Толкование отношений Бог – человек – мир в суфизме

Суфизм - мистическое учение, резвившееся в русле Ислама. Его называют «Исламским эзотеризмом». Фундаментальное положение суфизма - единство бытия, (вахдат ал-вуджуд) проявляется на трех уровнях: Абсолюта, Имен, феноменального мира. Суфий Ибн Араби (1165-1240), которого арабы называют «Величайшим Учителем» писал: «Все бытие едино, и в мире нет ничего, кроме высшего Единого, или Единого, проявляющегося во многом». Истинное абсолютное бытие есть лишь бог. Феноменальный мир - «ограниченное бытие», которое существует через абсолютное бытие и без последнего преобразуется в небытие. Третий вид реальности - имена или «универсальная интеллигибельная реальность» - объединяет в себе оба предыдущих вида бытия, присутствует в каждом сущем, подобно таким универсалиям как деревянность, зеленость и т.д. Сюда можно отнести аристотелевские категории: субстанция, акциденция, пространство, время, количество, качество, обладание, действие и т.д. Единое, Бог, Абсолют, с одной стороны, трансцендентно феноменальному миру, с другой стороны, имманентно. Суфии выступали не только за единство и взаимосвязь бытия, но и за целостность человеческой жизни, что означает единство жизни, мышления и действия. В обычном повседневном существовании человек разделен, не обладает ни постоянной сущностью, ни единством сознания, соответственно его восприятие мира одномерно и ограничено. В ответ на вопрос: «В каких методах нуждается суфий?!» Ходжа Анис сказал: «Нет суфия без целостности, нет суфия без бытия и становления, нет суфия без взаимосвязи». Также суфии утверждают принципиальное единство всех религий, так как все религии основаны на мистическом опыте и их разделение, на самом деле, лишь условное. Возвращение к Единому предполагает преобразование человека в Совершенного человека. Возвращение к Единому осуществляется Совершенным человеком. Концепция человека в суфизме. Человек – самое совершенное бытие универсума, он синтезирует в себе все формы божественного проявления, в нем интегрировано все сущее. Человек - опосредованное звено между Богом и миром, сочетает в себе и божественное и тварное начало, что обеспечивает единство космического и феноменального. В обычном состоянии сознания ум человека находится под властью стереотипов, он обусловлен и ограничен, не способен воспринимать Истину. Однако, люди могут бесконечно совершенствоваться, осуществлять “работу над собой”. Изменив сознание, человек станет целостно воспринимать реальность, а не частично, как в знаменитой суфийской притче “Слон в темноте”. Путь к постижению Бога, Истины, подлинной реальности противоположен интеллектуализму, то есть рациональному познанию. Когда суфии говорят о познании, то употребляют термины “озарение”, “мистическое восприятие”, “интуитивное понимание”, наконец, “переживание бытия”. Основой гносеологии суфизма, объединяющей все пути познания, является любовь. Знаменитый суфий Джалалуддин Руми (1207-1273), основатель Ордена Крутящихся дервишей, в своем произведении “Маснави-и-Манави” (Духовные двустишия) пишет: “Человечество чувствует свою незавершенность и обладает желанием, оно стремится к завершенности всеми средствами, но только Любовь поможет ему добиться цели”. В целом, гносеологию суфиев можно выразить следующим образом: “Познание бога через любовь, а орган мистического познания – сердце”. Тема сердца и любви проходит красной нитью через философию и литературу суфиев, в частности, вспомним Омара Хайяма, стихи Руми и Ибн Араби. Суфизм включает в себя целую технику духовного совершенствования человека, предполагающую много “стадий”. Прохождение этих стадий сопровождается приобретением опыта, позволяет подняться над собой. Необходимое условие для вступления на духовный Путь (тарикат) – преодоление преград, которые обусловливают и ограничивают человеческое восприятие. “Преграды” следующие: 1) Желание, ему необходимо противопоставить аскетизм. 2) Разделение – разновидность лицемерия, противопоставить ему нужно искренность. 3) Лицемерие, характеризуется гордостью своими успехами, имуществом, ложным ощущением независимости. Ему противопоставляется смирение, покорность и нищета. 4) Стремление к восхвалению, самовлюбленность. Противопоставляется самопрезрение. 5) Иллюзии о собственном, чуть ли не божественном назначении. Преодолевается только благодаря восхвалению качеств Бога. 6) Алчность и скупость, которые порождают зависть. Исчезают под воздействием силы уверенности. 7) Жадность и стремление к большему. Преодолевается с помощью аскетизма и благочестия. 8) Безответственность, потворство стремлениям разума. Его можно преодолеть благодаря терпению. 9) Быстрая утомляемость, которая проявляется в отсутствии постоянства цели. От этого может спасти молитва и особые упражнения. 10) Невнимательность или лень преодолевается через суфийские упражнения. Осознание этих “преград” ведет ученика к стадии преобразования сознания. Здесь часто используют рассказы о мулле Насреддине. Эти рассказы нужно не только осознать, но и пережить, тогда они помогут обрести способность к высшим формам восприятия. Путь духовного совершенства в суфизме ученик должен пройти сам, так как ничего рационально объяснить невозможно. Но на данном пути ученика повсеместно сопровождает учитель, который направляет его усилия. Суфизму может обучать только суфий, а не теоретик или интеллектуальный толкователь. Будущий ученик должен позволить учителю руководить собой так, как тот считает нужным. Джалалуддин Руми в “Маснави” писал: “Ударь сердце (суфийские упражнения) и невнимательный (способности) будет вести себя правильно”. Руми разработал метод рассеивания, когда с помощью многопланового воздействия в сознание человека передается суфийское послание. Согласно этому методу, он ввел танцы и круговые движения в качестве упражнений для своих учеников, также использовал интеллектуальные упражнения, размышления и медитацию, деятельность и бездействие. Цель – достижение гармонии с мистической реальностью. Люди проходят три стадии: на первой стадии они поклоняются чему угодно – мужчине, женщине, деньгам и т.д. На второй стадии начинают поклоняться Богу, на третьей стадии – вообще молчат, так как обрели способность воспринимать единство бытия. «Молчи – овладеешь языком бессмертия». «Забудь о жизни и мире – увидишь Жизнь Мира». Руми для преобразования сознания в свой метод ввел искусство, в частности, поэзию. Таким образом, цель духовного пути – тарикат – очищение «Я», открытие в себе Божественного Я, чему и служит техника суфизма. Необходимо отметить большую роль суфизма в распространении ислама, в частности, в Казахстане. Дервиши – странствующие суфии, в шерстяных рубищах (хырка), с проповедью аскетизма и самоотреченной любовью к Богу, с историями о Насреддине вызывали большую симпатию у большинства населения. Образ дервиша мы находим у Руми: «Без вина пьян, без еды сыт; обезумевший, забывший о еде и сне; король, одевший простую одежду; клад в развалинах; не из воздуха и не из земли, не из огня и не из воды; безбрежное море. Он обладает сотней лун и солнц. Мудрость его взята не из книг, истина сделала его мудрым».

