Фрейд, психоанализ, исповедь

Фрейдовская триада «ОНО - Я - СВЕРХ-Я» (выступаю­щая в терминологии оригинального французского исследовате­ля Жака Лакана в триаде «РЕАЛЬНОЕ - ВООБРАЖАЕМОЕ - СИМВОЛИЧЕСКОЕ») чрезвычайно подкрепляет, как мне представляется, все изложенное выше, а в наибольшей степени - именно роль общественно-исторических норм удовлетворения потребностей человека в процессе их обслуживания.

Триада Фрейда призвана объяснить происхождение внут­ренних конфликтов, лежащих в основе психических рас­стройств и душевных болезней. Вслед за объяснением проис­хождения, триада эта указывает принцип «психоанализа», по­могающий такие расстройства преодолеть или смягчить. При­чем «психоанализ» имеет объектом «бессознательное структу­рирование желаний» (124, стр.271).

То,.что в триаде Фрейда называется оно (а у Лакана - реальное) есть, в сущности, совокупность потребностей, пове­левающих человеку иметь нужды, стремиться к их удовлетво­рению; оно - их неосознаваемая ненасытность. Такова изна­чально присущая всему живому активность, взятая в ее самой обобщенной, темной, слепой сущности. Эта абстрактная нена­сытная активность совершенно реальна, столь же неопределена («оно»!) и, как слепая, пагубна. Поэтому ее можно трактовать как «инстинкт смерти» - как стремление живого к итогу жиз­ненного пути - к его концу, к смерти.

Сверх-я Фрейда (или символическое Лакана) противостоит слепой устремленности оно (реального) - ненасытности потреб­ностей. Это - общественно-исторические нормы их удовлетво­рения, но взятые преимущественно в их неосознаваемом каче­стве, то есть нормы, прочно укоренившиеся с раннего младен­чества: «табу», запреты, условно-рефлекторные автоматизмы, нарушить которые человек боится, сам не зная, почему.

Такая система запретов повелевает поведением столь же категорично как и оно, реальное - как сама потребность. В запретах же этих заключена зависимость индивида от соци­ального окружения и социального воспитания с раннего мла­денчества.

Это сверх-я символично, потому что существует не только в подсознании (как оно, реальность) и не только как автома­тизм, но проникает и в сознание, может быть осознано, как осознаются символы, в которых до некоторой степени конкре­тизируются или олицетворяются самые широкие обобщения, в частности- - запретные.

Я, по Фрейду (воображаемое - по Лакану), находится все­гда между оно (реальным) – потребностями - и сверх-я (символическим), то есть общественно-историческими нормами их удовлетворения. Непримиримость этих противонаправлен­ных сил - источник психических расстройств. Причем искомая примиренность - воображаемая удовлетворенность я - фигу­рирует как влечение к женскому, к матери, к жизни, а отри­цание нормативности (сверх-я, символического) - как ненависть к отцу, поскольку запреты, «табу», ограничения накладывают­ся отцом до и после осознания их смысла (295, стр.334-349).

Может быть, так можно трактовать предложенную Фрей­дом теорию «Эдипова комплекса»?..

Потребности практически существуют в виде вполне опре­деленных желаний, направленных на определенные объекты. При нормальном, здоровом структурировании желаний связь между потребностью и объектом желания логически обоснова­на и может быть осознана, хотя, конечно, далеко не всегда осознается и не всегда нуждается в осознании. Связь эта по мере надобности устанавливается мышлением, сопоставляющим потребность, заинтересованность с возможностями их осуще­ствления в реальных окружающих условиях. Так здоровое мышление контролирует целесообразность трансформаций по­требностей в структурировании желаний их объективную рен­табельность и плодотворность.

При болезненном структурировании мышление либо не справляется с этой работой, либо вовсе в ней не участвует. Либо структурирования не может произойти вследствие столк­новения («сшибки») противонаправленных нервных процессов, равных по силе, либо оно протекает стихийно, под влиянием всякого рода случайностей. Так возникают объективно нео­боснованные, фантастически причудливые желания, неожидан­ные для самого субъекта, противоречащие всей его сознательной сфере и его социальному окружению и потому - мучи­тельно болезненные.

