Часть третья. «Ангельская задумка в действии». 21 страница

Все хорошо...
Ему, как и мне, очень нужно все то, что между нами происходило. Сомнений в этом не было. А значит, нечего мне винить себя и Мозаика за то, с чего все начиналось.

Уткнувшись носом в теплый висок зверя, вдохнул его запах, улыбнулся, прижал к своей груди обнявшую меня руку Мозаика, тихонько погладил ее. Подавил глубокий вздох.
Моему эмо предстояла напряженная неделя ожидания. И еще неизвестность после нее.
Я знал, что ему придется труднее всего, хотя и нас рядом с ним колбасить будет не меньше. Если уж не внешне, то внутренне - точно.

«Все будет хорошо, котенок... Я в это верю. Спи, маленький. Я так тебя люблю...»

Расслабился, смог.

И уснул...

***

Второй день работы.
Я в стареньких джинсах Яна. Угу. Зверя выходка, кого же еще?
Впрочем, от того, что я в них моему монстру спокойнее стало ненамного...
Придурок, блин...

Мозаик вчера до-о-олго ржал, поняв, зачем Святу понадобились его старые джинсы.
Это чудо мое звериное вечером, молча, когда я был в душе, поперлось домой и уже потом вернулось с пакетом и хитрой мордой.
Но тогда мы еще не знали, зачем он уходил.
Я вышел из ванной, и Ян на мой вопрос пожал плечами.
- Сказал, что минут на пятнадцать домой слетает.

Чуть позже оно завалилось на кухню, где мы с Мозаиком сидели себе спокойно, разговаривали, пили кофе, я рассказывал, как мы день отработали. Кинуло пакет с чем-то на стул, с прищуром на меня глядя, и начало стягивать с себя курточку.
- Ну, и куда мы сваливали-то? – поинтересовался я, оглядывая его с головы до ног.
Вот только вместо адекватного ответа мне скомандовали, уже выходя из кухни:
- Не важно. Штаны снимай!
- Чего? – я чуть не подавился кофе, вытер губы, с опаской глядя на это невыносимое животное, не зная, чего ждать от него дальше.
- Ты меня слышал! – из коридора, видимо, вешая курточку на вешалку, угрожающе откликнулось ОНО, а я квадратными глазами смотрел на такого же офигевшего Яна.
- А трусы оставить можно, родной? – хмыкнул я. - Слушай, Янусь... твой брат меня пугает... По-моему, переработал децл.
Ян в ответ улыбнулся и поджал под себя ноги, обхватывая колени руками, покусывая губы, явно в предчувствии спектакля в исполнении братика.
- Ты что-то натворил? – прошептал он, сдерживая смех. – Я не пойму, он тебя хочет отлупить или...
- Или, мать вашу! – рявкнуло чудовище, заглянув на кухню.
И мне:
- Так, я не понял! Ты почему до сих пор в штанах? А? Не слышал, что я сказал?
- Эээ... Святусь... слушай, может это... Как бэ-э-э... ну, не тут хотя бы, а? Все-таки люди вокруг... Как ты можешь, вообще? – я моргал, глядя на него исподлобья, изображая невинность.
- Нет разницы... Кто тут твою жопу не видел? – Свят приподнял бровку, ухмыляясь, не обращая внимания на мое перекошенное возмущением лицо, а потом что-то вытряхнул из пакета, и оно шмякнулось на сидение стула, а мы с Яном во все глаза смотрели на это.
- Бля... Брательник, нах тебе мои джинсы? Еще и старые?.. – не понял Ян того, что я понял на счет раз.

Ох-ре-неть!

