Трагедия Гамлета, принца датского

Уильям Шекспир. Трагедия Гамлета, принца Датского (Пер.А.Чернова)

Уильям Шекспир. Трагедия Гамлета, принца Датского (Пер.А.Чернова)

Пьеса в трех актах

----------------------------------------------------------------------------

Перевод Андрея Чернова

Изографус Синтаксис, Москва-Париж, 2003

OCR Бычков М.Н.

----------------------------------------------------------------------------

СОДЕРЖАНИЕ

Предисловие ко второму изданию

Трагедия Гамлета, принца Датского

I акт

Сцена 1 - эспланада перед замком

Сцена 2 - зал в замке

Сцена 3 - комната Полония

Сцена 4 - эспланада

Сцена 5 - двор замка

II акт

Сцена 1 - комната Полония

Сцена 2 - зал в замке

Сцена 3 - зал в замке

Сцена 4 - зал в замке

Сцена 5 - комната короля

Сцена 6 - комната королевы

Сцена 7 - комната короля

Сцена 8 - комната Гамлета

Сцена 9 - комната короля

Сцена 10 - равнина

III акт

Сцена 1 - комната короля

Сцена 2 - комната Горацио

Сцена 3 - комната короля

Сцена 4 - кладбище

Сцена 5 - зал в замке

Статьи и комментарии

Комментарии. А.Ю. Чернов

Заметки о "Гамлете"

"Гамлет". Поэтика загадок. А.Ю. Чернов

Цветы в "Гамлете". С.Л.Николаев, А.Ю.Чернов

Полемика. И.О.Шайтанов, С.Л.Николаев

Формула Шекспира. А.Ю. Чернов

Приложение

ПРЕДИСЛОВИЕ КО ВТОРОМУ ИЗДАНИЮ

"Переводчик в прозе раб, а в стихах соперник", - обронил Поэт. Русский

переводчик "Гамлета" обречен на двойное соперничанье - с автором оригинала и

переводческой традицией. Но даже если ты сам осознаешь, что вскарабкался на

плечи гигантов, знакомый театровед все равно поинтересуется: "А что,

Пастернак уже не устраивает?"

Переводы редко живут на сцене долее трех десятилетий: язык, как стрелки

часов, незримо смещается во времени. Переводчиком становится тот, кто раньше

других заметит, что часы отстали.

Мне жаль ямбического затакта "То be, or not to be...", того первого

безударного слога, в котором слышен резкий вдох и виден взмах поднявшейся

для удара руки. На этом фоне "Быть иль не быть, вот в чем вопрос"

(Пастернак) вместе с "Быть или не быть - таков вопрос" (Лозинский) - тупой

тычок, слепок с честной версификации ученого-геодезиста М.П.Вронченко (1828

г.): "Быть иль не быть - таков вопрос..." и Николая Полевого (1837 г.):

"Быть или не быть - вот в чем вопрос!".

В русских переводах я не слышу тигриного рыка короля: "Gertrude, do not

drink". (Если это "Не пей вина, Гертруда", то прав Борис Гребенщиков,

продолживший: "Пьянство не красит дам!") Не могу поверить, что стражники

изъясняются со столь явным немецким акцентом: "Кто здесь?" "Нет, сам ты кто,

сначала отвечай!" И фонетически невнятное "Разлажен жизни ход..." не заменит

подлинного "The time is out of joint" ("Век вывихнут"), в котором выражена

та же средневековая идея выворачивания времени, что и в "Слове о полку

Игореве": "Наничь ся годины обратиша" ("Обратились времена наизнанку").

А перевод "Words. Words. Words" как "Слова. Слова. Слова" - всего лишь

подстрочник.

Что обычно делает человек, когда читает хорошую книгу и чего-то не

может в ней понять? Трет переносицу и, пообещав себе, что непременно в этом

разберется (когда будет время), продолжает чтение. Переводчику сложней. Если

он честен перед собой и текстом, работа может встать на недели или даже

месяцы.

У меня не было установки отыскать в "Гамлете" нечто никому не

известное, я просто хотел сделать новый перевод пьесы Шекспира. Но чем

дальше втягивался в работу, тем удивительней становилось ощущение разрыва

между английским текстом и его классическими интерпретациями. Вроде бы

Гамлет оставался Гамлетом, а Клавдий - Клавдием, но это были другие Гамлет и

Клавдий. Иными оказывалась логика их поступков, а, значит, и сами поступки.

XX век с его установкой на научно-технический прогресс игнорировал

шекспировскую логику "темного" стиля, опирающуюся на многомерность

поэтического слова. (Подробнее об этом см. с. 237-242.) Главным образом это

касается образа Горацио и тайны гибели Офелии. Пропустив через руку весь

текст, я смею полагать, что при всех своих открытиях шекспироведение три с

лишним века повторяет ошибки, сделанные провинциальными английскими

трагиками еще во второй трети XVII в., когда после восемнадцатилетнего

запрета театров Британия узнала о Шекспире.

В заметке "Формула Шекспира" мною сделана попытка структурного анализа

текста "Гамлета". Видимо, впервые в произведении изящной словесности удалось

обнаружить феномен золотого сечения. При этом оказалось, что пропорции

"Гамлета" таят в себе не только классическое "золото", но и ранее

неизвестную производную от его базовой формулы. Здесь же я обосновываю,

почему "Гамлет" должен быть разделен не на пять, а на три акта.

