Глава 7. Мне нравится наблюдать за тобой

Мне нравится наблюдать за тобой. Ты говоришь, что в такие моменты я похож на дикого зверя, следящего за добычей. Только это мое сердце трепещет в твоих руках. Мне нравится смотреть на то, как ты молчишь, глядя мне в глаза, нравится наблюдать за твоим сосредоточенным выражением лица, когда ты занят музыкой. Мне нравится твоя улыбка, адресованная только мне. Ты так внезапно вошел в мою жизнь и стал ее смыслом.

Я смотрю, как ты одеваешься, нам пора ехать на последний концерт Стариш с твоим участием. С трудом удерживаю себя на месте, так хочу подойти, обнять, коснуться пальцами кожи, проследить языком каждую венку на изящном запястье, на котором ты сейчас застегиваешь рукав рубашки. Ты поворачиваешься ко мне, и я уверен, видишь эту жажду. На миг ты позволяешь страсти отразиться в глубокой синеве глаз. Так много мгновений, которые я бы хотел остановить. В любом из них я бы мог остаться с тобой навечно.

Мы выходим, сталкиваемся у лифта с Дзингудзи. Он как всегда великолепен, хоть сейчас делай снимок на обложку модного журнала. Бесит! Рен окидывает тебя внимательным взглядом в поисках следов моей предполагаемой жестокости. Я же слежу за тем, чтобы он не стоял к тебе слишком близко. Даже твой аромат принадлежит мне одному.

Спуск вниз кажется бесконечным. В кои-то веки я рад Курусу, который встречает нас внизу, его болтовня разряжает атмосферу. У подъезда лимузин. Первым залезает Се-кун, слышу, как он здоровается с Нанами и Ичиносэ, значит остальные еще не подошли. Пропускаю Рена, я не спешу внутрь, хочу побыть с тобой наедине еще немного. Беру за руку, сплетая пальцы, и веду в тень растущего рядом гинкго.

Настроение блюз. Я нежно касаюсь твоих губ, ловлю дыхание. Мир исчезает, я не слышу звуков вечернего Токио, слегка приглушенных окружающим парком, только биение твоего сердца. Я не чувствую прохладу, только твои пальцы на моей коже. Я не вижу ночных огней, только свет твоих глаз. Еще одна короткая вечность вместе с тобой. Она заканчивается с приходом Сесиля и Отои.
Лимузин скользит вдоль ночных огней, мелькают люди, дома. Стариш эмоционально обсуждают, кто должен присутствовать на твоем последнем концерте Сацуки или Нацуки. Как будто от них что-то зависит. В уголке твоих губ притаился намек на ироничную улыбку, она становится полноценной, когда Курусу требует от тебя заставить меня уступить тело Нацуки. Ты интересуешься, как он себе это представляет?

- Ну, Вы же… Ээээ… Встречаетесь. Живете вместе. Эм… Любите друг друга. Ты можешь попросить! – Под твоим взглядом он теряется. Интересно, Курусу хоть немного думает, перед тем как открыть рот? Попросить любимого человека стать кем-то другим, нелепо. Ты вообще меня никогда ни о чем не просишь. Знаешь, если бы ты захотел звезду с неба, я бы сделал все, чтобы ее достать.

Наш лимузин сбавляет скорость, толпы народа стекаются к стадиону Токио Доум, затрудняя движение. Сегодня в нашем распоряжении одна из лучших концертных площадок мирового класса. Саотоме провел огромную работу, последний концерт Стариш в первоначальном составе вызвал небывалый ажиотаж.

Служба охраны и сопровождения работает на пределе. Оглушенные и слегка помятые мы добираемся до гримерок. Пока на сцене последние приготовления, мы переодеваемся в концертные костюмы. Даже без света софитов для меня твоя красота сияет ярче солнца. На миг я позволяю себе выпасть из реальности и просто смотреть на тебя.

Я уступаю тело Нацуки. Он гораздо больше подходит Стариш, это музыка ему ближе. Меня все время тянет добавить рокового звучания. Нацуки поет, танцует, а я наблюдаю за тобой, слушаю тебя. Вижу твой огонь. Сейчас он похож на пламя в камине, теплое, ласковое, когда ты поешь арии из моего мюзикла, он становится огненным штормом. Я хочу в него окунуться, сгореть без остатка.