http://www.testent.ru/publ/studenty/filosofija/tolkovanie_otnoshenij_bog_chelovek_mir_v_sufizme/57-1-0-2038

Суфизм в древних рукописях В Мангистау сосредоточены две трети историко-культурных и архитектурных памятников Казахстана, многие из которых могут сравниться с мировыми шедеврами народного зодчества Аширбек МУМИНОВ, главный научный сотрудник Института востоковедения им. Р. Б. Сулейменова, доктор исторических наук, "Казахстанская правда", 9 ноября В преданиях мангистауской земли говорится, что здесь жили, проповедовали и похоронены 360 суфиев, причисленных местным населением к лику святых. К мечетям, построенным суфиями, и их некрополям каждый год нескончаемым потоком идут паломники и любопытные туристы. Всем интересно узнать, кем были суфии, чем они прославились и как к ним относились их современники. Памятники Мангистау вызывают огромный интерес и в научном мире. Востоковеды считают, что религиозная школа Ясавийа и другие суфийские течения, как Накшбандийа, Кубравийа, до сих пор не изучены должным образом и таят в себе много интересного. Изучение суфизма в Центральной Азии, по мнению специалистов, поможет понять многие исторические процессы и пролить свет на истоки той или иной религиозной школы. Все это повышает значимость исследования двух уникальных агиографических источников центральноазиатских авторов середины XVI века – "Мифтах ат-талибин" и "Джаддат ал-ашикин", списки которых сегодня хранятся в фондах Ташкента, Самарканда, Душанбе, Санкт-Петербурга, Исламабада, Алигарха, Хайдарабада и Лакнау. http://www.nomad.su/?a=15-201211120016 Суфизм в Казахстане Источник: Журнал “Технологии управления”, №12, 2004 г.