- Да ну, е-мое-е-е!!! Во ты ко-о-онь с яйцами, твою-ж-ма-а-ать! – протянул я и покачал головой.
- Заткнись, а? – возмущенный рык. – Если хочешь пережить завтрашний день, просто сними сейчас свои штаны и натяни вот эти! – и повернулся к брату. - Мелкий, не жмоться! Нет у меня старых штанов, а у тебя есть! Пусть наше недоразумение их наденет завтра на мойку, ладно?
- Опа... так у Дина же есть! Он же работал в чем-то сегодня? – Ян криво улыбался, так и не понимая, что происходит.
Свят шумно выдохнул, встряхивая джинсы брата.
- Котенок, я это белобрысое уебище за его штаны с вентиляцией просто-напросто придушу. Ты их видел? Они же все в дырках! Жопа светится!
Я собрал глаза в кучу, качая головой, обращаясь к Яну:
- Твой придурошный брат приревновал меня сегодня, прикинь? Из-за этих дырок! И не светится там жопа!
Свят резко развернулся:
- Я, кажется, кому-то велел заткнуться! И другого ничего не разрешал! – процедил он сквозь зубы. – И долго мне еще ждать, пока ты с себя штаны снимешь? Или содрать самому?
Я зарычал, подскакивая, хватая сигареты, с намерением свалить на лоджию.
- Иди ты! Буду с дырками, понял? Хотя нет! Я вообще из них шорты сделаю! Нет! Стринги!!! Во!
- ЧЕГО??? А ну, стой! Стой, я сказал!
Меня догнали в дверях на лоджию, выдирая из руки и отшвыривая подальше на подоконник пачку сигарет и зажигалку. При этом начиная расстегивать ремень на джинсах, со всей дури удерживая меня, прижатого грудью к косяку двери, визжащего, рычащего, возмущающегося, пытающегося остановить сильные руки монстра, цепляющие пальцами мой ремень, ширинку, пах.
- Снимай, говорю! Сученок! Нравится ему жопой светить, а? Да? Нравится? Бесить меня нравится?
- Бли-и-ин! Иди к черту! Виноват я, что ли, что тебя это бесит? Чем хочу, тем и свечу, понял? Пусти, а-а-а-а! Оставь мои штаны в покое! Отстань, сказал! Пусти, гад!!! Нет! НЕ НАДО! Сука ревнивая! Убью!
- Ах ты...! Это я - сука ревнивая? Я? Да, не дергайся ты, кретин белобрысый! Бесполезно же! Только больно будет! Блин, синяков же понаставлю и все равно сдеру! А, Дин! Рука!

Я резко отцепился от него, вспоминая про не совсем заживший ожог и татуху, и почти сразу понял, что меня провели, как лоха. И за эту пару секунд, что я замешкался, на мне рванули ремень и пуговицу.

