Часть 6. Битва у пяти прудов.

Битва у пяти прудов.

Проснувшись на утро в собственной постели, я совершенно не помнил, как попал домой. Внутри все горело, голова была чугунною. А все предметы вокруг я видел в черно - белом изображении. Спал я, конечно не раздеваясь и, поэтому мой парадный серый костюм стал похож на тряпку, о которую слоны вытирали ноги. Вспомнив спасительное истину, что клин вышибается клином, я взял на кухне, початую бутылку коньяка и, опрокинул спасительных сто грамм. Как и было положено, похорошело мне ровно через семь минут. В это время в прихожей раздался длинный звонок. Открыв дверь, я увидел на пороге Богиню с коляской и пораженный данным визитом на мгновение потерял дар речи:

- Папа, мы пришли к тебе в гости, ты нас пустишь?- тихо спросила она.

Выйдя из оцепенения, я пролепетал:

-Конечно, конечно, Леночка, заходите!

Богиня молча прошла через спальню на лоджию. И оставив там коляску, вернулась ко мне. Мы посмотрели друг на друга. И, хотя она чему- то улыбалась, я заметил, что глаза у нее заплаканные.

-Почему ты плакала и, чему сейчас улыбаешься?- задал я ей двойной вопрос

Тяжело вздохнув. Она опустилась на кровать:

- Почему я плакала - расскажу позже - ответила она - а, почему улыбаюсь - посмотри на себя в зеркало.

Я бросился в прихожую и, уткнулся в зеркало, висевшее на стене.

Из серебристого овала на меня смотрело пугало, способное разогнать всех ворон в округе. Волосы стояли дыбом, во всклокоченной бороде застряли крошки, перья и даже голова от кильки. Нос был вымазан, чем- то черным, похожим на сажу, а на лбу и щеках красовались многочисленные следы от губной помады. Все это дополнял жеванный серый костюм и когда- то белая рубашка, облитая томатным соусом. Я мог объяснить весь свой боевой индейский раскрас на лице, кроме одного. Откуда взялась сажа? Безжалостно гоняя мысли по своим нетрезвым извилинам, я, наконец, вспомнил, что в конце вечера, ради куража, гасил пальцами свечи на столах.

Приведя себя в порядок и надев свой белый костюм, я вернулся к Богине.

- Ну, теперь улыбаться нечему - раздраженно начал я прямо с порога - Рассказывай, почему ты плакала?

Минуточку, помолчав и смотря, куда то в пол, Богиня тихо произнесла:

- Кузьмин объявился…

- Это, кто такой? - не понял я.

- Это тот, который тогда держал меня - чуть не плача, выдавила она.

-Ну, и что он тебя хочет? - поинтересовался я.

- Хочет, что бы я сегодня с ним переспала.

- Что прямо на скамейке?- удивился я.

- Нет!- тихо ответила она - на лодочной станции… в сарае.

-Ничего себе!- возмутился я - С какой это стати ты должна с ним спать?

- Он говорит, что я его должница - вздохнула она - мужу дала, а ему нет.

- Так ты и мужу не давала - выплеснулась из меня волна возмущения - он тебя силой взял!

- Муж взял. А, этот не успел - его наши ребята оттащили, - пояснила она - Вот он и считает, что я его должница.

От дикого возмущения я сбегал на кухню, и хватанул еще сто грамм. Вернувшись, я решительно заявил:

- Слушай, Леночка! А, пошли ка ты его к черту!

- К черту? – горько усмехнулась она - Тогда он грозит натравить на меня своих друзей…и пустить по рукам.

Видимо вторая доза коньяка добавила мне справедливого гнева, и я с такой силой долбанул кулаком по стене, что висевшей на ней мой портрет, написанный Сашкой Замореновым, с грохотом слетел на пол.

- Ну, сучонок поганый, я тебе покажу лодочный сарай!

И, обратившись к Богине, жестко приказал:

- Давай, собирайся! Сейчас пойдем спать с Кузьминым!

- Это как же? - удивленно засмеялась Богиня

- Очень просто - металлическим голосом ответил я - Я буду его спать, а ты нам свечку подержишь!

Богиня осторожно взяла мою руку и начала ее нежно гладить:

- Игорек… не связывайся с ним - запричитала она - он же тебя искалечит.

