Часть третья. «Ангельская задумка в действии». 6 страница

- Я-я-ян! - простонал, не выдержав больше. - Господи...

- Дин... прости меня, - услышал я вдруг, и так больно сдавило сердце.
Расслабляясь, усмиряя потихоньку бешеное сердцебиение, я открыл глаза.
- Прости, - прошептал он еще раз, наконец-то глядя на меня. - Я сделал громадную ошибку...
- Ян... я... - и все.

Пиздец.

Я заткнулся, пытаясь сдержать комок, вставший в горле. Не выдержал все-таки, блядь, и, уткнувшись фейсом в свои руки, лежащие на коленях, попытался спрятать накатившие непрошеные слезы.
Молча, да… Но я не мог не вздрагивать...
Мне не было стыдно. Нет...
Это было очень глубокое осознание моей собственной ошибки, моей величайшей глупости, тупости, дебилизма, лишенной смысла ревности, которая привела ко всему этому...

- Дин... Не надо, пожалуйста... Я тоже сейчас, блин...
Теплая рука легла мне на затылок, забираясь пальцами под волосы.

Твою ж мать!!!

Меня, оттого что он подошел ко мне, что вот так касается, еще больше развезло, блядь... И я, так и не подняв головы, вцепился в его руку, до трясучки боясь, что он уберет ее, и почти сразу ощутил другую руку, обнявшую меня за шею.
- Дин, я не знал, что так получится... Не знал, - шептал он, а я кивал, заливаясь слезами, но не мог сейчас найти в себе силы остановить Мозаика и сказать, что я не его виню...
А себя.
И когда я все-таки смог немного взять себя в руки, утершись, поднял зареванное лицо, глядя на него, такого растерянного, взволнованного, с дрожащими губами, стоящего рядом на коленях, смог выдавить:
- Я знаю, почему ты с ней переспал... Знаю, что тебя на это подтолкнуло... И не хочу, чтобы ты всю вину свалил на себя, понимаешь? Вообще не хочу, чтобы ты себя винил!

И гладил его по руке, второй держа его за тонкую талию, не прижимая, нет... просто вцепившись пятерней в свитер, вот только до головокружения хотелось притянуть его к себе. Но я знал, что он может не принять этих объятий. Может не позволить этого СЕБЕ.

Смотрел на него снизу вверх - на его подрагивающие брови, на еще совсем свежие ссадины, влажные глаза - и тихо умирал рядом с ним от нежности, тоски, любви и так и не прошедшей до конца паники.

- Дин, – его беспокойные пальцы касались моей мокрой щеки, - я не собирался изменять. И не хотел, чтобы вы это так восприняли... Просто так получилось... В башке столько хуйни тогда было... И все один к одному получилось. А потом этот презик чертов... Я же вам рассказать обо всем хотел, не собирался скрывать... Чуть позже, да... Я просто решался! А потом, блядь... Вот так...
Он сглотнул.
- И пока я не узнаю все точно, я не имею права быть с вами рядом.
- Дурак! – я простонал, отрицательно качая головой. - Ян, господи... ну что ты хуйню городишь, а? Ты должен быть с нами. Неужели ты не понимаешь? Мы же еле дышали все это время! Головы себе ломали, не понимая, что с тобой происходит... И ты хочешь, чтобы мы и сейчас тебя оставили одного? Все зная... За кого ты нас принимаешь? За кого?

Ян несколько секунд очень внимательно всматривался в мое лицо, не отнимая пальцев, лежащих теперь на скуле. Я понимал, что он задумался над моими словами.

- Но, я же... Ты не можешь не понимать, Дин...
- Тут не может быть никаких "но"! И я все понимаю. Понимаю, почему ты так шарахался, тут даже никаких объяснений от Кира не требовалось, – я на секунду замолчал. Вдох, внутренняя сильнейшая дрожь. - Я люблю тебя. Я тебя очень люблю, Ян... И буду с тобой в любом случае... Так же как и твой брат. Вот куда ты намылился, а? Куда?
Откинутая челка, взгляд куда-то вверх, дернувшийся кадык...
- Не важно... Мне нужно было на время уйти. Совсем... Я очень боялся. И сейчас боюсь.
- Ты соображаешь что говоришь? Соображаешь? - я несильно встряхнул его, и он опустил голову. - Как ты... как тебе вообще могло в голову прийти такое? А мать? Ты о ней подумал?
Ян кивнул.
- Я не собирался исчезнуть молча... Я написал маме записку. А она бы уже вам сказала обязательно.
Он вытащил руку из-за моей шеи, показывая все тот же смятый лист.
Я хмыкнул нервно, покачал головой.
- Моя ты наивность! Типа, думал, что записка: «жди меня, и я вернусь», нас успокоит, и мы все будем терпеливо дожидаться, пока Януся решит свои проблемы и в один счастливый, блядь, день все-таки появится дома? Так? Или что, Ян? Ты действительно вот так думал? Блядь... Я хуею просто, какой же ты дурень!