- Блин! Зараза! О, черт! НЕТ! Ян, помоги!!!
Я слышал, как смеется Ян, и не сомневался, что он там корчился на диване.
- Тихо-тихо-тихо... маленький... Какой Ян? Что ты... Я вас обоих победю... побежу! Если мне надо… Все... уже все, – меня, тяжело дышащего, все еще бунтующего, злого, придавили к косяку всем телом, перехватив одной рукой грудь, а второй расстегивая ширинку. – Ну, я же все равно своего добьюсь... ты же знаешь...
Он говорил так, словно разводил меня на секс, а не заставлял просто померить джинсы брата.
- Это же не больно... Ну, чего ты, солнышко, а?
- Ты гад! – я проскулил и попытался дернуться, но мне не дали.
- Тшшш... Все хорошо... ну, пожалуйста, милый... Надень джинсы мелкого, – рука осторожно, но настойчиво, начала сдирать с меня штаны.
- Трусы оставь, урод!
- Не боись!
Мне стало смешно, и я хихикнул.
- М? Ты чего? – не понял зверь, и я выматерился.
- Ты хоть представляешь, как мы сейчас выглядим со стороны, кретин?
- О! – завывал Мозаик. – Выглядите вы просто очумело!
- Да, представляю, – горячий выдох мне в щеку, - ну, ты же по-человечески не захотел? Сдаешься, милый? Ну, пожалуйста... Сделай Святу приятно, а?
- Я сдела...ю... Я тебе ТАК сделаю приятно! Ты у меня выть будешь! – снова взвинтило меня, но тут же я был вынужден сдуться в крепких объятиях.
Я был уставший, мойка вымотала меня не на шутку, но зверь был такой, как будто целый день валялся на диване, а не пахал, как папа Карло.
- Буду... обязательно буду, маньяк ты мой сексуальный! Но не здесь и не сейчас, ладно? Дин, котенок... Ну, пожалуйста... Давай, завтра побережем нервы друг другу? Ты же любишь меня? Любишь? – губы касались моего уха, и я рвано выдыхал, слушая этот елейный голос, растапливающий мне мозг, заставляя расслабляться и успокаиваться.
- Ни капельки... Отъебись! – прохрипел я, попытавшись его лягнуть, но теперь без особого усердия, так, для вида, чувствуя на бедрах болтающиеся расстегнутые джинсы.
- Вот, я же знал, что любишь, – хмыкнул Свят, нежно поддерживая меня под живот. – Так что... я тебя сейчас отпущу, отойду, и ты спокойно натянешь на себя Янусины джинсы, окей? Договорились? Да? Скажи?
- А если я скажу: «Нет»? – я все еще не хотел сдаваться.
- Нет? Ты уверен? – наглая рука, скользнувшая вниз, отчего я вздрогнул, подхватила меня под яйца и осторожно, но чувствительно, начала их сжимать.
- Ой... – выдохнул я.
- Ты и сейчас уверен, что не хочешь сказать мне «да», котенок? Ммм? – промурлыкало оно и лизнуло мне щеку.
- Не... не очень уверен...
Чуть более сильное сжатие, и я завопил:
- Все-все-все! Я уверен, что хочу сказать: «Да»!!! Уверен! Отпусти, сволочь!
Меня резко отпустили, и я почти осел, выдыхая, хватаясь за пах.
А эти гады клонированные просто покатывались с меня!
- Да, пошли вы! Уроды, мать вашу! – я тоже улыбнулся, схватил с подоконника пачку сигарет, швырнул в их сторону, а Свят поймал, плюхаясь рядом с братом и в ответ кидая мне джинсы Яна. Закусив губу, смотрел на меня вот такого, растрепанного, без штанов, злющего...
- Давай, милый! Мы ждем!
- Ждут они, – я вернулся на кухню, сел на стул, пыхтя от негодования, - зверь ревнючий! Убил бы! Р-р-р...
- Потрынди мне еще! Кто бы говорил-то, а? Кто сам чуть не лопнул от ревности? Я думал, покусаешь ту телку на мойке!
И Яну:
- Мелкий, ты бы видел эту картину! А ночью? Бля! Во! Ты знаешь, что было ночью?
- Свят, заткнись! – теперь я тоже швырнул в него джинсами, только уже своими.
- Ночью? Что было? – Ян смотрел то на меня, то на брата.
- Не вредничай, Дин, ну? Что тут такого? Подумаешь! Ну, я расскажу, ладно? – Свят бережно складывал мои джинсы, как родные.
- Блин, – прогундел я.
- Во! Короче, прикинь, – видимо, зверь понял мое «блин», как согласие, и продолжил. - Это недоразумение слепое встало ночью поссать, заметило только тебя рядом с собой и пошло ко мне на кухню.
- Я курить пошел, а не к тебе! – возмутился я.
- Ну да, блин, какая разница? Короче, приходит, а меня, блядь, нету! Какая досада! Прикинь? И кинуло нашего мальчика в панику! И как ты думаешь, о чем это недоразумение подумало в первую очередь? – Свят довольно потер нос, а я угрюмо и шумно выдохнул.
- Ни за что не догадаешься! Он решил, что я - с Белкой!
- Чего? С кем? – Ян хихикнул и покачал головой. – Во ты, Ди-и-ин...
- А ну вас! Блин! А что я должен был подумать?
- Да, что угодно, но уж точно не это! – Ян ржал от души.
- Ну... так я еще подумал, что он мог домой пойти, – пытался я оправдаться, сам уже не сдерживая улыбку.
- Ага! И решил тебя поднять, чтобы допрос устроить! – Свят коснулся колена брата и перевел взгляд на меня. – Как ты еще сразу к Белке не поперся на разборки, не знаю!
- Иди ты! Не дебил же я!
- Ну да, не дебил! – все ржал Свят. - Только потом улегся рядом со мной, когда все-таки нашел меня в постели! А, милый? Да? Покараулить меня решил?
- Какая ты сука, Свят! Я убью тебя, гад! Янусь, не слушай его, придурка! – я натягивал на себя узкие джинсы Мозаика и видел, как, глядя на это, Свят ржет все менее уверенно.

И я понимал, почему. Ох, как понимал!

Джинсы Яна были гораздо теснее моих, с низко сидящим поясом на выступающих косточках, и та-а-ак обтягивали мои икры... И не только их.

А я еще встал, чуть раздвинув ноги и засунув большие пальцы рук за оттянутый пояс, и, закусив уголок нижней губы, смотрел то на одного, то на второго клона.

Через несколько секунд надо мной уже никто не ржал.
Мальчики оба пялились на мои ноги. На бедра. На пояс, открывающий немало интересного... На пах.

- Что скажешь, зверь мой? – издевательски нежно спросил я и видел по нецензурному выражению лица Свята, что он понял, как облажался.