- Пацан…искалечит меня? - я удивленно поднял на нее глаза.

- Он не просто пацан - пояснила она, - он самбист. Мастер спорта

- Ну и я мастер спорта!- огрызнулся я

- Но он почти двухметрового роста - не унималась Богиня-

- А, во мне метр восемьдесят девять - начал заводиться я

И тут, неожиданно, Богиня дала мне словесную оплеуху:

- Папа! Но он моложе и сильнее тебя!

От этих нежданных слов, нетрезвая обида наполнила мою душу, и я подавленно сказал:

- Ну, вот,… наконец и мне возраст припомнили…

Богиня звонко засмеялась:

- Про возраст я сказала не в том смысле, о котором ты подумал

Неожиданно Богиня, посмотрев на мои руки, испуганно воскликнула:

- Ой, Папа! А, что у тебя с руками?

Я посмотрел на свои ладони. Они почему- то были темно-лилового цвета. Я начал судорожно вспоминать, что же я такого вчера вытворял, отчего все ладони у меня в кровоподтеках. Откуда - то из глубины памяти выплыла сцена, лицо нашего сантехника Иван Сергеича и его могучая фигура. Болельщики за столами…

- Все! Вспомнил!- обрадовался я - Это мы вчера соревновались, кто больше подков согнет!

- Подков? - удивилась Богиня.

- Ну, да подков - пояснил я - Понимаешь, наш Витька Рыбаков, как - то оформлял конезавод, и приволок оттуда целый ящик этой конской обуви. И вот, время от времени мы, проводим состязания по ломке подков

Богиня, как- то странно посмотрела на меня и насмешливо спросила:

- Ну, а ты то хоть одну согнул?

- Согнул, - начал припоминать я - Только не помню, сколько…то ли три, то ли четыре. Но, Ивана Сергеевича я обставил. А, он у нас чемпион. Просто вчера насосался крепко.

Я посмотрел на часы. Было без десяти 12.

- Во сколько тебе этот, урод, велел придти?- поинтересовался я

- В двенадцать… на лодочную станцию - опустив глаза, тихо ответила она

- Ну, что ж пора выходить - начал собираться я - пока дойдем…туда сюда…как раз и будет 12

- Ты, что же собрался идти к нему на лодочную станцию?- испугалась Богиня - Он же там не один!

- Зачем же лезть в логово врага - пусть враг сам придет в твое логово! - гордо изложил я мудрость древних - Мы пойдем на нашу скамейку, и, будем поджидать его там. А, что он туда явиться, можешь не сомневаться!

После третьей сотки коньяка, принятой мной перед походом в парк, мое состояние пришло в норму и я, даже немного повеселел. Тем более что остатки напитка, я не поленился перелить во фляжку, которую сунул во внутренний карман пиджака. Погода была солнечная, но не жаркая. В парке все было, как обычно. На прудах плавали утки. По аллеям гуляли пенсионеры с палками и мамаши с колясками. А, на скамейках алкаши, «втихаря» соображали на троих.

На нашей скамейке мы расположились вдвоем. Коляску с малышом, во избежание непредвиденных обстоятельств, поставили сзади под развесистую липу.

Я, обнял Богиню за плечи и, почувствовал, что ее колотит нервная дрожь.

Что бы, как- то ее успокоить, я предложил ей выпить коньячка. Но она отказалась, ссылаясь на то, что от напряжения захмелеет. Видимо с самого начала, собираясь ко мне, в гости Богиня, как всегда оделась сногсшибательно. На ней было обтягивающее платье цвета морской волны, а туфли- шпильки в цвет платья и черные колготки, придавали ей очень элегантный вид.

Время шло, а Кузьмина все не было. Я, уже стал подумывать, что он не появиться совсем, когда вдали пруда, из-за поворота, показалась лодка. Она с бешеной скоростью, неслась в нашем направлении. Обнимая Богиню, я вдруг почувствовал, что ее затрясло еще сильней. И, она, испуганно прижавшись ко мне всем телом, совершенно не своим голосом прошептала - Это он…

Я внимательно стал всматриваться в фигуру гребца. Да, парень действительно был не хилый: широченные плечи, буйволиная шея и огромные бицепсы, обхватить которые, своими лопатами, мог только я. Мастерски табаня на ходу, Кузьмин, плавно причалил к берегу. И, пока он, повернувшись к нам спиной, привязывал лодку, я нежно поцеловал Богиню в губы и, усмехнувшись, сказал:

-Не, дрейфь - прорвемся!