В ту кучу всевозможных чувств, которые я сейчас переживал, потихоньку начало добавляться и негодование. Нервозность и смятение давали о себе знать. Мне хотелось наорать на него. Заматюкать до смерти, а потом...
Потом так же, до смерти, зацеловать...

Чокнуться можно...

Я прижался лбом к его животу.

- Бля-я-я... Я даже думать боюсь, что было бы... Блин, просыпаемся утром, а тебя нет! НЕТ ТЕБЯ!!! И только записка дурацкая... Я-я-ян... Так же можно ебануться окончательно! Как ты мог? А если бы я сейчас не поднялся?
- Дин...
- Дурак ты! Неужели нельзя было нам рассказать все с самого начала, как только узнал об этой фигне? Сходил с ума сам... и нас сводил...
- Я должен был сам разгрести все это, понимаешь? Сам! – он стиснул пальцами мою шею. - Я не хотел втягивать вас в этот геморрой.
Я поднял голову, заглядывая ему в лицо.
- Скажи... скажи мне, Ян… Ну, вот ты уйти хотел, а потом вернуться, когда точно будешь знать, что здоров... так?
Ян кивнул.
- А если бы... если - нет? Тогда что? ЧТО, Ян?
Я спрашивал, хотя и сам прекрасно знал ответ на это.

Дрогнувшие сухие губы, отведенный взгляд.

- Ты... решил сделать выбор за нас, да? Да?

Ян моргнул, по щеке скатилась слеза, которую он тут же смахнул.
- Я не имею права подвергать вас опасности, - очень твердо заявил он. - Не могу, Дин... Ты же понимаешь, что быть с вами и не хотеть - это не реально. И я знаю, что и с вами то же самое... Рано или поздно кто-то сорвется и что тогда? Что, Дин?!!
- Нормально все будет! – выдохнул я, и Ян резко глянул мне в глаза, собираясь, видимо, наорать, но я его опередил, сильно сжав его тонкую кисть, и остановил этим. - Есть такая штука, Януся, которая обычно не рвется, если ее не натягивать по самые яйца, тем более, когда пирс на члене. Презервативом называется...

Ян почти удивленно смотрел на меня, а потом удивление сменилось на растерянность. И он сел на пятки, когда я смог разжать пальцы и отпустить его.
- Но... Дин...
Я улыбнулся.
- Ну перестань, Ян! Я же понимаю все прекрасно... Не идиот вроде бы. Ты боишься за нас, боишься рисковать. Никто на этом и не настаивает! Нам сейчас самое главное, чтобы ты не шарахался от нас, понимаешь? Чтобы не прятался. А все остальное... Тебя никто не тронет, пока ты сам не успокоишься и не поймешь, что все о’кей. Я тебе обещаю... Ну а если все-таки невмоготу будет... Давай начистоту? Малыш, я же знаю, что ты перекопал по этой теме весь Интернет и не можешь не знать, что заразить можно, только если трахаться без резины, ну и через сперму и то, если во рту ранки есть... Так?
Мозаик очень неуверенно кивнул.
- А кровь?
- Милый, ну, иногда бывает, что заносит, и губы прокусываем друг другу, и царапины остаются, да? Но... мы же не звери, чтобы не контролировать себя совсем? Правда?

Ян откинул челку, на его губах мелькнуло что-то вроде улыбки, а я и дыхание затаил, сам не веря, что мой эмо успокаивается.