- Завтра. Натянешь. Фартук. И не ипет, понял? – процедил он сквозь зубы, и мы с Мозаиком чуть не скончались, заржав так, что, наверное, задребезжали в окнах стекла.

И, конечно же, я был без фартука на следующий день, как бы Свят ни скрипел зубами.
А я еще завязал волосы в хвост, открывая шею.
Да, зверь психовал, но понимал, что с джинсами сам виноват.

В этот день я не стал выводить Свята еще больше. Но, когда уже почти в шесть вечера девушка, вовсю заигрывающая со мной, сунувшая мне в руки вместе с чаевыми визитку, попросила позвонить… Ну, там, может вместе кофе выпить или в клуб сходить? Это уже была не моя вина, и отказаться все это взять я не мог. И, чтобы не усугублять ситуацию, под пристальный и колючий до невозможности взгляд монстра поблагодарил ее спокойно и пообещал позвонить.
А когда она отъехала, я по доброй воле подошел к моему напряженному зверю и медленно, глядя в сверкающие от гнева глаза, разорвал карточку на маленькие кусочки.
Он не выдержал и улыбнулся, качая головой:
- Третьего дня кто-то из нас уж точно бы не пережил.
Я ответил:
- Знаю.

Конечно, я ревновал его и раньше. Но насколько сильно вообще ревновать способен, я понял только в эти два дня на мойке. И думаю, что для Свята это тоже было так.

Мы отстрелялись, короче. За два дня с чаевыми у нас получилось почти четыре тысячи - это было просто классно. Олег остался доволен нами. Даже пригласил, если что, приходить по мере надобности на подработку.

- Блин, отметить бы как-нибудь, а? – мечтательно выдохнул Свят, сложив руки на груди, покачивая коленом возле коробки передач.
- Пока нечего отмечать, родной, – я не выдержал и погладил его острое колено. – Успеем... Когда получим результаты Белки.
Свят повернулся ко мне.
- Веришь, что все обойдется?
- Да, - я даже не помедлил, - верю. И вообще, тебе самому не кажется, что это уж было бы слишком - столько гадостей от жизни для одного? Глаза разноцветные, хотя, я не считаю это недостатком, но Яна это напрягает по-любому... Потом - астма, отец бросил! И теперь еще что? СПИДа только не хватало для полного счастья! Нет, не верю! Это уже был бы просто перебор...
Свят не сводил с меня глаз. Да, в салоне было сумрачно, все-таки восьмой час как-никак, но уж никакого освещения мне не было нужно, чтобы чувствовать на себе его взгляд.
- Угу, еще и в любовниках брат-близнец и падший Ангел... Это действительно перебор.
Я улыбнулся. Кивнул.
- Вот, ты меня понимаешь. Так что, СПИД для Мозаика отменяется, правда?
- Правда.

Немного тишины, и только я знал, что наши мысли в это время были об одном и том же.

- Дин... мне пиздец как страшно...
- Я знаю, Святусь. По себе...
- А ему это как, прикинь?
- Даже думать боюсь на эту тему.
- Следующая неделя для него... даже не представляю...
- Мы будем рядом. И ты, и я. А завтра мои только к вечеру приедут и не узнают, что я в школе не был. Так что... я сам отвезу Белку в клинику, да? Не хочу вообще туда тащить Яна. И не хочу, чтобы Ян в школе один был после всего... – я запнулся, - ну того... что я в пятницу устроил.
- Да, ты прав, – согласился Свят. – Окей... И я так понимаю, ты потом Белку отвезешь к ней на хату?
- Конечно, она сама просила уже. У нее каких-то там дел накопилось, и, как я понял, она собирается восстанавливаться в институте.
- И не станем мелкого вообще оставлять одного, да? Нигде. Я после школы буду к вам приезжать и делать уроки. Тем более, если ты надумаешь в бассейн идти.
- Нет, может, в конце недели разок схожу... В пятницу, скорее всего. Еще рано из-за татухи... Предки твои не взбунтуются, что столько времени будешь не дома?
- Не взбунтуются. Уроки я буду делать с вами, пусть проверяют, если что. Ночевать дома. Как прилежный мальчик. Все будет хорошо, зверь ты мой, – я положил руку на его бедро ладонью вверх, и он, накрыв ее своей, переплел наши пальцы, потом поднял руки и прикоснулся губами к моей кисти.
Я стиснул зубы.
- Ты мой... приле-е-ежный, – прошептал он тягуче, усмехнувшись.

