ЛЕВ И ЗМЕЯ

Две недели у Гарри было такое чувство, что он носит в груди талисман, пламенную тайну, помогавшую ему терпеть занятия у Амбридж и даже вежливо улыбаться, глядя в ее жуткие выпуклые глаза. ОД и он под самым носом у нее делали то, чего она и Министерство больше всего страшились, и, вместо того чтобы читать у нее на уроках Уилберта Слинкхарда, он с удовольствием вспоминал последние собрания кружка, вспоминал, как Невилл разоружил Гермиону, как Колин Криви после усердной практики на трех занятиях овладел Чарами помех; как Парвати Патил так хорошо овладела Уменьшающим заклятием, что превратила стол со всеми вредноскопами в пыль.

Выделить определенный день для собраний ОД оказалось невозможно: надо было приноравливаться к отдельным тренировкам трех команд по квиддичу а их нередко переносили из-за плохой погоды. Но Гарри об этом не сожалел: наверное, даже выгодней собираться не по расписанию. Если за ними слежка, ее это скорее запутает.

Гермиона вскоре придумала очень остроумный способ оповещать всех участников о времени и дате собрания, когда надо было неожиданно его перенести. Если бы ученики с разных факультетов стали слишком часто ходить по Большому залу и сговариваться, это выглядело бы подозрительно. Всем членам ОД Гермиона дала по фальшивому галеону (Рон чрезвычайно возбудился, когда увидел корзинку и решил, что раздают золото).

— Видите цифры по ребру монеты? — сказала она, показывая образец в конце четвертого занятия. Монета зажиточно блестела золотом при свете факелов. — На настоящих галеонах это серийный номер, указывающий, каким гоблином она отчеканена. На этих фальшивых цифры будут меняться — они показывают дату и час следующего собрания. Когда дата меняется, монета делается горячей, так что, если вы носите ее в кармане, вы это почувствуете. Все берем по одной; когда Гарри назначает дату, он меняет цифры на своей, и, поскольку я навела на них Протеевы чары, с вашими произойдет то же самое.

Ответом ей было недоуменное молчание. Гермиона обвела взглядом смущенных слушателей.

— Я подумала, это хороший способ, — неуверенно пояснила она. — В смысле, если Амбридж прикажет вывернуть карманы, то ничего подозрительного не увидит. Ну... если вам не хочется...

— Ты умеешь наводить Протеевы чары? — спросил Терри Бут.

- Да.

— Но это ведь... это уровень ЖАБА, — сказал он слабым голосом.

— Ну... — Гермиона старалась держаться скромно, — может быть... наверное...

— Почему ты не в Когтевране? — допытывался он почти удивленно. — С твоими мозгами?

— На распределении Волшебная шляпа всерьез подумывала отправить меня в Когтевран, — весело сказала Гермиона, — и все-таки остановилась на Гриффиндоре. Так мы воспользуемся галеонами?

Послышались одобрительные голоса, и все стали подходить к корзинке. Гарри повернул к ней голову:

— Знаешь, что мне это напоминает?

— Нет, что?

— Шрамы Пожирателей смерти. Волан-де-Морт прикасается к одному, и шрамы у всех жжет. Это — сигнал, что он их призывает.

— Ну... да, — тихо сказала Гермиона, — это и навело меня на мысль... Но заметь: я решила вырезать дату на металлических вещах, а не на коже наших членов.

— Ага, твой способ гуманней. — Гарри улыбнулся и опустил монету в карман. — Единственное опасение — мы можем потратить их невзначай.

— Черта с два, — сказал Рон, с некоторой скорбью разглядывая свой негодный денежный знак. — Мне-то не с чем его спутать.

Приближался первый матч сезона: Гриффиндор — Слизерин. Анджелина требовала чуть ли не ежедневных тренировок, и в собраниях ОД наступил перерыв. Из-за того, что Кубок по квиддичу давно не разыгрывался, предстоящую игру ожидали с повышенным интересом и даже волнением. Живо интересовались ею и пуффендуйцы с когтевранцами — и тем и другим, понятно, предстояло сразиться с обеими этими командами. Деканы факультетов, пытаясь сохранять приличествующую им беспристрастность, на самом деле горячо желали победы своих. Насколько важен для профессора Макгонагалл выигрыш у Слизерина, Гарри понял по тому, что за неделю до матча она перестала давать им задания на дом.

— Полагаю, в ближайшие дни у вас и без этого достаточно дел, — торжественно произнесла она, и они не поверили своим ушам. Но тут она посмотрела в упор на Гарри и Рона и сурово добавила: — Я привыкла видеть Кубок по квиддичу у себя в кабинете и вовсе не хочу уступать его профессору Снейпу так что потренируйтесь лишний раз, если не затруднит.

