В неприятном месте

1. По-настоящему понимаешь, что был счастлив, лишь когда теряешь то, из-за чего считал себя несчастным.

2. Всякий раз, как я мысленно предаю какого-то человека, ставя на нем крест, или прихожу к мысли, что он конченая сволочь, через пять минут оказывается, что я был не прав. Прямо хоть по часам засекай.

Матвей Багров

Чем ближе подлетал Мефодий, тем понятнее ста-новилось, что та группа пирамид, к которой они на-правлялись, вовсе не стоит кучкой. Так могло показаться только с большого расстояния. На деле же от пирамиды до пирамиды десятки километров. В пространстве же между' пирамидами — множество обветшавших строений ив камня, глины, дерева, мрамора. Маленьких, больших и совсем грандиозных, размером с Колизей. Все эти строения образуют громадный город, не имеющий ни площадей, ни улиц, ни какого-либо плана.

Здесь можно всю жизнь бродить и ничего не найти! — проворчал Мефодий.

Он никогда не думал, что летать так тяжело. Ему всегда казалось, что полет — праздник. А аут взмок. Устал. Спина болела. Видимо, те мышцы, что отвечали за полет, были у него еще слабыми. Или, может, он допускал ошибку, напрягая плечи и лопатки? При этом Мефодий отлично понимал, что в полете выглядит смешно. Дафна легко обгоняла его, делала змейки, горки, петли, бочки.

— Тебе это еще рано! — кричала она Мефу сверху. — И это рано! А это даже не пытайся повторять! Здесь воздух дряблый, я сама чуть не свалилась!

Низко летевший Мефодий задирал голову. Ему ка-залось, что крылья Дафны сияют, а сама она несет в Тартар то, чего здесь никогда не было — легкость и радоегь. В этом мертвом мире точно вспыхнуло солнце.

Спохватившись, что оставила Мефодия одного, Дафна снизилась, перевернулась на спину и полетела с ним рядом. Буслаев попытался последовать ее примеру и тоже перевернуться на спину — и не упал лишь потому, что вовремя осознал, что ему это не по силам.

— Это мне, конечно, тоже рано! — крикнул он.

— Ну да, — виновато отозвалась Дафна. — Ты пока тренируй классический полет! Он у тебя, кстати, кре-пенько так идет! Только не напрягайся так. Ты весь мокрый.

— Классический полет — это как курица? — мрачно спросил Меф.

Дафна хихикнула. Ее бывшего подопечного крепко завозило на курах.

— Ну, курица в целом тоже яркий приверженец классического стиля! — согласилась она.

Обогнув крайнюю пирамиду, они снизились и теперь летели над крышами обветшавшего города. И снова Буслаеву бросилось в глаза смешение стилей. Среди множества строений были и римские трущобы, и что-то сирийское, и иранское, и турецкое, и ис-панское, и русское. Дома громоздились, теснили друг друга, давили, и нередко новый дом, явно появивший-ся позже, сминал и рушил те дома, что уже стояли па

этом пятачке.

V — Интересно, а Большая Дмитровка, тринадцать,

тут тоже есть? — спросил Меф.

В — Нет. Здесь только отыгранные карты. Дмитровка, тринадцать, еще в работе у мрака. Сюда он переселится, когда в человеческом мире его окончательно | снесут и забудут, — сказала Дафна.

В — Так его ж снесли! Сегодняшняя Большая Дми-тровка, тринадцать, уже не та! — сказал Мефодий.

■ Держась близко к земле, он летел вдоль плоской крыши, когда кто-то прыгнул на него снизу и, схватив за ногу, дернул к себе. Едва успев сложить крылья, Мефодий покатился по крыше. Поймал чье-то влаж- ное запястье, рванул, перебросил, навалился сверху, материализовал спату и... виновато опустил руку. Вар- сус, которого он оседлал, не сопротивляясь, смотрел на него снизу. На лбу у Варсуса выслушали крупные

капли пота, а лицо кривилось.

11 _ я ранен, остолоп! Мне больно! — прохрипел он.

В — Прости! — спохватился Мефодий, вскакивая.

— Прощу! Но если окажется, что ты сломал... мою дудку, то держись! — отрывисто согласился Варсус, не глядя на него.

