Люди. События. Факты. ремесло воровства в средневековой Франции

Автор: О. И. Тогоева

Изучение истории средневекового права с давних пор являлось одним из приоритетных направлений западной медиевистики. В последние годы в этой сфере наметился новый ракурс исследований, связанный с особым вниманием к социальной истории, прежде всего к историко- антропологическому анализу правовых источников. Наибольший интерес вызывают работы, посвященные феномену средневековой преступности, которая рассматривается как один из существенных компонентов жизни общества в целом. В данной связи речь пойдет о таких специфических представителях преступного мира средневековой Франции, как воры-профессионалы. Особенности их деятельности характерны, в частности, для банд, действовавших в Париже и Дижоне конца XIV - первой половины XV века. О них свидетельствуют материалы судебной практики - регистры Парижского парламента и тюрьмы Шатле, архив дижонского прокурора.

Столетняя война и эпидемия чумы, прокатившаяся в 1348 - 1349 гг. по европейским странам, сыграли заметную роль в обострении экономической и политической обстановки. Огромное количество людей умерло, что сказалось на рынке рабочей силы. Для улучшения ситуации власти многих стран задумались о решении проблемы занятости населения, хотя бы и через использование городских преступных элементов. Этому вопросу был посвящен ряд королевских ордонансов конца XIV в. во Франции ¹. Потенциальными преступниками считались те, кто отказывался работать и вел разгульный образ жизни, посещая кабаки и публичные дома. Эти лентяи подавали дурной пример окружающим, проводя все свое время за азартными играми и выпивкой под предлогом того, что заработная плата недостаточно высока. Большая часть этих людей, по мнению авторов ордонансов, вообще не знала никакого достойного ремесла и потому могла быть выслана из городов на сельскохозяйственные работы. А беспорядочный образ жизни, который они вели, их бродяжничество повышали возможность совершения преступлений.

Во всех ордонансах особый упор делался на городском образе жизни этих лиц. Как отмечает австрийский ученый К. Лоренц, "скученность множества индивидов на малом пространстве приводит к притуплению всех социальных реакций... Возрастающая готовность к агрессивному поведению является характерным следствием скученности" ². Экономические причины насильственного изгнания нежелательных элементов, в частности из Парижа, сочетались, таким образом, со стремлением королевских чиновников свести к минимуму деятельность преступного мира внутри городских стен. Таково было стремление властей. Сложнее, но зато интереснее, попытаться взглянуть на ту же ситуацию глазами самих преступников: выяснить их отношение к собственной противоправной деятельности, к своему образу жизни, понять причины их привязанности к городу.

Тогоева Ольга Игоревна - кандидат исторических наук, научный сотрудник Института всеобщей истории РАН.

стр. 152

Средневековый город представлял собой едва ли не идеальное место для создания и существования воровских банд. На его улицы и площади тянулись торговцы и ремесленники, разорившиеся в войну крестьяне и бывшие солдаты. Последние охотно пополняли ряды профессиональных преступников. Местом встречи будущих компаньонов обычно становились таверна, церковь или даже сама улица. Один приводил приятеля, другой - брата, у третьего был знакомый слесарь или ювелир. "Дело" постепенно налаживалось. В городе легче было обеспечить сбыт украденного и затеряться, в случае опасности, в толпе. Члены банд пользовались широкой системой опознавательных знаков: метками на одежде и шапках, жестами, своеобразным жаргоном. Так, воры из банды Жана ле Брюна, промышлявшей в Париже в конце XIV в., при встрече со знакомыми скупщиками краденого особым образом почесывали нос, если у них имелся "товар" ³. Банда кокийяров, пойманная в 1454 г. в Дижоне, разработала свой особый язык ⁴.

Создание банды завершалось и скреплялось совместной трапезой, стаканом вина и клятвой - действиями, имевшими в глазах участников магическое значение. Так же звучали слова, в которых проявлялось отношение будущих компаньонов к воровству как с самостоятельной и достойной уважения профессии. В клятве воровство именовалось "ремеслом", дающим стабильный заработок. Члены банды ле Брюна, в частности, "обещали и поклялись друг другу, что всю свою жизнь они не станут заниматься никаким иным ремеслом, а только этим заработком везде, где найдут. А под заработком они понимали и понимают воровство". Один из сообщников потом объяснял судьям, что "слово "зарабатывать" значит - воровать". Сам Жан ле Брюн, призванный дать показания против своих компаньонов, использовал выражение "ремесло воровства".

Таким образом, перед нами предстает специфическое отношение к преступлению. Воровство считалось не просто профессией. В нем, как в любом ремесле, наблюдалась определенная специализация, которая была известна не только самим ворам, но и судьям. Еще в XIII в. в Париже существовала банда "грязных бобуинов", которые в качестве гидов заманивали провинциальных простофиль в собор Парижской Богоматери и, пока те глазели на скульптуры королей Пипина Короткого и Карла Великого, срезали у них с поясов кошельки. В банде Жана ле Брюна некоторые специализировались на кражах со взломом, другие - на открывании замков, третьи предпочитали скупать краденое. В одном из дел, разобранных Парижским парламентом в 1408 г., приводится длинный список многочисленных воровских инструментов для вскрытия "замков, сундуков и замочных скважин" ⁵.