Подобного рода болезненные желания должны быть (и преимущественно бывают) причудливо предметными транс­формациями потребностей биологических. Ведь именно эти потребности наименее нуждаются в обслуживании мышлением и наиболее нуждаются в ограничении нормами их удовлетво­рения в человеческом обществе. Отсюда подсказанный меди­цинской практикой повышенный интерес 3. Фрейда к сексу­альной сфере человеческого поведения как источнику психи­ческих расстройств и к причудливо фантастическим ассоциа­циям, возникающим в результате.

Вследствие биологического происхождения трансформируе­мая потребность, как и содержание структурируемого желания, проявляются не в словах человека, а в паузах, способах про­изнесения слов, в оговорках, логических ошибках, метафорах и метонимиях.

Психоанализ заключается в разгадывании '•' по всем этим признакам в их контексте потребности, конкретизировавшейся в болезненно обостренном желании и в разгадывании той нормы, которая этому желанию противостоит и создает в итоге болезненный внутренний конфликт. Поэтому основа психоанализа заключается в осознании стихийно протекающе­го процесса, то есть во вмешательстве мышления и сознания в трансформацию потребностей - в согласование потребности с возможностями и с объективными условиями. Сюда входит, значит, и осознание норм удовлетворения потребности как целесообразного ограничения ее ненасытности разумным пре­делом.

Таков здоровый путь нормализации процесса структуриро­вания желаний, предлагаемый психоанализом, - путь транс­формаций потребностей. Он найден практикой психотерапии, и продуктивность его ею подтверждается. Она подтверждает, следовательно, и чрезвычайную роль норм удовлетворения потребностей человека в их обслуживании всеми функциями человеческого организма, в частности - мышлением и созна­нием.

Не служит ли поддержанию норм, их укреплению и напо­минанию о них и всякая молитва? Ведь молящийся о чем-то просит и обещает верность божеству. Молитва предостерегает от искушений и соблазнов нарушения наиболее значительных норм.

Можно предполагать, что роль психоанализа задолго до его введения в практику психотерапии играла исповедь. Осознание неправомерности своих поступков, намерений и желаний (грехов) в исповеди выступает в единстве с осознанием и ук­реплением правомерности норм нравственности, вытекающих из норм религиозной догматики - из веры в «таинство отпу­щения грехов». Максимально возможное согласование конк­ретных побуждений индивида с общественно-историческими нормами удовлетворения его потребностей обеспечивает связь отдельного человека с его социальной средой, то есть - его нормальное, здоровое участие в общественном производстве. В этом, может быть, причина многовекового существования ис­поведи.

Но творческое развитие человечества в целом и в любой отрасли человеческой деятельности нормами не обеспечивается. Их функция - охрана достигнутого в каждое данное время в данной общественной и природной среде.

Эта охранительно-тормозная роль тем больше, тем значи­тельнее, чем выше вооруженность человечества и каждого данного человека. Поэтому нормативность в удовлетворении потребностей должна, в сущности, повышаться вместе с рос­том -производительных сил. Чем они значительнее, тем более опасными последствиями грозит их использование при нару­шении норм. Так, развитие науки, не уравновешенное укреп­лением нравственности, угрожает общественному бытию чело­вечества; существованию, человеческих потребностей грозит присущая им ненасытность.

Она вполне реальна. Практически, в быту она, эта нена­сытность, выступает в том, что называют азартом, бесшабаш­ностью, безудержными порывами, страстью к риску, к «игре со смертью». Все это много раз воспроизводилось в художе­ственной литературе Ф.М. Достоевским, Ст. Цвейгом, Э. Хемин­гуэем. Может быть, как раз в этом проявляется и то, что Фрейд называет «инстинктом смерти»?

В безудержности, в ненасытности потребностей безумие граничит с гением. Не появлялись бы в человеческом обще­стве безумцы, не было бы и гениев. Может быть, безумием и «греховностью» многих человечество расплачивается за редких гениев? Ведь без нарушителей общественно-исторических норм остановилось бы его развитие, как без норм было бы невоз­можно прогрессивное накопление человечеством средств удов­летворения его умножающихся потребностей.

Дата добавления: 2015-08-13