Чарвака-локаята

Чарвака-локаята — основное течение древнеиндийского материализма. Сочине­ния создателей этого учения не дошли до нас. Вследствие резко отрицательного отношения к ним со стороны приверженцев брахманистско-индуистской тради­ции их работы считались еретическими, не воспроизводились и даже уничтожа­лись. Мифологический основатель школы — мудрец Брахиспати.

В Индии слово «чарвака» стало синонимом слова «материалист». Значение этого слова связывают со словом «чарв» в смысле «жевать», «есть» (на этом осно­вании идейные противники приписывали чарвакам призывы к физическим удо­вольствиям: еде, питью и т. п.) или же в значении «поглощать», т. е. логически уничтожать доводы своих идейных противников. Слово «локаята» обычно пере­водят как «относящееся к народу», «распространенное в народе», т. е. как точка зрения обычных людей.

Исходная позиция локаятиков и простых людей заключается в том, что разум наблюдается только там, где есть тело, и нигде не наблюдается без тела; следователь­но, разум есть простой атрибут тела. В «Махабхарате» приводятся рассуждения Бхарадваджи, который был прямым предшественником локаятиков. С крайним скептицизмом говорится об идее существования души после смерти человека, о «благоприятном новом рождении», якобы обеспечиваемом соблюдением ритуа­лов и подношениями жрецам.

Локаятики подчеркивали, что предметом их исследо­вания является чувственно воспринимаемый мир. Они считали чувственное восприятие единственным истин­ным источником познания и критиковали тех, кто считал надежным источником познания вывод и свидетельство.

Приведем пример логического вывода. Например, мы наблюдаем на горе дым и делаем вывод о наличии на ней огня. Но при этом мы совершаем определенный скачок в неизвестность: от восприятия дыма к невоспринимаемому огню. Можно сказать, что такой скачок оправдан предшествующим знанием, что он опирается на общее положение о том, что там, где есть дым, есть и огонь. Однако это сужде­ние сомнительно, поскольку нам неизвестны все случаи связи огня и дыма. Разу­меется, подобно тому как ворожба, волшебная вода и т. п. иногда дают желаемый результат, логический вывод также иногда может оказаться истинным. Иногда, но не всегда.

Свидетельства других людей, в том числе компетентных, также нельзя считать надежным источником истины. Дело в том, что свидетельство состоит из слов, ко­торые мы слышим. Эти слова называют вещи, находящиеся вне данного процесса восприятия слов. Следовательно, здесь возможны ошибки. В частности, нельзя принимать авторитет Вед. Из выполнения предписанных Ведами обрядов осязае­мую пользу извлекали лишь жрецы, совершавшие богослужения и получавшие за это вознаграждение.

Если восприятие является единственным надежным источником познания, то нельзя верить в существование бога, души, в жизнь до рождения и после смерти, в судьбу и т. д., потому что все это выходит за пределы восприятия. В «Шива-Нья-на-сиддхийяр» говорится о позиции локаятиков: «Их источник познания — это зрение и прочие чувства. Шесть чувств необходимы (для познания), а вывод и прочие виды опосредованного знания не нужны — так считают они. Воспринимае­мые чувствами предметы — это элементы, о которых говорится, что они (суть) твердь и жидкость, к которым присовокупляются труднодоступные ощущению жар и воздух».

Локаятики полагали, что материальный мир состоит из четырех элементов: воздуха, огня, воды и земли. Путем комбинации этих элементов образуются все объекты, в том числе живые организмы, которые после своей смерти снова пре­вращаются в те же элементы.

Арунанди Тевар пишет:

Из сочетания соединяющихся (друг с другом элементов) возникают многие формы

Подобно тому, как из глины, положенной (на гончарный круг), создаютсщ многие горшки;

(И) из этих (сочетаний элементов) все чувства и органы чувств,

(обладающие) качеством ума, происходят,

Подобно тому, как из воды вздуваются пузыри.

Материальные элементы, скомбинированные особым образом, порождают живое тело, наделенное сознанием. Как же возникает сознание? Отвечая на этот вгя прос, Дхишан приводит следующее сравнение. Из мелассы и риса приготовляют вино. Если кто-нибудь съест мелассу и рис отдельно, он не опьянеет. Вино изго­тавливается при помощи особого процесса, в ходе которого смешиваются меласса и рис. И если кто-нибудь выпьет этого вина, он опьянеет. Аналогичным образом земля, вода, огонь и воздух порознь не обладают сознанием, но когда они вместе образуют тело, в результате особого процесса возникает сознание. «Когда человек умирает, то не остается никакого сознания».

