По стопам Пастера

Открытие фагоцитоза стало основой формирования иммунологии как науки. Мечников осознавал, что заложил фундамент нового направления, и это заставит пересмотреть устоявшиеся представления. Новые горизонты так манили, что Илья Ильич решается на шаг, который большинство ученых привел бы в ужас, - сменить специализацию, бросить широкую дорогу науки, по которой он шел двадцать лет. И Мечников оставил зоологию, хотя в медицине он был, по сути, дилетантом, а его представления о роли фагоцитоза в борьбе организма с инфекцией не шли дальше общетеоретических. Сам ученый называл себя позже зоологом, заблудившимся в медицине. Называл, конечно, с известной долей скромности - именно в истории медицины след русского ученого оказался наиболее заметным.

Новые занятия требовали проведения широкомасштабных опытов, а на скромные доходы от имения было не развернуться. Вечная головная боль исследователя - как найти экспериментальную базу с хорошим финансированием? Поэтому Илья Ильич с охотой откликнулся на предложение возглавить открывшуюся в 1886 году Одесскую бактериологическую станцию - по примеру знаменитой лаборатории Пастера во Франции. Это было прогрессивное начинание Одесской городской управы и Херсонского губернского земства. Заместитель Мечникова Николай Федорович Гамалея отправился в Париж, к Луи Пастеру. Тот (после долгих колебаний) «благословил» наконец работу станции и даже послал в Одессу подарок. Весьма, надо сказать, специфический - это были зараженные бешенством животные. Зато теперь русским ученым не нужно было тратить драгоценное время на культивацию возбудителя.

Илья Ильич, как всегда, буквально загорелся новым делом - он оборудовал станцию микроскопами и автоклавами, своими руками обустраивал лабораторию. И 13 июня 1886 года в Одессе начали делать прививки от бешенства, спасая обреченных людей.

Казалось бы, Мечников добился всего, чего желал: он стал полностью независимым исследователем и мог сосредоточиться на развитии своей теории. Однако (опять знакомая слишком многим ученым история) теперь львиную долю сил у него отнимала хозяйственная деятельность. Все эти попытки раздобыть дополнительные средства, преодоление бюрократических препон... Увы, чиновники не понимали значимости лаборатории.

Посмотрите вокруг: сегодняшнее общество страдает радио- и химиофобиями, опасается генетически модифицированных продуктов, клонирования, вируса птичьего гриппа... Стоит ли упрекать одесских обывателей позапрошлого века, которые, прознав об опытах Мечникова с возбудителями куриной холеры, начали побаиваться, как бы эта самая холера не поразила человека... Выход тут один - долгая и нудная просветительская работа, сбор наглядных доказательств важности и необходимости собственного дела. Но Илья Ильич был органически не способен заниматься подобными вещами. И Мечников начал отходить от дел, стал номинальным руководителем. Он съездил в Германию к Коху и в Париж к Пастеру. Знаменитый француз принял его очень любезно и предложил русскому коллеге работать в его лаборатории. Мечников был согласен, но не хотел спешить - неожиданный уход помешал бы нормальной работе Одесской станции. Именно в этот момент судьба нанесла ему очередной удар.

Одесская станция выполняла выгодный заказ местного помещика - прививку четырехтысячной овечьей отары от сибирской язвы. Мечников в это время находился в своем имении. Он полностью доверял своим более опытным коллегам-медикам. Но Николай Федорович Гамалея, которого посылали в Париж учиться у Пастера, занимался исключительно прививками от бешенства, и вакцинацию от сибирской язвы проводил Яков Юльевич Бардах, помощник Мечникова. Бардах допустил несколько серьезнейших ошибок - во-первых, нарушил технологию приготовления вакцины, во-вторых, не сделав прививку контрольному животному, вакцинировал все стадо целиком. Результат оказался катастрофическим: от сибирской язвы погибли 80% овец. Бардаху и Гамалее, который срочно прибыл на место происшествия, едва удалось спастись от расправы пастухов. Разгневанный помещик подал в суд, и разразился скандал. Да такой громкий, что министерство внутренних дел, дабы успокоить общественность, запретило прививки от сибирской язвы по всей России. Триумфальные опыты вакцинации в Париже никого не убеждали. То Париж, а то, позвольте вам заметить, Одесса. Две большие разницы, как говорят в городе у Черного моря.

