Школа Феофана Грека

Share on vk Share on facebook Share on mymailru Share on favorites More Sharing Services 0

Середина 14 века в Византийской империи ознаменовалось распространением мистического учения и аскетической практики, известной как исихазм. Слово "исихазм" происходит от греческого isihia - молчание, тишина. Исихазм сформировался еще в ранневизантийскую эпоху в египетских и синайских монастырских обителях, однако в 14 веке это учение впервые выходит за пределы монастырей, получает теоретическое обоснование в работах Святого Григория Паламы и становится доступным для мирян.

Исихасты учили, что неизреченный Логос, Слово Божье, постигается в молчании. Созерцательная молитва, отказ от многословия, постижение Слова в его глубине - вот путь познания Бога, который исповедуют учителя исихазма.

Большое значение для исихастской практики имело созерцание Фаворского света - того света, что видели апостолы во время преображения Господа Иисуса Христа на горе Фавор. Через этот свет, нетварный по своей сущности, как учили исихасты, подвижник входит в общение с Непостижимым Богом. Исполняясь этим светом, он приобщается божественной жизни, становясь Богом по благодати. Так происходит теозис – обожение человека.

Учение исихазма проповедует путь единения человека с Богом через «очищение сердца» и через сосредоточение душевных и духовных сил на так называемой «умной молитве», сопряженной с психо-физическими функциями человека. Сердце играет особую роль в исихастском «умном делании».

Нелишне будет отметить, что во многих традициях сердце человека тесно связано с символом Чаши. Так, в египетском иероглифическом письме сердце всегда изображалось в виде чаши, а Чаша Грааля, по мнению французского мистика Рене Генона, есть ничто иное как Сердце Христа.

Именно исихазм вдохновил на творчество самого знаменитого византийского живописца Феофана Грека (около 1340 – после 1405). Согласно данным письменных источников, отправляясь из Византии в Великое княжество Московское, он провел некоторое время в Крыму, расписав здесь несколько храмов. И следы, если не самого Феофана, то его школы, могут быть найдены и сегодня в средневековых церквях Таврики.

Для исихастов изображение было не исходным образом для дальнейших построений, а конечным пунктом умозрения, реализацией чаемого – света будущего века. Фрески Феофана Грека, рожденные в экстатической молитве, и доходящие местами до гротеска поражают соединением реализма и фантасмагории.

"Экстатическое на фресках Феофана, как и на волотовских, не только предмет, но и способ изображения. Это живопись "бури и натиска", с ее резким субъективизмом, большой обобщенностью, патетическим динамизмом, с ее пламенной геометрией, кажется как бы готическим экспрессионизмом... Повышенный психологизм Феофана говорит не о душевно-человеческом, а как бы о духовно-титаническом. Созданные им образы кажутся персонажами мировой трагедии", - пишут исследователи Милле и Диль.

Фрески Феофана в храме Спаса Преображения в Новгороде наглядно иллюстрируют возможность преображения человеческой плоти под влиянием «умного делания». В них изобразил ряд подвижников, приближающихся к завершению процесса обожения. На наших глазах активность белого цвета нарастает от образа к образу.

Столпник Даниил, фреска в храме Спаса Преображения в Новгороде

Колоссальное мастерство и реализм не оставляют сомнений, что сам Феофан мог быть свидетелем мистических видений подобных следующему:

«Сделав это, он узрел некоего мужа, облаченного в ризу, во сто крат более яркую и сверкающую, чем вспышка молнии; ноги и руки и лицо его сияли не менее ослепительно. Вокруг того мужа находилось пять ангелов, облаченных в такие же ризы, и имевших такой же облик. У каждого из них было по шесть крыльев, кои, казалось, были из пылающего пламени, и каждый держал в левой руки окровавленный меч. У грозного мужа на челе была начертана надпись, гласившая: «В таковом виде я приду судить все и вся в ужасный и грозный день». («Поиски Святого Грааля»).

Христос-Пантократор, в храме Спаса Преображения в Новгороде.

Тема «Поклонения жертве», интерпретированная в духе «Диатаксика» патриарха-исихаста Филофея Коккина, также занимала важное место в творчестве Феофана.

Фрагмент композиции «Поклонение жертве», в храме Спаса Преображения в Новгороде

С Феофаном Греком, либо его школой, ученые связывают несколько чудом сохранившихся фресок в Восточном Крыму, проникнутых суровой и пламенной религиозностью.