Снейп проявлял не менее горячую заботу о своей команде. Он так часто заказывал поле для слизеринцев, что команде Гриффиндора иногда не удавалось потренироваться. Он пропускал мимо ушей жалобы на то, что слизеринцы пытаются вывести соперников из строя в коридорах. В больничное крыло пришла Алисия Спиннет — брови у нее стали расти так быстро и густо, что совершенно закрыли глаза и уже мешали есть. И хотя четырнадцать свидетелей доказывали, что ее заколдовал сзади слизеринский вратарь Майлс Блетчли, когда она занималась в библиотеке, Снейп не пожелал их слушать и сказал, что она, наверное, сама пыталась применить чары для ращения волос.

Гарри считал, что у Гриффиндора хорошие шансы на победу: как-никак они ни разу не проиграли команде Малфоя. Конечно, Рон не дотягивал до уровня Вуда, но тренировался с огромным усердием. Самым большим его недостатком было то, что после ошибки он терял уверенность; пропустив гол, начинал суетиться и легче пропускал новые. С другой стороны, он брал поразительные мячи, когда был в ударе. Однажды на тренировке он, спрыгнув с метлы, повис на одной руке и отбил квоффл ногой так сильно, что мяч пролетел все поле и угодил в среднее кольцо на противоположной стороне. Вся команда сочла, что рядом с этим бледнеет даже недавний подвиг вратаря ирландской сборной Барри Райана, отразившего бросок Ладислава Замойского, лучшего польского охотника. Даже Фред сказал, что они с Джорджем, пожалуй, еще будут гордиться Роном и серьезно подумывают о том, чтобы признать свое с ним родство, от которого якобы открещивались все эти четыре года.

Одно беспокоило Гарри: не выведет ли Рона из равновесия предматчевая тактика слизеринцев. Сам он за четыре года притерпелся к их издевательствам, так что замечания наподобие «Эй, Поттер, Уоррингтон поклялся сшибить тебя с метлы в субботу» не пугали его, а только смешили.

«Уоррингтон тот еще снайпер, — отвечал он, — если бы он целил в соседа, вот тут бы я струхнул». Рон и Гермиона хохотали, а с лица Пэнси Паркинсон слезала дурацкая ухмылка.

Рон же не привык к тому, чтобы его систематически изводили насмешками, оскорблениями, угрозами. Когда слизеринцы, порой семикурсники и значительно крупнее его, шептали ему в коридоре:

«Зарезервировал себе койку в больничном крыле?» — он не смеялся, и лицо его принимало нежный салатный оттенок. Когда Драко Малфой изображал, как Рон роняет квоффл (а делал он это при каждой встрече), уши у Рона загорались, а руки тряслись так, что действительно выронили бы любую вещь.

Октябрь скончался в проливных дождях и вое ветра, и с железным холодом пришел ноябрь, с заморозками по утрам и ледяными бурями, обжигавшими лицо и руки. Небо на потолке Большого зала затянула жемчужно-серая мгла, горы вокруг Хогвартса надели снежные шапки, а в замке стало так холодно, что между занятиями ученики ходили по коридорам в толстых защитных перчатках из драконьей кожи.

Утро матча выдалось холодным и ясным. Гарри проснулся и увидел, что Рон сидит на кровати, обхватив колени и глядя в одну точку.

— Не заболел?

Рон не ответил, только помотал головой. Гарри живо вспомнил тот день, когда Рон по случайности наколдовал себе слизняковую рвоту: он был такой же бледный и потный и так же боялся раскрыть рот.

— Надо позавтракать, — бодро сказал Гарри. — Пошли.

Большой зал быстро наполнялся народом, настрое­ние было приподнятое, голоса звучали громче обычного. Когда они проходили мимо стола слизеринцев, там зашумели. Гарри обернулся и увидел, что, помимо зеленых с серебром шарфов и шляп, у каждого еще серебряный значок, как будто бы в форме короны. Многие из них почему-то замахали Рону и оглушительно захохотали. Гарри попытался разглядеть по дороге, что написано на значках, но не успел — надо было поскорее увести Рона.

Гриффиндорский стол встретил их горячими приветствиями; на всех было красное с золотом, но приветствия не только не ободрили Рона, а, наоборот, как будто лишили последних душевных сил. Он плюхнулся на ближайшую скамью с таким видом, словно это последний завтрак в его жизни.

— Я, наверно, спятил, когда напросился в команду, — хрипло прошептал он. — Спятил!

— Не дури, — одернул его Гарри, придвигая к нему хлопья. — Ты хорошо сыграешь. А волнение — это нормально.

— Я пустое место. Вратарь — дырка. Сыграть не смогу, хоть убей. Чем я думал?