Наиболее полную информацию о специализации в воровском мире дает перечень "профессионалов" банды кокийяров, который прокурор Жан Рабустель составил со слов самих обвиняемых. Происхождение и значение слова "кокийяр" не поддается точной расшифровке (буквально его можно перевести как "тот, кто прячется в скорлупе"). Известно, что позднее в Германии так назывались нищие, которые выдавали себя за паломников, возвратившихся из дальних странствий. Призывая не доверять этим попрошайкам, автор описания заявлял, что кокийяры - "наполовину собаки, наполовину кошки, наполовину добрые, наполовину злые, но по большей части - злые" ⁶. Между прочим, возможно именно с кокийярами сошелся во время своих странствий знаменитый поэт Франсуа Вийон. Его перу принадлежат 11 баллад, написанных на их жаргоне. Эти стихи до сих пор не поддаются однозначному толкованию и переводу. В этой связи о Вийоне писали: "Он больше докучает, чем внушает опасения, больше просто бродяга.., чем представитель "кокийяров"... Не являются ли баллады, написанные на жаргоне, школьным упражнением, только в особом смысле: жалкие потуги мелкого воришки, который делает ставку на "большую шайку"? ⁷.

В окончательном приговоре по делу кокийяров было упомянуто 62 человека. И только в 13-ти случаях судьи смогли установить прежнюю профессию члена банды. Для остальных они ограничились упоминанием имени. Этот факт не случаен. Он свидетельствует о том, что судьи затруднялись подобрать юридическое определение ремеслу, которым занимались их подопечные, сделавшие воровство своей единственной профессией. На допросах обвиняемые назвали следующие воровские "специальности": "взломщик" - тот, кто умеет открывать замки; "сборщик" - тот, кто срезает кошельки; "насмешник" - тот, кто заманивает простаков поиграть в азартные игры; "отправитель" - убийца (с целью грабежа); "грабитель" - тот, кто ничего не оставляет тому, кого он грабит; "кидала" - тот, кто продает поддельные золотые слитки, цепи и драгоценные камни; "мошенник"- тот, кто продает поддельные золотые слитки или недоброкачественный товар и выдает себя за помощника торговца, или тот, кто принимает на хранение вещи, украденные другим кокийяром, ночевавшим с торговцем, священником или иным человеком; "совратитель" - тот, кто выигрывает в кости, карты и прочие игры у простофили все, что у него есть, и ничего ему не оставляет; "чистый" - тот,

стр. 153

кто ночует с торговцем или другим человеком, крадет у него деньги, одежду и все вещи и выкидывает их в окно своему сообщнику; "гуляка" - тот, кто заговаривает зубы священнику или другому человеку, которому кокийяры хотят продать поддельную вещь; "шулер" - игрок в кости и другие игры, в которые он всегда выигрывает; "бретонец" - просто вор; "напарник" - тот, кто идет следом за "гулякой".

В этом списке присутствует не только информация о специализации воров, но и указания на возможность их карьеры, так сказать, профессионального их роста. Как и любое иное ремесло, считали члены банды, воровство является особой наукой. Поэтому, естественно, существуют те, кто ей достаточно овладел, и те, кому нужно подучиться. На вершине иерархической лестницы стоял "мэтр". Так называли того, кто мог обмануть богача.

Специализация создавала внутри преступного мира своеобразный неписаный кодекс поведения, нарушив который, вор лишался поддержки собратьев. "Когда они спорят, каждый предъявляет своему компаньону претензии в том, что он умеет делать в их науке", - отмечалось в материалах следствия. Помимо знания своего дела, в жизни вора- профессионала были важны верность избранному ремеслу и уклонение от других видов деятельности, в том числе и преступной. Пойманный в 1389 г. ле Брюн отмечал в своих показаниях, что один из его сообщников, Раулин дю Прэ, - "человек, имеющий очень плохую репутацию среди компаньонов, занимающихся ремеслом воровства", поскольку двое его братьев были казнены в Лаоне за убийства. А свидетель по делу кокийяров характеризовал их как "работников в сфере воровства и обмана" и "не смел с вероятность сказать, совершали ли они убийства".

Факт свидетельства одного вора против другого тоже вызывает большой интерес. В принципе такое доказательство вины не считалось в средневековом суде правомочным: человек, обвиняемый в уголовном преступлении, не мог выступать свидетелем. Однако судьи учитывали эти свидетельства каждый раз, когда речь заходила об организованной преступности, например о банде воров. По всей видимости, они фактически признавали существование в преступном мире профессиональных групп, замкнутых и организованных до такой степени, что только их члены могли дать показания против собственных коллег.

Типичное же свидетельство против компаньона выглядело обычно так: "Занимается по ночам недозволенными делами в обществе воров и убийц, сам является опасным вором и убийцей, публичным сквернословом, игроком в фальшивые кости.., бродягой, который ничем не занимается". Здесь уже нет намека на "профессионализм". Скорее, это стереотипная характеристика человека, нарушившего общепринятые нормы поведения.

