Вот такая рыбалка-путешествие приключилась со мною на Кавказе, в прекрасном Сухуме.

Кавказская рыбалка.

Кареев В.Н.

Это было в те далёкие годы, когда я был молод, здоров, полон энергии и смотрел в будущее с оптимизмом и уверенностью. Теперь всё это безвозвратно кануло в Лету не оставив ничего кроме надежды на милость Господа! Но, не смотря на все извращения сегодняшней действительности, мне удаётся сохранить некоторый оптимизм за счёт генетического наследия от своих предков. И поэтому, вернёмся лучше в те прекрасные времена начала и средины шестидесятых годов, уже прошлого века.

С сентября 1960 года по июль 1965 года я был слушателем Военной академии в Москве. Все мои отпуска приходились на август месяц, по-моему, самый замечательный месяц для любителя рыбной ловли. По рекомендации моей двоюродной сестры, летом 1961 года я поехал «дикарём» в Сухуми, в советские субтропики. Жена по какой-то причине отказалась ехать со мной. В первую свою поездку я остановился у одной милой бабули на самом берегу моря, до такой степени у самого моря, что во время небольшого шторма, волны прибоя докатывались до самой калитки бабулиного дома. Занимал я у неё всю мансарду с видом на море. Утром, выходя из дома к морю одновременно умываться и купаться, я наблюдал, как местные рыбаки подходили на своих шаландах к берегу и кричали, вызывая заспанных хозяев домов громкими криками:-«…барабу-у-улька! барабу-у-улька!». Стоила она 1 рубль ведро! Как-то раз я купил ведро, меньше не продавали, и принёс хозяйке. Она посмотрела на меня и спросила:-«…а чо с ей делать-то?!». Я попросил её пожарить сковородку, а остальное курам отдать или соседям, на её усмотрение. В этот приезд этим моя рыбалка и закончилась.

На следующий год я опять поехал один и опять по рекомендации сестры, но по другому адресу. На этот раз я поселился тоже на окраине города, недалеко от «русского» базара на улице Мояковского,17, в армянском квартале, у пожилой и очень доброжелательной и гостеприимной хозяйки, тётушки Алануш. На участке в 5 соток стояли два дома. В том, который был ближе к улице, жила сама хозяйка с сыном Каропетом, где я и поселился на втором этаже за 1 рубль в сутки, а в глубине сада стоял дом её дочери Жени с зятем Амояком и двумя дочками, Карине и маленькой Алануш. Последующие годы мы приезжали туда вместе с женой и прижились там до такой степени, что хозяева считали нас почти роднёй. За 4 года отпусков проведённых в этой семье, было достаточно много интересных эпизодов, но к этой теме они не относятся, и о них в другом месте.

Хочу рассказать только об одном случае, который позволил мне ещё лучше узнать кавказский народ, их быт, ландшафт и природу Абхазии. Вторым по величине городом Абхазии является город Очамчира, в 80 километрах от Сухуми вдоль побережья. В этих самых Очамчирах жили ещё два сына тётушки Алануш, Каропет Старший и ещё один, самый старший по возрасту, кажется Амборцум. Все три брата были заядлыми рыбаками. В разговоре с Каропетом Младшим выяснилось моё давнишнее пристрастие к этому же занятию. Через некоторое время Каро, так мы все звали Каркпета Младшего, сообщил мне, что его очамчирские братья приглашают нас на рыбалку на пресные озёра в предгорье на чайных плантациях, километрах в 30 от Очамчир. Ехать надо было на полтора суток, и поэтому жена отнеслась к этому, мягко говоря, без особого восторга. Но Каро наплёл ей всякого разного, усыпил бдительность, и она махнула на нас рукой.

На следующее утро мы отправились на вокзал, сели на пригородный автобус и покатили в Очамчиру. Дорога долгая и нудная. Пейзажи разнообразием не радовали. С лево сады и виноградники, справа однообразное море, и так три часа в обществе кур, одной козы и поросёнка. Самобытный колорит, никуда не денешься. Сбор был назначен в доме старшего брата. Наскоро перекусив абхазской классикой: сулугуни, лаваш, молодое вино, маджари, свежие овощи. Братишки, не удержались, и показали мне подпольный цех по пошиву знаменитых «грузинских» женских босоножек и летних туфель. В то время ими торговали на всех пляжах Кавказа, доходили они и до Москвы. «Подпольный» цех по пошиву обуви находился в подвале дома старшего брата, а попасть туда можно было только через лаз для средних размеров собаки.