Чарваки отрицали закон кармы. В связи с этим они задавали вопрос: если душа! способна переходить из одного тела в другое, то почему человек не помнит свои прошлые рождения? Если человек после смерти возрождается в новом теле, то почему он не пытается принять прежний облик из любви к оставленным им близким? Наблюдения над младенцем не свидетельствуют о наличии разума, пере­шедшего от прошлого существования; в старости сознание угасает вместе с упадком жизненных сил. Никто не наблюдал сам процесс трансмиграции, все представления о нем строятся на предвзятых идеях.

Вещи и все живое образуются путем сочетания элементов, действующих на ос­новании естественных законов, идея же кармы возникает либо из-за непонимания этих законов, либо в результате сознательного искажения истины. Следует отме­тить, что, отрицая карму, локаята противостоит всем другим философским и ре­лигиозным направлениям в Древней Индии.

Излюбленная тема противников чарваков — обвинение их в безнравственно­сти, в том, что они якобы видели смысл человеческой жизни в грубых физических удовольствиях. Но на самом деле это не так.

Чарваки говорили о том, что само существование нашего тела связано как с наслаждениями, так и со страданиями. Мы можем только стремиться к тому, чтобы свести наши страдания к минимуму и получить максимум наслаждений. Освобождение же в смысле полного прекращения страданий может означать только смерть.

Чарваки выдвинули тезис о своеобразной сочетаемости страдания и удовольствия. После страданий приходит радость, причем сама радость ощущается по контрасту со страданиями. «Вот двое влюбленных встречаются после длительной разлуки... Они постоянно проливали слезы и расточали много вздохов. Теперь же их встреча дает им необычайную радость, о которой не имеет понятия пара, никогда не рас­стававшаяся». «Благословение отдыха может быть полностью оценено лишь по­сле тяжелого труда... Если ты хочешь получить полное удовольствие от своей пи­щи, испытай сначала голод. Чем больше ты длишь мучения жажды, тем больше наслаждения ты получишь, выпив прохладной воды».

Те, кто подавляет свои естественные склонности, считая, что они связаны со страданиями, — глупцы. Ни один разумный человек «не откажется от зерна только потому, что оно в шелухе», «не перестанет есть рыбу из-за того, что в ней кос­ти», «не прекратит сеять хлеб из-за боязни потравы его скотом», «не перестанет приготовлять себе пищу из опасения, что нищий может попросить у него некото­рую долю».

Мы не должны пренебрегать возможностями для наслаждения этой жизнью из-за вздорной надежды на наслаждение в будущей. «Лучше голубь сегодня, чем павлин завтра». «Лучше настоящая раковина, чем поддельная монета». «Глупец тот, кто вместо того, чтобы иметь деньги на руках, отдает их хранить другому». Арунанди говорит: «Люди стремятся к богатству; но конечной целью человека должно быть наслаждение. Богатство само по себе не может быть целью, оно нуж­но только как условие для наслаждения».

Чарваков упрекали за их стремление к грубым наслаждениям. Но этот упрек неправомерен. Известно, что многие из них видели наслаждение в изящных ис­кусствах, которых насчитывали 64 вида. Ватсьяяна придавал особое значение са­моконтролю, духовной дисциплине и изысканности, без которых человеческие наслаждения низводятся до уровня животных. В общем, мы не находим в текстах, где излагается философия чарвака, никакого призыва к аморализму или распу­щенности.

В социальном плане чарваки выступали против кастовой организации общест­ва. Они с уважением говорили о тех видах деятельности, которые приносят непо­средственную материальную пользу — земледелии и скотоводстве. Они порицали жречество за стремление жить за счет других и пользоваться незаслуженными привилегиями.

Чарваки выступали против богопочитания, против официального учения о святости Вед. Они говорили, что содержащиеся в Ведах идеи не составляют еди­ного учения, часто содержат противоречивые мнения, а следовательно, их нельзя принять как абсолютную, целостную истину. Осуждались ритуалы ведизма, жерт­воприношения. Чарваки говорили о том, что все в мире кончается смертью, а по­тому жертвоприношения, идеи о рае и спасении — это обман. «Нет никакого мира, кроме этого, нет ни небес, ни рая».

Дата добавления: 2015-08-21