Сочувствие у Мендельсона

Вряд можно найти два настолько противоположных характера, как характеры Мендельсона и Бетховена, и потому тем более удивительно, что оба этих человека, пусть даже неосознанно, способствовали одной и той же цели: внедрений в человеческую душу сочувствия. Настолько же сильно, как и характеры, отличались друг от друга их образы действия: говоря языком метафоры, Бетховен представлял одну сторону медали, а Мендельсон другую.

Поучительно пронаблюдать, как сильно отличалась жизнь Мендельсона, практически на протяжении всего пути, а не только в начале, от жизни его предшественника,и как он, с самой ранней юности должен был быть окружен атмосферой сочувствия. В действительности, круг его семьи был полной противоположностью Бетховену: вместо пьющего отца, который не распространял вокруг себя ничего, кроме неприятностей и забот, отец Мендельсона был «мужчиной с твердым характером и большой общей одаренностью; он был если не художником, то во всяком случае, обладал более глубоким, пониманием высоких достоинств искусства, чем большинство дилетантов».(1) В отношении матери Мендельсону тоже улыбнулось счастье. Дополнительно к способности по мягкости воспитания, она имела многостороннее образование. Она бегло говорила по-французски, по-английски, по-итальянски и хорошо разбиралась в греческом. со вкусом и умением музицировала, пела и могла великолепно рисовать».(2) Но прежде всего, согласно Киллеру, она была «безгранично приветливой и доброй, всегда полна любви и участия к людям и их образу действия - все это можно схватить лишь одним словом «сочувствие».

Фердинад Хиллер пишет в своей биографии о Мендельсоне:

Гениальный талант был соединен у него с основательнейшим образованием, мягкосердечием и остротой ума, шутливой легкостью, при том, за что бы он ни брался, включая самые трудные задания, он делал все с полной отдачей. Благородное чувство благодарности пронизывало его чистое сердце при каждом хорошем деле, которое выпадало на его долю. Это благочестивое предрасположение, благочестивое в лучшем смысле слова, было ключом для его постоянной готовности дарить радость и проявлять активное сочувствие. Именно это выдающееся соединение основных элементов в характере Мендельсона, перенесенное на музыку находило прямой и, непосредственный отклик у слушателей. Тонкое обаяние многих из его мелодий, соединенных с захватывающими, но никогда неистовыми элементами в его пассажах, оказывало воздействие на человечество и убеждало его в красоте сочувствия как такового. Никакая музыка до Мендельсона не передавала тогда так убедительно в высшей степени выраженную чувствительность. У Бетховена такие моменты были редки например, в его концертах для скрипки, мимолетны и слишком скоро, сметались штормовыми ветрами страсти. Музыка же Мендельсона излучала эту полную любви нежность сплошным потоком, даже в ее веселых и живых частях. С самой ранней юности он научился ценить ее он узнал ее в кругу семьи и понес дальше, к людям, посредством своей музыки. Когда они слушали его мелодии, они успокаивались, мягко настраивались и, следовательно, становились нежнее, более понимающими ко всем непосредственно окружающим: женщинам, детям, братьям и сестрам. Невозможно было не пережить такого вида сочувствия как «О Rest in the Jord», слушая мелодии во второй., части концерта для скрипки с оркестром. И это еще не все: больная душа была не только утешена, но и подбодрена чудесной живостью. Люди не испытывали сильных эмоций, как при музыке Бетховена, а приходили в мирное, счастливое состояние духа. Музыка Мендельсона излучала безоблачную радость аналогично флорентийскому соловью, но не каким, он был фактически, а «как представляла его грациозная фантазия». В своей скромности Мендельсон и не осознавал, что его музыка была выражением глубокого сочувствия, которое он переживал сам. В душевном угнетении он пишет одному другу: «Разве не почувствовал я из самой глубины моего сердца, как в такие моменты все искусство и поэзия, а также все остальное, что нам дорого, кажется таким пустым и безотрадным, и только единственная мысль, которая еще может принести пользу это - «Помоги же мне. Господи»./З/