После осмотра подпольной фабрики, мы всей компанией направились на дорогу, ведущую в нужном нам направлении, поймали попутку, разместились со всем своим скарбом в кузове какого-то грузовичка и покатили по «бездорожью и «разгильдяйству» в сторону гор. В этом районе береговая линия была выпрямлена, а не как с Сухуми, вогнутой дугой уходившей вглубь побережья и создававшей в районе Сухуми микроклимат с чрезвычайно высокой влажностью воздуха. Ехать нам предстояло километров 30 по просёлку, это выливалось в полутора часовую езду по дороге, напоминающей стиральную доску. Чем ближе мы приближались к горам, тем свежее становился воздух. В том месте, куда мы направлялись, горам предшествует местность, покрытая пологими холмами высотой не более 150-200 метров. На них выращивают виноград и чай, куда мы, собственно, и направлялись. Там, на одной из чайных плантаций, и находилось то знаменитое пресноводное озеро, в котором, по словам моих товарищей по рыбацкой страсти, ловились «здоровенные» лещи.

Наконец, подъехав к оному из таких холмов, мы высадились из машины и, по извилистой тропе между чайными кустами, направились на поиски этого сказочного озеро. Обогнув холм почти наполовину, мы внезапно очутились в распадке между холмами, поросшим негустым живописным лесом, а по правую руку от нас, так же неожиданно, показалась, сверкающая от заходящего солнца, зеркальная гладь озера. Полюбовавшись, некоторое время, открывшемся перед нами, видом, мы приступили к обустройству нашей временной стоянки. Позаботиться о нашем ночлеге старшие братья поручили мне с Каро, а сами, не теряя время, спустились к озеру, где была привязана лодка, приготовленная заранее одним из работников чайного совхоза, их приятелем. Оказалось, что озеро было очень глубоким, а берега настолько поросши деревьями и кустарником, что рыбачить можно было только с лодки.

Мы с Каро довольно быстро справились со своей задачей: развели костёр, насобирали дров на ночь, расстелили суконное одеяло, разложили всё необходимое для ужина. Ужин классический армяно-абхазский, но на этот раз вместо маджари была чача. Занимаясь не хитрыми нашими приготовлениями, я заметил невдалеке, на опушке леса, яблоню, сплошь усыпанную крупными яблоками. Я подумал, что украсить наш скромный ужин свежими фруктами совсем не плохо. Когда я направился к яблоне, мне показалось, что Каро как-то загадочно улыбнулся. Как ни в чём не бывало, я набрал яблок в небольшую корзинку из-под продуктов и принёс её к костру и тут же решил попробовать своё приобретение. Как только я надкусил яблоко, то почувствовал, что поступил крайне опрометчиво. А, Каро, глядя на мою физиономию, перекошенную мучительной гримасой, покатывался со смеху, пытаясь сквозь смех объяснить мне, что от этих яблок хоть ослиные уши и не растут, но есть их всё равно нельзя из-за их сильнейших вяжущих свойств.

Пока мы с Каро занимались хозяйственными делами, Каро Старший и Амборцум вернулись с озера и поведали нам, что у них за это время сорвались два здоровенных леща, не менее 3-4 килограмм каждый, не выдержали крючки и что они поставили на ночь донные удочки. От вопросов, из вежливости, мы воздержались.

Солнце уже село, и как это бывает в южных широтах, начало быстро темнеть. Разместившись вокруг уютно потрескивающего костра, принялись за нехитрый ужин. После нескольких стопок чачи, как из рога изобилия полились рыбацкие истории. И чем мы больше отдавали почестей Бахусу, тем увлекательней становились рыбацкие истории, тем крупнее становилась пойманная, но чаще всего срывавшаяся с крючка, в силу своих неимоверных размеров, рыба. В свидетели клятвенно призывались все родственники и в розницу и оптом. Я, естественно, как и подобает хорошо воспитанному человеку и, тем более гостю, с большим вниманием и видимой искренней заинтересованностью слушал все эти вдохновенные рыбацкие байки. Хорошо поевшие, в меру выпившие и умиротворённые, мы как-то не заметно переместились в царство Морфея.

