Эдипов комплекс

Джон. Где там наш «ходунок»... К трем годам, если все нормально, мальчик перешел по мосту реку и оказался на отцовском берегу, а девочка осталась на материнском. И если каждый держится берега, они, по Вашим словам, признали свою принадлежность к мужскому и женскому полу... Хотя никто и не может ясно растолковать, как быть мужчиной и как - женщиной.

Робин. По крайней мере, они усвоили, прежде всего благодаря родителям, как должны вести себя мальчики и как - девочки. А родители руководят, ведут и указывают, «куда» и «как» вести себя, во многом автоматически: по-разному одевая их, по-разному обращаясь, разговаривая, играя с ними, даря разные игрушки и так далее. Добавьте сюда еще биологические - что бы ни крылось за этим словом - отличия!

Джон. И они безошибочно чувствуют, к какой из двух команд принадлежат...

Робин. Чувство принадлежности крепнет в них не только благодаря своей команде, которая зовет: «Будь с нами, будь как мы!» Но и благодаря чужой, подчеркивающей, что она для «других».

Джон. Теперь, когда мальчики и девочки на разных берегах, они могут обернуться и разглядеть родителей противоположного пола - на «том» берегу.

Робин. Да. Настала пора «эдиповой» фазы, которая продолжается примерно до шести лет.

Джон. В мифе Эдип убивает папочку и женится на мамочке по неведению.

Робин. А узнав обо всем, от ужаса, измучившись чувством вины, ослепляет себя.

Джон. И эта ранняя комедия положений имеет отношение к нашему «семейному» делу, потому что Эдип полюбил свою мать?

Робин. Да. Потому что настала пора, и маленькие мальчики «заводят роман» с мамочками. Они не только нежно любят, они не хотят «делиться» мамочкой ни с кем, и часто показывают, что ревнуют к отцу.

Джон. Они бы не прочь отделаться от отцов по примеру Эдипа. А между маленькой девочкой и папой происходит похожее?

Робин. Да.

Джон. И первым разглядел, что творится, Фрейд?

Робин. Он был поражен тем, какое важное место отводили этой мелкой драме в своих историях все приходившие к нему родители, не меньше его удивляло всеобщего, казалось, характера стремление людей забыть этот эпизод, даже отрицать, что в их жизни случалось что-то подобное.

Джон. Вероятно, людей смущало, что их «школа чувств» могла включать переживания, сигналящие об инцестуозных наклонностях, поэтому, если они и не вычеркивали пройденную ступеньку, то хотели принизить ее значение.

Робин. Да, но нельзя недооценивать значение этой фазы в развитии ребенка. Он захвачен чувствами, он не только испытывает ревность, но временами пугается своей чудовищной ревности. И понимает, что затевает: украсть того из родителей, кто «чужой» по полу, у «своего». Не удивительно, что ребенок также испытывает чудовищный страх, ведь «свой» по полу будет ревновать не менее сильно.

Джон. «Комплекс кастрации» замешен на страхе ребенка, что «свой» по полу накажет его за кражу? Наказание под стать преступлению...

Робин. Фрейд, последователи Фрейда уделяли много внимания этому моменту, и действительно, страх родительской ревности и мести проявляется в такой форме. Но не сводится к одной-единственной форме, точнее, с другого края «меч» страха заточен еще острее: ребенок страшится утратить любовь и поддержку того из родителей, кто по полу «свой», для еще маленького ребенка это значило бы лишиться необходимого.

Джон. Ребенок оказывается в очень сложной ситуации, пробуя украсть одного из родителей, но боясь мести «обкраденного». Что требуется для разрешения его сложной проблемы?

Робин. К счастью, простое средство. Взаимное родительское расположение, когда на первом месте - супружеские отношения, и прежде всего, забота о сексуальном удовлетворении друг друга. Если это так, родители мягко, но решительно пресекут попытку ребенка вмешаться в их отношения. Дверь в спальню для него будет закрыта. И ребенок почувствует облегчение, ведь тогда он поймет, что ему не удастся украсть «чужое». Ребенок подозревает, что сумей он - и рухнет брак, а чувством защищенности он обязан прочному браку.

