благообразию, ни к достоинству, ни к скромности. Это пародия на Церковь, дурновкусие. Насаждая фольклорное, музейное, костюмированное Православие, мы тем самым словно сигнализируем обществу и человеку о том, что наша вера якобы не имеет никакого отношения к современной жизни. А между тем место Православия — на стремнине жизни и в сокровенном обиталище наших чувств.

1. http://www.russian-orthodox-church.org.ru/nr110152.html. ^

Закон Божий и "Хроники Нарнии"

Сопричастность молодого человека Церкви должна быть естественной и радостной, не отрывающей его от современной ему жизни и культуры. Ибо во все времена христиане присутствовали в мире как его закваска, как соль земли. Молодых людей, желающих быть христианами, мы не в иноческую келью увлекаем. Дай Бог, чтобы кто-то из них в свое время ощутил призвание к монашескому подвигу. Тогда это другой вопрос — и другой образ жизни, другой взгляд на вещи. Но даже это вовсе не означает, что, вопреки Священному Писанию, фарисей более угоден в глазах Господа, чем мытарь. Однако если человек желает жить христианином в миру, имея работу, семью и неизбежные светские попечения, то почему он должен стараться изменить выражение своего лица, одеваться на какой-то особый манер, замыкаться в себе, прерывать общение с другими людьми? Встречаю как-то утром на дороге к храму группу молодых женщин. Все как одна выглядят диковато, резко выделяются среди горожан, одеты странно и не по-людски. Оказывается, местный батюшка допускает женщин на службу не иначе, как в этой псевдоправославной униформе. Вот и ходят они в храм в каких-то черных сарафанах. Все это не имеет никакого отношения ни к Православию, ни к благообразию, ни к достоинству, ни к скромности. Это пародия на Церковь, дурновкусие. Насаждая фольклорное, музейное, костюмированное Православие, мы тем самым словно сигнализируем обществу и человеку о том, что наша вера якобы не имеет никакого отношения к современной жизни. А между тем место Православия — на стремнине жизни и в сокровенном обиталище наших чувств.

1. http://www.russian-orthodox-church.org.ru/nr110152.html. ^

Дата добавления: 2015-09-02