— Возьми себя в руки, — сурово сказал Гарри. — Вспомни, какой ты отбил на днях. Даже Фред с Джорджем сказали: класс.

Рон повернул к нему несчастное лицо.

— Это вышло нечаянно, — пробормотал он жалким голосом. — Я не собирался... соскользнул с метлы, вы просто не видели, а когда пытался влезть обратно, случайно пнул мяч.

— Ничего, — сказал Гарри, быстро поборов неприятное чувство, вызванное неожиданной новостью, — еще парочка таких случайностей, и игра у нас в кармане.

Напротив сели Гермиона и Джинни в красно-золотых шарфах и перчатках, с красно-золотыми розетками.

— Как самочувствие? — спросила Джинни.

Рон смотрел на остатки молока в своей тарелке с таким выражением, как будто не прочь был в них утопиться.

— Он волнуется, — сказал Гарри.

— Это хороший знак, — успокоила Гермиона. — Я заметила: лучше всего сдаешь экзамены, когда немного волнуешься.

— Привет, — протянул у них за спиной сонный голос. Гарри поднял голову. Это пришла к ним от стола когтевранцев Полумна Лавгуд. Множество лиц смотрело в их сторону, кое-кто смеялся и показывал пальцами. Она соорудила шляпу в виде львиной головы в натуральную величину и только каким-то чудом ухитрялась удерживать ее на своей.

— Я болею за Гриффиндор, — сообщила Полумна, показав на шляпу, что было уже излишне. — Посмотрите, что мы умеем...

Она постучала по шляпе волшебной палочкой; шляпа разинула пасть и издала весьма правдоподобный рев, заставивший всех поблизости вздрогнуть.

— Неплохо, а? — радостно сказала Полумна. — Я хотела, чтобы она еще жевала змею, представляющую Слизерин, но времени не хватило. В общем, желаю удачи, Рон.

Она побрела прочь. Не успели они оправиться от удивления, вызванного ее шляпой, как подбежала Анджелина Джонсон в сопровождении Кэти и Алисии, избавившейся от сверхбровей стараниями милосердной мадам Помфри.

— Когда закончите, — сказала Анджелина, — идем прямо на поле, выясняем погодные условия — и в раздевалку.

— Скоро будем, — сказал Гарри. — Рону надо позавтракать.

Однако через десять минут стало ясно, что Рон больше ничего съесть не сможет, и Гарри счел за лучшее сразу вести его в раздевалку. Когда они встали из-за стола, Гермиона тоже поднялась и за руку отвела Гарри в сторону.

— Постарайся, чтобы Рон не увидел слизеринских значков, — шепнула она.

Гарри посмотрел на нее вопросительно, а она предостерегающе покачала головой: Рон уже шел к ним, потерянный и безутешный.

— Удачи, Рон, — сказала Гермиона и, встав на цыпочки, поцеловала его в щеку. — И тебе, Гарри.

Рон немного приободрился, пока они шли по Большому залу. Озадаченно, словно не понимая, что произошло, он дотронулся до того места, куда его поцеловала Гермиона. Вид у него был отсутствующий, он почти ничего не замечал. А Гарри, проходя мимо стола слизеринцев, с любопытством глянул на их значки и на этот раз сумел прочесть вырезанные на них слова:

«Уизли — наш король».

Чувствуя, что ничего хорошего это не сулит, Гарри поспешил вывести Рона в вестибюль, а оттуда по каменным ступеням на морозный луг.

Замерзшая трава похрустывала под ногами, пока они спускались к стадиону. Безветрие, небо затянуто жемчужно-серой мутью, видимость хорошая, и солнце не будет слепить глаза. Гарри объяснял это Рону по дороге, но тот вряд ли его слышал.

Анджелина уже переоделась и, когда они вошли, давала последние указания команде. Гарри и Рон сменили мантии (Рон несколько минут пытался надеть свою задом наперед, пока над ним не сжалилась Алисия) и сели, чтобы выслушать установку на игру.

Гомон снаружи усиливался — зрители валили из замка на матч.

— Только что выяснила окончательный состав Слизерина, — сказала Анджелина Джонсон, заглядывая в пергамент. — Прежние загонщики Деррик и Боул выбыли, но Монтегю взял на их место обычных горилл, а не тех, кто умеет летать. Их зовут Крэбб и Гойл, я о них мало знаю.

—Мы знаем, — хором откликнулись Гарри и Рон.

— Вид у них такой, что вряд ли отличат один конец метлы от другого, — сказала Анджелина, убирая пергамент в карман. — Впрочем, всегда удивлялась, как это Деррик и Боул не заблудятся на поле без дорожных указателей.