Суфизм на протяжении веков приобрел широкий спектр определений - от “многобожия” (Абу Бакр аш-Шибли) до “религии арийской расы” (Э.Палмер). Так же многообразен подход к самому термину “суфий” (тасаввуф): от греческого слова софос (мудрость) до арабского определения джама-и суф – адепт во власянице. Суфий посвящает жизнь очищению себя (сафа – чистота) от пристрастий и стремится максимально снизить зависимость от врожденных инстинктов, таких, как половой и пищевой, инстинкт самосохранения. Два чувства неизбежно делают человека абсолютно несчастным. Это нелюбовь и страх перед смертью. Первым шагом для суфия является искоренение этих чувств в себе. Суфий постоянно наполняется любовью, а страх перед смертью легко победим, если следовать хадису пророка Мухаммада: “Умри до того, как ты умрешь”.

Есть и еще одно определение, подчеркивающее некоторую изолированность суфиев от всех остальных прихожан мечети: суфии – это те, которые сидят на скамье – асхаб-и-суффа. На самом деле суфии неотделимы от исламского общества, суфийские братства возникали и в суннитской, и в шиитской общинах. Ислам означает “предание себя Богу”, “покорность”. В традиционном толковании основа сущности ислама в пассивной покорности воле Аллаха, мусульманин обязан молиться и ждать от Него милости и милосердия, и не более того.

Суфизм же инициативен в поисках Пути к Богу, суфий не ждет, а движется к Всевышнему по Пути, открывающему для него множество таинств, недоступных для абсолютного большинства людей.

Способы достижения слияния с Богом (фана) могут быть самыми различными, но все они лежат в области психофизических сверхусилий.

Но так как такое старание во имя Всевышнего – процесс исключительно индивидуальный, то и суфийский Путь к Богу каждый раз прокладывается заново. Инициаторы новых поисков в исламе принимали на себя огромный риск, ведь если кто-то из них признавался богословами еретиком, то мог разделить участь казненного суфийского великомученика ал-Халладжа. И в то же время суфии сами стремились к самопожертвованию и мечтали, как ал-Халладж, сгореть мотыльком в пламени своей любви к Богу. При ином поведении все заканчивается на уровне интеллектуальных и иных игровых исканий.

***

Большинство европейских ученых называют суфизм мистическим исламом, видимо, отталкиваясь от таинственности суфийских обрядов. Это определение совершенно ничего не объясняет, более того, искажает суть этого учения. Жизнь суфийской общины совершенно открыта, каждый может прийти в суфийское братство и, при искреннем желании, пройти курс ученичества. Вся таинственность заключена в том, что суфии предпочитают говорить на эзотерическом языке, и в том, что взгляд их направлен не на внешнюю оболочку, а на скрытую природу вещей. Таким образом, мы можем назвать суфизм инициативным исламом.

Суфийские ханаки (монастыри) и завийа (кельи шейхов) изначально строились и функционировали как независимые от государственных и религиозных центров структуры. Их идеология зависела только от основателя суфийского братства, от той технологии, которая была выбрана им для продвижения к Богу. Одни из них, как Ясавийа, придавали важнейшее значение аскетизму и индифферентному отношению ко всем проявлениям жизни на Земле, другие, как братство Накшбандийя, считали телесное истязание не обязательным. Суфийские штудии можно условно сравнить с университетскими кафедрами.

После смерти гениального ученого, создавшего то или иное научное направление, его место занимает талантливый или просто хорошо обученный ближайший ученик-последователь, которому еще удается некоторое время сохранять заложенный Учителем высокий уровень основанной им науки. Но потом приходят следующие поколения, не только не способные к творческому поиску, но и не помнящие, как творил живой Учитель. Инициативность сменяется, в лучшем случае, усердным выполнением своих обязанностей. Значимость кафедры снижается, идеи коснеют или искажаются окончательно. Остается лишь название - кафедра Ньютона, кафедра Павлова.

