Восьмое чудо

[Очерк "Непопулярного философа", написан в 1889 г.]

Совсем недавно мне довелось погулять в долговязой тени восьмого чуда света – гигантской железной морковки, известной под именем Эйфелевой башни. Настоящее дитя своего века: исполинская по своим размерам, совершенно бесполезная и такая же неустойчивая и зыбкая, как и республиканская почва, на которой она возведена. И к тому же не несущая никакой моральной нагрузки, в отличие от семи своих предшественников: ни малейшего атавистического пережитка, которым она могла бы гордиться. В плане полезности этот архитектурный Левиафан 1889 года уступает даже нью-йоркской статуе Свободы – этой предполагаемой сопернице древнего Фароса. Сей монумент является одним из поганых грибов современного предпринимательства, выросшим на почве лукавой спекуляции, чтобы притягивать к себе полчища мух в виде туристов со всех четырех стран света. И с этой задачей башня вполне добросовестно справляется. Даже великолепное инженерное решение ни на йоту не добавляет ей полезности. И даже "непопулярный философ", глядя на нее, не может сдержать восклицания: "Vanitas vanitatum; omnia vanitas". Так есть ли теперь у современной цивилизации моральное право задирать нос и насмехаться над ее древней, старшей сестрой?[84]

Чудеса света – семь языческих шедевров – в настоящее время вне конкуренции. Почитатели месье де Лессепса[85] могут сколько угодно строить недовольные гримасы, оглядываясь назад, на эстакаду, построенную Дексифаном за три столетия до нашей самодовольной эры, – астральные атомы самого Дексифана и его сына Сострата из Книда[86] могут пребывать в полном покое, не терзаясь ощущением зависти. Архитектура мраморной башни Фароса, возведенной в честь "богов, Спасителей, для блага моряков", по сей день остается непревзойденной; во всяком случае, в плане общественного блага. И даже установление на Лонг-Айленде статуи Свободы ни в коей мере не умаляет справедливости этого утверждения.

Все чудеса нашего времени остаются только снами, а то и кошмарами, а в будущем столетии, которое уже не за горами, и вовсе превратятся в призраки. Все это вскоре пройдет и бесследно исчезнет. Завтра или послезавтра в Египте могут случиться сейсмические возмущения, земля "разверзнется" и проглотит воды Суэцкого канала, превратив его в непроходимое болото. Какой-нибудь terremotos, или, того хуже, succussatore, как их называют в Южной Америке, может приподнять Лонг-Айленд вместе с его "Свободой" и зашвырнуть их на добрую сотню футов в воздух, чтобы сбросить оттуда в водную могилу, навсегда похоронив под толщей неисчислимых соленых слез Атлантического океана. Кто знает? "Non deus praevidet tantum sed et divini ingenii viri" [87], – говорит лукавый Цицерон в своем трактате "De divinatione", посвященном космическим феноменам. То же самое может грозить и бывшей Лютеции – нынешнему Парижу или же нашим Британским островам. Нет, никогда Бог не предсказывал появление божественного интеллекта у человека; однозначно – никогда. И чувства Цицерона тоже не изменились бы, если бы он прочел в свое время "War Cry" или же встретился с парочкой адвентистов. А что стало бы с Цицероном, если бы он встретился с современным материалистом? Как бы он себя чувствовал? – спрашиваю я себя. Признал ли бы он, что озадачен, или же сказал бы, как сказал Иов новому философу, своему гонителю: "Не Ты ли вылил меня [современную мудрость], как молоко, и, как творог, сгустил меня [ее]" [Иов, X, 10], чтобы дать нам понять, что он имеет в виду?

Где вы, о реликвии былой языческой славы! Следует ли нам искать вас в солярных мифах или же тешить себя надеждой увидеть перевоплощение висячих садов Вавилона в стеклянном и железном ките с двумя гигантскими стеклянными зонтиками, именуемом "Хрустальным дворцом" Кристал-Паллас? Мы гоним от себя эту кощунственную мысль! Так что беспокойный призрак надменной Семирамиды (если таковой еще существует) может по-прежнему любоваться собственным творением в астральной галерее нетленных образов, называя его "непревзойденным". И Мавзолей в Артемисии по-прежнему затмевает гордые храмы, посвященные "богам фондовой биржи, – истребителям совместного капитала".

Эфесский храм Дианы, есть ли на свете святилище, которое могло бы сравниться с тобою в поэтичности?! Современные статуи, конные или пешие, заполонившие ныне залы Французской выставки, есть ли среди вас хотя бы одна, способная повергнуть в краску астральный фантом Олимпийского Юпитера, работы Фидия? Кому из скульпторов или художников нашей гордой эры современный Филипп из Фессалоники мог бы адресовать свои слова, посвященные богоподобному греческому ваятелю: "О Фидий, либо Бог спустился с небес на землю, чтобы явить тебе свой облик, либо ты вознесся в небеса, чтобы лицезреть Бога!"