Буслаев протянул ему руку. Варсус от руки отказался и, морщась от боли, поднялся сам. Мефодий заметил, что он сильно хромает, а его правое бедро затянуто жгутом, потемневшим от крови.

— Это кто тебя? Тс ящеры?

Варсус усмехнулся белыми губами. Вытащил свою дудочку, придирчиво оглядел ее и, убедившись, что она не пострадала, довольно хмыкнул:

— Шутить изволите? Если бы меня поймали те «птички*, они отгрызли бы мне ногу целиком. Нет, это хозяин вот этого вот!

Варсус перебросил Мефодию небрежно скатан-ный плащ. Сшитый из грубой ткани, он был гораздо тяжелее всех плащей, которые Буслаеву до того при-ходилось держать в руках. Мефодий с недоумением разглядывал его:

— Кто это был?

— Страж мрака, — ответил Варсус — Очень рез-вый. Метнул в меня копье. Я увернулся, но оно ободрало мне ногу. Я упал. Тут он прыгнул на меня. Я думал, он меня прикончит. Не мог дотянуться ни до дудочки, ни до рапиры. И он был силен как медведь. Я уже мысленно прощался с белым светом, но тут мы вдрут сорвались и покатились куда-то. А на середине склона он завопил, дернулся — и все... Я увидел, что он готов.

— Ты убил его?

— Нет, не я, — сказал Варсус. — Его убило его собственное копье. Есть такие упорные артефакты, которые летают туда-сюда, пока кого-нибудь не прикон-

чат. Оно явно метило в меня, но мы катились, и оно 1 малость промазало.

I — И все? Больше оно тебя не атаковало? — Ме- фодий на всякий случай оглянулся, не исключая, что копье еще где-нибудь летает. Варсус, случайно ступивший на раненую ногу, скривился от боли и на мгновение закрыл глаза:

— Нет. Его мечта убить кого-нибудь сбылась. Я как мог перевязал себе ногу и вскарабкался по склону. Там валялся его плащ. Он заинтересовал меня, и я его взял. Взгляни! Ничего не замечаешь?

Мефодий посмотрел на плащ чуть внимательнее. Плащ пропах дымом, а нижний край еще и потемнел, словно от сильного жара.

— Огнеупорный! Пятый класс магической защи-ты! — сказал Буслаев.

— Да, — согласился Варсус. — Высший уровень магической защиты. Но обычно пятый класс защиты — это отражение стрел, копий и мечей. А туг на копья и стрелы махнули рукой, а всю магию направили на одну только огнеупорность. А ведь не так уж и часто тебя поджаривают!

Мефодий встряхнул плащ.

— Смотри-ка, а здесь его все-таки прожгло! — сказал он.

— То-то и оно! Хотел бы... или, скорее, не хотел бы я видеть того, кто прожег пятый класс магической защиты! Обычным огнем такой плащ не возьмешь. Разве что каким-нибудь особенно мощным. — Варсус отобрал у него плащ и, перекинув его через руку, отыскал пряжку. Железная пряжка была искусно выкована в форме драконьего глаза.

— Владелец плаща, похоже, был очень увлечен драконами! — сказал Буслаев.

Рядом с ними, сияя разливающими свет крыльями, опустилась Дафна.

— Я нашла Расщелину Духов! Совсем близко... Там, за домами! — крикнула она.

— Вообрази, я тоже ее нашел! В нее-то мы и скатились, — пробурчал Варсус.

Кривясь от боли, он подпрыгнул, стараясь нагру-жать лишь здоровую ногу, и, распахнув крылья, по-летел за Дафной. Мефодий же побежал, избегая при Варсусе летать. Он обогнул несколько домов, протиснулся в щель под каменной оградой и неожиданно для себя покатился вниз по склону. Дафна и Варсус. оказавшиеся здесь раньше, подхватили его:

— Осторожно!

Мефодий вскочил, задирая голову. Над ним фундаментами, частями стен и покосившимися колоннами нависал заброшенный город. Они стояли в начале крутого склона, словно в огромной воронке. Повсюду были разбросаны части каменных и деревянных строений. Все раскрошенное, вмятое, вдавленное в землю. Казалось, неведомый великан ударил по городу булавой, уничтожив все, что здесь находилось. Внизу воронки в земле зияла шипящая дыра, непрерывно выплевывающая белый пар и раскаленные капли воды.