Пятьдесят пять тысяч человек как единый организм. Энергия зала пульсирует. Стариш выкладываются по полной, заводят стадион, доводя до экстаза. Песня за песней, время летит. Последняя композиция. Зал взрывается аплодисментами и криками восторга. Вас не отпускают со сцены. Еще одна, и еще. Наконец, Вы скрываетесь за кулисами, почти падая от эмоционального и физического изнеможения.

Я срываю очки, возвращая себе контроль над телом. Обнимаю тебя, прижимая к себе, даю опору. Твое дыхание щекочет шею, твой запах окутывает меня. Я так тебя хочу. Осматриваюсь, почти готовый толкнуть тебя в ближайший темный угол. Ты поднимаешь на меня глаза, в них еще не погасли огненные искры. Что же ты делаешь со мной?

Мир вокруг исчезает, окружающие люди становятся не важны. Есть только ты и я. Касаюсь твоих губ в голодном поцелуе. Ты моя персональная вселенная, из которой меня грубо вытаскивает Дзингудзи. Рен шипит, что сюда может войти кто угодно. Я смотрю, как леденеют твои глаза. Разжимаю руки, ты отходишь на шаг, а ощущение - будто на другой край мира.

Мы едем домой. В лимузине царит усталая тишина. Нанами спит на плече Дзингудзи, Сесиль ревниво на них поглядывает, но молчит, Се-кун что-то негромко говорит Иттоки, все это на периферии моего сознания. Все мое существо сосредоточено на тебе. Ты неосознанно гладишь, лаская, внутреннюю сторону моей ладони, отвернувшись к окну, о чем-то напряженно размышляешь. Мы в объятиях ночного Токио.

Рядом с домом небольшая заминка. Харука все еще спит, и будить никто не хочет. Рен берет ее на руки, успевая на секунду раньше остальных. Ты пресекаешь возмущение и зарождающийся скандал, говоришь, что девушка переночует у нас. Заходим в лифт, в тишине едем на наш этаж. Спокойно придерживаешь дверь квартиры Дзингудзи, куда он заносит Харуку. Наверное, ты единственный кто безоговорочно доверяет Рену.
Сегодня наша последняя ночь под одной крышей. Ты переезжаешь в дом отца. Я смогу видеть тебя только на репетициях мюзикла. Ты настоял на своем участии в представлении, проявив небывалую твердость в этом вопросе. Я знаю почему. Ты хочешь дать мне шанс состояться как композитору, получить признание, думаешь, что музыка сможет заполнить пустоту после твоего ухода.

Наше счастье длилось так недолго. Яркая вспышка, оставившая в сердце выжженный след, навечно запечатленный шрамом. Мы идем в спальню, не включая свет. Зачем он нам? Слетает одежда ненужной шелухой, опускаемся на футон. Я наконец-то чувствую тебя всей кожей, возбужден до боли. Я так много хочу сделать с тобой, для тебя. Наши губы сливаются в поцелуе. Твой вкус пьянит, а ласки обжигают, я теряю разум. Мой сбывшийся сон, моя ожившая мечта.

Мои губы скользят по твоему телу, боясь пропустить хотя бы миллиметр шелка кожи. Дрожишь, хриплый шепот ласкает слух. Я провожу языком вокруг пока сжатого колечка мышц, ты вскрикиваешь, выгибаешься мне на встречу. Облизываю пальцы, щедро увлажняя, облегчая проникновение. Твое тело принимает один, второй. Я не могу готовить тебя долго. Страсть заставляет забыть обо всем. Наверное, это защитная реакция организма, ведь у меня осталось так мало времени.

Ты надо мной натянутый как струна. Луна, уже вскарабкавшаяся на небосвод, серебрит кожу. В темных провалах глаз танцует дьявол. Он поймал меня в сети, будит темные желания. Резкие сильные движения и почти невесомые касания рук, я задыхаюсь от этого коктейля. Ты смотришь мне в глаза, ведя наш танец, забираешь душу. Я рассыпаюсь тысячами осколков. С сожалением выскальзываю из жаркой тесной глубины твоего тела, укладываю на себя, перебираю тонкие пальцы.

В голове мечется новая мелодия. Стучит по барабанным перепонкам. Я осторожно перекладываю тебя на постель, а сам, не удосуживаясь одеванием, иду в гостиную. Хватаю ручку, чистые листы, устраиваюсь на подоконнике под лунным светом. Мелодия вытекает из меня, переходит на бумагу, сердце бешено стучит. Это боль предстоящей разлуки.

