Меломания

Ещё интересная вещь – маленький переносной проигрыватель в виде чемоданчика. Рядом с ним на окне стопкой лежали журналы «Кругозор». В каждом из них, как страницы, 6 гибких прозрачных грампластинок. Цвета у них, в разных номерах журналов, тоже разные. Их так много: слушать – не переслушать. Владик, перебирая «Кругозоры» вдруг воскликнул: «Ого! Так это ж Джордж Харрисон!» И позвал Андрея. Вместе они разглядывали его фотографию на

Рис. 6 Музыкальный журнал «Кругозор» с гибкими пластинками Джордж Харрисон

задней обложке журнала. А там было изображено лицо - длинноволосый парень с усами, со взглядом прямым и честным, которому сразу хочется верить.

- Ты знаешь, кто такой Харрисон? – спросил меня Владик.

Я ответил, что нет. Тут рядом с нами присела бабушка. Ей тоже стало интересно. А Владик всегда рад попросвещать народ. (Кстати, спустя года четыре, в Свердловске, он так же вдохновенно рассказывал мне и бабе Гале о необыкновенной группе «Пинк Флойд», иллюстрируя свой рассказ композициями этой группы!) Он рассказал, что ещё совсем недавно была такая знаменитая группа «Битлз», услышать которую у нас было почти невозможно, и чья музыка была, чуть ли не волшебной. Он перечислил имена всех четверых «битлов», троих из четверки я тогда не запомнил, но Харрисона я запомнил с того дня на всю жизнь.

- А здесь песни Джорджа, написанные уже после распада группы. Но всё равно, в них чувствуется «Битлз», - объяснил нам Владик.

Мне стало немного грустно, оттого, что мы можем сейчас услышать только то, что осталось после «Битлз: осколки таинственной и самой знаменитой группы, которую мало кому в СССР (в то время) довелось послушать…

Владик включил граммофон и поставил «Кругозор». Зазвучали мягкие и ритмичные гитарные аккорды. Потянулись плавно изгибающиеся звуки, голос вступил необычно – как бы с середины фразы, и был красивым, юным, и с какой-то грустинкой.

Это была «My Sweet Lord». Она содержала в себе множество повторений, звучала свежо, необычно, и была как цветок, посреди чего-то технического – то ли небоскрёбов, то ли стеклянных павильонов. Ещё в ней чувствовалась беззаботность, будто какая-то группа молодёжи в голубых джинсовых клёшах с бахромой, идёт по дороге, пританцовывая. Я как будто даже видел их, видел браслеты на руках и цепочки на шеях, длинные волосы.

Как удалось вложить все эти образы в песню, и как они возникли при прослушивании – это для меня до сих пор загадка. Вторая песня была стремительная, лёгкая и неуловимая. Она мне напомнила иностранный автомобиль гладких, зализанных форм, с невероятной мощью двигателя. Он будто проносился передо мной, разворачиваясь юзом на скорости. А третья – «Бангладеш», - ну, действительно, иностранная песня, от слов «иная» и «странная». В ней был некий надлом, некий крик души, боль! Я вспомнил, что часто слышал по радио политические новости, где звучало это слово «Бангладеш».

Песни прозвучали, оставив какой-то неясный след. Хотелось прослушать их вновь, так как они не сразу запоминались. Андрей и Владик беседовали, вспоминали, какие наши ВИА подражают битлам, а мне казались эти разговоры странными – мне казалось, что у нас нет ничего похожего на «Битлз». Я предпочёл ещё раз прослушать пластинку, нежели слушать их рассуждения.

Этот граммофон, эти «Кругозоры», это лето в Архипке – всё это изменило тогда меня. Я приобрёл какой-то новый взгляд на мир. Мне стала интересна иностранная музыка, как источник образов. Я будто я попадал в другие страны, путешествовал. Так, после пятого класса, я, незаметно для себя, стал меломаном. Наверное, я вскоре всем надоел, так как постоянно крутил пластинки. Много чего я нашёл интересного в «Кругозорах», но всё интересное мне попадалось только на последних пластинках (12 страничка), где были записи иностранных артистов. А чаще всего я заводил Харрисона, мне хотелось, чтоб эти песни звучали всегда.

Дата добавления: 2015-09-03