— Это здесь? — спросил Мефодий.

Дафна и Варсус молчали. В этом месте было что- то гнетущее. Осыпающийся глинистый склон с дырой напоминал распахнутую пасть смерти, которая квартал за кварталом и улицу за улицей втягивала в себя забытый город, перемалывая его в забвение. Ощущс- ние тоски было таким острым, что Мефодий отступил на шаг, опасаясь, что и его затянет.

— Л голоса? — спросил он. — Если это Расщелина Духов, здесь должны быть слышны голоса!

Выбрав на берегу мест о потверже, он опустился на колени и постарался заглянуть внутрь дыры. Дафна на всякий случай придерживала его за плечо. Внутри что-то клубилось. Туман мешал заглянуть дальше, но все же по сквозившему снизу воздуху, по какому-то глухому равномерному звуку, похожему на гул, Меф угадывал внизу нечто громадное, страшное, не имею-щее не только дна, но и самой его возможности. Даже пахло здесь не обычной для Тартара серой, а чем-то другим — душным и остро-стерильным.

— Запах ст раха. Так пахнет в приемной ветлечеб-ницы, где много перепуганных животных! — сказала Дафна, которая как-то водила в ветеринарку Депрес- няка, ухитрившегося получить тяжелый укус в шею в бою с кавказской овчаркой.

«Вы что, девушка, шутите? Даже трогать его не буду! Он нс жилец!» — сказал усатый ветеринар, но все же порядка ради стал промывать рану. Пять минут спустя рана затянулась у него на глазах. Дспресняк, выцарапавшись из комбинезона и освободив крылья, удрал в форточку. Ветеринара же его помощница приводила в сознание с помощью нашатыря.

Мефодий вслушивался в неясный гул Расщелины, но голосов не различал. Тогда он протянул руку и осторожно коснулся пара, который не валил из рас-щелины столбом, а имел четкие границы. Поднимаясь из горловины Расщелины, он бугрился, застывая как мыльная пена.

Прикосновение Мефа, легкое и быстрое, не осталось незамеченным в Расщелине. Мсфодий ощутил холод, поднявшийся от кончиков пальцев до плеча. В пустоте Расщелины что-то заволновалось, загудело. Звук разносился каскадами, ширился. Длинная струйка пара попыталась коснуться золотых крыльев на шнурке у Мефа, но отдернулась от них, точно обжегшись.

— Арей! — негромко окликнул Мсфодий. — Арей!

Голос сто, почти шепот, как показалось Буслаеву,

разнесся неожиданным эхом. Казалось, вся Расщелина Духов вдруг рявкнула громко «Арей!», и раздробленное на тысячи голосов имя мечника покатилось вглубь.

От неожиданности Мефодий отпрянул. Прошло совсем немного времени, и туман посреди Расщелины заклубился и, поднявшись прямым узким столбом, начал менять форму. Постепенно он складывался в узнаваемую фигуру. Густел, утрачивал прозрачность. Перед Мефом стоял Арей — такой же, каким Мефодий помнил его по резиденции мрака. Шагая по туману, мечник подошел к нему и остановился в двух или трех шагах.

Обманутый той легкостью, с которой призрак ступал по туману, Буслаев едва не сделал шаг ему навстречу, но Арей, запрещая, предупреждающе вскинул ладонь:

— Не надо. Падать будет высоко! Последний со-рвавшийся сюда страж еще не достиг дна, хотя свалился, помнится, около года назад!

— Арей! — воскликнул Меф.

Мечник невесело усмехнулся:

— Мне напоминаю'!’ мое имя? Я его знаю, вообрази. Хотя многие тут забыли свои имена! Вот и восстановить свою форму я пока могу, а другие уже нет...

Взгляд Арея скользнул по фигуре Мефа и остановился на шнурке с крыльями у него на шее.

— Ну-ка, ну-ка! Ты теперь страж света, синьор-по-мидор? Да еще и златокрылый! Снимаю шляпу7! — Арей поднял руку, словно желая коснуться шляпы, которой у него, впрочем, и не было. — Занятно, — продолжал он, — ты заканчиваешь тем, с чего я начал! Можно сказать, что ты занял мое место. Светлая-то довольна?

Арей легонько поклонился Дафне, показывая, что заметил ее.