— Крэбб и Гойл из той же породы, — заверил ее Гарри. Слышно было шарканье сотен ног, поднимавшихся по лестницам трибун. Доносилось пение, но Гарри не мог разобрать слова. Он тоже волновался, но знал, что его волнение — пустяк по сравнению со страхом Рона, который держался за живот, с серым лицом и сжатыми губами уставясь в пустоту.

— Пора, — вполголоса сказала Анджелина, взглянув на часы. — Идем... Ни пуха ни пера.

Команда встала, метлы на плечо, и цепочкой вышла на стадион. Рев зрителей и пение, заглушаемое приветственными выкриками.

Команда Слизерина уже построилась и ждала их — тоже с серебряными значками в виде короны. Их новый капитан Монтегю сложением походил на Дадли Дурсли — руки, как волосатые окорока. Позади стояли Крэбб и Гойл, почти такие же здоровенные, и тупо щурились на небо, помахивая битами. Малфой стоял сбоку; бледное солнце освещало его белесые волосы. Он поймал взгляд Гарри и, осклабясь, постучал по значку у себя на груди.

— Капитаны, пожмите руки, — приказала судья мадам Трюк, когда Анджелина приблизилась к строю слизеринцев. Гарри видел, что Монтегю больно сдавил ей пальцы, но она даже не моргнула. — Седлайте метлы...

Свисток судьи. Мячи выпущены, и четырнадцать игроков взвились в воздух. Краем глаза Гарри увидел, как Рон устремился к своим кольцам. Сам он поднялся выше, увильнул от бладжера и полетел вдоль боковой линии поля, высматривая, не блеснет ли где золотом снитч. В точности то же проделывал Малфой на другой стороне поля.

— С мячом Джонсон, Джонсон овладела квоффлом. какой игрок эта девушка, я годами это твержу, а она не хочет со мной встречаться...

— ДЖОРДАН! — крикнула профессор Макгонагалл.

— Биографический факт, профессор, для оживления репортажа... Она уходит от Уоррингтона, обводит Монтегю, она... ох... ее настигает бладжер от Крэбба, Монтегю перехватывает квоффл, Монтегю устремляется к кольцам соперников... Отличный бладжер Джорджа Уизли, точно в голову Монтегю, Монтегю выпускает квоффл, мяч у Кэти Белл... гриффиндорка Кэти Белл продвигается с мячом, пас назад Алисии Спиннет...

Комментарий Ли Джордана разносился над стадионом, и Гарри напряженно прислушивался к нему — насколько позволял свист ветра в ушах, общий гам, улюлюканье, крики и пение.

— Спиннет обходит Уоррингтона, уклоняется от бладжера - еще бы чуть-чуть, Спиннет... Зрители в восторге, вы только послушайте, что они поют?

Он прервался, чтобы послушать. Песня зазвучала громко и отчетливо над зелено-серебряной секцией слизеринских болельщиков:

Рональд Уизли — наш король,

Рональд Уизли — наш герой,

Перед кольцами дырой

Так всегда и стой!

Квоффл Рон поймать не может,

Победить он нам поможет,

На помойке он родился,

Слизерину пригодился.

—...Алисия возвращает квоффл Анджелине! — закричал Ли. Гарри круто повернул, в ярости от услышанного. Он понимал, что Ли пытается заглушить слова песни: — Анджелина... перед ней один только голкипер... БРОСОК... а-а-а!

Голкипер слизеринцев взял мяч; он бросил его Уоррингтону, и тот помчался зигзагом между Алисией и Кэти.

Пение становилось все громче по мере того, как он приближался к Рону.

Рональд Уизли — наш король, Рональд Уизли — наш герой, Перед кольцами дырой Так всегда и стой!

Гарри не удержался; перестав высматривать снитч, развернул «Молнию», чтобы посмотреть на Рона — одинокая фигура парила перед тремя кольцами, и пушечным снарядом мчался к ним массивный Уоррингтон.

— С квоффлом Уоррингтон, Уоррингтон приближается к кольцам, он уже недосягаем для бладжеров, перед ним только голкипер...

Трибуна. Слизерина загрохотала:

Перед кольцами дырой Так всегда и стой!

—...это первое испытание для нового голкипера Гриффиндора, брата загонщиков Фреда и Джорджа Уизли, талантливого новичка команды... Держись, Рон!

Восторженный рев на трибуне Слизерина: Рон спикировал, растопырив руки, и квоффл пролетел между ними прямо в среднее кольцо.

— Слизерин выходит вперед! — раздался голос Ли среди воплей и свиста болельщиков. — Десять — ноль, ведет Слизерин... Не унывай, Уизли!

Слизеринцы запели еще громче.

НА ПОМОЙКЕ ОН РОДИЛСЯ,

СЛИЗЕРИНУ ПРИГОДИЛСЯ...