- Ну вот... Не все так страшно, видишь? Мы будем очень аккуратны... И все будет только с твоего согласия. Я клянусь тебе, что сам убью Свята, если он... – я заткнулся, понимая, что разъяснять дальше не было смысла. - Все будет нормально... И знаешь, я верю, что ты здоров. Не может быть, чтобы вот так с первого раза… Это же просто мизерный шанс, Ян! Мы узнаем, обязательно. И все будет хорошо! Ты мне пообещай только, что не сбежишь... Пообещай! Иначе я, блин... я наручники куплю! И прикую тебя к себе...
- Правда? - он смотрел на меня, и я видел его влажно блестевшие глаза.
- Не сомневайся даже, - прошептал я.
- Знаешь... а это даже эротично! - засмеялся он и всхлипнул.

И теперь даже не смахивал скатывающиеся слезы.

- Очень, - подтвердил я и коснулся его колена, из последних сил пытаясь держать себя в руках, чтобы снова не дать воли слезам. - Пообещай, Ян.

И он не спеша положил тот самый лист, который все время держал в руке, на свое бедро, аккуратно разгладил его - но я не видел что там написано.
Да и какая уже была разница? Сейчас мне безумно важно было совсем другое...

Я ждал его обещания. Очень ждал.

И знал, что если он его даст, то не сбежит... Уже не сбежит...

А Ян просто взял и разорвал этот листок. Сначала напополам, потом, складывая, еще и еще... И мне хотелось все громче орать от радости. Как будто он не просто обычную бумагу рвал, а свои сомнения, страх, боль... И я от этого кайф ловил.
И когда все это разорванное безобразие, подкинутое вверх, осыпало нас мелкими белыми лоскутками, Мозаик, привстав, положил мне руки на колени, кивнул и сказал:
- Никуда я не уйду, Дин. Обещаю.

Я видел его взгляд.
Видел, что в нем больше нет пугающей меня безысходности. Он смотрел мне прямо в глаза, не прячась, не стараясь как можно скорее оказаться подальше. И видел, что он на самом деле осознал – он не один в своей беде. И никогда один не останется.
- Спасибо... Теперь мне даже дышать легче...
- И мне, – он, по-моему, смутившись немного, опустил глаза, а я смотрел на его пальцы, слегка поглаживающие мои коленки, неосмысленно, но все равно от этой ласки подводило низ живота.

- Знаешь... а я ведь даже не сомневался, что если ты узнаешь правду, все равно захочешь быть со мной... И так же о нем думаю...
Господи, как же меня мурашками пробрало от этого: «о нем». И как же мне было важно это услышать от Яна. И так, что снова вернулся ком в горло.

А вообще, я прекрасно понимал, что вот если бы я сейчас неожиданно оказался один, то разревелся бы как ребенок. Навзрыд... не сдерживаясь... От того, что даже несмотря на эту сложнейшую ситуацию, вернулась уверенность, что мы вместе, и что отношения не изменились...
Хотя, скорее, даже становятся крепче...
- Поэтому так нас со Святом держал на расстоянии?
Он кивнул.
- У меня все это время было какое-то состояние истерическое... Я так боялся... Мне необходимо было знать, что у вас нет возможности прикасаться ко мне... Понимаешь? Я даже не думал... Что есть возможность предохраняться... Было ощущение, что я такая громадная бактерия... И стоит только дотронуться - и все... До вчерашнего вечера было именно так...
Ян посмотрел на меня, вздохнул.
- А вчера, когда мы вместе были в ванной... Ты так все это спокойно, уверенно, - он медленно облизал губы. - Я все больше успокаивался рядом с тобой... Страх стал не таким сильным... И мне кажется, что если бы я даже не был пьян, я все равно бы спал намного спокойнее, чем все дни до этого...
Я усмехнулся.
- А утром проснулся, содрал лейкопластырь и решил свалить?
Ян потянулся пальцами к разбитой брови, и я мягко перехватил его руку.
- Чешется, - виновато посмотрел он на меня.
- Значит заживает. Надо мазь еще наложить. Так ты не ответил?
Шмыгнув, Мозаик кивнул, возвращая руку на мое колено.
- Я же не знал, что вы уже в курсе всего...

Я выматерился без злости, а Ян, этот садист, безжалостно убивший невероятное количество моих (и не только моих) нервных клеток, с невинной улыбкой исподлобья смотрел на меня. И я не выдержал.

- Ян, малыш... можно я тебя обниму?