Последнее обстоятельство существенно для понимания средневековой преступности и оценки отношения к ней в обществе. Мир преступников выступал там как слепок с мира обыкновенных людей, не нарушающих закон. Разграничение воровского ремесла на отдельные специализации и внутренняя структура напоминали профессиональное деление традиционного городского общества или обычного ремесленного цеха. Но к этой социальной иерархии добавлялись нравственные нормы, нарушитель которых всегда считался преступником. Наличие таких норм в самом преступном мире позволяет предположить, что его представители вовсе не считались исключенными из общества добропорядочных граждан. Напротив, они всячески старались подчеркнуть нормальность своего образа жизни и сугубо ремесленный, а следовательно - городской характер деятельности. Они считали себя достойными людьми, а не какими-то маргиналами.

Ничто и не могло тогда по-настоящему исключить их из жизни общества. Преступники-профессионалы жили в симбиозе с прочим городским населением, они могли даже сотрудничать с властями, особенно со знатью, которой служили в качестве наемников во время войны или слугами в мирное время ⁸. Как и остальные горожане, они обзаводились домами и семьями, имели многочисленных знакомых, которые чаще всего даже не подозревали о характере их занятий. Примером такого "сосуществования" может служить дело Жака Бино, состоявшего на службе во дворце французской королевы ⁹. В 1406 г. он и его банда обвинялись в краже на сумму в четыре тысячи флоринов, были признаны виновными и понесли наказание. В банду входили жена Бино, золотых и серебряных дел мастер Гийом ле Льевр, и еще несколько человек, связанных между собой, по их собственным словам, "узами родства и дружбы". Известность это дело получило только потому, что кража была совершена в "гардеробе королевы" и стоимость похищенного была слишком высока. Но до того никто не подозревал об истинных наклонностях Жака Бино и его близких.

Недостаток информации не позволяет более полно представить себе систему жизненных ценностей средневековых преступников-профессионалов. Однако даже те сведения, которые содержатся в судебных документах, отражают любопытное видение ими мира и своего места в нем. Мир воров-профессионалов - не просто слепок и не копия отношений, складывавшихся

стр. 154

в средневековом обществе. Там действовала совершенно та же система социальных и профессиональных связей, те же нормы поведения в коллективе, те же правила функционирования ремесленного цеха, даже тот же кодекс чести. Их отношение к самим себе как к добропорядочным гражданам находило и обратный отклик. Это заметно, например, по делу Бино. Присутствие в городе профессиональных преступников, включая воров, не вызывало особого страха у прочих горожан. Ведь то были "свои люди": их знакомые, соседи по улице, прихожане той же церкви. С ними можно было пропустить стаканчик в ближайшем кабаке, поболтать о том и о сем.

Боялись же горожане чужих, кто приходил неизвестно откуда, например - цыган, которых поголовно считали ворами. А преступник, совершивший злое дело и заслуживающий наказания, по мнению городских жителей, сам горожанином как таковым не являлся: его характеризовали как "шпиона", "лесного разбойника", "грабителя с большой дороги", и он был выходцем из мира, лежащего за пределами городских стен. Тот мир, таинственный и порою ужасный, тоже вызывал к себе интерес, и не только утилитарный или сугубо правовой. Появлялось массовое недоверие к нищим и попрошайкам. Ходили слухи о том, что они воруют детей. Но в целом городское население конца XIV - середины XV в. еще не осознавало присутствия в своих рядах тех самых профессиональных преступных элементов, которых так опасалось. И в этом заключалась одна из специфических черт тогдашнего мировосприятия.

Примечания

1. Подробнее см.: GEREMEK В. Les marginaux parisiens aux XIVe et XVe siecles. P. 1991, p. 31 - 42.

2. ЛОРЕНЦ К. Агрессия (так называемое "зло"). М. 1994, с. 245 - 246.

3. Дело банды ле Брюна описано клерком парижского Шатле Аломом Кашмаре в регистре: Registre criminel du Chatelet de Paris du 6 septembre 1389 au 18 mai 1392. Vol. 1. P. 1861, p. 55 - 114.

4. Материалы по делу кокийяров см.: GEREMEK B. Truands et miserables dans l'Europe moderne (1350 - 1600). P. 1980, p. 51 - 65, 184 - 186.

5. Paris, Les Archives Nationales de France, ser. X (Le Parlement de Paris), X, 2a (Les Registres criminels): X, 2a 14, f. 301v.

6. Это описание дано в "Книге бродяг" XVI в. (GEREMEK B. Truands et miserables.., p. 192 - 197).

7. ФАВЬЕ Ж. Франсуа Вийон. М. 1991, с. 346.

8. GAUVARD C. Crimes ordinaire au Moyen Age. - L'Histoire, 1993, N 168, p. 51.

9. Les Archives Nationales de France, X, 2a 15, f. 168v.

стр. 155

Дата добавления: 2015-08-21