— Светлая довольна, — серьезно ответила Дафна, своей серьезностью умело парировав иронию Арея.

— Это — да, — протянул Арей. — Кто-то в Эдем, кто-то из Эдема. Такое вот встречное течение получается!

Мефодий напрягся, точно услышав звоночек. Когда знаешь кого-то так хорошо, как он знал барона мрака, воспринимаешь не интонацию даже, а какие-то более тонкие ее нюансы. Что-то такое неуловимое. Но все же что же это было в голосе у Арея? Зависть? Едва ли. Горесть? Пожалуй.

— Ну-ка, покажи крылья! — внезапно потребовал Арей.

Поняв, о каких крыльях идет речь, Мефодий коснулся отверстия для шнурка и материализовал их. Почувствовал, как, разом прорвавшись в бытие, они распахнулись у него за плечами. Налетевший порыв ветра едва не сбросил его в расщелину. Понимая, что иначе ему не удержаться, Мефодий несколько

раз с силой взмахнул крыльями и оторвался от земли. Ветер, который никак не унимался, вертел его как игрушку, а снизу крылья тяжелели от оседавших на перьях каплях воды.

Ощущая свою неуклюжесть и стыдясь ее, Буслаев тяжело развернулся и, опустившись на склон рядом с Дафной, отчаянно замахал руками, сохраняя равновесие. Дафна поддержала его под локоть. Варсус с ехидцей кашлянул, а на Арея Мефодий старался и не смотреть. Знал, что от зоркого мечника ничего не скроешь. Потом все же поднял голову. Барон мрака глядел на него без насмешки, очень серьезно.

— Надо же! Скоростные! Очертания хищные, резкие! У меня были такие же. По форме крыльев очень много можно сказать о страже.

— Они не мои. Я их унаследовал. Предыдущий вла-делец умер у меня па руках, — сказал Мефодий.

Арея его рассказ не впечатлил. У него тоже много кто умирал на руках.

— Раз попали к тебе, значит, твои. Если бы тебе суждено было получить другие крылья, на твоих руках умер бы какой-нибудь другой златокрылый.

— 'Го есть что, свет специально подсовывал ему златокрылых и заставлял их умирать? — с вызовом спросил Варсус.

Арей повернулся к Варсусу, впервые соблаговолив его заметить.

— А ты у нас кто? Ну-ка, ну-ка... тощий... похож на студентика... кольчуга, замаскированная под свитер! А, ну да, Варсус! — уверенно сказал он. — Я слышал о тебе. Вот только откуда у тебя плащ охотника за глазами драконов? Надеюсь, не па новой работе дали?

Варсус, вздрогнув, уставился на свою руку, вокруг которой до сих пор был обмотан пропахший дымом плащ.

— Он достался мне как трофей. Так вот почему такая пряжка!

— Охотники за глазами драконов — тайный орден мрака. — Арей говорил с Варсусом, но при этом часто поглядывал и на Мефодия, точно подчеркивая, что его слова имеют значение и для него тоже. — Их не очень много, и новых членов они берут не раньше, чем погибнет кто-нибудь из предыдущих... Теперь, похоже, одно место освободилось!

Варсус осторожно кивнул.

— Ты разбил его дарх? — внезапно спросил Арей, пристально глядя на него.

Пастушок вздрогнул.

— Да, — отозвался он после короткой паузы. — Разбил, да. Конечно.

— А вот это глупо! — сказал барон мрака, все так же пристально и одновременно с иронией глядя на него. - Никогда не следует спешить разбивать дархи. Значит, ты никогда не найдешь тайник.

— Какой тайник?

— Почти у каждого охотника за глазами есть свой тайник. Надо было бросить дарх на землю и проследить, куда он поползет. Это старый способ. Именно так ищут припрятанные драконьи глаза.

— А разве охотники за глазами не стражи мрака? — удивленно спросила Дафна.

Арей посмотрел на нее с терпеливой снисходи-тельностью.

— Светлая! Ты меня умиляешь! Гы умиляла меня еще на Большой Дмитровке, когда говорила: «Весь мрак же заодно, да? Почему же сгражи мрака не делятся друг с другом эйдосами?»

— И почему? — повторила Дафна, которая и теперь весьма смутно это понимала. Ей казалось, что есть как бы команда хороших и команда плохих и что внутри этих команд не должно быть никаких трений и ссор.