Несмотря на то, что чувство заботы и нужды своих близких было Мендельсону знакомо, но его задачей было представить их в музыке, как это делал Бетховен. Великое искусство Бетховена состояло в том, чтобы пробудить до некоторой степени сочувствие изображением нес­частных, неуверенных во всем. Музыка Мендельсона должна была достигнуть похожего результата посредством ясности, радости, счастья. Мы уже упоминали, что он описывал обратную сторону жизни. Многие воспринимали трагическую грандиозность произведении Бетховена как отталкивающую. Она оказывалась в то время едва не слишком эмоциональной. Некоторые выступали против того, чтобы быть возбужденными от нее неподобающим образом, они были возмущены, что должны были сопереживать бесчисленным трагедиям жизни. У таких людей успокаивающее очарование Мендельсона находило особое сочувствие, и хотя они не осознавали этого, в их сердцах было разбужено сочувствующее участие, которое побуждало их к тому, чтобы желать счастья своим ближним. Как мы знаем, есть вид эмоционального «эпикурейства», которое побуждает некоторых людей к тому, чтобы признавать опыт только при­ятных чувств. «Я не хотел бы ничего слышать, что неприятно», - так говорят они, «поэтому ничего мне об этом не рассказывай». Эти люди самолюбивы и у них отсутствует сочувствие, но есть и другие, которые, хотя и опасаются вида страдания, уходят от него, чтобы уберечься, но все же содействуют его облегчению. Они хотели бы/ чтобы каждый стал счастливым, потому что они знают, как желательно это состояние, а также и потому, что они сочувствующие по своей натуре. Именно ощущения счастья и радости пробуждал, усиливал и расширял Мендельсон, посредством своего искусства.

Есть немало людей, которые чувствуют определенную меланхолию в части произведений Мендельсона. Если же эти люди проанализируют внимательно, то они обнаружат, что в его музыке речь идет не о той меланхолии поэта, который время от времени позволяет себе удовольствие чувствовать себя печальным, а что она вызвана художественной необходимостью контрастов. Природные свойства Мендельсона были созданы не так как у Бетховена, который под бременем несчастий работал все более напряженно. Мендельсон под бременем печали и истинной боли терял всю свою силу, и нежный цветок его организма увядал. Требования славы, которую он, собственно никогда не искал, соединенные с неприятностями мелочной ревности, так отразились на его здоровье, что в конце - концов, со смертью его сестры, к которой он был очень расположен, оно совершенно расстроилось, что и речи не могло быть ни о каком лечении.

Он умер в 1847 году, но уже, приблизительно, за год до этого его силы начали убывать. Как чувствительное дитя, которое любило Светлое и Красивое, он не имел стоической невозмутимости. При всем его восхищении Гете, с которым он познакомился в юности, он не был мудрецом. Ему все давалось легко, кроме моральной душевной силы. Но не испытай он сам страданий в избытке, вероятно, он был бы и менее восприимчив к страданиям другие, а его музыка не была бы столь насыщена нежным очарованием, красотой и мягкостью сочувствия. Таким образом мир не имел бы существо, которое стало композитором сочувствия, нежности и братской любви.

Чрезвычайно большая популярность, которую Мендельсон, прежде всего в Англии, приобрел уже в годы жизни, должна была после его смерти только возрасти. Большое увеличение объединений по благотворительности, которые появились почти через двадцать лет после его смерти, говорят о том, что он углубил далее сочувствие возбуждающих воздействии музыки Бетховена. Только в Лондоне в годы между 1879 и 1904 годами появилось не менее 58-и таких объединений. Сочувствующее участие к слепым, глухонемым, к опасностям и неприятностям материнства, к внебрачному ребенку и ко всем тем, кто страдал венерическими болезнями, чрезвычайно увеличилось. Не только забота к бедным и нуждающимся, но также, принималось теперь во внимание благополучие городского жителя. Очень значим и тот факт, что в 1889 году была основана «Anti Sweating» - лига, которая выступала против эксплуатации и, голодания. В удивительном количестве стали возникать общественные насаждения, библиотеки, игровые и спортивные площадки и т. д. Мендельсон посеял первые семена в сердцах людей, которые должны были расцвести высоким идеалом «благосостояние для всех».

Сноски:

1.Цитата по B.C. Рокстро «Мендельсон».

2.Цитата по B.C. Рокстро «Мендельсон».

3.Из письма к Фердинанду Хиллеру.

Дата добавления: 2015-08-13