Речь, в частности, идет о росписи храма Святого Стефана в Феодосии-Кафе. Изображение Богоматери в этом храме напоминает позднюю работу Феофана, датированную 1405 годом.

Богородица, Феофан Грек, 1405 год

Богородица в храме Святого Стефана в Феодосии, вторая половина 14 века.

В основе росписи: Причастие апостолов Христом из Чаши на Тайной Вечере.

"Благодаря скупости колорита, энергичной лепке ликов и тел световыми планами, смелым линиям и мощным формам человеческих фигур, обилию и пластическому разнообразию драпировок в этом рядовом провинциальном памятнике с такой силой ощущается тревожное дыхание эпохи, породившей творчество Феофана Грека". (Домбровский О. «Фрески средневекового Крыма»)

Фрагмент росписи храма Святого Стефана в Феодосии

Еще одна небольшая фреска сохранилась в храме Святого Иоанна Предтечи в Керчи. На ней изображен неизвестный Святой.

"Удлиненность пропорций, изысканно-простая трактовка складок одежды, аскетическая скупость красок и доходящая до гротескности смелость рисунка настойчиво вызывают в памяти образы фресок Феофана Грека"( Домбровский О. «Фрески средневекового Крыма»).

Неизвестный Святой, фреска из Храма св. Иоанна в Керчи

https://archive.today/20130126115635/www.istrodina.com/rodina_articul.php3?id=239&n=13