Джон. Ребенка вынудили «переболеть» ревностью, узнать, что он исключен.

Робин. Мучительное испытание, конечно, но - необходимое. Впрочем, муки ребенка умеряет родительская нежная забота, когда речь обо всем остальном. Еще раз подчеркну: ребенку необходимо испытать поражение, понять, что не завоюет «чужого», но «поразят» его заботливой и любящей рукой: «свой» из родителей, вопреки страху ребенка, не предастся ревности, наоборот, будет любить, поддерживать его, как и прежде.

Джон. Значит, главное, что должен ребенок усвоить: родительский союз прочен, и родители друг у друга на первом месте.

Робин. Совершенно верно. А лучший способ для родителей внушить это детям - вести себя при них естественно, не скрывать от детей свою привязанность друг к другу. Если родители «справляются» и с главным делом, тогда надо отвечать на романтические чувства детей, чтобы помочь детям обрести уверенность в их сексуальных возможностях, реализовать которые пора настанет.

Джон. Итак, примерно в шесть ребенок, к своему огромному облегчению, узнает, что его битва проиграна!

Робин. А тогда он решит: пускай нельзя «их» разбить, к «ним» можно присоединиться. Мальчик, которому «нельзя» жениться на мамочке, может, по крайней мере, надеяться, что и ему «достанется» мамочкиного восхищения, если он идентифицируется и обретет сходство с отцом. Девочка, подражая матери, может рассчитывать, что привлечет внимание такого же неотразимого мужчины, как папа. И это путь к взрослению, мощный стимул лучше учиться в школе, успешнее находить место в разных группах: на спортивной площадке, в клубе - везде. Иными словами, ребенок способен шагнуть на следующую ступеньку развития.

Джон. Так. Но если ребенок не успокоился от сознания нерушимой крепости брака, то по одной из двух причин. Или крепости в помине нет, или о том, что есть, родители не довели до его сведения... чтобы запомнил.

Робин. Да, и последний родительский промах серьезнее, чем кажется на первый взгляд. У родителей, слишком потворствующих ребенку, у тех, что и мысли не допускают, чтобы ребенок почувствовал себя обделенным, исключенным, которые ни за что не обнаружат недовольства маленьким смутьяном, у таких ребенок в «эдиповой» фазе часто «обзаводится» всевозможными страхами.

Джон. А как они проявляются?

Робин. Обычно в замаскированной форме. Но символика игр, привычных ребенку, а также его фобий, ночных кошмаров сводится к ужасному для ребенка конфликту между любовью и ревностью.

Джон. Значит, если родители боятся исключить ребенка, кончится тем, что ребенок будет неимоверно бояться, будто способен разрушить счастливый союз.

Робин. Если родители чувствуют, что не могут «выразительно» закрыть перед ним дверь в спальню, то есть утаивают от ребенка сексуальную сторону своих отношений, брак может быть прочным, но ребенок подумает, что это не так, и вообразит (о, ужас!), что победил!

Джон. Ясно. Но, предположим, брак непрочен.

Робин. Тогда их всех подстерегает другая опасность: родители будут добиваться любви ребенка, соперничая друг с другом.

Джон. И слишком горячо ответят на его романтические чувства?

Робин. Да. Ребенок будет до крайности растревожен, он будет убежден, что разрушил брак. Он вообразит себя победителем, хотя в действительности совсем не на нем вина за осложнения в супружеских отношениях.

Джон. И что же произойдет с ребенком, который измучился от своей победы?

Робин. Мысль о том, что он разрушил родительский союз - основу собственного благополучия - настолько ужасает, что он будет страшиться пробуждающегося полового влечения, видя в нем причину всех бед в семье. И он может, так сказать, оборвать провода, чтобы больше «не слышать» тревожных звонков: заглушит зов пола, что обернется потом фригидностью или импотенцией... Причем эта мнимая победа поведет не только к половому бессилию, но и к психической «импотенции», к патологической боязни успеха.

Джон. Не в одних любовных битвах?

Робин. Нет. Будет страшить все принимаемое человеком за успех, все, в чем, как он или она думает, видят успех другие люди.

Джон. «Успешно» расстроив родительский брак, он - или она - будет бояться, что любой успех повлечет за собой катастрофу.