Ну да, когда-то я уже задавал Мозаику точно такой вопрос. И при обстоятельствах, которые мы долго забыть не сможем. И точно также я до дрожи хотел почувствовать его тело, уткнуться носом в волосы. Я тогда тоже очень боялся потерять его... И так же сердце с ума сходило, и душу разрывало на клочки.
Вот и сейчас, все прекрасно помня, он ответил точно как тогда:

- Обними... если хочешь...

Но еще протянул мне руку.

И я со стоном подорвался, становясь на колени, как придурок сумасшедший, и обнял его за плечи, прижимая к себе. Осторожно, очень осторожно. Потому как с одной стороны раненая бровь, а с другой разодранная щека, а я так боялся сделать ему больно...

Блин, как же долго я хотел вот так его к себе прижать!
Мама дорогая... Сколько же времени я с ума от неизвестности сходил!

- У тебя так... так сердце колотится, - прошептал эмо, лаская ладошками мою голую спину.
- Я знаю... Ты всегда это чувствуешь... Да у меня с тобой и не получается по-другому... Знал бы ты, как я хотел все это время вот так держать тебя. Держать и не отпускать. Никуда... А ты? Ты уходил... Ты даже не давал к себе подойти на расстояние вытянутой руки. А мне выть хотелось... Я так скучал, Ян! Я так... – и закрыл рот, не дав себе сказать о предположении, что он меня мог разлюбить.

Даже сейчас я боялся озвучить, НАСКОЛЬКО мне было необходимо знать, что вся эта его отчужденность не была связана с кем-то другим. Что он любит меня, как и раньше.
А Ян сильно сжал кожу на спине, а потом расслабил пальцы и нежно гладил там, где только что причинил боль. Не говоря ни слова.
Я чувствовал его состояние. Он, как и я сам, был на грани. И мы просто выискивали малюсенькие возможности не разреветься в три ручья.
– Просто я очень рад, что мы поговорили, Ян. Мне это было необходимо...
- Я тоже, Дин... очень-очень рад. И даже Кириллу благодарен...
Я кивнул.
- Все хорошо. Теперь обязательно все будет хорошо...
- Ди-и-ин, - касаясь губами моего уха, прошептал он, а я зашипел, не выдержав жара, хлынувшего волной к паху.
- Котенок, бля... Ты с ума меня сводишь... Я же не железный... пожалей, – я почти скулил, от все усиливающегося желания. Это же было невыносимо столько времени не быть с ним и знать, что и сейчас такой возможности нет. Я боялся свихнуться рядом с ним.

- Прости, я не буду так больше провоцировать тебя, – он не спеша отодвинулся, и мы знали, что у обоих яйца уже скручивает.
- Надо залепить твои вавки, вещи разобрать, да? И засунуть тебя обратно в постель...
- Ты не скажешь Святу, что я собирался?
- Нет. Не скажу. Может, если захочешь, сам ему об этом скажешь потом... когда-нибудь, да?
- Да... Спасибо, Дин... Я так... люблю тебя! – стиснутые в кулак волосы, мои скрипнувшие зубы, и нежный поцелуй мне в плечо.

Ох, мама...

Ну нельзя так со мной!

Господи, как же я рядом с ним плавился, дурел, ощущая его близость, руки...

- И я люблю тебя... очень-очень, Ян, - осторожно убрал волосы, открывая себе доступ к его шее, поцеловал и только усилием воли заставил себя остановиться. – О черт... Ян…

Я обессилено вжался лбом в его плечо.

Да он и без меня понимал, что происходит. По собственной реакции.
- Все хорошо...
Я с шумным выдохом поднял голову, и мы очень близко смотрели друг другу в глаза.
- Да, все о’кей. Я сейчас принесу аптечку, а ты давай убери сумку, раздевайся и в постель, о’кей? Бумажки я сам соберу.
- Хорошо, я понял...
- Умница, - я сжал волосы на его затылке, улыбнулся и, нехотя отстранившись, встал сам и поднял Яна.
- О черт! – на мне были только джинсы, и, блин, от этого еще сильнее выделялся стояк, я попытался прикрыться, смущенного глянув на Яна, с нежностью смотрящего на меня, и улыбнулся:
- Штаны братика твоего обкончаю – прибьет же...
Ян засмеялся.
- Он такой, он может...
Я кивнул, шипя и кусая губы, попытался уложить своего неугомонного дружка в штанах.
- Мо-о-ожет, он, сука, все может!
- О, да... – кивнул я, вспомнив о вчерашнем признании, что уж никак не способствовало успокоению моего кола, который я безрезультатно пытался успокоить, глянул на Яна, убиравшего сумку в шифоньер.