Я не заметил, как ты оказался рядом, сел позади меня, обнял, укутав нас в одеяло. Откидываюсь в твои объятия, не переставая писать. Чувствую спиной ритм биения твоего сердца, слышу дыхание. Ты проникаешь в мой мир музыки так естественно, пронизываешь его.

Запрокидываю голову, твои глаза закрыты, как всегда предоставляешь мне личное пространство. Ты такой чуткий. Всегда спрашиваешь, прежде чем взять в руки мои ноты. Касаюсь твоей руки, привлекая к ним внимание. Открываешь глаза, взгляд скользит по строчкам, я слышу, как твое сердце убыстряет бег. Его стук вытесняет из моей головы мелодию, сосредотачиваюсь на нем.

Звук твоего сердца – самый важный для меня, нет прекрасней мелодии. Как я смогу жить не слыша его, не чувствуя твой пульс? Как? Как мне отпустить тебя? Я ненавижу реальность, в которой теряю биение твоего сердца.

По твоим щекам серебряные дорожки слез. Собираю их губами. Горечь. Отчаяние. Безысходность. Вот их вкус. Ты обнимаешь меня, я держусь за тебя. Во мне не осталось сил. Я не могу подобрать слова. Наше счастье – жертва на алтаре чести твоего рода. По венам струится боль, кислотой разъедая сердце.

Ты садишься за фортепьяно, сегодняшняя ночная мелодия обретает плоть. Она покрыта кровоточащими ранами. У нее твои глаза, и исчерченное шрамами мое сердце. Она кричит и стонет моей скрипкой, сам не заметил, как взял ее в руки. Холодный свет луны обволакивает тебя, заковывая в лед мой обжигающий и ледяной избранник.

Время замедлило свой бег. Секунда плавно перетекает в секунду. В моих руках уже не скрипка, а ты. Смотрю в синюю бездну глаз, как слепой прослеживаю руками черты твоего лица, линии тела. Мы единое целое, одно дыхание, один пульс на двоих. Я вбиваюсь в твое тело, электрическими разрядами. Только бы не думать. Стонать от удовольствия, а не кричать, умоляя не оставлять. Мое ускользающее счастье бьется подо мной, захлебываясь наслаждением.

Время летит неумолимо, секунда сменяет секунду. Я смотрю, как ты садишься в лимузин. На лице застыло маской холодное спокойствие. Еще одно мгновение и мне придется жить без тебя. Обходится без твоего дыхания в мою шею, без шелка кожи под моими руками, без обжигающего жара тела. С трудом подавляю дрожь, удерживаю крик.

Моей руки касается рука. Харука? Из ее светлых глаз текут слезы. Она плачет за тебя и обо мне. Тебя провожают только она и Рен. Остальные просто не осознают масштаб перемен. Да, ты не уезжаешь в другой город, просто принимаешь дела корпорации Хидзирикава. По сути, ты уходишь в параллельный мир, почти без точек соприкосновения с нашим. Только осознание того, что я буду тебя видеть хотя бы иногда, не дает мне погрузиться в бездну отчаяния.

Машина отъезжает, и я невольно делаю шаг за ней, еще один, и еще, почти перехожу на бег, не в силах расстаться с собственным сердцем, бьющимся в твоей груди. На моей руке смыкается рука Дзингудзи, удерживая. Рычу в бессильной злости. Не вижу даже твой силуэт за тонированным стеклом. Внезапно я проваливаюсь в черноту. Рен надел на меня очки.

- Прости. Так будет лучше. Позволь боли утратить остроту. – Он не понимает, что это не важно. Боль теперь навсегда со мной. Так бывает, когда в сердце дыра. Только ты можешь заполнить эту пустоту.

В глубине сознания Нацуки я чувствую, как расслабляются сведенные судорогой отчаяния мышцы, как успокаивается рваное дыхание. Больше не надо контролировать тело, можно плыть по волнам памяти. Я остаюсь наедине со своими воспоминаниями. Мой мир наполнен тобой. У тебя такой роскоши нет. Твой мир – ответственность, долг, власть. В нем холодно и одиноко. Мне остается только надеяться, что любовь не даст тебе окончательно замерзнуть.

Эпилог

Я стою в самой глубокой тени и смотрю на еще пустую сцену. Сегодня премьера мюзикла Демон. Зал заполнен до отказа, в проходах стоят дополнительные стулья. Раздаются первые аккорды. Музыка яростная, сумасшедшая, чувственная заставляет людей затаить дыхание и с нетерпением ждать твоего выхода. Я тоже вглядываюсь в темноту, волнение сдавило грудь.

