Продуктивность бескорыстного

Ни режиссер, ни драматург, да и никто вообще не может до конца знать состав, строй, структуру потребностей любого реального человека; функционирование потребностей - объект познания и драматурга и режиссера. Оба они, создавая в сво­ем воображении, а потом воплощая языком своего искусства жизнь человеческого духа, моделируют как известное им -познанное - то, что в действительности известно им лишь отчасти и что не может быть известно до конца.

Но некоторым драматургам, режиссерам и актерам иногда удается так построить душу создаваемого образа, так воспро­извести ее структуру, что читатели и зрители узнают в худо­жественной модели свою собственную душу и родственность каждой человеческой души всем другим. Родственность эта воспринимается как сокровенная сущность, таящаяся в каждом и свойственная каждому в своеобразном варианте. Что она такое? Как ее определить, назвать, обозначить? К этому, в сущности, восходит та истина, которую предчувствует и пре­дугадывает режиссер и уточнений которой он ищет в структу­ре потребностей действующих лиц пьесы, поскольку структуры эти обнаруживаются в их высказываниях. Истину эту режис­сер, следовательно, не только ищет и находит в пьесе, но он и вносит ее в возникающие у него на основе текста представ­ления об изображенной в пьесе борьбе.

Так же, впрочем, и драматург - даже если он списывает характеры с натуры - вносит в душу каждого собственные представления об истинной сущности человеческой души.

Л.Н. Толстой писал: «Настоящее произведение искусства делает то, что в сознании воспринимающего уничтожается разделение между ним и художником, и не только между ним и художником, но и между ним и всеми людьми, которые воспринимают то же произведение искусства. В этом-то осво­бождении личности от своего отделения от других людей, от своего одиночества, в этом-то слиянии личности с другими и заключается главная привлекательная сила и свойство искусст­ва» (278, стр.439).

В. Катаев записал слова И.А. Бунина: «У каждого подлин­ного художника, независимо от национальности, должна быть свободная мировая душа; для него нет запретной темы; все сущее на земле есть предмет искусства. Общая душа, общая душа... Понимаете: не моя и не твоя. А общая? (119, стр.42). Та же мысль и в приведенных выше словах А. Камю.

Поэтому, занятый искусством как самоцелью, как будто бы пренебрегающий социальными потребностями, художник объективно работает для объединения людей - для человечес­кого общества в целом.

В соотношении привносимого от себя и взятого извне -диалектика искусства и неискусства. В драматургии «взятое извне» - окружающая жизнь («натура»), история, легенда, сло­варь и грамматические правила. В режиссуре - изображенное в пьесе, сама пьеса, текст высказываний, созданный драматур­гом, и закономерности взаимодействия людей в реальной дей­ствительности. И в драматургии и в режиссуре назначение «взятого извне» заключается в том, чтобы сделать (обозна­чить, выразить) максимально убедительным, достоверным -значит, индивидуально неповторимым - существование этой общечеловеческой истины. Художник ощущает потребность внедрить ее во «взятое извне», чтобы утверждать как катего­рически достоверную, непосредственно ощутимую реальность.

И.Ф. Анненский назвал это «просветленностью». Просвет­ленность, - пишет он, - это как бы символ победы духа над миром и Я над НЕ-Я, и созерцающий произведение искусства, участвуя в торжестве художника, минутно живет его радос­тью» (10, стр.14).

Достоверность - в подлинности, нехудожественности част­ностей, в их кажущейся непроизвольности, непреднамереннос­ти, естественности. Обобщающая истина - в строе, в составе и целостности, в структурности и единстве, связывающих эти частности. В каждой из этих частностей по отдельности скрыта истина, которую все они вместе и в единстве воп­лощают - делают ясно зримой. Отсюда: чрезвычайная ответственность всех частностей в ткани любого произведения искусства - знаменитое «чуть-чуть», постоянно подчеркиваемое Л.Н. Толстым.

Отсюда же в режиссуре как в художественной критике -важность точности расшифровки текста пьесы. Только при условии этой точности частности воспринимаются как непред­намеренные и непроизвольные и возникает целостное впечат­ление из множества разных ассоциаций как у режиссера, тол­кующего пьесу, так и у зрителя, хотя эти целостные впечатле­ния не могут и не должны совпадать.

Всякое расхождение, малейшая видимая дистанция между привнесенным «от себя» и взятым «извне» ведет к обесцени­ванию и того и другого. В режиссерском построении борьбы оно выражается в том, что достоверность теряет значитель­ность, а значительность лишается достоверности. Притязания превращаются в необоснованные претензии. Невнятность обоб­щающего смысла и смысл, абстрактно декларируемый, в ис­кусстве суть равнозначные варианты бессодержательности, и нередко - расплата за профессиональную беспомощность.

Точность в режиссуре, на которой настаивал А.Д. Дикий, он обозначал афоризмом: «секунда по времени и вершок в пространстве».

Истины, воплощаемые искусством, не поддаются словесным определениям. Но они обнаруживают обширные области (или, может быть, лучше назвать их «направлениями») в безгранич­ном многообразии человеческих потребностей, приводя в сущ­ности, к их неизменным истокам. Сами же области, или на­правления эти, вполне могут быть условно обозначены. Одна из них - утверждение превосходства нормальных человеческих потребностей над потребностями животными, биологическими; область комического от полупристойного фарса до «высокой комедии». Другая область - утверждение перспективы возвы­шения строя человеческих потребностей, преобладание идеаль­ных потребностей над постоянно господствующими соци­альными; область «возвышенного» - трагического и романти­ческого, связанного с благоговением и восходящего до рели­гиозного культа.

Оба направления служат познанию и утверждению про­грессивных потребностей в сопоставлении их с потребностями, относительно консервативными. Такое познание дает положи­тельную эмоцию при нормальной общечеловеческой потребно­сти в росте и совершенствовании живого на земле.

Дата добавления: 2015-08-13