Крестоносцы не унимаются

Провал крестового похода против Новгорода подорвал военный престиж Швеции. Ободрённая этим емь принялась ещё сильнее сопротивляться попыткам навязать ей католичество и шведскую власть. Недаром уже упоминавшийся епископ Томас, покинув в 1245 году пост епископа Финляндии, счёл слишком опасным оставаться среди своей бывшей паствы и отправился доживать свои дни на остров Готланд «из страха перед русскими и карелами», где и умер в 1248 году в Висбю[29].

Для подчинения еми требовалось организовать очередной крестовый поход. Этим занялся всё тот же папский легат Вильгельм Сабинский. Прибыв в Швецию в октябре 1247 года, чтобы в качестве представителя папского престола разрешить ряд коренных вопросов шведской церковной жизни, кардинал Вильгельм в феврале 1248 года созвал церковный собор в Шенинге. За десять месяцев своего пребывания в стране папский легат неоднократно встречался с королём Эриком и с его зятем Биргером, только что получившим должность ярла Швеции. Во время этих переговоров и был решён вопрос о походе на емь[30].

К середине 1249 года военные приготовления были завершены и осенью крестоносцы выступили в поход. Возглавивший его Биргер фактически являлся правителем государства, будучи женатым на сестре короля. Вскоре его положение ещё более упрочилось, так как после смерти Эрика в феврале 1250 года новым шведским королём был избран семилетний сын Биргера Вальдемар[31].

Высадившись на побережье, крестоносное войско двинулось во внутренние области страны, к центральным финляндским озёрам, где в течение нескольких месяцев вело борьбу с емью. Плохо вооружённые и не имевшие строгой военной организации местные жители не могли долго сопротивляться наступлению шведских рыцарей. Зимой 1250 года земля еми была покорена[32].

Одновременно с подавлением сопротивления происходило массовое принудительное крещение еми в католическую веру. Как сказано об этом в «Хронике Эрика»: «Всякому, кто подчинялся им, становился христианином и принимал крещение, они оставляли жизнь и добро и позволяли жить мирно, а тех, язычников, которые этого не хотели, предавали смерти» [33].

Для закрепления завоёванной территории Биргер основал там сильную крепость — замок Тавастхуст. Одновременно в основных стратегических пунктах началось расселение шведских колонистов. Колонистам и церкви отвели лучшие земли, отнятые у местных жителей[34].

Таким образом, в результате второго крестового похода шведы подчинили емь, обратив это племя в католичество. Как сказано по этому поводу в «Хронике Эрика»: «Ту страну, которая была вся крещена, русский князь, как я думаю, потерял» [35].

И действительно, финскую землю мы потеряли надолго. Лишь в 1809 году она вернулась в состав России.

Успеху крестового похода в значительной степени способствовало отсутствие Александра Невского. В 1247 году князь Александр отправился в Монголию, к великому хану, и вернулся в Новгород лишь в 1250 году, когда земля еми была уже покорена шведами[36].

Захват Швецией земли еми привёло к установлению непосредственной границы между шведскими владениями и западной Карелией — частью основной территории Новгородского княжества.

Разумеется, крестоносные цивилизаторы вовсе не собирались останавливаться на достигнутом. Вскоре нашёлся и подходящий предлог для дальнейшей агрессии — якобы выраженное водью, ижорцами и корелой желание обратиться в католичество. Выполняя приказ папы Александра IV, рижский архиепископ Альберт фон Зуербеер назначил гамбургского каноника Фридриха Газельдорфа «епископом карельским»[37]. Однако поскольку Водская, Ижорская и Корельская земли являлись исконными владениями Новгорода, чтобы водворить новоиспечённого прелата в его епархию, следовало сперва «освободить» эти области от русской власти.