Нечто подобное происходило и с суфийскими братствами. Через век или два после смерти гениальных основателей подавляющее большинство их последователей возвращались в рамки ортодоксальных форм ислама. Но были и такие ответвления братств, которые в дальнейшем своем существовании приобретали нехарактерные для религиозных организаций черты. Круг адептов закреплялся примитивной кастовостью и корпоративностью, храмовая вертикаль “шейх – ученики – послушники” перековывалась в систему слепого подчинения, общинное обеспечение жизни переходило в экономическую изолированность по формуле работы на одну казну. Так, некоторые суфийские ордена переродились в торговые компании (Иран, Британская империя), военно-политические организации (Турция, Северный Кавказ, Иран, Африка). Все они на новом поприще, как правило, достигли значительных успехов, так как пользовались унаследованными от суфийских учителей эзотерическими знаниями.

***

История суфизма в Казахстане имеет вековые корни. Центральной фигурой суфийского мировоззрения признается Ходжа Ахмед Яссауи. Он родился в суфийской семье в 1103 году в городе Сайраме. Краткую, но достаточно информационно наполненную характеристику жизнедеятельности Ходжи Ахмеда Яссауи и его туркестанскому ордену дал известный американский ученый Тримингем: “Ахмед ал-Яссави считается прародителем всех тюркских суфиев… Традиция Яссави с самого основания была исключительно тюркской. Ахмед начал свою подготовку под руководством тюркского шейха Арслан-Баба, после смерти которого он отправился в Бухару (в ту пору в основном ираноязычную), чтобы присоединиться к кружку Юсуфа ал-Хамадани, и, в конце концов, стал его халифом, четвертым по счету. Позднее он оставил это место и вернулся в Туркестан, где положил начало ветви тюркской атрибуции (сар-и-силсила-йи машаих-и-турк). Яссавия, вышедшая из Туркестана, была тарикой странствующих дервишей, чья связь с Ахмедом ал-Яссави приписывала им духовных предков непосредственно тюркского происхождения… Дервиши – приверженцы учения ал-Яссави были самым важным фактором исламизации кочевников, обитавших к северу от Сейхуна (Сырдарья)”.

Согласно сакральной географии суфийского шейха и французского автора Рене Генона, Африка, Азия и Европа охвачены дугой, состоящей их семи башен сатаны – вывернутых в глубь земли колодцеобразных провалов, из которых выбрасывается негативная энергия. Самая южная из них находится у озера Чад, откуда выходили самые опасные колдуны.

Одна из башен находится в Туркестане. Мы считаем, что желание запечатать своим святым неустанным служением Аллаху эту незримую, но зиявшую черную дыру и подвигнуло молодого ходжу Ахмеда, сына Ибрагима, переехать из родного города Сайрама в город Ясы (Туркестан) и возвести там свою туркестанскую ханаку. Кольцо в пасти сатаны на дверях его мавзолея - знак совершенного им подвига.

Для суфиев, часто выражавших свои мысли поэтическими строками, весь мир заполнен Аллахом: хама уст – “все есть Он”. В формуле Ибн Араби это звучит как вахдат ал-вуджуд – единство бытия. Ходжа Ахмед Яссауи проповедовал идеи, близкие к теории его современника Ибн Араби, которого священнослужители при мечетях обвиняли в обожествлении природы – пантеизме.

Для кочевых узбек-казахов начало второго тысячелетия пантеистическое сознание было естественным. С приходом в Центральную Азию суфийских миссионеров и под влиянием проповедей Ходжи Ахмеда они стали называть бога Тенгри Аллахом, а поэтические восхваления Аллаха – хикметы Ходжи Ахмеда - распеваться как дуа – свободные молитвы и заклинания. Такое возможно только среди мусульман, идеологическими центрами для которых являлись суфийские братства. Суфизм не настаивает на строгом соблюдении всех правил общежития, принятых в государствах, возглавляемых духовенством, – шариате. Суфизм предоставлял новообращенным в ислам народам возможность сохранять свои традиционную культуру и духовные ценности.