— Да все потому же, — сказал Арей устало. — У охотников за глазами — древняя магия первомира, которой они не спешат делиться.

— Откуда она у них?

— Да все оттуда же — от драконов. Каждый драконий глаз содержит какую-то свою способность. И она всегда уникальна. Порой это что-то такое, на что и фантазии не хватит, чтобы это предугадать. Где ты встретил владельца этого плаща?

— Здесь. Недалеко от Расщелины, — сказал Варсус.

Барон мрака покачал головой:

— Плохо. Значит, он следил за Расщелиной.

— Зачем?

— Грифон, — сказал Арей. — К грифонам у охотников за глазами свой интерес.

— Зачем? Тоже глаза? — быстро спросил Варсус.

— Нет. Но получи грифона — найдешь саламандру. Имея же саламандру, несложно подманить и драконов, где бы они ни прятались.

— Но кого охотник за глазами здесь ждал? Нас? — спросил Мефодий.

— Вас, — мгновенно отозвался Арей.

— Но откуда он знал, что мы сюда придем?

— Охотники за драконами знают много неожиданных вещей.

Голос Арся слабел. Каждое слово отнимало у него силы. Отвечая, он медленно погружался в клубящийся у него под ногами густой туман.

— Даже то, что нас послали к вам узнать про грифона? — Мефодий готовил долгую речь, как незаметно перевести разговор на грифона, а тут все получилось само собой.

Арей невесело усмехнулся:

— Логика — самая жестокая из всех наук, сш шор- помидор! Как ни милы старые друзья и как сильно они тебя ни любят, но они приходят в основном, когда им что-то нужно. Хотелось бы, конечно, верить, что ты соскучился по мне, но не настолько же, чтобы ради меня спускаться в Тартар? Но если перед этим из Эдема пропал грифон, то все встает на свои места. Особенно, если ты случайно вспоминаешь, что и сам каким-то боком имеешь отношение к грифонам...

Мефодий опустил голову, потому что при всей жесткости суждения Арей сказал правду.

— И говорят еще, что светлые ничего не просчи-тывают. Одно голое бескорыстие! Кого еще Троил мог послать ко мне, кроме тебя и Дафны? Это же была его идея? — вскользь поинтересовался мечник.

Буслаев оглянулся на Дафну и неохотно кивнул. Он не забыл, что ничего не раздражает барона мрака

сильнее, чем ложь.

— А многоножка? Это тоже вы? — спросил Мефодий.

— Многоножка — это тоже я, — не без едкости признал Арей. — Видишь ли, здесь в Расщелине у меня много свободного времени. Многоножки же иногда приползают сюда, чтобы искупаться в пару и брызгах и вытравить паразитов. Одну из них мне удалось не то чтобы в чистом виде приручить, но установить контроль над ее сознанием.

— Она нас выследила и проглотила! — сказала Дафна.

— Нуда. А что она должна была сделать? Посылать вам душещипательные телеграммы, звонить по ночам и дышать в трубку? Проглотить — это был самый простой способ доставить вас ко мне. Она подвезла бы вас и ближе, но, видно, где-то рядом вертелись хищники, а она особа слабонервная, хотя и раздирает челюстями гранит как бумагу.

— Мы добрались бы и сами. У нас было это! — Дафна сунула руку в карман, показывая пропуск.

Арей прищурился. Зрение призрака отличается от зрения живого. Чтобы призрак что-то увидел, он должен захотеть это увидеть. Зато для него нс имеют значения расстояния.

— Пластинка с Хароном? Комиссионерский?.. Не-плохо! Самый простой способ попасть в Тартар без возможности возвращения! — хмыкнул он.

— Он двойной! И на возвращение тоже! — возмутился Варсус.

— Правда? — умилился Арей. — Если бы в Тартар можно было так свободно шастать, Лигул заведовал бы не мраком, а будкой с газировкой. Комиссионерам и суккубам этого пропуска опасаться нечего, а вот стражам света я бы не позавидовал... Хотя мне сейчас тоже мало кто завидует!

— Но он работает! — заупрямилась Дафна. — Мы с Эссиорхом...

—...проверили двести семнадцать тысяч сплетений

магических узоров на обратной стороне пластины и истолковали все их значения?