Я вышел за аптечкой.

Чуть отдышавшись в ванной, ополоснул разгоряченное лицо холодной водой, хотя это мозги надо было обложить льдом, чтобы не дымились, суки...
Но на удивление даже и без этого вроде начало потихоньку отпускать.

- Мама ваша во сколько встает в выходные? – я приноравливался аккуратно наложить бинт с мазью на бровь Яна, сидя рядом с ним, лежащим в постели.
- Около девяти, иногда пораньше.
- Если что, скажем, что ты во сне содрал бинты, да? И пришлось снова...
Януся угукнул, а потом вдруг шикнул, дернувшись, а я, блядь, чуть не подпрыгнул.
- Ты чего?
- Да холодная же!
- Твою мать, Ян!
- Че?
- Че-че! Блядь! – я с возмущением выдохнул, а потом снова начал аккуратно приклеивать лейкопластырь. – Святу штаны если не обкончать, так обделать со страху, да? - пробубнил я, и Ян заржал, кривясь и охая при этом от боли в содранной щеке.
- Не ржи ты, блин! – я ткнул его локтем в бок, – разбудишь всех... И щеку себе, епт... Больно же! Ну, перестань!
- Бля, я просто представил глаза братишки! – Ян снова захихикал.
- Только попробуй сказать! – пригрозил я, старясь быть серьезным, а сам с ума сходил от радости, слыша смех моего эмо.

Я был счастлив.

Ян сделал серьезное лицо, потом жест, закрывающий рот на замок, и кивнул.
- Вот то-то же!
Януся выдохнул, снова заулыбался, следя за тем, как я отрезаю бинт для его щеки.
- Дин...
- Че?
- Я пиздец как скучал...

Я вдохнул, задержал воздух, боясь застонать, и только выдохнув, глянул на Яна.

Улыбки не было.

Ни у меня, ни у него.

- Я убью тебя... Если ты еще хоть раз... хоть как-то... хоть когда-нибудь снова начнешь морозиться... Я тебя точно убью! Понял? – почти прошипел я, пытаясь скрыть за этим накатывающее дикое волнение, страх, любовь, да и просто то, что меня смертельно скручивало от понимания, что я могу его потерять.

И Ян, закусив губу, молча подорвался и обнял, прижимаясь ко мне горячим обнаженным телом, заставляя снова и снова сходить с ума от острого желания и нежности.

Выйдя из спальни Яна, не забыв при этом собрать с пола разорванную записку, собрался зайти в ванную.
Во-первых, для того, чтобы выкинуть клочки, а во-вторых...
Все за тем же, епт… Низ живота сводило уже дальше некуда.

Просто охренеть, бляха, один к одному, утренний стояк в сочетании с сумасшедшим желанием, вызванным во мне Мозаиком, которого я сейчас даже и не поцеловал.
Я же видел, что крышу может сорвать у обоих.
Причем, напрочь... Нас же колотило рядом друг с другом.
И от того, что ночью мы со Святом не в ладушки играли, легче не было.
Вообще было ощущение, будто я год не трахался.
Короче... Я собирался напряжение снять. Тихо сам с собою...
Ну а что сейчас можно было придумать лучше, чем это?
Если Свят дрыхнет, зараза, не догадываясь, что я тут загибаюсь? Ага, разбудить? Блин, да уже почти светло было... А вдруг мамуле понадобится зайти к нему?
Во-о-от. То-то и оно... Да я хоть и пипец как вздрючен, но не идиот же на самом деле так нас подставлять.
Кого еще я мог «осчастливить» своим состоянием? Ну да, ее, родную, раковину...
Не повезло вот только. Ох-ре-неть как я обломался! Ванная была занята!
Я подумал, что уже встала мама близнецов, и мне только и оставалось что вернуться в спальню Свята. Не поверите – пустую! Это мой монстр был в ванной комнате!
И сколько он там собирался проторчать, этого я не знал... Ну не ломиться же мне к нему было, правильно?
Сел на постель, склонившись, реально понимая, что на грани я уже, бля... Материл Свята, как мог и как хотел... Ох, давно меня так не придавливало, реально так, не по-детски... Аж выть хотелось...
Через пару минут дверь открылась, а я и распрямиться не успел, как рядом со мной опустилось такое гибкое, сильное тело, на спину легла ладонь, и запахло сигаретным дымом.