Робин. Именно. Можно сказать, что родители «не исключили» их полностью из своих супружеских отношений, и поэтому они зациклились на этой «эдиповой» фазе, то есть будут снова и снова «попадать» в ту же самую ситуацию неразрешимого любовного треугольника.

Джон. Будут соперничать с кем-то одного с ними пола за обладание кем-то другого пола.

Робин. Откуда и мужчины, которых тянет только к замужним женщинам, которые рвут связь, когда заходит речь об узах прочнее...

Джон. Им требуется муж - чтобы оградил их от полноценных отношений?

Робин. Точно так же, как женщинам, постоянно увлекающимся женатыми мужчинами, требуется жена. Тогда у них есть гарантия, что не придется вступать в настоящие супружеские отношения, к каким они не подготовлены. И все потому, что детьми так и не одолели положенную ступеньку, потому что родители позволили им вмешаться в свой тесный союз.

Джон. Или позволили думать, что они вмешались.

Робин. Верно. Пускай даже родительский союз достаточно прочен, у детей будут те же, хотя и не с такой крайностью выраженные осложнения, если родители прячут сексуальную сторону своих отношений от детей, как мы уже говорили, или родителей самих смущает секс. В любом случае у детей сложится впечатление, что их допустили в супружеский союз, и кончится тем, что дети отчасти «обзаведутся» родительской проблемой.

Джон. Как минимум дети решат, что в сексе «ничего хорошего».

Робин. Да. Но на этой ступеньке ребенок, помимо прочего, как раз должен с радостью переживать романтическое, сексуально окрашенное чувство, захватившее его,- наука ступеньки. Ребенок должен привыкнуть к чувству, не тревожиться и знать, что для родительского брака оно неопасно. Но если оно тревожит родителей, ребенок может «отключиться» от секса. Тогда, повзрослев, полюбив, он, вероятно, «не восстановит связь». Отец, отвечающий на кокетство маленькой дочери, не забывая о «границах», делает девочку увереннее в ее сексуальных возможностях, то же самое относится к матери и сыновьям.

Джон. Флирт не опасен, ведь ясно, что «настоящим» сексом занимаются за дверью спальни. А насколько детям положено знать, что делают за этой дверью?

Робин. Подробности родительского «дела» детей не касаются. Но детям полезно знать, что родители действительно занимаются любовью - с радостью и ко взаимному удовольствию.

Джон. Тогда ребенок затвердит две вещи. Первое: секс - это хорошо. Второе: от мамы и папы «сексуальненького» не получить.

Робин. Да, секс для ребенка должен быть все равно что морковка для ослика - должен вести во взрослую жизнь, где найдется партнер, с которым можно, наконец, «вкусить» удовольствие.

Джон. А «пуризм» в сексуальном воспитании оборачивается изъятием морковки - значит, ослику не за чем тянуться вперед...

Робин. В случае же с инцестом - реальным или, в миллион раз чаще, в ситуации, когда кто-то из родителей предлагает ребенку большую эмоциональную близость, чем та, что предназначена партнеру,- морковка осликом съедена. Опять же, меньше причин двигаться вперед... расти.

Джон. Значит, и пуританство, и инцест задержат рост ребенка. Возможно, в обеих ситуациях у нас родители, которые сами не хотят взрослеть. Хотят, чтобы все остались как есть, всё осталось как есть.

Робин. Да. Я думаю, к этому, в действительности, и сводится инцест. Еще раз замечу, не о «технической» стороне речь. Речь о ситуации, когда у родителей не налажены сексуальные отношения, партнеры не удовлетворяют друг друга и переносят на детей свое сексуальное влечение, впрочем, принимающее крайне замаскированные - и не осознаваемые ими - формы.

Джон. О'кей. Значит, мягко, но решительно остановив ребенка, пробующего нарушить их союз, дав ему понять, что они счастливы вдвоем за дверью спальни, родители позволяют ребенку успешно преодолеть «эдипову» ступеньку к шести годам. И тогда он перешагивает на следующую - третью из четырех - ступень сексуального развития. Пришла «латентная» пора.

Дата добавления: 2015-09-03