По этой причине часть тюркской элиты – сторонников суфийской формы ислама – не согласилась признать верховенство в обществе законов шариата, что во второй половине XV века раскололо мощный улус кочевых узбек-казахов – государство Абу-л Хайыра. Историк тех времен Махмуд бен Вали с восторгом поэтизирует деяния этого царя кочевых тюрок: “Всеведущий (Аллах) вновь посмотрел взором сострадания на положение населения той страны, поднял на горизонте рождения звезду существования правильного устройства, связанного с Абу-л Хайыром, для того чтобы под благословенными лучами солнца его веры и государства мир вновь наполнился светом и от появления его заслуживающего одобрения образа действия, устройства дел государства и народа, которое до этого было совершенно лишено убранства порядка и завершенности… Законы шариата прославленной веры Ахмадовой и религиозные обряды вероисповедания Мухаммада стали широко применяться и значительно упрочились”. Упорство в насаждении Абул-л Хайыром не приемлемых для кочевой цивилизации законов, привело к тому, что, как образно пишет далее бен Вали, разорвалась нить, связывавшая всех султанов джучидского происхождения в областях Дашт-и Кипчак. О том, что среди казахов находилось значительное количество мусульман, по принципиальным причинам отказывавшихся от законов шариата, свидетельствует, в частности, устойчиво присутствующее в казахском языке слово “бишара”. Би-шарами называли себя суфии, которые игнорировали все предписания шариата. Со временем это слово потеряло один из своих смыслов, но сохранило основной, заложенный в переводе - неимущий, обездоленный человек.

Суфии стремились отказаться от любого материального имущества и так и называли себя - неимущие.

Вообще, как утверждают лингвисты, язык народа хранит всю его историю, даже ту, которая уже забыта. Казахи при встрече друг другом спрашивают: “Хал јалай?”, имея в виду житье-бытье. Между тем арабское слово “хал” является суфийским термином и обозначает состояние души человека. Авторитетный суфийский шейх Худжереви так характеризовал это понятие: “Состояние есть нечто, что Бог ниспосылает в сердце человека, и он не в силах ни оттолкнуть это, когда оно приходит, ни привлечь вновь, когда оно уходит”. Это состояние возникает во время движения по суфийскому Пути, так как хал – это еще и странствовать, кружить (совершать зикр).

***

В 1468 году султаны Жанибек и Керей объявили о создании Казахского ханства. Они отстояли право казахов жить по древним правовым уложениям тюрок.

Третий хан казахов Касым, который, по свидетельству летописца Ходжамкули-бек Балхи, был, как и его предки, давним последователем суфийских шейхов, свел все тюркские правила в Свод законов “Ѕасја жол” – “Дорога избранных”.

Появление в юридической казахской терминологии слова “дорога” объяснимо, только если вспомним о суфийском Пути к Истине. Суфий движется по скрытому от глаз Пути (тарикат), чтобы постичь Истину (хак), исходящую только от Всевышнего.

Хак является одним из 99 имен Аллаха. Служение Истине, познание Истины, преклонение перед Истиной – основные призывы проповедей Ходжи Ясаауи. В его хикметах самым употребляемым словом является слово “Истина – Хак, Акикат”. В 67 хикметах, опубликованных в Казахстане, оно встречается более 160 раз. Рефреном сквозь все строки проходит призыв служить Истине (Аллаху), идти по пути Истины (Аллаха). Устойчивым словосочетанием является определение “Хак жол” – “Путь истины”.

Таким образом, суфийский термин “путь – жол” становится синонимом законодательства. От него не отказывается и следующий казахский хан - Есим, чьи законы получили название “Ескі жол”.

Трех столетий после смерти Ходжи Ахмеда Яссауи было достаточно, чтобы народное сознание упростило смысл понятия “хак”, не слыша в нем имени Аллаха, до обычного существительного. К тому же сам туркестанский святой употреблял это слово и в прямом его значении, что видно по строкам: “Пусть путь Аллаха будет оглашен, как хак (истина)”. И все же, согласно понятийной инерции, само слово “истина” сохранило свое сакральное содержание, и можно утверждать, что до конца XIX века казахский традиционный суд являлся для людей зоной служения, пусть не осознаваемого, Аллаху. Важно то, что в нем снова и снова переживалось величие истины, преклонение перед ней освящалось Аллахом. Таким образом, даже при первом приближении к этой теме можно предположить, что суфизм принял в Казахстане и правовую форму.