Людмила ЩЕННИКОВА, кандидат искусствоведения

	Среди иконописцев отменный живописец

В 1415 году известный московский книжник Епифаний Премудрый - священноинок Троице-Сергиева монастыря, ученик преподобного Сергия Радонежского и автор его Жития - в послании архимандриту тверского Спасо-Афанасьева монастыря схимонаху Кириллу вспоминал, как в 1408 году, во время нашествия Едигея, он бежал со всеми своими книгами в Тверь, где нашел приют и покровительство архимандрита, ставшего его другом. Епифаний обращается мыслью к тем годам, когда он жил в Москве и был знаком с дивным и знаменитым человеком - греческим иконописцем Феофаном, с которым он подружился и, владея греческим языком, "любил с ним беседовать". Письмо Епифания, сохранившееся в единственном списке XVII века, донесло до нас уникальные свидетельство о яркой, талантливой личности средневекового художника, чье творчество в равной степени принадлежит культуре Византии и Древней Руси. "Когда я жил в Москве, - пишет Епифаний, - там проживал и преславный мудрец, философ зело хитрый, Феофан, родом грек, книги изограф нарочитый и среди иконописцев отменный живописец, который собственною рукою расписал много различных церквей каменных - более сорока, какие имеются по городам: в Константинополе, и в Халкидоне, и в Галате, и в Кафе, и в Великом Новгороде, и в Нижнем. Но в Москве им расписаны три церкви: Благовещения святой Богородицы, святого Михаила и еще одна. В церкви святого Михаила он изобразил на стене город, подробно вырисовав его красками; у князя Владимира Андреевича он изобразил на каменной стене также самую Москву; терем у великого князя расписан им невиданною [раньше] росписью, а в каменной церкви святого Благовещения [он] написал Корень Иесеев и Апокалипсис. Когда он все это рисовал или писал [красками], никто не видел, чтобы он когда-либо взирал на образцы, как [это] делают некоторые наши иконописцы, которые в недоумении постоянно в них всматриваются, глядя туда и сюда, и не столько пишут красками, сколько смотрят на образцы. Он же, казалось, руками пишет роспись, а сам беспрестанно ходит, беседует с приходящими и умом обдумывает небесное и духовное, чувственными очами просветленными небесную видит красоту. <…> Сколько бы с ним кто ни беседовал, не мог надивиться его разуму, его иносказаниям ["притчам"] и искусному изложению [своих мыслей]". На основании этого бесценного документального свидетельства, столь редкого для средневековой истории и культуры, создается живой образ греческого художника-философа, в последних десятилетиях XIV века приехавшего на Русь и оставившего здесь свои поразительные творения, во многом восстанавливается его биография и творческий путь. Достоверность сведений Епифания, близко знавшего Феофана и потому не вызывающих сомнения, подтверждается и известиями русских летописей. Первым русским городом, в котором работал Феофан, согласно письму Епифания, был Великий Новгород. Следующий город, куда Феофан приехал, по всей вероятности, непосредственно из Великого Новгорода, - Нижний Новгород. Вслед за Нижним Новгородом Епифаний называет Москву и при этом не только сообщает, какие храмы расписал Феофан, но называет даже сюжеты исполненных им росписей. И неудивительно: ведь именно сюда, в стены Московского Кремля, приходил Епифаний для услаждающей ум и душу духовной беседы с великим греком, именно здесь он наблюдал его вдохновенное творчество. В 1393-1394 годах великая княгиня Евдокия возвела на своем дворе в Московском Кремле церковь Рождества Богородицы с приделом Воскрешения Лазаря и богато украсила ее чудными иконами, книгами и другим "святовством". Через год она поручила "подписать" церковь Феофану Греку и Семену Черному с учениками. Сведения об этом были внесены в Троицкую летопись: "В лето 6903 [1395] июня в 4 день, в четверг, как обедню починают, начата бысть подписывати новая церковь каменная на Москве Рождество святыя Богородицы, а мастеры бяху Феофан иконник Гречин философ да Семен Черный и ученици их". От церкви Рождества Богородицы ныне осталась только нижняя часть (до сводов), она встроена в здание Большого кремлевского дворца XIX века. При строительстве дворца на одной из арок была открыта фреска с образом трубящего архангела, сопровождаемая надписью: "Ангел Господень трубит на землю". В северо-западном углу церкви, в приделе Воскрешения Лазаря, тогда были видны следы изображения воскрешенного Лазаря. Все росписи церкви, в том числе и два названных фрагмента, полностью утрачены. Через несколько лет Феофан создал новую роспись в великокняжеском храме-усыпальнице - в Архангельском соборе Московского Кремля. Летописная запись называет год росписи (1399) и дает дополнительные сведения: о работе Феофана вместе со своими учениками. Архангельский собор, построенный в 1333 году и расписанный в 1345-1346 годах артелью великокняжеских мастеров, в 1382 году, во время нашествия Тохтамыша, полностью выгорел. Его поновление великий князь поручил Феофану. В целом это была традиционная (по содержанию и сюжетам) для конца XIV века "византийско-русская" фресковая роспись. Однако один сюжет удивил Епифания Премудрого: на стене Архангельского собора Феофан написал город (крепостную стену). Что это был за город? Некоторые исследователи предполагают, что Феофан изобразил Московский Кремль. Но более вероятным кажется предположение, что это было своеобразно исполненное изображение либо "Небесного града" (Иерусалима), либо какого-то другого библейского города, помещенного в одной из композиций "деяний" архангела Михаила или подобных им новозаветных сюжетов - таких, как, например, "Вход Господен в Иерусалим". Росписи Феофана Грека не сохранились: в 1500 году старый Архангельский собор был разобран и на его месте возведен ныне существующий храм. Феофан выполнял заказы не только великого князя и его ближайших родственников, но и других именитых людей. Здания эти давно исчезли с лица земли, на долю исследователей остаются лишь догадки и гипотезы. Следующее сообщение Епифания самое загадочное: "Терем у великого князя расписан невиданно и необыкновенно". Что же это была за роспись, если она оказалась незнакомой и удивительной даже для такого образованного человека, как Епифаний Премудрый? Исследователи высказали очень правдоподобное предположение, что для росписи великокняжеского терема (деревянного дворца?) Феофан использовал неизвестные на Руси аллегорические сюжеты. Удивившие Епифания "страннолепные" картины, вероятно, напоминали изображения, украшавшие дворцы богатых вельмож в Галате, генуэзском предместье Константинополя, и Кафе (ныне город Феодосия), в росписи которых, можно думать, принимал участие сам Феофан. Последняя работа Феофана, о которой упоминает Епифаний и сообщает Троицкая летопись, - роспись каменной церкви Благовещения на дворе великого князя в Московском Кремле, исполненная в 1405 году совместно со старцем Прохором из Городца и чернецом Андреем Рублевым. В летописной записи 1405 года имя Феофана поставлено на первом месте. Он был ведущим мастером, ему принадлежал общий замысел и иконографическая программа стеноросписи. Придворная церковь Благовещения была полностью перестроена в 1416 году. В 1485-1489 годах ее сменил ныне существующий собор. В середине - второй половине XVI века, после пожара 1547 года, на западной стене собора вновь изобразили "Апокалипсис", а на южной галерее - "Древо Иесеево" с портретами эллинских мудрецов - сюжеты, восходящие к первой росписи Феофана Грека. Помимо росписи храмов Феофан украшал миниатюрами рукописные книги и сыскал на этом поприще великую славу. Епифаний называет его "книги изографом нарочитым", то есть лучшим среди книжных художников своего времени. Именно книжная миниатюра, изображающая храм Святой Софии в Константинополе, исполненная Феофаном по просьбе Епифания Премудрого, послужила поводом для воспоминаний о Феофане в письме к Кириллу Тверскому. Эту миниатюру, по словам Епифания, перерисовывали многие русские художники и великую получали от этого пользу для своего художества. И сам Епифаний, будучи также живописцем, последовал их примеру: повторил феофановский образец в четырех миниатюрах, которые поместил перед началом четырех Евангелий в принадлежащей ему книге Четвероевангелия. Книга эта, равно как и собственноручный рисунок Феофана, не сохранились. Не дошли и какие-либо другие рукописи с миниатюрами Феофана Грека. Исследователи приписывают ему украшение одного дорогого пергаментного Евангелия конца XIV века, принадлежавшего боярину Федору Андреевичу Кошке и украшенного, согласно резной надписи на серебряном окладе, по желанию этого боярина при великом князе Василии Дмитриевиче и митрополите Киприане (между 1390 и 1395 годами). В Евангелии Кошки нет миниатюр, но зооморфные и стилизованные растительные орнаментированные инициалы отличаются редким художественным совершенством; исследователи находят им аналогии в греческих и греко-итальянских рукописях XIV столетия. Из всех многочисленных работ Феофана осталась лишь одна - росписи в церкви Спаса Преображения на Ильине улице в Новгороде 1378 года. Церковь, построенная в 1374 году, несколько лет стояла без росписи. Великий Новгород был первым русским городом, куда Феофан приехал, по всей вероятности, вместе с митрополитом Киприаном и по его благословению получил заказ. Ныне от феофановской росписи осталась лишь десятая часть фресок, но и в этом фрагментарном состоянии они производят сильнейшее впечатление. В куполе, символизирующем небо, как и в большинстве других византийских и русских храмов, представлен Господь Вседержитель - Иисус Христос с закрытой книгой Евангелия в руке. Господь Вседержитель - Творец всего сущего - взирает "с небеси" на свершающиеся дела земные, предвозвещая свое Второе Пришествие на землю и Страшный праведный Суд над живыми и мертвыми. "Всевидящее око" Господа обращено к человеку; Он скорбит и сострадает "заблудшему" людскому роду, обещая справедливое возмездие, праведный Суд. Эти смысловые акценты звучат и в окружающей Вседержителя славянской надписи, текст которой взят из Псалтири: "С небес призрел Господь на землю, чтобы услышать стон узников, разрешить сынов смерти, дабы возвещали на Сионе имя Господне" (псалом 101). Надписи, сопровождающие образ Вседержителя в куполе, бывали разные. Феофан выбрал именно ту, в которой говорится о милосердии Бога, обращении его к жалобам и просьбам "узников" - порабощенных грехом людей. На склонах купола представлены четыре архангела и четыре шестокрыла; их приподнятые и разведенные крылья соприкасаются своими концами, благодаря чему создается впечатление торжественного хоровода Небесных сил, непрестанно воздающих хвалу Господу ангельским словословием "Свят, свят, свят, Господь Вседержитель, полны небо и земля славы Его". Лучшие по сохранности фрески находятся на хорах церкви - в юго-западной камере, где был устроен придел с престолом во имя Святой Троицы. Центральное место, в верхней части восточной стены, занимает образ Ветхозаветной Троицы - три ангела, восседающие за столом-трапезой, с угощающими их Авраамом (его фигура не сохранилась) и Саррой. В этой символической композиции понятным средневековому