А, затем, отодвинувшись от нее, я вольготно развалился на скамейке. Положив, нога на ногу и, раскинув руки вдоль спинки. Пока широкой и твердой поступью, Кузьмин направлялся к нам, я сумел разглядеть его уже подробней. Как и говорила Богиня, это был детина почти двухметрового роста, с короткой стрижкой и красной (видимо от выпитого) прыщавой физиономией. Но, что меня в нем поразило - это переломанный нос. Деталь больше характерная для боксеров. По весу, на мой взгляд, он тянул килограммов на 90, а значит, был полегче меня. Из одежды на нем была белая широкая майка с надписью «Chicago Bulls» и «треники» с лампасами, закатанные по колено. По его лицу было видно, что он сильно раздражен. Подойдя к нашей скамейке. Он навис над перепуганной Богиней, и, не обращая на меня внимания, грозно прорычал:

- Егорова. Сука! Я тебя целый час жду в сарае. А ты, падла, здесь прохлаждаешься! А, ну пошли!

Правильно говорят, пьяному море по колено и, видимо, те четыреста граммов коньяка, которые сидели в моем творческом желудке, позволили мне смотреть на этого горилла - подобного монстра, как на обыкновенного прыщавого пацана и нисколько не боятся его:

- Слушай, ты, говнюк - начал я спокойным тоном - Ты, чего тут разорался, не видишь - ребенок спит?

Видимо, привыкший пользоваться блатными ужимками, Кузьмин медленно развернулся и, приложив руку к глазам, якобы разглядывая, что - то мелкое, резко прошипел:

- Ты, чего, козел бородатый, тут выступаешь…а?

Не обращая внимания на его блатную самодеятельность. Я спокойно продолжил:

- Тебе кто, хрен прыщавый, позволил оскорблять мою племянницу? Отвечай!

Кузьмин, видимо, не ожидал такого поворота события, и на миг растерялся.

Он впился в меня своими маленькими глазками и минуты полторы, что - то, припоминая, внимательно меня разглядывал, а затем, расплывшись в кособокой улыбке, нагло произнес:

- Что- то я такого дяди я у нее не припоминаю!

- Интересно - парировал я - а, ты что же всех ее родственников знаешь?

-Знаю - ухмыляясь, заявил он - я у нее на всех днях рождениях бывал. Начиная с пятого класса. А, тебя, что- то там никогда не видел…а?

Я, перекинул ногу на ногу и, презрительно улыбнулся:

- Просто я знал, что среди одноклассников, будут два подонка, которые в благодарность за гостеприимство Леночкиных родителей, потом сильно обидят их дочь. Вот поэтому я и не ходил на эти дни рождения, что бы не придушить их, еще в нежном возрасте.

А, Кузьмин, понтово сплюнул, сквозь зубы и подытожил:

- Никакой ты не дядя, а просто фраер залетный. Егорова, сука…пошли!

Тут я почувствовал, что моя злоба, закипает не на шутку, но тут, же погасил это чувство и, продолжил игру:

- Леночка - обратился я к Богине - ты хочешь идти с этим уродом?

Бедная Богиня с раскрытыми, от ужаса глазами, отрицательно замотала головой.

Тогда повернувшись к Кузьмину, я обратился к нему с пояснениями:

-Ты слышал, друг семьи, по имени Иуда? Леночка с тобой никуда идти не хочет. Поэтому, бери свои кривые ноги в корявые руки, и, «канай» отсюда, что есть мочи. Иначе я тебя, собственноручно утоплю в этом пруду!