Наиболее последовательные наследники духовной цепочки преемственности (силсилы) Ходжи Ахмеда Яссауи сосредоточились на юго-западе Казахстана.

Одним из самых значительных среди них является Хаким-ата. Его считал своим главным учителем основатель и идеолог крупнейшего в Центральной Азии суфийского братства Накшбандийя Бахауддин Накшбанди. Однажды Бахауддину приснился сон, в котором святой Хаким-ата отдает его на обучение некоему дервишу. Проснувшись, Накшбанди просит свою благочестивую бабушку растолковать этот сон. Старая женщина пояснила ему, что смысл его в том, что ее внук Бахауддин получит счастье от тюркских шейхов. Впоследствии Бахауддин нашел дервиша по имени Халик-ата, последователя Ходжи Ахмеда Яссауи. Для последователей учения Накшбанди главным было не умерщвление плоти аскетизмом, а духовное очищение через воспитание сердца. Они приняли следующую формулу: “Сердце – имя дома, который я восстанавливаю”. В отличие от громкого яссауийского зикра, в Накшбандийи был принят тихий зикр без сопровождения звуками ударных музыкальных инструментов и танцами. Крупным накшбандийским шейхом был Берди-кожа, родившийся в Аягузе (1796 – 1859 гг.). Его родословная восходит к туркестанскому шейху Бакшайысу. Его родной дядя Саргалык являлся главным имамом суфийской школы Семи Святых. Накшбандийские шейхи из группы Семи Святых имели высочайший авторитет среди казахов Старшего и Среднего жузов. Они породнились с самыми знатными семьями этих краев. Внучка шейха Саргалыка Айганым (бабушка Шокана Валиханова) стала женой последнего казахского хана Уали, сына Аблай-хана.

Представители тайпа аргын называют себя детьми Семи Святых. Также на свое родство с Семи Святыми указывают и представители рода каратай из тайпа найман. Суфийские братства активно действовали, как указывал Шокан Валиханов, в Баян-Аульском и Каркаралинском округах и в XIX веке. А сегодня суфийское движение накшбандийцев возродилось при мечети Караганды.

Центральным обрядовым элементом в ордене Накшбандийя являются беседы ученика и учителя на духовные темы, умение проникнуться мыслями собеседника. Шейх Берди-кожа прибыл в семипалатинский край по приглашению бия Кунанбая и открыл там религиозную школу - медресе, где обучались суфийским знаниям Абай и мальчик Ауэз, отец автора романа “Путь Абая”. Мухтар Ауэзов в одном из своих писем назовет себя накшбандийцем. Само присутствие в названии знаменитого романа понятия “путь”, одного из символов суфизма, говорит о многом.

Другой важной особенностью суфизма является культ святых. Причина его возникновения кроется в том, что суфийское движение нуждалось в неком статусе, позволявшем защитить своих лидеров от нападок со стороны традиционалистов. О том, что их взгляды не вызывали у мусульманских правителей восторга, уже говорилось. Стоит добавить, что некоторые суфии преднамеренно вызывали настороженность по отношению к себе, заявляя, что достигли такого уровня приближенности к Богу, при котором совершение пятикратного намаза и других обрядов становилось бессмысленным. Оправдать такое поведение человека можно было, лишь утверждая, что он особый, наделенный личным покровительством Всевышнего, который придал ему святость. “Вы должны знать, что принцип и основа суфизма покоятся на святости”, – писал один из самых крупных теоретиков суфизма Худжвири. Дискуссии по святости продолжаются до сих пор. В основном они сосредоточились на вопросе поклонения могилам святых.

Ортодоксальные мусульмане предпочитают, чтобы могилы их покойников как можно быстрее сравнивались с землей. Они ссылаются на следующее изречение пророка Мухаммада: “Берегитесь! Те из вас, кто начинает поклоняться могилам пророков и праведных людей, берегитесь же! Не делайте могилы местом поклонения, я запрещаю вам это”. Суфии же вспоминают другие слова пророка Мухаммада, начертанные на памятнике Мухаммеду ибн Али Термезскому: “Когда вас приведут в отчаяние обстоятельства, ищите помощи у лежащих в могилах”. Культ предков испокон веку являлся важнейшей составной частью менталитета казахов. Троекратное посещение мавзолея Ходжи Ахмеда Яссауи приравнивается к хаджу в Мекку. Казахские тайпы называются по именам легендарных патриархов. Молитва у мест захоронения относится к разряду важных казахских ритуалов. Выросшее у могилы дерево свидетельствует о святости покойного. Привязывая к веткам этого дерева полоски ткани, молящиеся казахи, упоминая Аллаха, просят об исполнении своих желаний или об избавлении от болезней.