Тут необходимо методологическое отступление:

Еще Ньютон пришел к выводу, что результаты научных наблюдений нельзя

опровергнуть их критикой, а гипотезе следует противопоставить другую

гипотезу, которая лучше, чем первая, объясняет сумму экспериментальных

фактов. А в 70-е годы XX в. американский физик Томас Кун выпустил книгу

"Структура научных революций". Этот труд перевернул представления

человечества о путях и способах развития науки. (На русском языке

"Структура..." выходила многократно.) Томас Кун показал, что научное знание

увеличивается не путем приращения, а в результате революционной смены

научных парадигм.

Так геоцентрическая система была заменена гелиоцентрической, а потом

выяснилось, что Солнце - тоже не центр мироздания.

Смена парадигмы мирно не происходит: сначала в результате наблюдений и

экспериментов выявляются факты, не укладывающиеся в принятую парадигму.

Какое-то время на это стараются не обращать внимания, ссылаясь на неточность

приборов, некорректность экспериментов или на то, что "этого не может быть,

потому что не может быть". Но число "проклятых" фактов растет, и однажды

кто-то предлагает новую парадигму, объясняющую одновременно и факты,

принятые ординарной наукой и получившие свое объяснение в прежней парадигме,

и "проклятые" факты.

Происходит перестройка и переосмысление места всех элементов системы.

Так, скажем, для Эйнштейна за понятием массы или веса скрывается совсем

другая реальность, нежели для Ньютона. При этом законы релятивистской

механики не отменяют законы механики классической, а лишь развивают и

дополняют их.

Эта книга - моя попытка реконструкции шекспировского замысла и

изменения ныне принятой "гамлетовской" парадигмы. Мне представляется, что

привычные литературоведческие формулы, работающие на материале ординарной

драматургии Марло или Кида, оказываются неспособными описать шекспировскую

реальность, обладающую другой пространственной мерностью.

Искусство, в отличие от жизни, - тотально. И у него - своя логика,

очень похожая на логику мифологическую. Здесь нет места "случайным

сближениям". В поэзии даже тривиальные созвучия нетривиальны: они - скрепы

поэтической ткани, заменяющие то, что мы привыкли называть

причинно-следственными отношениями. Это похоже на справедливо презираемые в

ученом мире поиски философского камня или снежного человека. При этом

позитивистски мыслящий исследователь зачастую не принимает во внимание, что

логика шекспировской драматургии отлична от его логики. В первой реальности

поиски философского камня - гибрид шарлатанства и невежества, во второй -

норма. (Мнение по этому поводу моих коллег и оппонентов Игоря Шайтанова и

Сергея Николаева см. в конце книги со с. 315.)

Шекспироведение накопило богатый запас точных наблюдений и смелых

гипотез, но методы, которыми оно пользуется, смею полагать, устарели: они

годятся для решения некоторых сугубо текстологических проблем и мало что

дают для понимания логики шекспировского повествования. Тут интерпретации

литературоведов, как это ни странно, очень похожи на режиссерские трактовки.

За четыре века у нас было время убедиться, что в этом виноват не театр

Шекспира с его мнимыми "условностями", а метод, при помощи которого нельзя

найти решения поставленных текстом задач.

Мы разрешаем Шекспиру быть гениальным ровно настолько, насколько он нам

понятен. (Это то пошлое "трехмерие", о котором говорил Осип Мандельштам.) Не

видя четвертого измерения текста, шекспироведы анализируют не "Гамлета", а

свое о нем представление, похожее на оригинал так же, как восковая персона

на живого человека. Текст рассыхается и начинает распадаться, из-за чего

остаются невыявленными даже простейшие связи. Структурные пустоты приходится

замазывать ганчем собственных домыслов. Но поскольку шекспироведение - всего

лишь "ведение", а не точная наука, кр изис не осознается как кризис, и

начинается игра в бисер - вязкая эпоха мелких наблюдений, культурологическую

ценность которых нельзя взвесить уже потому, что они не составляют системы.

Надо ли удивляться, что дело заканчивается культурной (по китайскому

образцу) революцией постмодернизма и маргинальными поисками "подлинного

автора" шекспировских пьес, не имеющими никакого отношения к научному

поиску? (Анна Ахматова более чем полвека назад называла такие штудии "бунтом

персонажей против автора".)

X x x

Моя работа началась в ночь на 25 февраля 1997 г. с перевода монолога

Гамлета "То be, or not to be...". Утром позвонили из Парижа и сказали, что

умер Андрей Синявский. В тот день я дал слово Андрею Донатовичу, что

переведу всю пьесу. Поэтому свой текст я посвящаю светлой памяти

А.Д.Синявского, русского Гамлета XX столетья, писателя, который на публичном

процессе первым не признал вины перед советским правосудием. В середине 60-х

с дела Андрея Синявского и Юлия Даниэля в стране началось правозащитное

движение. Время, в котором росло мое поколение, было перевернуто с

изнаночной стороны на лицевую.

Приношу благодарность театроведу Ольге Коршаковой и лингвисту Сергею

Николаеву за перевод и толкование наиболее трудных мест подлинника.

Спасибо всем, кто читал рукопись и сделал многие памятные мне

замечания. Или просто помог добрым словом.

Спасибо Московскому драматическому театру им. К.С.Станиславского, в

котором осенью прошлого года "Гамлет" в моем переводе был поставлен Дмитрием

Крымовым, и, конечно, всем актерам, занятым в этом спектакле.

И прошу прощения у читателя за те ошибки или противоречия, без которых,

увы, не обходится ни одно исследование. Часть из них в этом издании я

попытался исправить. Буду благодарен каждому, кто пришлет свои замечания по

адресу [e-mail]

Андрей Чернов

6 мая 2003 г.

ТРАГЕДИЯ ГАМЛЕТА, ПРИНЦА ДАТСКОГО

Памяти Андрея Донатовича Синявского

посвящает свой труд автор перевода

Дата добавления: 2015-09-03