I touch you

Нет, я правда лежал в больнице. После того, как переломал себе ногу. Это называется: "Что такое не везет, и как с этим бороться". Споткнулся на последней ступеньке в школе и, как результат - сложный перелом. Пожалуй, так могу только я.

Но воспоминания о больнице уже были смутными и плохенькими. А вот факт того, что мне пришлось справлять нужду, пока рядом этот... От одной только мысли уже передергивает. Тем не менее, это случилось, и я не знаю, как вообще могу сейчас верить в то, что это прошло. И ведь явно мне надо к этому привыкать. Нет, одно дело врачи и совсем другое - некий старик-маньяк.

"Мама, забери меня обратно" - все чаще эта мысль звучит уже грустно. Я тут уже примерно второй день. Или два полных дня. Не знаю точно, не осознаю времени. Сложно, когда не понимаешь, когда день, а когда ночь, когда просто лежишь. И темно, очень темно. Мне кажется, или я начинаю привыкать? Такое существование давило на мозг.

Он ушел уже достаточно давно. Он надолго уходит. Или, возможно, мне это просто кажется. Потом он приходил и снова кормил меня с ложки. Куриный суп. И я снова, как полнейший дурак, ел. Потому что жрать хотелось искренне сильно. И снова переваривал в себе мерзкий внутренний голос. Но темнота глушила уже и его.

Страх стал уже не таким острым. Мне было страшно почти постоянно и я начинал привыкать к этому, мне становилось просто... плевать? Я пробовал двигаться; хоть как-то, но размять ноги. Пробовал избавиться от наручников уже не помню, в который раз, но только растирал себе запястья, которые и без этого ныли.

Что будет дальше? А, черт его знает. Увечий мне пока, по его же словам, наносить не будут. Это плохо или хорошо? Я не знаю. Все сливалось в одно целое. И было очень темно. Темнота пестрила всплесками ярких пятен, но это была лишь моя фантазия, мой собственный разум. Я с содроганием вспоминал свой сон и с горечью припоминал комнату. В моем сне она была такой, какой я ее видел сам. Какой ее представлял. И за неимением другой картинки, я представлял ее снова и снова.

Когда открылась дверь, я с ненавистью осознал, что ждал этого. Есть за что себя ненавидеть, но быть одному невыносимо. Невыносимо, когда темно, но еще хуже, когда никого нет рядом. И я кусал губы, давил в себе это, но четко понимал, что мне просто необходимо, чтобы рядом кто-то был.

Снова были шаги, на этот раз он шел медленней. Я услышал как что-то металлическое поставили рядом.
- Водные процедуры, малыш. - Его голос был злорадно-веселым. А я лишь кривился, стараясь не представлять себе тот самый образ старого мудака с мерзкой рожей. Вот почти что вижу его сейчас, как он кривит свое рыло в ухмылке. Кулаком бы раскрасить эту рожу.

Постоянно чувство страха и темнота начали делать меня агрессивным. Это факт, который я даже не пробовал в себе подавлять. Но как бы сильно не кипела во мне злость, все мои ответы, все мои слова звучали жалко и слабо. И как же противно от этого. Слабак, самый настоящий слабак.

Когда я почувствовал, что рубашку на мне расстегивают, то дернулся. Ну вот. Ушел в себя и не заметил даже, как этот гандон сел рядом! Надо меньше думать, когда дверь открывается. Все равно у меня теперь слишком много времени, чтобы думать.
- Что вы делаете? - На этот раз получилось достаточно озлобленно. Но в ответ я лишь услышал смешок. Господи, ну почему у этого гада не мог быть более приятный голос? Как ножом по стеклу, такое слушать.

На этот раз степень агрессии и желание действовать побороло меня абсолютно и полностью. Я стал брыкаться, возмущенно ворочаясь.
- Не прикасайся, мразь! Оставь меня в покое! - Я даже не говорил, а выплевывал слова.

А эта скотина все же явно сильная. Рубашка была расстегнута, он сел на мои ноги, пытаясь сдержать порывы вмазать ему ногой. И тут к моей щеке прикоснулось что-то очень холодное и твердое. Нож?
- Не брыкайся, малыш, иначе разукрашу по полной программе. - Звучало, как минимум, угрожающе, но что еще более пугающе: звучало крайне правдоподобно. А с чего бы ему блефовать? Я тут не гость, а заключенный. И да, с чего это я решил, что могу качать свои права?

Замерев, как кролик перед удавом, я с легким содроганием слышал, как разрезают ножом рукава. Ощущал его ледяные руки, которые меня держали. Да что же они такие холодные то, мать вашу?!
Когда рукава были разрезаны, рубашку уже явно простой тряпкой выдернули из-под меня и я не удивлюсь, если она была небрежно отброшена в сторону. Я слышал, как она упала на пол где-то в стороне.

А вот дальше мне было еще более боязно дергаться. Мамочки, ну почему так темно? Я не хочу.
- Не надо, пожалуйста, не надо. - Это вырвалось уже само по себе. И как же, черт возьми, жалко и низко это звучало! Закусив губу, я поклялся себе молчать как рыба.
- Не дрожи так, малыш. - Хриплый смешок разрезал слух. - Я просто хочу тебя вымыть. Веселье начнется позже.
С меня уверенно стаскивали джинсы, а мне резко стало не по себе. Веселье? А вот про это-то я и начал забывать, что уж действительно нежелательно. И явно весело будет не мне...

Помня о наличии ножа, я все же кусал губу, но не брыкался, когда с меня стягивали и трусы. Все бы ничего, да вот только чувствовать эти ледяные руки на себе было до дикости противно. Фантазия уже рисовала мне эту рожу, но вот почему от фантазии нельзя отбиться тогда, когда ее ну не хочешь сейчас?! Не хочу я представлять эту мразь, а уж тем более, прикидывать, каким образом меня сейчас лапают!

Без одежды стало несколько прохладно и неприятно. Словно меня вытащили из скорлупы. Вот теперь и правда можно чувствовать себя совершенно жалким. И ведь я пискнуть боялся. Я же, кретин долбаный, ляпнул о своем страхе. Вдруг он передумает? Да ведь от этого психа старого все, что угодно можно ожидать!

Я слышал тихий плеск воды, а потом меня коснулось что-то влажное и теплое. Губка? Все равно это было неожиданно.
- Что же ты вздрагиваешь постоянно, малыш? - По голосу и так ясно, что он улыбался. Ну, а чего бы ему не улыбаться? Готов поспорить, что его все это не просто веселит, но еще и заводит. Ебаный садист.

Тем не менее я стоически вытерпел эту самую "водную" процедуру. Ничего, кроме теплой влажной губки и легкого запаха какой-то химии. Цветами вроде пахнет. У меня мама дико любила мыло с таким запахом. Розовое такое, с цветочком.

Сложно было молчать и не дергаться, когда он меня в паху трогал. Нет, я все же сопротивлялся, из уважения к себе. С чего бы мне подставлять все требуемое этому гаду? Повернись так, повернись эдак. Сам повернет, если сильно захочет, а я делать ничего не буду. Хотя, в итоге, как бы я не крутился, все закончилось. Радовало, что постель осталась практически сухой. Да и заодно меня накрыли чем-то вроде одеяла. От него стало приятно и тепло, но... Как же я себя ненавижу за то, что слышу, как он уходит. И ненавижу за то, что не хочу, чтобы он уходил. Темно. Темно и так одиноко.

Дата добавления: 2015-08-21