А мне захотелось выматериться.

Несмотря на эту его усмешку, я же понимал, что ею он прикрывает свое смущение от поцелуя, вернее, той нежности, которую не смог подавить, и именно поэтому такая дикая буря эмоций всколыхнулась внутри.
Только вместо матов я сглотнул и хрипло выдал:
- Гад ты... Блин...

Мы все-таки решили немного отметить наш первый заработок. Мороженым, колой и чипсами. Купили несколько больших упаковок пломбира с разными наполнителями - одну Свят сразу отнес матери, а все остальные уже были для нас.
И весь вечер жрали его, дурея, кормили друг друга и с рук, и с губ... Облизывая чумазые, но счастливые рожи.

***

Утром я впервые ощутил признаки начинающегося нервного мандража у Мозаика.
Они со Святом уже выходили из квартиры, когда Ян оглянулся, и я увидел в его глазах выражение отчаяния, так, что и дыхание перехватило.

- Все хорошо, котенок... Ну, ты чего? – только и смог прошептать я, от растерянности перевел взгляд на Свята, стоявшего возле створок лифта и наблюдавшего за нами.
Он кивнул, что все понял, и пошел вниз по лестнице. Ян тоже глянул на брата, потом снова на меня.
- Иди сюда, чудо мое, - и я притянул его к себе за рукав курточки.
Вплотную, положив ладонь на теплый затылок, ощущая, как он, бросив под ноги рюкзачок, обвивает меня руками за талию, прижимаясь всем телом.

Так... доверительно, с таким порывом, как будто это ему сейчас было жизненно необходимо.

Блин... Меня чуть не расплющило там.

Я нервно облизал губы, ощущая пустыню Сахару во рту и невозможность говорить что-то вразумительное. Но все-таки нашел в себе силы выдавить, стараясь, чтобы голос не дрожал, догадываясь, как ему нужны сейчас хоть какие-то слова от меня:
- Эй... Не надо так, слышишь? Пожалуйста, Ян... У меня же сердце сейчас остановится, блядь...
- Прости... я... – он замолчал, громко сглотнув, уткнувшись лицом мне в шею.
- Тебе страшно, я знаю, – прошептал я. – Знаешь, котенок, нам с твоим брательником страшно не меньше... Слышишь? Мы с тобой... А вместе бояться уже не так страшно. Да, маленький? Пожалуйста... держись, ладно? Пообещай...
Он кивнул.
Потом скомкал на моей спине футболку, вжимаясь в меня на секунду еще крепче, и только после этого начал ослаблять хватку, постепенно отпуская меня.
Поднял голову, виновато улыбнулся, убирая челку, снова кивнул.
А меня раздирало на части.
- Я пойду, Ангел... время... – он погладил мое предплечье, а я взял его руку, распрямляя пальцы, и поцеловал ладошку. Он закусил губу, свел брови, и мне показалось, что у него увлажнились глаза.
- Беги... все хорошо будет, – я уперся ему в грудь, чуть отталкивая от себя.
Он подхватил рюкзак, снова мазнул по мне взглядом, в котором, к моему облегчению, уже не было той испугавшей меня безысходности, и, развернувшись, побежал по лестнице вниз догонять Свята.

Твою мать!

Когда вернулся в квартиру, было ощущение, что я, как губка, вобрал в себя состояние Мозаика. Его тревогу, страх, болезненное чувство ожидания чего-то неизвестного. Неизбежного... если произошло заражение.

Этот его влажный взгляд... Че-е-ерт...

И вдруг я понял, что за все время нашего знакомства, я практически не видел ЕГО слез.
НЕ ВИДЕЛ!
Единственный раз, тогда, утром, когда я остановил его от ухода из дома, он дал скатиться по щекам нескольким слезинкам. И я знаю, чего ему тогда стоило не разреветься вместе со мной.
Он - нежный, хрупкий, выглядевший неизмеримо слабее нас с монстром - никогда не давал увидеть себя по-настоящему плачущим. Ни разу...

Всплыли слова Свята о том, как Ян ненавидит себя беспомощным. И стало ясно, насколько он прав.

Пара чашечек крепкого кофе, сигарета, пока Белка собирала свои вещи...
И я вернулся в более-менее нормальное состояние, надеясь, что Яна тоже отпустит эта нахлынувшая тревога.