- Дин, ты чего? Слышишь? Живот болит? А, да? Нет? Что случилось, малыш?
Он пытался повернуть меня к себе, увидеть лицо и был взволнован не на шутку.
- Бля, да не ори... Не живот, епт... хуй, как кол...

Облегченный выдох, хотя скорее возмущенный.

- Мама дорогая! Дин, сука ты! Блин, я уже испугался... Ну ты, брат, силен... Опупеть же, а? Трахались же пару часов назад!
- А то я не помню! Иди в жопу... Мне в ванную надо... Чего ты так долго там торчал? – я попытался встать, не отрывая руки от паха.
- Чего-чего? Курил я там... Ты опять про ванную, милый? То меня хотел туда отправить, теперь сам решил? Совсем охуел такое заявлять рядом со мной? А ну-ка иди сюда...

И эта наглая, бесцеремонная морда за джинсы дернула меня обратно на кровать.
- Свят... черт! Что ты творишь? Может, и мать уже проснулась? Светло же совсем, – у меня еще были силы и остатки мозгов, чтобы сопротивляться.
Но остаться я хотел в миллион раз сильнее, чем уйти.
- Успокойся, она не войдет сюда, если с Яном все в порядке... А она в первую очередь пойдет к нему. Он же в порядке? Так? Иначе бы ты не ушел от него...
- Д-да... По-моему, все нормально, – выдавил я.
- Ну вот и славно... Да и рано же совсем... Угомонись, чудо ты мое озабоченное...

Сильные руки нежно, но настойчиво уложили на спину, придавливая всем телом к прохладной простыне.
- Свя-я-ят, бля... ты же сам сейчас заведешься... И что тогда?
- Тихо, милый, тихо... Не беспокойся ты обо мне, перетопчусь. Я немного позже тебя на другую квартиру затяну и отымею по полной. Да расслабься ты хоть немного, говорю! Ну?

Господи! Да если бы я мог!

Я же после общения с Мозаиком был как сплошная эрогенная зона с нервами оголенными, куда ни дотронься – как током прошибает до самого паха.

Мне хотелось стонать, откровенно, по-блядски так, не сдерживаясь совершенно...

– Ну, солнышко... Пожалуйста...
И его рука отдирала мои пальцы от ширинки, а потом он сжал мой член сквозь джинсы.
- Ох, еб... Нехило тебя раздраконило рядом с твинсом! И еще сопротивляется он, ну? Совсем охренел?
Он так невозможно близко был к моему лицу, что его губы щекотали щеку, дыхание просто казалось обжигающим. Я откинул голову, боясь зарычать.
- Свя-я-ят, закрой рот, дрянь... или ты... или я сейчас... – я глотал слова, мне было совершенно не до сантиментов.
- Все-все, родной, прости, – укус за мочку, глумливый смех, за который убить хотелось. И быстро расстегнутые джинсы.
- Обалдеть... Ангел!
- Да заткни ты свой рот, а? Ну хоть чем-нибудь уже!
- Не вопрос, милый... Ты только не ори...
И мое дернувшееся тело - от горячего и влажного, куда погружаюсь, отвечая движением бедер, и снесенная окончательно крыша...

Не орать? Сейчас – и не орать?! Пристрели меня лучше!

Без сил замычал, цепляясь одной рукой за постель, второй за Свята, впиваясь ему куда-то в бок.
О да... Монстр заткнул себе рот и, надеюсь, не надо уточнять, чем именно?
Несколько сильных, уверенных, но очень осторожных движений, и меня выгнуло так, что Свят положил мне руку на взмокшую грудь, пытаясь чуть успокоить, и, видимо, боясь, что я и на самом деле заору, как резаный.
Не заорал…
Но только я знаю, чего мне это стоило.
Хотя не только я... Потому что притянул его руку ко рту и впился в нее зубами.