— Э-э... — замялась Дафна. — Ну, может, Эссиорх...

—...посвятил этому свободный вечерок? Сомневаюсь. Думаю, он проверил общий потенциал магии и убедился, что пропуск разберет вас на земле и соберет в Тартаре. Вот и псе, что он сделал.

— То есть он собрал бы?

— Да. Но лишь однажды. В этом вся хитрость. При повторном использовании пропуск лишил бы вас сущности, и ваши золотые и бронзовые крылышки достались бы мраку в качестве компенсации за ис-пользование его артефакта.

Голос Арея звучал уже едва различимо. Где-то близко послышался глухой звук. Мефодий повернулся. Недалеко от них колонна античного цирка покачнулась и, в падении еще распадаясь на куски, обрушилась на окружавшие ее домики.

— Ветхость? — спросил Меф.

Арей качнул головой. Варсус, не медля, взлетел. Он летел быстро и низко, петляя между ветхими строениями и изредка, чтобы осмотреться, делал высокие свечи.

— Красиво летит. Но мальчик не прост... Если тебе, синьор-помидор, когда-нибудь потребуется победить Варсуса, тебе придется одолеть его в воздухе, — сказал Арей.

Он загадочно, но грустно улыбался, а сквозь его голову уже просвечивал противоположный склон.

— Они никогда не будут драться! — упрямо сказала Дафна.

Арей не ответил ей. Берег слова.

Отсутствовал Варсус недолго. Не прошло и минуты, как он вернулся.

— Их шестеро, — отрывисто сказал он. — В таких же плащах. Движутся сюда.

Мефодий схватился за рукоять спаты.

— Нет, — сказа;! Арей. — Расклад не в вашу пользу. Не здесь и не сейчас! Советую вернуться в человеческий мир.

— Они решат, что мы струсили! Что я струсил! Они меня видели, только не смогли достать копьем! — задорно крикнул Варсус.

Арей нетерпеливо махнул рукой:

— Двое против шестерых — неравный бой. От меня вам помощи не дождаться. А с охотниками за глазами ты еще встретишься. Они не простят тебе того, первого... Бегите!

— Как бежать? Прямо вот так вот бегом? — кисло спросил Мефодий.

—- Используйте пропуск!

— А потеря сущности?

— Ты невнимательно меня слушал. Сущность теряется после второго использования. Оттого я и послал многоножку.

Дафна вытащила глиняный пропуск и озабоченно разглядывала его, опасаясь перепутать пластину, которую нужно было повернуть. Мефодий и Варсус обхватили ее руками, 31 гая, что в момент поворота пластины должны составлять единое целое.

— Не держи ее так! — раздраженно шепнул Буслаев Варсусу.

— А как мне ее держать? Как старый шкаф? — огрызнулся пастушок.

Мефодий посмотрел на почти уже растаявшего Арея.

— Арей, а третий грифон? Твой? Где он? — спросил он торопливо.

Прямого ответа на вопрос он не получил.

— Я любил сто, — мечтательно отозвался мечник. — Он не так силен, как другие, но быстр, гибок как пантера. Он приходил ко мне иногда, когда я был в ссылке на маяке, и никто не мог его выследить.

— Как его найти?

— Никак. Я же сказал: ищи саламандру, и он сам тебя найдет!

Арей почти исчез, погрузившись в медленно вра-щающийся туман расщелины, и только голова и грудь еще были видны.

— Арей, погоди! У меня тоже был к тебе вопрос! Я бы хотел с тобой сразиться! — вдруг крикнул Вар- сус. Он стоял очень бледный и, то и дело отпуская Дафну, подносил правую руку к груди, точно зажимая рану. Хотя ни Мефодий, ни Дафна раны там не замечали.

— Твое желание исполнится. Хотя не так, как бы тебе хотелось! — донеслось из тумана.

Это были уже последние слова Арея. Спустя мгновение он исчез, распавшись на три крупных клуба белесого дыма.

Дафна со щелчком провернула верхнюю пластину. Вначале пропала она, затем Варсус и последним Ме-фодий. Исчезая, он успел увидеть, как маленькие фи- гурки охотников за глазами, проскальзывая на осыпа-ющемся склоне, спешат к Расщелине.

Дата добавления: 2015-08-13