***

Нервничала и Белка. Всю дорогу в машине что-то рассказывала о себе, о школе, институте, о том, как жалеет, что так получилось - и с вылетом из института, и с Яном. Благодарила за все эти дни, что отнеслись к ней по-человечески, за то, что вот так деньги нам пришлось на ее анализы зарабатывать.
Короче, понесло Белку по кочкам...
Видел, что этот словесный понос у девочки от нервов, и не перебивал, не показывал недовольства. Я же не скотина бесчувственная, в конце концов.
Что-то даже отвечал на автомате, успокаивал, уверял, что все наладится в ее жизни и будет нормально.
Ну, что поделаешь, если вот так получилось? Кто из нас не делает ошибок, правильно?
Ее единственная ошибка по отношению ко всему, что произошло, так это то, что девочка согласилась на групповуху. И все.

Началось-то все с меня... С моего идиотизма. Только я ОЧЕНЬ старался не думать о том, что, в общем-то, главная вина во всем, что произошло, лежит на мне. Как ни крути, и как бы Свят ни запрещал мне об этом думать, все было именно так.

Перед тем как подъехать к лаборатории, пришлось минут десять искать место для стоянки. Я уже психовать начал, понимая, что время припекает, и уже готов был бросить машину там, где не положено, когда увидел возле небольшого кафе несколько парковочных мест. Выдохнул облегченно, припарковался, и мы почти побежали к клинике.

Успели. Главное - заплатить, а там уже они не имели права не обслужить оплаченный талон.
На втором этаже брали кровь, а я стоял под дверью, нервничая. И понимал, какой я молодец, что сам поехал сюда. Представил просто, как бы Ян тут себя чувствовал, если даже меня колбасит.

Белка вышла с согнутой в локте рукой, растерянная, улыбнулась и протянула мне стикер с написанным номером телефона и присвоенным ей анонимным номером клиента, по которому потом скажут результат.

- Я в машине перепишу, там есть ручка. Ну, что? Пойдем отсюда?

Как бы ни было в этой клинике замечательно, чисто и уютно, все равно хотелось быть как можно дальше от этого места. Но больше всего я сейчас не хотел, чтобы пришлось вести сюда Мозаика спустя какое-то время...

Я переписал все данные со стикера себе в блокнот в машине, меньше чем через час высадил Белку и помог ей добраться до той квартиры, откуда почти неделю назад мы ее забрали.
Попрощались нормально, я еще раз сказал, что надеюсь, что результат будет отрицательным, и она меня поблагодарила. И хоть утром с моими парнями попрощалась, но попросила еще раз поблагодарить и близнецов.
Все. С этим было покончено.

Был почти обед, когда я приехал домой. На четвертой перемене в школе позвонил Святу.
- Все, Святусь... Остается теперь только ждать.
- Когда результаты?
- Сказали, позвонить в понедельник.
- Я так и думал, мать их!
Процеженные им сквозь зубы слова меня напрягли.
- Ян? Да? – спросил, не сомневаясь, что зверь меня поймет.
- Да. Он пытается держаться, я вижу... Но старается в глаза не смотреть. Черт...
- Блин. Все-таки это давит на нервы, мать их...
- Да, я о чем... И так целую неделю, Дин? Бля-я-я... Я реально боюсь за него. И там... дальше... Вообще...
- Перестань, Свят. По крайней мере, уж мы с тобой не имеем права расслабиться. У него и так пиздец на душе.
- Я знаю, котенок, знаю... Ты где сейчас?
- Дома у себя, тачку поставил, переоделся.
- Будешь у нас, когда мы приедем, или ты позже?
- Своих дождусь, отчитаюсь, что живой и здоровый, и приеду... Это... Не чувствуется напряга после пятницы? Ну... ты понимаешь?
- Да похуй мне, родной! Не до этого совсем. Честно… я даже и забыл как-то о твоей выходке.
- Ну, понимаю. Да, в общем-то, и хорошо, что ты не напрягаешься...
- Угу. Знаю.
- Свят, ты это... Скажи мелкому, что все окей, а?
- Слушай, успокойся, ладно? Знаю я тебя, блин... Только не грызи себя изнутри, не вздумай. Понял?
- Я... Да. Я понял.
- Вот и умница. Все, до вечера!

«Не грызи себя...»

Я старался. Я очень старался...

***

Несколько следующих дней, до самой пятницы, были пипец какими резиновыми.
Как и обещал, после школы я был с парнями. Делали уроки, пару раз даже вместе гуляли недалеко от дома в парке, потом они провожали меня на остановку.
Мы хоть и пытались выглядеть бодрячком, удавалось это не всегда.