— Мяч у Гриффиндора, и Кэти Белл стремительно продвигается вперед, — мужественно выкрикивал Ли, хотя голос его тонул в оглушительном пении.

КВОФФЛ РОН ПОЙМАТЬ НЕ МОЖЕТ,

ПОБЕДИТЬ ОН НАМ ПОМОЖЕТ.

—Гарри, ЧТО ТЫ ДЕЛАЕШЬ? — крикнула Анджелина, пролетая мимо, чтобы поддержать атаку Кэти Белл. — ДВИГАЙСЯ!

До Гарри только сейчас дошло, что он уже минуту висит в воздухе, наблюдая за ходом игры и начисто забыв о снитче. В ужасе он ринулся вниз и закружился над полем, не обращая внимания на хор слизеринцев.

РОНАЛЬД УИЗЛИ - НАШ КОРОЛЬ,

РОНАЛЬД УИЗЛИ - НАШ ГЕРОЙ...

Снитча нигде не было видно; Малфой тоже кружил над полем. Они пролетели навстречу друг другу над серединой, и Гарри услышал, что он громко поет:

НА ПОМОЙКЕ ОН РОДИЛСЯ...

— И снова Уоррингтон, - орал Ли, — пасует Пьюси, Пьюси обходит Спиннет... Давай, Анджелина, ты можешь его перехватить... не удалось — отличный бладжер Фреда Уизли... нет, Джорджа, какая разница — одного из них, и Уоррингтон роняет квоффл, его подхватывает Кэти Белл... эх, тоже упускает... с квоффлом Монтегю, капитан Слизерина. Монтегю несет квоффл, летит к кольцам... Блокируй его, Гриффиндор, ну же!

Гарри пронесся за кольцами Слизерина, не позволяя себе оглянуться на Рона. Поравнялся с голкипером и услышал, что Блетчли поет вместе с болельщиками:

ПЕРЕД КОЛЬЦАМИ ДЫРОЙ...

— И Пьюси снова уходит от Анджелины и устремляется к кольцам... Внимание, Рон!

Гарри не пришлось оглядываться, и так все ясно: тяжкий стон на трибуне Гриффиндора, аплодисменты и крики слизеринцев. Он посмотрел вниз: Пэнси Паркинсон с лицом мопса стояла перед трибунами и дирижировала хором болельщиков, оравшим:

НА ПОМОЙКЕ ОН РОДИЛСЯ,

СЛИЗЕРИНУ ПРИГОДИЛСЯ.

Двадцать — ноль. Не страшно, можно отыграть или поймать снитч. Несколько голов, и они будут впереди, как обычно, успокаивал себя Гарри, ныряя и маневрируя между игроками в погоне за блеснувшим предметом, который оказался браслетом от часов на руке Монтегю.

Но Рон пропустил еще два гола. Теперь поиски снитча были окрашены легкой паникой. Поймать бы его поскорее и закончить игру.

— Кэти Белл из Гриффиндора финтом оставляет позади Пьюси, уходит под Монтегю — отличный вираж, Кэти! Обводит Уоррингтона, она мчится к кольцам, вперед, Анджелина... ГОЛ! Сорок — десять в пользу Слизерина, мяч у Пьюси...

Среди гриффиндорских криков Гарри расслышал рык нелепого льва Полумны и воспрял духом: всего тридцать очков отрыв, пустяки, спокойно можно нагнать. Он увильнул от бладжера, пущенного Крэббом, и возобновил охоту за снитчем, поглядывая на Малфоя — вдруг тот заметит первым. Но Малфой, как и он, все летал вокруг поля, тщетно высматривая золотой мячик.

—...Пьюси отдает Уоррингтону, Уоррингтон — Монтегю, Монтегю возвращает его Пьюси... Джонсон перехватывает квоффл, пас на Белл, прекрасно... но нет, ее настиг бладжер Гойла, и вновь мяч у Пьюси...

НА ПОМОЙКЕ ОН РОДИЛСЯ,

СЛИЗЕРИНУ ПРИГОДИЛСЯ.

РОНАЛЬД УИЗЛИ - НАШ КОРОЛЬ...

Но Гарри увидел его наконец — крохотный крылатый золотой мячик парил в футе над землей, поблизости от слизеринских шестов.

Он спикировал...

А слева, прильнув к метловищу, серебристо-зеленым пятном несся к земле Малфой...

Снитч обогнул подножие одного шеста и полетел к противоположным трибунам; эта перемена курса была на руку Малфою — теперь он находился ближе. Гарри развернул свою «Молнию», и вот уже они летят голова в голову.

В трех футах от земли Гарри оторвал правую руку от метловища и потянулся за снитчем... А справа к мячу тянется рука Малфоя, растопыренными пальцами загребает воздух...