К примеру, три крупных тайпа Старшего жуза - албан, суан и дулат - ведут свою родословную от трех братьев. Мать их – Домалак-ана - признана святой, не только возвращавшей на путь истинный заблудших в грехе людей, но и заставлявшей одной мыслью двигаться животных туда, куда она желала. У ее мазара бесплодные женщины просят в молитвах детей. “Арвах – дух предков, во всех трудных житейских случаях обращаются к ним, говоря: “Аурахи, держите меня за руку и поддерживайте меня под мышки”, и приносят жертву”. Эта цитата встречается в трудах Шокана Валиханова. В бой казахи шли, выкрикивая имена своих дедов. Перед тоем или поминальной трапезой после чтения Корана упоминаются и их имена (аруајја тийсiн). Все это противоречит законам традиционного шариата. Не предусмотрен шариатом и обряд передачи при захоронении грехов покойника мулле (искат), и ряд других ритуалов и обрядов, но они допустимы для верующих мусульман с суфийским сознанием. Особенно сильны суфийские обряды в семье. Самый значительный из них - “Бата” (благословение перед важным делом или отъездом). Естественно, что все семейные обряды приняли мусульманскую форму. Бата сопровождается чтением суры из Корана. В каждом казахском доме время от времени готовятся лепешки-шелпек, именуемые как “Божий хлеб”.

***

В советский период агрессивного атеизма суфийская форма ислама позволяла религиозные обряды выдавать за народные традиции, что способствовало сохранению многих из них. Например, практически во всех казахских семьях, даже атеистических, мальчики подвергались обязательному для суфиев ритуалу инициации – обрезанию. Но не все обряды и не все принципы удалось отстоять, так как давление на суфийский выбор со стороны лиц, воспитанных на европейской культуре, доминировавшей в СССР, было не менее сильным, чем со стороны мусульманских ортодоксов. Показательным примером тотального влияния европоцентризма на наше общественное мнение является кампания, развернутая отечественной прозападной прессой и интеллигенцией вокруг названия города Акмолы.

Для евро-американской мифологии все, что связано с могилами, является проявлением черной силы, враждебной живому миру. В тюрко-казахских мифах, наоборот, могилы предков являются, как уже говорилось выше, святыней, местом поклонения. Считалось, что такие места укрыты Самим Богом от всех несчастий. Караваны в степи предпочитали устраивать ночевки у старых могил, рядом с ними клялись в верности и в правдивости своих слов.

С самого начала ожесточенной дискуссии немногочисленные сторонники национальных ценностей заняли невыгодную оборонительную позицию, говоря неправду, что Акмола не имеет никакой связи со словом “могила”, высказывая версии о каком-то белом изобилии (молочных продуктов), белой крепости и так далее. Подобный подход был заведомо проигрышным. В результате принято компромиссное решение: столица названа Астаной, а у области (читай – местности), как и сотни лет назад, когда на ней вообще не было никаких городов, осталось прежнее название – Акмолинская. У нас страна компромиссов. Видимо, это хорошо, если бы не возникала опасность перейти ту грань, за которой теряется собственное лицо. Но замысел Бога невозможно изменить: слово “астана” переводится с персидского языка не только как “столица”, но и как “купол”. Как купол, украшающий могилы святых.

После обретения Казахстаном независимости произошло отделение казахстанского муфтиата от среднеазиатского. Открылись свои медресе, выходят исламские газеты, идет повсеместное строительство мечетей, которые часто возводятся на средства, собранные самими жителями городов и поселков. Черты ислама в Казахстане ориентированы на суннитскую линию, но никогда казахи не встанут на сторону исламского фундаментализма, оставаясь сторонниками инициативного ислама – суфизма. Об этом свидетельствуют известные нам знаки.

http://zonakz.net/articles/5013

Соратники:

Аслан Жаксылыков, писатель, культуролог

Дата добавления: 2015-08-21