человеку языком библейских образов выражен главный догмат христианской веры - "неслиянно-нераздельное" триединство Бога, открывающегося верующему в таинстве жертвоприношения - Евхаристии. На опорных столбах и стенах представлены образы святых отшельников и пустынников, возвышающихся на башнях-столбах, в которых они заточили себя вдали от мирской суеты для непрестанного молитвенного подвига во славу Божию. Феофан выбирает величайших духовных подвижников христианской веры, удостоенных лицезрения Господа в сиянии Божественного света. В своих странствиях по православному миру Феофан, вероятно, много раз писал образы этих святых отшельников, созерцая в своей душе их духовные подвиги. Поэтому каждый образ, созданный кистью Феофана, открывает нам духовный мир не только изображенного святого, но и самого художника-философа, показывает его стремление жить и творить, чтобы, подобно древним святым, получить благодать и просвещение небесным светом. Образ святого Алипия (жил в VII веке), проведшего пятьдесят три года на башне-столпе, уподобляясь Христу в своих добровольных страданиях, особенно впечатляет. Согласно его Житию, Алипий был так угоден Господу, что еще при жизни его озарял небесный Божественный свет: святой вместе со своей башней как бы превращался в световой или огненный столб, восходящий от земли к небесам. Феофан, в полном соответствии с Житием Алипия, изображает святого, просвещенного Божественным светом: вся его фигура (земная плоть), исполненная земляной коричневой краской, сплошь покрыта белильными бликами, передающими Божественный свет, а седые волосы на голове и длинная борода как бы сотканы из "световой материи" небесного сияния. Все другие произведения, сохранившиеся от конца XIV - начала XV века и по стилю художественного исполнения как будто несколько напоминающие феофановские росписи в Новгороде, приписываются творчеству великого Грека гипотетически. Первое место среди них занимает деисусный чин Благовещенского собора Московского Кремля. Раньше его относили к творчеству Феофана на основании летописной записи о "подписи" церкви Благовещения в 1405 году тремя мастерами, среди которых на первом месте назван Феофан Грек. Исследователи полагали, что в том же году, одновременно с росписью, был исполнен и иконостас, от которого сохранились деисусный и праздничные ряды, до сих пор находящиеся в иконостасе Благовещенского собора. Однако исследования исторических источников, проводившиеся в последние годы, показали, что все внутреннее убранство Благовещенского собора, в том числе и иконы, погибло при пожаре 1547 года. Для восстановления убранства выгоревшего придворного храма по приказу царя Ивана Грозного сюда привезли древние иконы из разных русских городов. Среди привезенных оказались и древние иконы Деисуса и Праздников, помещенные в иконостас придворного храма. Таким образом, исторические основания для атрибуции Деисуса как достоверного творения Феофана Грека исчезли. Однако особенности иконографии Благовещенского Деисуса, духовное содержание и своеобразие художественное исполнение все же позволяют предположить, что его автором был именно Феофан Грек. Более того, кажется возможным относить первоначальное местонахождение этого уникального Деисуса к Успенскому собору города Коломны, уже упоминавшемуся нами в связи с его росписью в 1392 году. Из Успенского собора происходит и знаменитая икона Богоматерь Донская с Успением на обороте, ближайшая аналогия которой - образ Богоматери из Благовещенского Деисуса. Не исключено, что деисусный чин и икона Богоматери были созданы для Успенского собора Коломны в 1390-е годы по заказу великой княгини Евдокии в память о рано умершем супруге Дмитрии Ивановиче (Донском) и его православных воинах, павших на Куликовом поле. Уникальной особенностью иконографии Благовещенского Деисуса является помещенный в центре ряда образ Христа Вседержителя и Судии Второго Пришествия, восседающего на огненном небесном престоле в окружении Небесных сил. По своему духовному содержанию он напоминает образ Вседержителя из купола новгородской церкви Спаса Преображения 1378 года. Высочайшее художественное качество деисусного чина также вызывает ассоциации с виртуозной феофановской росписью, хотя и не имеющей с иконами Деисуса близкого стилистического сходства. Епифаний Премудрый в своем письме к Кириллу Тверскому не называет ни года рождения, ни года смерти Феофана. Исходя из исторических сопоставлений и логических рассуждений, исследователи относят рождение Феофана к 1330-1340-м годам, а его родиной считают Константинополь, столицу Византийской империи. Большинство исследователей полагают, что Феофан умер между 1405 и 1415 годами, вероятно, в Москве. Но есть мнение, что после 1405 года он возвратился к себе на родину. Талантливый греческий художник Феофан, около трех десятилетий своей жизни расписывавший храмы в крупнейших русских городах, украшавший роскошные пергаменные рукописи и создававший величественные иконные образы вместе с русскими мастерами и своими учениками, тем не менее не оставил прямых последователей. Духовная глубина и высочайшее художественное совершенство его образов являли зримо выраженный идеал творчества, а не благочестивый образец для подражания. И все же влияние Феофана на русское православное искусство XIV - начало XV века было действенным и плодотворным: он принес на Русь художественные новшества, воплощавшие те духовные идеалы, которыми была наполнена религиозная жизнь и культура Византии XIV века, а в конце того столетия - и Древней Руси.

Дата добавления: 2015-08-21