Две отчаянные секунды с замиранием сердца и свист ветра в ушах — и все кончено. Пальцы Гарри схватили маленький, рвущийся на волю снитч, ногти Малфоя запоздало скребанули его по руке, Гарри направил метлу вверх, сжимая в руке непокорный мячик, и болельщики Гриффиндора разразились ликующими криками. Игра спасена, неважно, сколько голов пропустил Рон, завтра никто этого не вспомнит, главное — Гриффиндор победил...

БАХ.

Бладжер ударил его точно в крестец, и он свалился с метлы. К счастью, высота была всего пять-шесть футов - Гарри поймал снитч у самой земли, однако упал он на замерзшее поле спиной, и ему сбило дыхание. Он успел услышать пронзительный свисток судьи, возмущенные крики и свист с трибун, потом глухой удар своего тела о землю и панический голос Анджелины:

— Ты цел?

— Цел, конечно, — проворчал он и взял ее за руку, чтобы она помогла ему подняться.

Мадам Трюк реяла над одним из слизеринских игроков, но отсюда ему не было видно над кем.

— Это бандит Крэбб, — гневно сказала Анджелина, — он запустил в тебя бладжером, когда ты уже поймал снитч. Но мы выиграли, Гарри, выиграли!

За спиной у Гарри послышалось сопение, и он обернулся, все еще сжимая в руке снитч: рядом приземлился Драко Малфой. Белый от ярости, с деланной улыбкой на лице.

— Спас Уизли от позора? — сказал он. — Хуже вратаря я не видел... но он же на помойке родился. Тебе понравились мои стишки, Поттер?

Гарри не ответил. Он повернулся к своим игрокам: они приземлялись один за другим с ликующими криками, молотили кулаками по воздуху — все, кроме Рона, который слез с метлы возле шестов и в одиночестве поплелся к раздевалке.

— Мы хотели сочинить еще пару строк! — крикнул Малфой, глядя, как Алисия и Кэти обнимают Гарри. — Но рифм не нашли к «толстой» и «уродине», хотели и про маму его спеть...

— Спой про «зелен виноград», — с отвращением бросила ему Анджелина.

—... и к «бездарному тупице» — это про его отца... Фред и Джордж, пожимая руку Гарри, услышали эти

слова и напряглись. Они повернулись к Малфою.

— Бросьте! — сказала Анджелина и схватила Фреда за руку. — Брось, пусть его орет. Злится, что проиграл, ничтожество...

— Но ты ведь любишь эту семейку, а, Поттер? — издевался Малфой. — Каникулы у них проводишь? Как только вонь эту выносишь, не пойму. Хотя, пожив у маглов, небось и помойке рад?

Гарри вцепился в Джорджа. Анджелина, Алисия и Кэти втроем удерживали Фреда, рвавшегося к Малфою, а тот смеялся им в лицо. Гарри поискал глазами мадам Трюк, но она все еще выговаривала Крэббу за нечестную атаку бладжером.

— А может, ты помнишь, как воняло в доме у твоей матери, — пятясь, продолжал Малфой, — и в свинарнике Уизли узнаёшь родной запах?

Гарри не заметил, как отпустил Джорджа; секунду спустя они уже оба мчались к Малфою. Он совершенно забыл, что это происходит на глазах у всех преподавателей; было только одно желание: сделать Малфою как можно больнее. Вынуть волшебную палочку было уже некогда, кулаком, в котором был зажат снитч, он изо всей силы ударил врага в живот.

- Гарри! ГАРРИ! ДЖОРДЖ! СТОЙТЕ!

Он слышал крики девочек, вопль Малфоя, пронзительный свисток судьи, рев трибун, но ему было все равно. Пока кто-то рядом не выкрикнул: «Импедимента!» — и его не отбросило назад силой заклятия, он молотил кулаками Малфоя.

— Что вы делаете! — крикнула мадам Трюк.

Гарри встал на ноги. Видимо, это она сшибла его заклятием: в одной руке у нее был свисток, в другой вол шебная палочка, а метла ее валялась в нескольких шагах. Малфой скорчился на земле, он стонал и хныкал, из носа текла кровь. У Джорджа вспухла губа; Фреда насилу удерживали три охотницы, а позади хихикал Крэбб.

— Никогда в жизни не видела такого поведения! Марш в замок, вы двое, и немедленно в кабинет декана. Отправляйтесь! Ну!

Гарри с Джорджем молча пошли с поля; оба тяжело дышали. Вой и улюлюканье зрителей постепенно затихали позади, и, когда они вошли в вестибюль, не слышно стало ничего, кроме звука их шагов. Гарри ощутил, что в правой руке у него происходит какое-то копошение; костяшки ее он разбил о челюсть Малфоя. Он посмотрел на руку серебряные крылышки снитча высовывались между пальцами и трепыхались — мячику хотелось на волю.