И вот так я стонал, дурея от мощнейшего кайфа рвущего меня изнутри, практически жизненно необходимого мне сейчас... А Святуся скулил от боли.
Но руку все равно не забрал...
Блядь, было ощущение, что у меня мозги вскипают и взрываются.

Все...

Потом я лежал, пытаясь вернуться в реальность, ощущая, точно на самом деле из меня выпустили пар.
- Гад, какой же ты гад, – Свят приглушенно выговаривал мне это, а я, блаженно улыбаясь, даже нашел в себе силы подняв тяжеленные веки, глянуть на него, сидевшего рядом, присосавшегося к месту укуса под большим пальцем.
- Прости, зай, не сдержался...
Я нежно погладил его по бедру.
- Ну прости... дай, – я забрал у него руку, притянул к себе и там, где был укус и влага, нежно поцеловал.
- Еще, – моргнул Свят.
Я снова поцеловал. Мягко, влажно, медленно, в упор глядя в его восторженные глаза.
Закушенная губа и улыбка в полморды.
Вот же, урод!
Он перся от того, как я зализывал укус, которым сам же его и наградил.
- Еще! – капризно, нагло, настойчиво.
Как будто не просто укусил, а откусил, бля... по локоть.
- Вот же ты! – не выдержал я и рывком за эту же руку заставил склониться к себе, обхватив за шею, нашел его рот, и мне не нужно было заставлять его отвечать мне.

Через минуту он оторвался от меня, облизывая зацелованные губы, глядя на мои, чуть улыбаясь, хмуря брови, убирая с моего мокрого лба прилипшие прядки.
- Все? Простил? – я погладил его затылок, и он прикрыл на пару секунд глаза, жмурясь от любимой ласки.
- Да... Разве я могу за это на тебя злиться, м-м-м?
Просто елейный голос, истекающий патокой. Вот же дря-я-янь! И только от этого мурашки по коже...
О черт!
- Свят, прекращай…
Смешок, лениво разлепленные веки, ярко-голубые глаза и нежные пальцы по моему вздрагивающему животу...
- Все, успокойся. Больше не буду...
Он опустился, тихонько целуя мою все еще ходившую ходуном грудь, расслабленные плечи, прикасаясь кончиками пальцев к местам поцелуев, растирая влагу.
- Ты как? – я погладил его по попке, улыбаясь. – Протянешь несколько часов?
- Протяну, не боись, – он усмехнулся. – Блин, я когда-нибудь свихнусь от тебя такого...
- Какого?
- Дин, ты... пипец... Обожаю, когда ты вот такой... охуевший просто... Меня клинит от твоего стояка...
- Угу, когда, блядь, одно из двух: или кончить, или скончаться, да? От такого меня ты прешься?
Я улыбался без сил, слушая чушь, которую нес Свят. Но эта чушь мне нравилась до головокружения.
- Да, такого... Ты не представляешь, насколько ты секси, – он замычал, а потом поцеловал в уголок губ. – Лыбится он еще, сучонок. Все о’кей?
- Угу. Охуительно! Ты не дал мне погибнуть в расцвете лет!
- Всегда пожалуйста, – облизал он губы, поиграв бровями, и я хмыкнул.
- А то я не знаю! – и засмеялся, заставляя этим смутиться моего «спасителя».
- Да пошел ты, – нежно послал он и кусал губу, разглядывая мое лицо.
- Не хочу... Мне хорошо с тобой...
Его смешок и он прижался лбом к моему плечу. Я обнял его, улыбаясь, как придурок, задевая губами стриженый висок, на котором ощутимо бился пульс.
Мне давно не было так спокойно. Даже несмотря на плещущийся адреналин в крови.
- Ты ведь не спал, Свят, да? Когда я ушел...
- Нет, – через пару секунд ответил он. – Не спал. Я знал, что ты пойдешь к нему.
- Хотел, чтобы я сам сначала?
- Угу, ты же видел, что я для него сейчас... Ну, не тот, кого он хочет видеть рядом...
- Перестань! Такую чушь несешь, в самом деле. Просто так получилось вчера...
- Нет, Дин, – Святуся меня перебил, накрывая пальцами мои губы, - я думаю, что это все еще после того, как... как он меня испугался.
- Ты же не знал ничего. Прекращай ты уже себя винить, ладно?
Свят задумчиво гладил кончиками пальцев мою выступающую ключицу, туда же и глядя.