Проснувшись с первыми лучами солнца, подбросив в почти погасший костёр дров и, наспех ополоснув в озере физиономии, пошли проверять результаты ночной рыбалки. Лично я в этих результатах не сомневался, но, тем не менее, проявлял неподдельную заинтересованность и озабоченность. Вернувшись через полчаса с озера, наши старшие товарищи безопеляционно заявили, что лещ не берёт и в ближайшие сутки клёва не будет. Совет длился не долго. Выяснив мои физические возможности, мне было предложено покинуть это озеро, перебраться на ближайшую горную речку и, спускаясь вниз по течению, половить форель и голавлей, в изобилии водившихся во всех горных речках и ручьях. Я, естественно, одобрил эту очередную авантюру, поскольку не считал себя слабее моих спутников.

Итак, начиналась вторая фаза нашего увлекательного краеведческого путешествия. А в том, что оно переходит из категории рыболовецкой в категорию краеведческую, у меня лично никаких сомнений не было. Но виду в этом смысле, я своим землепроходцам не показывал.

В буквальном смысле слова, мы быстренько смотали удочки, покидали всё в рюкзаки и направились искать ближайшую речку. Особо надо сказать об удочках, которые использовало местное население. Они называли их «бамбуками». И это действительно был настоящий «доморощенный» сухумский бамбук длиною 5-6 метров, срезанный в какой-нибудь бамбуковой рощице в окрестностях Сухуми. Через некоторое время, обогнув по распадку холм, на котором мы располагались ночью, мы вышли в долину небольшой и живописной горной речки, больше местами походившей на ручей. Особенность всех этих ручьёв и речек заключается в том, что вдоль них идти не возможно из-за зарослей по обеим сторонам и, сквозь которые могут продраться только местные буйволы. Путь был только один, по дну речки или ручья. Дно речки было из разноцветной гальки с небольшими выходами светлого крупного песка. Течение быстрое, вода кристальной прозрачности, температура вполне терпимая. Мои «чечероне» шли по этому дну как по персидскому ковру, а я посрамлённый горожанин постоянно напарывался на острые камни. Пришлось надеть кеды. Ребята отнеслись к этому с пониманием. Глубина речки не превышала уровня калена, но на поворотах образовывались небольшие омутки, глубиной до одного, полутора метров. В этих-то омутках и держались форель и голавль. Так, спускаясь вниз по речке, мы прошли около полутора часов. Какое расстояние мы при этом прошли сказать никто не мог. Вдруг река круто повернула в направлении, отличающемся от намеченного нами курса, а шли мы по солнцу, почти на 90 градусов и потекла вдоль холмов, а нам надо было к морю, потому что вдоль моря шла дорога на Очамчиру. Как раз в этом месте через реку проходила пешеходная тропа, что нас вполне устраивало. Я спросил своих спутников, далеко ли ещё до моря и получил уверенный и обнадёживающий ответ, не более полутора часов ходьбы. Тропа шириной 1-1,5 метра напоминала траншею со стенками в виде густого, очень колючего кустарника высотою до полутора метров. Солнце жгло нас в этой зелёной «траншее» немилосердно, на первых трёх километрах запасы воды иссякли, пот заливал глаза. Неожиданно на нашем пути поперёк тропы встала изгородь из плах нетолстых деревьев. Ребята сказали, что это крестьянское селение и появилась возможность напиться.

Только мы успели перелезть через ограду, как на нас набросились две или три кавказские овчарки комплекцией с трехмесячного телёнка. Вот тут-то нам и пригодились наши «бамбуки». Мои спутники начали беззастеньчиво лупить им охрипших от лая собак. На этот гвалт появилась женщина «кавказской национальности». Она угомонила псов и спросила у ребят, что мы тут делаем и как сюда попали. Поскольку почти всё местное население говорит на всех языках этого региона, моим друзьям не стоило труда с ней объясниться и в первую очередь попросить принести напиться. Она вынесла нам деревянный ковш какой-то средневековой внешности емкостью на менее трёх литров. Из уважению к гостю, мне первому предложили утолить жажду. Я с удовольствием приложился к ковшу и начал жадно пить. И только когда моя жажда начала проходить, я понял, что пил я не воду, а вино. Я вопросительно посмотрел на своих спутников, но они только улыбнулись. Мы дружно поблагодарили хозяйку и попросили, чтобы она вывела нас на продолжение тропы.