Профессор Макгонагалл нагнала их уже перед дверью своего кабинета. На ней был шарф Гриффиндора; бледная, трясущимися руками она сорвала его с шеи и скомандовала, указывая на дверь: «Идите!»

Она зашла за свой стол, дрожа от ярости, и швырнула шарф на пол.

— Ну? С подобным безобразием я еще не сталкивалась. Двое на одного! Объяснитесь!

— Малфой спровоцировал нас, — выдавил из себя Гарри.

— Спровоцировал? — выкрикнула она и так хватила кулаком по столу, что клетчатая жестянка соскочила с него и высыпала имбирных тритонов на пол. — Он только что потерпел поражение! Конечно, он хотел вас спровоцировать! Но что такое он мог сказать, чтобы вы вдвоем...

— Он оскорбил моих родителей, — прорычал Джордж. — И мать Гарри.

— И вместо того чтобы предоставить мадам Трюк разбираться с этим, вы решили потешить публику магловским мордобоем? Да вы представляете себе, что вы...

— Кхе-кхе.

Гарри и Джордж разом обернулись. В дверях стояла Долорес Амбридж, закутанная в зеленую твидовую ман

тию, которая довершала ее сходство с гигантской жабой. На лице у нее была гнусная улыбка, не сулившая Гарри ничего, кроме беды.

— Не могу ли я вам помочь, профессор Макгонагалл? — спросила она самым ядовитым и ласковым тоном.

Лицо Макгонагалл налилось кровью.

— Помочь? — сдавленным голосом повторила она. — Что значит «помочь»?

Все с той же мерзкой улыбкой Амбридж вошла в кабинет.

— Я думала, вы с благодарностью примете помощь еще одного представителя руководства.

— Вы неправильно думали. — Макгонагалл повернулась к ней спиной. — А вы двое слушайте внимательно. Мне безразлично, как вас провоцировал Малфой, пусть даже оскорбил каждого члена ваших семей; ваше поведение отвратительно, я на неделю оставляю вас после уроков! И не смотрите на меня так, Поттер, вы это заслужили! И если вы когда-нибудь еще раз...

— Кхе-кхе.

Профессор Макгонагалл закрыла глаза, словно моля небо о терпении, и повернулась к Амбридж. - Да?

— Я думаю, они заслуживают более сурового наказания, — сказала та, и улыбка ее стала еще шире.

Макгонагалл раскрыла глаза.

— К сожалению, — сказала она, пытаясь ответить ей такой же улыбкой, которая получилась похожей скорее на судорогу, — здесь существенно, что думаю я, коль скоро они на моем факультете, Долорес.

— Вынуждена вас огорчить, Минерва, — просюсюкала Амбридж, — сейчас вы убедитесь, что существенно мое мнение. Где же он? Корнелиус только что прислал... — С фальшивым смешком она порылась в сумке. — Министр прислал... ах, вот...

Она вытащила пергамент, развернула, неизвестно зачем откашлялась и начала читать:

— Кхе-кхе. «Декрет об образовании номер двадцать пять...»

— Неужели еще один! — с досадой воскликнула Макгонагалл.

— Да-да, — с улыбкой подтвердила Амбридж. — И в сущности, Минерва, именно вы убедили меня, что мы нуждаемся в дополнении... Помните, как вы настояли на своем, когда я не хотела утвердить состав гриффиндорской команды? Вы апеллировали к Дамблдору, и он дал разрешение команде играть. Я не могла с этим примириться. Тотчас связалась с министром, и он согласился со мной, что генеральный инспектор уполномочена лишать любого ученика привилегий, иначе она — то есть я — будет иметь меньше власти, чем рядовой преподаватель! Теперь вы видите, Минерва, насколько права я была, отказываясь утвердить состав гриффиндорской команды? Чудовищные характеры... Впрочем, читаю дополнение... кхе-кхе... «Отныне генеральному инспектору принадлежит решающее слово в определении наказаний, санкций, атакже лишении привилегий, данных ученикам Хогвартса, и право изменять таковые наказания, санкции и ограничения привилегий, определенные преподавателями». Подписано: Корнелиус Фадж, министр магии, кавалер ордена Мерлина первой степени и т. д. и т. д.

Она свернула пергамент и, не переставая улыбаться, спрятала в сумку — Итак... я полагаю, нам придется навсегда запретить этим двоим играть в квиддич, — объявила она, глядя поочередно на Гарри и на Джорджа.

Гарри почувствовал, как снитч исступленно забился у него в руке.