Сколько раз я слышал разные арии из мюзикла в твоем исполнении дома и на репетициях, но сейчас все по-другому. Таинственная атмосфера театра, все эти люди. Сердце теряет размеренный ритм, я волнуюсь. Не только потому, что впервые моя музыка звучит под моим именем со сцены, но и потому, что вновь увижу тебя. Я так по тебе скучаю. Брожу по нашей квартире, где все пропитано твоим присутствием. В шкафу все еще висят твои вещи, ты сменил их на деловые костюмы и традиционные одежды. На столе остались ноты песен Стариш. Ты забрал только подаренную мной орхидею.

Музыка набирает обороты, на сцене появляешься ты в круге света, а вокруг корчатся тени. Беснуется мелодия, и в нее вплетается твой голос - сильный, завораживающий, наполненный болью, страстью, темными желаниями. Зал замер, околдованный тобой. Появляются другие персонажи, их игра, голоса служат дополнением, ведь главный ты. Я написал эту музыку для тебя.

Со сцены льется страсть, и мое тело дрожит в чувственной агонии. В твоем голосе тоска, и страсть, и отчаяние, и желания, и жажда свободы, и вновь и вновь эта лишающая рассудка боль. Твои чувства оголены до предела, и ты выплескиваешь их наружу настоящий как никогда, живущий только этим мигом.

Я не могу оторвать глаз от происходящего на сцене. Ты оживил мою музыку, эмоции можно пощупать, ощутить на вкус. Твой голос выворачивает все, что есть в моей измученной душе. Ты поешь о страстях, желаниях, чувствах, и они поднимаются из глубины моего сердца, готовые поглотить разум.

Сжимаю руки до боли в кулаки, чтобы не схватить скрипку, не выйти к тебе на сцену. Темный зверь внутри поднимает голову, и становится страшно от его силы, от сокрушительности его эмоций и жажды. Я стою на краю бездны и до нее остался всего лишь шаг.

Я у тебя в плену, как и все люди в зале. Они живут эмоциями демона, его желаниями, пороками. Твой голос нас поработил, и демон упивается этой властью. Моя музыка танцует с твоим голосом дикий, яростный, страстный танец. Ты держишь зал в постоянном напряжении, чувства накалены до самого конца.

Звучит последняя ария. Исчезли все декорации и актеры, есть только ты. Наполовину в круге света, наполовину в темноте. Демон поет о том, что вырвавшись из ада, но вынужденный туда вернуться несколько кратких мгновений он пожил по-настоящему. Испытал все. Узнал наслаждение и боль, а значит, и возвращаться не страшно.

Заканчивается ария, последняя нота растворяется в зале, мгновение тишины, осознания, и зал взрывается аплодисментами. На сцену летят охапки цветов, крики восторга оглушают. Это все неважно. Я жду окончания поклонов. Хочу заглянуть в твои глаза. Хоть на миг окунуться в синюю бездну.

Ты за сценой в окружении продюсеров, режиссеров, артистов. Как всегда спокоен, холоден и прекрасен. Как будто не ты только что кипел демоническими страстями. И только в самой глубине, куда не каждый может заглянуть, синих глаз затаилось все то, что звучало со сцены.

Я делаю шаг к тебе и замираю, наткнувшись на невидимую стену. Ты вежливо благодаришь меня и уходишь в окружении охраны. Мое сердце готово разорваться на куски. Я не понимаю. Где та свобода, что чувствовалась в тебе на сцене? Ты снова в путах долга, закован в цепи ответственности. Как тебе удается не сутулится под тяжестью доспехов фамильной чести? Я в ярости и в восхищении.

Мне удается довольно быстро избавиться от общества. Они меня боятся, и их страх мне на руку. Оставив скомканные торопливые поздравления за спиной, я выхожу на улицу. На небе россыпь звезд, ночь ласкает прохладным ветром, музыкой шелестит листва. Постепенно сходит на нет ярость.

Ты это ты. Огненный шторм чувств под слоем льда самоконтроля. Твой долг перед семьей не вечен. Я подожду. Ведь тебя стоит ждать. Смотрю, как отъезжает твоя машина. Ты идешь вперед. Я за тобой следую тенью.

Дата добавления: 2015-08-21