Пожал плечами. Помолчал.

- А вообще... как он, Дин?
- Ему очень страшно... В первую очередь за нас с тобой.
- Да, я это уже понял.
Я кивнул.
- Но он молодец... Держится...
Я улыбнулся и вздохнул.
- Тяжело было? Там, с ним... Да? – потершись щекой о плечо, Свят поднял голову и теперь смотрел мне в глаза, следя за реакцией.
- Я боялся, что он снова закроется в себе - и пипец...
- Угу! Щас... я бы «открыл», уж поверь!
- Блядь! – я с возмущением выдохнул. – Этого я боюсь еще больше, если хочешь знать.

Свят опустил глаза и положил голову мне на грудь.

- Да ладно тебе, блин... Повыебываться уже нельзя... Мозгов у меня нет что ли? Я вообще к нему сейчас подходить боюсь. Правда...
- Я уже это понял. Дурак, – я убрал челку с его лба. – На самом деле не дай бог, Свят... Он же это для себя сейчас вообще по-другому воспринять может, понимаешь?
Он с возмущением выдохнул.
- Дин, твою мать! Я не дурак... Конечно понимаю... Ты спрашивал у него про девку, которая привела его?
- Да ни хера я еще не спрашивал. Мне было важно совсем другое... Я пиздец как боялся, что он не захочет изменить своего отношения к нам.
- И что? Все же нормально, правда? Ты ведь сказал, что мы все знаем?
- Конечно. Сначала он офигел, что Кир так проговорился, а потом... потом и сам понял, что тянуть дальше было уже невозможно. Он умница, Свят... По-моему, сильнее нас двоих вместе взятых.

Свят отвел взгляд, медленно сел по-турецки, держась за лодыжки.

Покачал головой, поджал губы. Молча поднявшись, я уселся за ним и притянул к себе спиной, обнимая, целуя куда-то за ухо. Слишком хорошо понимал я, что он сейчас чувствовал.

- Все хорошо, успокойся. Теперь мы будем вместе... И он это знает...
- Он простит меня? – теплые пальцы сжали мою руку.
- Ну хули ты вот? Свят, хорош себе башку заморачивать этим! Ну конечно простит, уже простил.

Только я сейчас понимал, что Свят сам себя простить не может, поэтому такой внутренний напряг.

- Он же любит тебя очень, долбоеб ты клонированный... Знаешь?
- Знаю...

Конечно он это знал.
А я знал, что у этого сильного парня всю жизнь будет одна, но громадная слабость – его близнец.
И никто этого изменить не сможет.

Даже я.

Часть одиннадцатая.

«Эмо готу не товарищ или Вопрос, поставленный "ребром", всегда рискует встать "раком"».

Дверь в комнату Свята была распахнута, я стоял возле окна, прижавшись лбом к холодному стеклу, кусая губы, стискивая пальцами предплечья, и слушал приглушенные голоса из закрытой спальни Яна.
Мама близнецов выговаривала братьям за все хорошее в общем и за вчерашнее происшествие с Яном, его пьянку и драку неизвестно с кем, конкретно...
А мне так хотелось остановить ее и сказать, что не нужно вот так! Не нужно... Что Яну и без нравоучений веселее некуда...
И вообще я сейчас и представить не мог, как он себя чувствует в присутствии брата, отношения с которым в последние дни были натянутыми, и разоряющейся матери.
Как же меня колбасило в эти минуты семейной разборки...
Так боялся, что Ян сорвется и наделает глупостей. Не знаю каких, блин... Я не мог и не хотел даже начинать думать об этом...
Может, было бы и неплохо все рассказать матери, но я не знал, как сам Ян потом отнесется к своему же признанию. Это же такой стресс для нее будет... и я не сомневаюсь, что он бы себе потом на жопе волосы драл... А нам и без этого хватает геморроя, по самое не могу...
Не прислушиваясь к ругани, пытался успокоиться, испытывая сильное желание увести Яна хотя бы на время, дать ему прийти в себя, объясниться с братом, помириться с ним в конце концов... Без суеты, ругани, нервов...
И очень надеялся, что позже будет возможность остаться втроем и поговорить нормально... Обо всем.

Дата добавления: 2015-09-03