— Запретить нам? — Он слышал свой голос будто издалека. — Навсегда?

— Да, мистер Поттер, я думаю, пожизненная дисквалификация будет вам наукой. — Наблюдая, как он пытается осознать сказанное, она улыбалась во весь рот. — И вам, и мистеру Уизли. И, полагаю, для надежности близнецу этого молодого человека тоже следует запретить. Уверена, если бы товарищи по команде не удержали его, он тоже напал бы на мистера Малфоя. Я потребую, чтобы их метлы были конфискованы; храниться они будут в моем кабинете, дабы не возникло искушения обойти

запрет. Но я не фанатичка, профессор, — снова обратилась она к Макгонагалл, застывшей, как ледяное изваяние. — Остальные члены команды могут продолжать играть. Они не проявили склонности к насилию. Ну... всего хорошего.

И с чрезвычайно довольным видом Амбридж вышла из кабинета, где воцарилась мертвая тишина.

***

— Запретили, — простонала Анджелина, когда они собрались вечером в гостиной. — Запретили. Без ловца и без загонщиков... что же за команда?

Победного настроения как не бывало. Куда бы ни посмотрел Гарри, всюду расстроенные или злые лица, а сами члены команды, как выпотрошенные, валялись в креслах перед камином. Все, кроме Рона, который так и не появлялся после конца матча.

— Это просто несправедливо, — говорила убитая горем Алисия. — Крэбб запустил бладжером после свистка, и хоть бы хны!

— Да, — уныло подтвердила Джинни (они с Гермионой сидели по бокам от Гарри). — Его только пожурили, я слышала, как Монтегю смеялся над этим за ужином.

— А Фреду запретить, когда он ничего не сделал! — Алисия стукнула кулаком по колену.

- Не по своей вине не сделал, — ощерился Фред. — Я этого гаденыша размазал бы, если б вы втроем меня не держали.

Гарри удрученно смотрел в окно. Падал снег. Отпущенный снитч кружил и кружил по гостиной, ребята следили за ним, как завороженные, а Живоглот прыгал с кресла на кресло, пытаясь его сцапать.

Анджелина с усилием встала.

— Иду спать. Может, завтра окажется, что все это было дурным сном... Завтра проснусь, а мы, оказывается, и не играли.

За ней вскоре ушли Алисия и Кэти. Чуть позже поплелись в спальню Фред с Джорджем, свирепо глядя на всех, мимо кого пролегал их путь, а потом отправилась на бо ковую и Джинни. У камина остались только Гермиона и Гарри.

— Рона видел? — тихо спросила она. Гарри покачал головой.

— По-моему, он нас избегает, — сказала она. — Как думаешь, где он?

В эту секунду позади послышался скрип — Полная Дама повернулась, и в портретном проеме появился Рон, бледный, волосы в снегу. Увидев друзей, он остановился как вкопанный. Гермиона вскочила.

— Где ты был?

— Гулял, — буркнул Рон. Он все еще был в спортивной форме.

— У тебя замерзший вид, — сказала Гермиона. — Садись к камину!

Не глядя на Гарри, Рон подошел и сел в самое дальнее от него кресло. Беспризорный снитч просвистел над их головами.

— Извини, — промямлил Рон, глядя в пол.

— За что? — спросил Гарри.

— Я думал, что могу играть в квиддич. Завтра с утра откажусь.

— Откажешься, — разозлился Гарри, — от команды останется три человека. — И в ответ на недоуменный взгляд Рона объяснил: — Нас выгнали навсегда. Меня, Фреда и Джорджа.

— Что? — задохнулся Рон.

Ему рассказала Гермиона. Гарри был не в силах повторять эту историю. После рассказа вид у Рона стал совсем несчастный.

— Я во всем виноват...

— Не ты заставил меня налететь на Малфоя, — сердито ответил Гарри.

—... если бы я не опозорился на квиддиче...

— При чем здесь это?

— Я из-за песни завелся...

— Любой бы завелся...

Гермиона встала, отошла к окну, подальше от спорщиков, и смотрела, как вьется снег за стеклом.

— Слушай, кончай! — взорвался Гарри. — И так тошно, а тут еще ты со своими угрызениями!

Рон умолк, мрачно уставясь на мокрый подол своей мантии. Немного погодя он сказал:

— Мне никогда еще не было так паршиво.

— Зато ты теперь не один, — со злостью отозвался Гарри.

— Кажется, могу вас немного утешить, — слегка дрожащим голосом сказала Гермиона.

— Чем, интересно? — проворчал Гарри.

— А вот чем. — Она отвернулась от черного окна с налипшими снежинками, и лицо ее осветилось улыбкой. — Хагрид вернулся.

Дата добавления: 2015-09-02