Как-то даже и не успокаивали уже слова... Не было таких слов, чтобы ими можно было привести друг друга в адекватное состояние.
Когда я чувствовал, что сделать ничего нельзя, кроме как обнять, прижать к себе и одним своим действием дать знать, что у самого внутри такой хаос, что хоть волком вой, вот тогда я это и делал. Не стеснялся, нет...
Мне самому это было нужно не меньше, чем им.
Просто обнимал. Одного или второго... Разницы в их внутренних состояниях я практически не чувствовал. Растерянными, оглушенными, подавленными были оба.
Только внешне Свят был более выдержанным, все так же старался выглядеть похуистом.

Но глаза... Ох уж эти глаза...
Глаза-то врать не умеют и выдают все то, что творится глубоко внутри. А внутри была почти паника, все увеличивающееся напряжение, нервозность, страх...

И в те мгновения, когда он сам уже не мог с собой справляться, уставая держать себя в руках, то почти скулил в моих объятиях. Не стесняясь показывать свои чувства и эмоции в те редкие минуты, когда мы позволяли Мозаику оставаться без нас.

Но дни, какими бы сложными ни были, все-таки проходили. И в пятницу, когда Свят собрался в бассейн после звонка тренера, мы отправились с Мозаиком к кинотеатру на пандусы, покататься на скейте, чтобы немного проветрить свои мозги от учебы и хоть как-то отвлечься от тяжелых мыслей.

Этот вечер был во многом необычным для меня.
Странным показался звонок от тренера Свята, который хотел видеть его в бассейне прямо чуть ли не в эту же секунду. Потом удивился настоянию Яна отправиться на пандусы, хотя, вроде бы, ничего эдакого в том не было... Но все равно было как-то не по себе. Может, еще и потому, что все это напрягло, прежде всего, нашего зверя. Я видел, что ему очень не нравится эта идея мелкого, но отговаривать его от поездки было бесполезно. Да и как-то, вроде бы, неправильно... Нормальное желание, по большому счету, немного развеяться после пяти невыносимо нервозных дней.

Свят, улучив момент, оставшись со мной наедине, пока Ян одевался в спальне и звонил Кириллу, всучил мне уже знакомый баллончик ингалятора.

Я перепугано вскинул на него глаза, вдруг очень четко и ясно испытывая чувство закручивающейся пружины.

- Это так... на всякий случай, – говоря почти шепотом, Свят болезненно свел брови и смотрел на мою руку, державшую лекарство. – Просто весна, замечательное время для обострения всех болячек... А он к тому же на нервах уже сколько. И курит, сучонок... Да, и если будет кататься, все-таки нагрузки, понимаешь? Мне так будет спокойнее, Дин. Пожалуйста...
- Бля, – зашептал я в ответ. – Да разве я отказываюсь, ты чего? Я все понял.
- И не говори ему...
- Успокойся ты, ну? Не скажу, конечно, – я, невесело улыбаясь, засовывал ингалятор во внутренний, закрывающийся молнией, карман курточки. – Все будет хорошо, родной. Это же не плохо, что он хочет побыть с Киром, покататься... Я же с ним буду. Ну, ты чего? Чего ты взвинченный, больше чем надо? А, Святусь?
- Не знаю... просто как-то... неспокойно, – он неопределенно пожал плечами. - Не бери в голову. Вы аккуратнее вообще там, ладно? И не торчите до темноты, – он поправил на мне воротник, убрал волосы с плеча.
- Бля... Свят, угомонись, а? Нам же не по десять лет.
- Знаю, но... Просто пообещай, – он виновато улыбнулся, стесняясь этой открытой заботы, только я задним умом понимал, вернее, чувствовал, что все это у Свята не от нечего делать, а на подсознательном уровне, как ощущение надвигающейся угрозы.

Предчувствия ее, как от запаха озона перед грозой...