Видимо наглый и самоуверенный Кузьмин, никогда не получал таких словесных оплеух и поэтому, он на минуту опешил, а затем, его звериная злость, заставила перейти в атаку. Подскочив ко мне, он намертво вцепился в лацканы моего пиджака, пытаясь сорвать меня со скамьи. Что бы потом на поляне, на глазах перепуганной Богини, изуродовать, как Бог черепаху. Но, все его действия я предвидел заранее и крепко вцепившись руками в спинку, не оставлял ему никаких шансов расправиться со мной. Кузьмин рычал, пиджак трещал, а, я, успокаивая Богиню, надменно смеялся нападавшему в лицо, понимая, что моих кровных сто килограмм ему ни за что не одолеть. Но, мой, на первый взгляд идиотский смех, был лишь отвлекающим маневром. Лишь только уставший Кузьмин, немного ослабил хватку, я моментально нанес ему сокрушительный удар в челюсть. И как только он разжал руки, я, вскочив, исполнил ему любимый прием немецких диверсантов - «двойной гром» (левой в пах, правой в сплетение) Зажав руками свое мужское достоинство, закатив глаза и хватая ртом воздух, самбист, опрокинулся на спину и начал кататься по траве перед скамейкой, издавая при этом, прерывистые звуки похожие на мычание коровы. Я подсел к Богине и, крепко обняв ее, поцеловал в губы. Ее, по- прежнему, колотила нервная дрожь. Неожиданно она зарыдала и бросилась мне на шею:

-Папа… я все равно его боюсь - рыдая, прошептала она

Я взял ее за подбородок и, приподняв голову, решительно посмотрел ей в глаза:

- Значит, я его буду бить, до тех пор, пока ты не перестанешь бояться!

В это время горе - самбист зашевелился на поляне и, пытаясь подняться, встал на четвереньки. Я снял пиджак и, положив его Богине на колени, велел ей приглядывать за моей фляжкой. А, сам, зайдя Кузьмину за спину, издевательски спросил:

- Ну, что король самбо, как самочувствие?

Он ничего не ответил, а только еще активнее попытался встать. Но этого у него не получалось:

-А, ты знаешь, братец Иуда… - куражась, продолжал я - …ведь должок то, не за Еленой, а за тобой?

Видимо, уже достаточно придя в себя, он выдавил:

- Какой еще должок?

- Обыкновенный… - пояснил я -… покаяться ты должен за свои паскудные поступки. Да и поклясться, заодно, здоровьем своих родителей, что больше к ней никогда не подойдешь!

Кузьмин, видимо, уже давно пришел в себя, но, выжидая удобного момента, изображал свою беспомощность. Но, и я, наблюдая за ним, давно это понял, и держал его на прицеле. Потому, что знал - главная моя задача - не дать ему подняться.

- Ну, так что, дружок,…будешь каяться?- продолжал я ерничать, соя у него за спиной

Видимо его больное самолюбие было настолько задето, что он желал только одного - поскорее со мною разделаться. Его прыжок вверх был резок и пружинист. Но удар моей ноги ему в спину, был на мгновение раньше. Поэтому, когда он растянулся на земле перед скамейкой, его лицо оказалось, аккурат у ног Богини.

- Ну, так, что сынок. Будешь каяться перед моей племянницей?- наигранно ласково продолжал издеваться я. - Более удобного случая уже не будет!

Кузьмин, приподняв голову, посмотрел снизу вверх на стройные ноги Богини и презрительно прохрипел:

- Я перед это б…дью, каяться не буду!

И, тут произошло такое, чего не ожидал даже я. Резко выбросив вперед ногу, Богиня своим острым каблуком, долбанула Кузьмину в лоб:

-Это тебе - за б…дь, подонок!- крикнула она и, почему- то разрыдалась

А, я, желая подбодрить свою подругу, издевательски произнес:

-Ай, молодец, Леночка! Врежь-ка ему еще!

Кузьмин, привстав на колени и, потирая ссадину, процедил сквозь зубы:

-Ну, за это, сука, ты теперь весь район обслужишь! Не одного пацана не пропустишь! Поняла?

Договорить я ему не дал. И мощным ударом в спину, вновь опрокинул на землю:

-Ты напрасно сказал эти слова - дрожа от злости, процедил я - Сейчас ты сам…на карачках доползешь до пруда, где я тебя, благополучно утоплю. В ином случае, я измордую тебя так, что твой труп не опознает не одна экспертиза.

Кузьмин, выпрямился и, повернув, ко мне свое лицо, с налитыми от злости глазами и с ненавистью прохрипел:

-Ты, знаешь, старый урод, что ты уже сам покойник. Мои кореша, изрежут тебя на мелкие кусочки. А, уж, что мы сделаем с этой сукой, я и говорить не хочу.

