Отдаляемся

Джон. Итак, узнали про первые младенческие попытки составить карту мира, знаем, как необходимо при этом верное сочетание эмоциональной поддержки и догадок, что мамочка все же в сторонке. Каков следующий круг идей?

Робин. Дальше идеи вертятся вокруг младенца, осознающего, что он не частица матери, а сам... «материк»; дальше речь о том, почему важны плюшевые мишки, почему один день мы открыты, «разжались», а другой - скованы, дальше о том, что печаль депрессии рознь и о пользе печали, о том, почему раздражен Бэзил Фолти, почему депрессия в каждом случае - это «химия» и почему матери должны время от времени доставлять своим чадам капельку неприятностей.

Джон. И где всему начало?

Робин. Всему начало - младенец, примерно в семь месяцев осознающий, что он существует отдельно от матери. Он яснее и яснее видит разделяющий их «пролив», с которым ему теперь надо как-то освоиться.

Джон. Вы говорили, что его тревога в этот период достигает наивысшей отметки, что это открытие его застает врасплох.

Робин. Верно. Страшно обнаружить, что между ним и мамой - провал, ну, представьте: вы одной ногой в лодке, а другой все еще на берегу. Конечно, в этот период зарождается и привязанность - стремление быть рядом с мамой, не оставаться без нее. Почему и такое удовольствие от игры в «ку-ку».

Джон. Мама тут и вдруг ее нет! Подступает страх - но она появляется. Страх позабыт - довольное гуканье.

Робин. И смех. А смех обычно указывает на то, что болезненное напряжение отпустило.

Джон. Но ребенок растет - уровень тревоги снижается?

Робин. Да, потому что он учится сам делать то, что раньше для него делала мама.

Джон. Его тревога из-за разлуки с матерью, грубо говоря, пропорциональна его зависимости от матери?

Робин. Ну, скажем, чем больше он способен позаботиться о себе, тем меньше причин для тревоги.

Джон. «Позаботиться о себе» в практическом смысле? Или речь об эмоциональном равновесии?

Робин. Имеется в виду и то, и другое. Ребенок должен научиться сам застегивать пуговицы на своей одежде, сам держать ложку, но также -»держать равновесие», «обеспечивать» себя уверенностью.

Джон. Иными словами, должен научиться успокаивать себя, что все будет хорошо, что он сумеет сделать то-то и то-то, если действительно постарается? Ну, как теннисисты успокаивают себя в ответственные моменты: «Давай, парень, ты же можешь».

Робин. Да, ребенок со временем научится подбадривать себя.

Джон. Но до тех пор каждая разлука с матерью будет наполнять его страхом?

Робин. В общем, так, но, к счастью, у ребенка присутствует и врожденное стремление исследовать окружающий мир, оторвавшись от матери. Поэтому месяцам к девяти ребенок начинает ползать «в разведку» с большим удовольствием, при условии, что для него есть любовь, есть эмоциональная поддержка, обеспечивающие отвагой в коротеньких самостоятельных «вылазках».

Джон. Но все равно мать нужна рядом на случай, если он впадет в панику.

Робин. Да и просто нужна ему, вернувшемуся! Очень важно, чтобы мать поощряла эти «вылазки», внушая: «Отправляйся, когда хочешь, возвращайся, когда я понадоблюсь».

Джон. Подождите. Прекрасно, если мать рядом. Ведь испугайся ребенок, что слишком оторвался от нее, она всегда успокоит. Но ребенок же должен учиться самостоятельности. Мы же выяснили, что это желательно.

Робин. Верно.

Джон. Значит, он должен временами обходиться без нее. А без нее он тревожится, и ей надо придти подбодрить его. Но так он не сможет научиться самостоятельности! То есть если ребенку нужна рядом мать, чтобы научила обходиться без нее... У нас же какая-то «Уловка-22» получается! Чем мать может помочь ребенку, когда ее нет?

Робин. Переходным объектом.

Джон. Так бы сразу и говорили, чтобы человеку с улицы было понятно.

Робин. Ну, мы, ученые доктора, называем «переходным объектом» плюшевого медведя.

Дата добавления: 2015-09-03