Нежность, прошедшая по душе, как катком, заставила меня почти скрипнуть зубами, и я не мог не сделать того, чего мне так хотелось – я вцепился ему в свитер на груди и притянул к себе, перехватывая за талию, заставляя сделать к себе еще один шаг.
И сам, немного стесняясь этого порыва, зарылся лицом ему в сгиб шеи, целуя ее, сдерживая скулеж.
- Обещаю, милый... конечно, обещаю... И ты мне пообещай?
- Что, котенок?
- Что не будешь пялиться на голые задницы парней в душе.
Свят хмыкнул, ткнувшись носом мне в висок.
- Ты придурок, Дин... И не лечишься, – тихо прохрипел он, а я улыбался. – Не нужны мне чужие задницы.
- Ну, раньше ведь были нужны? – вредничал я, тихонько поглаживая его спину сквозь свитер.
- Раньше у меня не было твоей, – пальцы пробрались мне под волосы, стискивая затылок, лаская кожу головы.
- Моя лучше всех? – шмыгнул я.
- Знаешь, у всех остальных задниц всегда будет один недостаток...
Я поднял голову, заглядывая в голубые глаза.
- Какой?
- Не ты их хозяин, – шепот с улыбкой на губах и поцелуй в нос. – Я обожаю тебя, чертов придурошный блонд. Обожаю так, что сердце иногда болит. Понял?

***

Ян был не то чтобы в приподнятом настроении, а в каком-то нервом возбуждении. Мне это не очень нравилось, его состояние мне больше напоминало лихорадочное...
Блестели глаза, он часто облизывал губы, и просто выступала над верхней губой испарина, он был как-то еще дерганей, чем обычно. И я пытался успокаивать себя тем, что на самом деле он очень скучал по скейту и друзьям. Не более.
Но я все равно не выдержал и спросил, и получил ответ, что все нормально.
Ну, нормально и нормально...
Мало ли, что мне могло показаться.
Короче, когда мы приехали к пандусам, там уже были Кир и еще один их друг - Алик, которого я видел впервые. Эмо, еще похлеще моего Януси, в плане всяких фенечек и прибамбасов. Такой же тоненький, как и Ян, правда, ростом чуть пониже. Но это его совсем не портило. С пирсом и в губе, и в брови, да и глаза там были явно подведены. И с таким... таким пошлым нескрываемым интересом в них. Когда видишь, что тебя оценивают вовсе не как нового знакомого, чувствуешь это сразу.
Еще полгода назад меня бы покоробило от всех этих цацек и мейка, но сейчас я даже сам удивился, насколько все его причуды казались органичными.

Они поздоровались с Яном, я пожал руки Киру и Альке, когда меня с ним познакомил Мозаик. Все без напряга.
Чуть позже, когда мы с Мозаиком оказались немного в стороне от парней, и он приобнял меня за шею, стоя на скейте, я спросил, заметив, с каким интересом на нас поглядывает Алик:
- Котенок, Алька тоже в теме?
- А что, очень заметно? – Мозаик хитро сощурился.
- Бля... Да, только что на лбу не написано, – я пожал плечами.
- Не верь глазам своим, он всегда так провокационно себя ведет, придурок... А сам не траханный ни разу...
- Опа! Ты серьезно? – в это действительно мало верилось.
- Да, вполне. Ему шестнадцать только-только исполнилось. Ты бы видел, как он со Святом заигрывал, – Ян закусил нижнюю губу, качая головой. – Это что-то!
- Ну, ни фига ж себе... Со Святом?
- О, да-а-а! Это еще до того, как Свят на мальчиков перекинулся. Его аж корежило от такого...
- Пипец! А потом, когда... они не сталкивались?
- Издеваешься? Чтобы Свят трахал кого-то на столько моложе себя? Не-а...
- А, ну, понятно... Алька в курсе нас с тобой, Янусь?
- Знает ли, что ты - мой парень? – улыбаясь, уточнил Ян, глядя сверху вниз, откидывая челку с влажного лба, и у меня подвело низ живота. И от этого - «ты мой парень», и от блеска самых замечательных глаз на свете.
- Угу.
- Ну... Я думаю, даже если не знал до этого, то сейчас узнает, – он поиграл бровями, до мурашек напоминая этим своего брата. - Мне не очень понравилось, как он смотрел на тебя, – и без всяких заморочек развернулся ко мне лицом, обвив руками шею, касаясь бедрами моих.
- Поцелуй меня, Дин, – попросил вдруг, закладывая волосы себе за ухо, открывая щеку, покрытую нежным пушком, пристально всматриваясь в меня, после того, как медленно обвел взглядом пустые пандусы и дорожку, уходящую к остановке.
- Ого! – только и смог произнести я.
- Слабо? Я хочу... чтобы ты сам... Пожалуйста, – хитрые бесстыжие глаза с нескрываемым вызовом, дерзостью... А еще с невероятной нежностью в них.

Дата добавления: 2015-09-03