И хотя научная репутация Ильи Ильича после этой неудачи не пострадала, удержать его в России уже не могли самые заманчивые посулы. Даже такие: «Дорогой Илья Ильич! Уезжая, принц (А.П. Ольденбургский, один из членов царствующего дома Романовых. - Прим. ред.) поручил Шорштейну (лично он не хотел получить отказа) сделать вам следующее предложение. Он устраивает на свой счет новый Бактериологический институт с самыми блестящими средствами. Учреждение это будет совершенно независимым. Вам он предлагает быть директором, заранее подчиняясь всем вашим условиям. Он говорит, что готов сделать все, что вы захотите, лишь бы Россия не лишилась вас. Если вы скажете, что не можете быть организатором, то я отвечу, что от вас зависит передать административную часть кому угодно, а себе оставить научное руководство. Ваш Гамалея». Вдобавок ко всем этим бедам в имении Мечникова случился бунт. В результате погиб один человек, а двенадцать отправились на каторгу на Сахалин. Все это било по нервам, мешало работать, и в 1888 году Илья Ильич покинул Россию. Как оказалось, навсегда.

Париж, 3 июня 1890 года. Илья Мечников с русскими сотрудниками пастеровской лаборатории. «Когда я попал в Пастеровский институт, - писал позже Мечников, - уже ходили толки о франко-русском союзе, к которому он (Луи Пастер -прим. ред.) относился с необыкновенным увлечением»

За простоквашу

Период между 1895-м и 1910 годами вторая жена Мечникова Ольга Николаевна называла самым счастливым в жизни ученого. Что ж, за границей Илья Ильич обрел наконец покой и смог целиком отдаться любимой работе.

Помимо защиты своей фагоцитарной теории он серьезно занялся холерой. Правда, после того как его ученик, врач Владимир Ааронович Хавкин в 1893 году разработал вакцину против холеры, Мечников охладел к этой теме. Однако во время исследований Илья Ильич обратил внимание на то, что кишечник живых существ буквально насыщен гнилостными микроорганизмами, - и разработал методику экспериментов над животными, стерильными в микробном отношении, взяв за образец кроликов-сосунков.
Конечно, факт наличия гнилостных бактерий в организме может впечатлить кого угодно, даже если не принимать во внимание бескомпромиссный эволюционизм Мечникова и его впечатлительную натуру. Все это привело Илью Ильича к абсолютизации обнаруженного «зла». Толстый кишечник человека ученый объявил атавизмом, а коль скоро напрашивающаяся операция по его удалению весьма опасна, то борьбу надо вести микробиологическим путем. Антагонистом кишечной палочки является палочка молочнокислая. Значит, необходимо насытить пищу культурой второй, ликвидировав первую. И продолжительность жизни возрастет! Чрезмерная категоричность такого подхода сегодня на поверхности, но век назад все было не столь очевидно. К тому же достоверно известно, что изменение кишечной флоры при употреблении кисломолочных продуктов благотворно сказывается на организме. Так что Мечников недаром пропагандировал «болгарскую простоквашу», ныне известную как йогурт. В Париже Мечников разработал и метод химиотерапии сифилиса. Исследуя реакцию фагоцитов на эту инфекцию, он обнаружил, что возбудитель болезни - бледная спирохета - долго удерживается на месте внедрения в организм. Нельзя ли ее уничтожить, втирая химический препарат? Опыты на обезьянах дали обнадеживающие результаты. Вскоре один из энтузиастов метода врач Мезоннёв поставил смелый эксперимент: привил себе сифилис и втер в место прививки ртутную мазь. К счастью, исследователь не заболел, доказав эффективность такой профилактики и даже лечения.

Дата добавления: 2015-08-13