11 марта 1256 года папа Александр IV издал буллу, предписывающую начать проповедь с призывом к крестовому походу в Швеции, Норвегии, Дании, на Готланде, в Пруссии, во всей Восточной Германии и в Польше. Однако на его призыв откликнулась только Швеция, а также Дитрих фон Кивель, крупный немецкий феодал, фактически являвшийся господином Виронии (Вирумаа) — северо-восточной эстонской области, граничившей по реке Нарове с новгородской территорией. Последний был кровно заинтересован в этом мероприятии, рассчитывая округлить свои владения. Как сообщает летопись, в 1256 году «придоша Свеи и Емь и Сумь и Дидман со своею волостью и множество [рати], и начаша чинити город на Нарове» [38].

Таким образом, на этот раз к нам в гости заявились шведы, а также Дитрих фон Кивель со своим отрядом. Господ рыцарей сопровождала масса холопов из недавно покорённых маленьких, но гордых народов — суми, еми и эстонцев. Помня прежние неудачи, новоявленные миссионеры не рискнули сразу лезть вглубь русской территории, решив сперва создать укреплённый пункт на границе Водской земли и, лишь затем, опираясь на него, приступить к постепенному покорению води, ижоры и карел.

Место, избранное для постройки крепости, имело важное стратегическое значение. Оно позволяло контролировать сразу два торговых пути: водный из Пскова в Финский залив и сухопутный из Новгорода в Ревель. Кроме того, неподалёку проходил основной торговый путь из Новгорода на Запад по Неве и Финскому заливу[39].

В это время жители Новгорода в очередной раз демонстрировали свою приверженность демократическим ценностям. Поссорившись с Александром Невским, ставшим в 1252 году великим князем Владимирским, они изгнали его сына Василия, находившегося в городе в качестве наместника. В результате к моменту вторжения на Нарову в Новгороде «не бяше князя». Однако едва запахло «жареным», как новгородцы одумались и послали гонца к князю за помощью[40].

К началу зимы Александр с войсками прибыл в Новгород. В Новгородской земле также был развёрнут сбор ополчения. Напуганные размахом русских военных приготовлений, шведское войско и Дитрих фон Кивель бросили начатую постройку и бежали восвояси. Таким образом, очередная крестоносная агрессия закончилась бесславным провалом. Что же касается Фридриха Газельдорфа, то ему так и не довелось увидеть своей епархии. Несмотря на это, он до конца 1268 года продолжал носить титул «епископа Карельского»[41].

Узнав о бегстве противника, Александр Невский решил нанести ответный удар. Собранное им войско выступило к Копорью. Только там князь объявил о своём плане идти в землю еми. Решение князя не встретило поддержки со стороны значительной части новгородцев, отказавшихся от участия в походе и вернувшихся в Новгород. Как сказано в летописи: «а инии мнози новгородци въспятишася от Копорьи». Остальные новгородцы продолжили путь совместно с полками Александра. Перейдя замёрзший Финский залив, русские полки вместе с присоединившимися к ним карелами вступили в землю еми, семь лет назад захваченную шведами. Поход был очень тяжёлый, многие погибли, тем не менее, он оказался успешным[42].

Как часто бывает в подобных случаях, население пограничных областей приняло сторону сильнейшего, подняв восстание против шведов. В папской булле составленной несколько месяцев спустя сообщается, что вторгшееся войско «многих, возрождённых благодатью священного источника, прискорбным образом привлекло на свою сторону, восстановило, к несчастью, в языческих обычаях и жестоким и предосудительным образом подчинило себе...» [43].

К сожалению, несмотря на поддержку местного населения, Александр Невский не смог возвратить эту территорию под власть Новгорода. В его распоряжении было ограниченное по численности войско, достаточное для глубокого набега, но совершенно недостаточное для завоевания большой заморской области. Емь не в состоянии была оказать решающей помощи. Наконец, русским приходилось вести военные действия в крайне неблагоприятных условиях. Суровая зима, короткие дни, метели и снежные заносы, полное бездорожье, бесконечные леса, редкие бедные селения — всё это чрезвычайно затрудняло боевые операции. Александру пришлось ограничиться разгромом опорных пунктов шведских захватчиков и повернуть обратно. В конце зимы победоносный князь и его войско со славой возвратились в Новгород[44].

Дата добавления: 2015-08-21