От этих детских дворовых угроз я от души развеселился и ехидно произнес:

- Хорош, мастер спорта! Сам себя защитить не может, так на блатную шпану надеяться!

А, затем, уже разозлившись по настоящему, я привел ему свои веские доводы:

-Да, ничего мне они не сделают. Во - первых они не узнают, кто тебя утопил. А, во- вторых у меня тоже друзья есть, которые мне помогут и они, нечета твоим сопливым говнюкам! Уразумел?

Беспомощно, сжав зубы, Кузьмин смотрел на меня с такой звериной злобой, что казалось, дай ему волю и, он вцепиться бы зубами в горло.

Видя, что крыть ему нечем, я продолжил:

- А, что касается Елены, то и ей вы ничего не сделаете. Потому что сегодня она ночует у меня в гостинице. А завтра мы с ней уезжаем на Дальний Восток.

- Мы вас и там достанем! И, порешим! - смотря на меня горящими глазами, зловеще усмехнулся Кузьмин

- Ну, ты то уже не достанешь, - отмахнулся я - потому что через десять минут будешь лежать на дне этого пруда.

Заметив, что он в некотором замешательстве, я перешел психологическую атаку.ают, кто тебя утопил. не может. то мысделаМ С ЭТОЙ пропустишь!Поняла?Богини.

- А, на твоих корешей мне начхать! Если ты для меня говно, то таких как они я изуродую пятерых зараз!

Конечно, я блефовал и не собирался его топить. Просто действовал по принципу избитой истины - большая сила боится еще большей. Я понимал, что если я его сейчас не сломаю, он Богиню в покое не оставит. И она больше не сможет одна гулять с малышом. А, должна будет прятаться с коляской по пыльным дворам и переулкам, опасаясь, что в любой момент с ней могут сделать все, что угодно.

А, дальше события развивались с молниеносной быстротой. Понимая, что медлить больше нельзя, я заставил Кузьмина подняться и тут же, мощной серией, лишив его координации. А затем пинками и подзатыльниками погнал его к пруду. Он уже ничего не видел и не соображал. Только крепкий организм и хорошая физ. подготовка позволяли ему держаться на ногах. Оказывать какое либо сопротивление он был уже не в состоянии. Его майка штаны и ноги были в крови. Она шла из носа, разбитых губ и рассеченной брови. Уже на берегу, поняв, что дальше только вода, Кузьмин остановился и медленно повернулся ко мне. Собрав последние силы, и глядя на меня мутными глазами, он прохрипел:

-Ты…пожалеешь,…очень…пожалеешь!

Не желая больше слушать его угроз, я подошел к нему вплотную, и двумя ударами, (левым апперкотом и правой прямой в челюсть) опрокинул мерзавца в воду. Глубина у берега была метра два с половиной, поэтому, погружаясь и отталкиваясь от дна ногами и колотя по воде руками, Кузьмин добрался до берега и вцепился пальцами в бетонный бортик, обрамляющий пруд. Судорожно хватая воздух, широко раскрытым ртом он, пытался, восстановит, сбитое дыхание. А, я, продолжая воспитательную работу, взял на поляне небольшой булыжник, весом килограммов в пять, и, наступив Кузьмину на пальцы, занес его над головой:

- Ну, гад, молись,…если не комсомолец!- как можно страшнее рыкнул я

Подонок, попытался высвободить руки, но я еще сильнее придавил их к бетону.

Поняв, что деваться некуда, Кузьмин испуганно задрал голову и с нескрываемым ужасом посмотрел на камень, зависший у него над головой неотвратимой гильотиной… и, вдруг сломался:

-Слушай…друг…не надо…прости…- испуганно забормотал он

Не обращая внимание, на его лепет я, продолжал играть в свою страшную игру:

- Во - первых я тебе не друг! А, во- вторых прощение, надо просить не у меня.

Опустив булыжник, я повернулся и, что было сил, гаркнул Богине:

-Елена! Иди сюда!

Прижимая по инерции, к груди мой пиджак, бледная и заплаканная Богиня, направилась ко мне. Подойдя, какой то понурой и неуверенной походкой, с перемазанным тушью лицом, Богиня робко подошла ко мне. И как бы прячась, от Кузьмина, прижалась к моей спине. Ее по- прежнему колотила дрожь.