"Несомненно лишь то, что мы – (не) люди и что Мудрость (не) родилась с нами". И не умрет с нами, – можем добавить мы.

Длинные ряды керамики и бронзы, хитроумного оружия, игрушек, обуви и прочих вещей ежедневно предстают перед глазами восхищенной публики в павильонах Парижской выставки. Но "непопулярный философ", не колеблясь, променял бы их на возможность хоть одним глазком взглянуть на коллекцию м-ра Флиндерса Петри[88], выставленную ныне в Оксфордских корпусах. Эти уникальные сокровища совсем недавно были извлечены из-под земли в ходе раскопок в Кахуне и датированы периодом двенадцатой династии. Если сравнивать индустрию XIX века н. э. и XXVI века до н. э. (принимая, во избежание ненужных дискуссий, хронологию современных антикваров и землекопов), то пальму первенства следует присудить последней, и обоснованность этого решения легко доказать. Уникальность всего этого оружия, домашней и сельскохозяйственной утвари, иноземных мер весов, ожерелий, игрушек, цветных нитей, ткани и обуви, выставленных ныне на обозрение, состоит в том, что они переносят нас в прошлое, во времена Еноха и Мафусаила, если верить библейской хронологии. Все эти экспонаты относятся, как нам говорят, к двенадцатой династии, правившей, согласно вычислениям археологов, за 2600 лет до н. э.; то есть по ним мы можем судить, какую обувь носили за 250 лет до потопа. Сама мысль о возможности поглазеть на сандалии, которые, возможно, свалились с ног первого гроссмейстера и основателя масонства, Еноха, в тот момент, когда "Бог взял его", должна наполнять благоговейным восторгом сердце каждого масона, верящего в книгу "Бытие". Каким жалким и малозначительным представляется удовольствие обонять запах юфти в обувном павильоне Парижской выставки перед лицом этой грандиозной возможности! Ни один истинный масон, верящий в "благочестивого Еноха, первенца Каина-Сифа-Иареда", Ханоха-Посвятителя, не должен стремиться сейчас в веселый Париж, имея под рукою такое сокровище.

Но у нас есть еще пирамиды Египта, оставленные нам, дабы мы могли восхищаться ими и ломать голову над их все еще не решенной загадкой. Пирамида Хеопса и в нашем столетии остается таким же чудесным Сфинксом, каким она была во времена Геродота. Правда, мы видим теперь только ее скелет, в то время как "отец истории" мог изучать ее внешнее облачение, сложенное из белоснежного мрамора, чистоту которого, впрочем, нарушала, судя по его сообщению, запись о 1 600 талантах[89], истраченных только на редиску, лук и чеснок для рабочих. Давайте не будем торопиться отвращать свой обонятельный орган от аромата столь прозаичных продуктов. Ибо древние обладали мудростью, превосходящей наше современное понимание. Давайте подумаем, прежде чем выносить свой вердикт, чтобы не заблудиться в собственном кажущемся всезнайстве. Ведь этот лук и чеснок могут оказаться такими же символическими, как и Пифагоровы бобы. А потому запасемся терпением и будем смиренно ждать, пока уровень наших знаний не станет более высоким. Quien sabe? Прекрасное внешнее покрытие обеих пирамид – Хеопса и Сен-Саофиса – исчезло, съеденное дворцами Каира и других городов. А вместе с ним исчезли и вырезанные на них надписи и замысловатые иератические символы. Разве сам "отец истории" не признает, что не любит распространяться о божественных вещах, и разве не избегает он разговоров о символике? Обратимся же за просветлением и помощью к великим ученым востоковедам, изобретателям греческой речи и аккадского лампезука. Мы слышали уже немало странных историй. И возможно, когда-нибудь мы узнаем, что "редиска, лук и чеснок" – это те же самые "солярные мифы", и нам станет стыдно за свое былое невежество.

Но что случилось с последним из семи чудес света? Где нам искать останки бронзового гиганта, Колосса Родосского, чьи могучие стопы опирались на две дамбы, превращая статую в подобие ворот, охранявших вход в гавань? Меж его ног на всех парусах проносились корабли, и матросы спешили принести жертвы, чтобы умилостивить или возблагодарить богов моря. История сообщает нам, что этот шедевр ученика Лисиппа, на сооружение которого он потратил двенадцать лет своей жизни, был частично разрушен землетрясением в 224 г. до н. э. И еще 894 года статуя продолжала существовать в руинах. Историки не склонны сообщать своим читателям, что стало с развалинами шести не сохранившихся чудес света, а также то, что каждый великий народ имел собственные семь чудес. Взять хотя бы Китай с его фарфоровой Нанкинской башней[90], ныне существующей, как сообщает автор "Китайской истории", только в виде "разрозненных кусочков в стенах крестьянских хижин". Ну так вот: в старых хрониках упоминаются слухи о том, что злополучный Колосс был продан какому-то еврею.