Выйдя из селения на тропу, я спросил ребят, почему хозяйка дома вынесла нам вина, а не воду. И получил удививший меня ответ, оказалось что с водой у них плохо, а вина вдоволь. Мы продолжили свой путь в такой же зелёной и колючей «траншее». Не пройдя и ста метров, встречаем еще один, не менее колоритный сюрприз в виде, лежащего в луже поперёк тропы, буйвола. Надо заметить, что кавказские буйволы весьма ленивы, упрямы и тупы. Наши российские «бурёнки» не в пример буйволам гораздо покладистей и умней. Обойти его негде, перепрыгивать, вокруг него грязь, пришлось опять пустить в ход бамбуки. Кое-как удалось поднять его на ноги и развернув вдоль дороги с трудом протиснуться между грязным буйволом и колючей стенкой. Господи, когда же это всё кончится!? Опять задаю никчемный вопрос, сколько же нам ещё идти до моря? Не больше 6-7 километров. Минут через сорок опять подходим к такому же селению. Всё повторяется один к одному. Опять свора собак, опять вино вместо воды, опять поперёк тропы в луже, но уже не буйвол…,а полудикие свиньи, больше похожие на диких кабанов.

Когда преодолели и эти препятствия, у меня ещё оставались силы удовлетворить свою природную любознательность. Я спросил, почему в селениях, сплошь обнесённых изгородями, вся живность обретается за оной т.е., в этом причерноморском «буше», а не на территории самого селения? Ребята мне терпеливо объяснили, что если всю эту «компанию» оставить внутри изгороди, то, буквально, через несколько часов весь участок внутри загородки будет превращен во вспаханное поле. И для того, чтобы уберечь огороды, виноградники и др. культуры от полного уничтожения и принимаются столь радикальные меры. Ухода вся эта животина не требует, ночует она на воле, а корм, если нужно, выставляется за изгородь. Так, лениво перекидываясь отдельными репликами и обмениваясь полученными впечатлениями, мы уперлись в очередную изгородь очередного селения. Здесь необходимо пояснить, что подразумевали мои друзья под словом «селение». Увидев уже три таких поселения, я пришёл к выводу, что это, не что иное, как наши хутора или выселки в один, два или три дома заселённые родственниками: как правило, один дом это дом родителей, а другие, это отселённые дети. Преодолев и это, как оказалось, к всеобщей радости, последнее препятствие, сопровождавшееся такими же процедурами, как и прежние два, и узнав, что до моря «рукой подать» почти бодро зашагали к заветной цели. И, действительно, вынырнув через полчаса хода из своей колючей траншеи, мы вдруг, совершенно рядом увидели долгожданное море. Сколько же было неподдельного ликования! И я понял, что и моих спутников эта рыбацкая «прогулка» порядком «достала».

До моря было не более 30 метров. Мы добежали до моря, побросали на берегу «бамбуки» и котомки и в чём были, буквально, упали в море. Немного отойдя то марафонского перехода, и поймав попутку, через полчаса добрались до Очамчиры. На этот раз нам повезло, Каро Старший встретил своего знакомца из Сухуми и тот забрал нас с Каро Младшим с собой. Через полтора часа мы били у себя дома. Прибыли мы где-то часов в восемь вечера. Как нас встретили наши женщины лучше не рассказывать. Но когда мы из вещмешка выложили, густо переложенную крапивой форель и голавлей не менее трёх килограмм, то первоначальные эмоции как-то плавно перешли в хлопоты по приготовлению вкусного ужина. Ну, а когда на столе появились жареная свежая рыба и молодое вино, то нам даже стали улыбаться!

Вот такая рыбалка-путешествие приключилась со мною на Кавказе, в прекрасном Сухуме.

Дата добавления: 2015-08-21