- Ну, Кузьмин давай кайся - начал спокойно я - Вот перед ней кайся! За все, что ты с нею сделал и продолжаешь вытворять!

При этих словах молодой мерзавец, опустил глаза и упорно продолжал молчать. Тогда я снова начал медленно поднимать камень. Увидев это, Богиня бросила пиджак и, вцепившись мне в руки, отчаянно закричала:

- Игоречек, милый не надо!

Тогда повернув голову, что бы она видела мое лицо, я улыбнулся ей и хитро подмигнул

- Леночка… отвернись, пожалуйста, сейчас будет очень страшная картина.

С этими словами, я что было силы, надавил Кузьмину на пальцы!

- Ну, давай извиняйся!

- Егорова - завопил он, как резанный… прости меня…ааа, …я больше не буду!!!

Я опустил камень и разочарованно произнес:

- Тебе, скотина, уже двадцать лет, а говорить ты толком так и не научился! Повторяй за мной!

- Леночка! Прости меня подлеца и подонка… за тот поступок, что я совершил в ту, проклятую ночь, после выпускного бала.

Опустив голову, Кузьмин, что- то невнятно пробормотал про себя. Меня такое покаяние не устраивало и поэтому снова, что есть силы, я, надавив ему на пальцы, и заорал:

- Повтори все сначала! Но, громко!

Морщась от боли, Кузьмин повторил покаяние.

- Очень хорошо - сказал я – А, теперь продолжим.

- Всю жизнь я буду каяться в содеянном, и оно черным пятном будет лежать на моей совести…

Самбист, испуганно глядя на мои ноги, повторил и эту фразу. Я одобрительно кивнул головой и продолжил:

-…клянусь всей своей жизнью, что ни я, и не мои, дружки-подонки, никогда не приблизимся к тебе на пушечный выстрел…

Поняв, что это последняя часть, битый самбист, оттараторил ее по пионерски громко и четко!

- Ты понимаешь, чем ты поклялся - жизнью - угрожающе сказал я ему - не забывай этого!

Поняв, что экзекуция закончена, Кузьмин попытался высвободить руки. Но я остановил его:

- Погоди - ехидно спросил я е - Ответь на один вопрос, только честно…

- это правда, что сегодня в сарае, ты хотел отдать Леночку своим дружкам?

Он молчал

- Ну! - гаркнул я и, что есть силы, придавил его пальцы к бетону

- Дааа!!!- завопил Кузьмин истошным голосом. И тут второй раз за день, произошло неожиданное.

С криком - Папа, держи его - Богиня упала на колени и начала колотить самбиста кулаками по голове:

- Гад, сволочь, подонок… ненавижу - в исступлении кричала она. А, в довершении экзекуции она пустила в ход свои ногти и серию увесистых пощечин.

Очумевший и беспомощный Кузьмин, почти фальцетом орал:

- Убери, убери ее, она глаза мне выцарапает!

Наверное, впервые за все время нашей разборки он перетрусил по- настоящему.

Но, неожиданно в коляске заплакал Ванечка и Богиня, напоследок плюнув в лицо своему мучителю, побежала успокаивать малыша. Я же, надевая пиджак, миролюбиво сказал ему:

Прощай, самбист! Завтра мы улетаем во Владик и ни когда с тобой больше не увидимся. Если можешь не держи на нас зла. Ведь во всем, что с тобою сегодня произошло, ты виноват только сам. И, напоследок, мой тебе совет. Береги свою спортивную честь и якшайся со шпаной. Но, избитый, изодранный и окровавленный Кузьмин, молча, смотрел на меня из воды и с презрительной ухмылкой покачивал головой, как бы говоря - Ну мы с тобой еще встретимся!

Но, встретится нам с ним больше не пришлось. Через месяц я узнал от лодочника дяди Васи, живущего в соседской 9-ти этажке, что Кузьмин арестовали. Оказалось, что через неделю после моей экзекуции, он вместе с двумя корешами у ресторана «Пекин» жестоко избил и ограбил сынка партийного бонзы. А при задержании оказал яростное сопротивление прибывшему наряду милиции. В дальнейшем он был отчислен из сборной и по совокупности получил 10 лет строго режима, где, и погиб на зоне, при загадочных обстоятельствах

Дата добавления: 2015-09-03