В магазинчиках, которые содержат в Москве русские староверы, временами можно найти уникальные и удивительные книги. Однажды автору удалось обнаружить объемистый том на славянском языке под названием "Деяния, церковные и мирские, описанные в хрониках Барония, собранных в старинных монастырях; переведенных с польского и напечатанных в стольном городе Москве в год 1791 от Рождества Христова". В этом уникальном издании, изобилующем архаическими фактами и высказываниями, изложение исторических событий, среди которых немало давно позабытых, начинается 1 годом. А под 683 годом н. э. на странице 706 читаем:

Сарацины, разорив и разграбив Ромейские земли, распространили свой разбой еще и на море[91]. Их вождь Магувий, могучий и ужасный, вернувшись на остров Родос, направился к стоявшему над Родосской гаванью бронзовому идолу, которого звали Колоссом (sic) и величали седьмым чудом света. Высотою он был в двадцать и одну сотню футов (stopa) [92]. С тех пор как верхняя часть идола рухнула на землю, его покрыла земля и облепили мхи, но нижняя его часть до того самого дня оставалась целой. Магувий велел опрокинуть оставшиеся без туловища ноги и продал их, вместе со всем остальным, одному еврею. Печален был конец этого вселенского чуда.

В другом месте хронист добавляет, что еврея звали Аарон из Эдессы. И Бароний не единственный, кто сообщает подобного рода информацию. Другие авторы прежних столетий дополняют также, что еврей, разбивший Колосс на куски с помощью сарацинских воинов, нагрузил потом его обломками 90 верблюдов. Цена собранной бронзы на восточных рынках составила 36 000 фунтов в пересчете на английские деньги. Sic transit gloria mundi.

Более того, еще до еврея и мусульман родосцы получили, как говорят, крупную сумму денег от набожных спонсоров на восстановление и возрождение Колосса, но надули и своих богов, и своих современников. Деньги они поделили, а во избежание судебного преследования эти честные держатели капитала взвалили всю вину на Дельфийского оракула, который запретил им, по их собственному утверждению, поднимать Колосс из руин. Так исчезло последнее чудо древнего языческого мира, уступив место новому чуду христианской эры – вечно спекулирующему и ищущему выгоду еврею. В славянском фольклоре существует легенда – или, возможно, пророчество? – согласно которой по прошествии бесчисленных столетий, когда наша планета вконец состарится и обветшает от бесконечной суеты, тайных спекуляций и геологической активности, этот "лучший из всех возможных миров" (по оценке д-ра Панглосса) будет куплен на торгах евреями, пущен ими на металлолом и размельчен в бесформенную массу, из которой они скатают шарики для удобства исчисления. После этого сыновья Авраама и Иакова рассядутся в кружок на корточках вокруг печальных останков теперь уже окончательно разрушенного мира и будут обсуждать, как им лучше отвезти все это на следующий еврейский базар, чтобы всучить какому-нибудь простаку-христианину, подыскивающему для себя подержанную планетку. Такая вот легенда.

Se поп e vero e ben trovato. Если это пророчество и не совсем корректно, то, во всяком случае, поучительно. Ибо если Колосс Родосский мог быть продан с такой легкостью как бронзовый лом какому-то еврею, то и у каждого венценосного Колосса Европы есть все основания опасаться той же участи. Где гарантия того, что каждый соверен не попадет рано или поздно в руки еврейства, если отдельные подобные случаи уже имели место в истории? А если читатель начнет энергично трясти головой в знак несогласия и скажет, что эти царственные Колоссы сделаны не из бронзы, но взошли на свои троны "Божьей Милостью" и являются "Божьими помазанниками", мы смиренно напомним ему о том, что "Бог дает, и Бог берет" и что Бог "не смотрит на лица". И к тому же не следует забывать, что в этом деле как-то незаметно и ненавязчиво участвует карма. Лишь немногие монархи могут похвалиться тем, что еще не задолжали по гроб жизни тому или иному еврейскому королю: золотые троны и голодные подданные. Да и "Господь", милости которого они обязаны своим воцарением, – все, от покойного короля Сулука[93] до последнего болгарского князя – это все тот же Эль-Шаддай, всемогущий, всесильный Иегова-Саваоф – бог, которого они или их отцы (что абсолютно безразлично тому, "для кого тысяча лет как один день") воровским манером вынесли из "святая святых" и заточили в своих собственных алтарях. Но справедливости ради следует признать, что именно сыны Израилевы являются его законными детьми, его "избранным народом". А это означает, что, если в один прекрасный день евреи, требуя компенсации за причиненный ущерб, действительно утащат на металлолом последнего короля, их действия можно будет расценить как запоздалый суд нерасторопной Немезиды, предшествующий еврейскому переустройству и перекрашиванию всей планеты с целью заново придать ей товарный вид.

Дата добавления: 2015-08-21