Студопедия
Случайная страница | ТОМ-1 | ТОМ-2 | ТОМ-3
АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатика
ИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханика
ОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторика
СоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансы
ХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника

Адам Мицкевич (Adam Mickiewicz) 1798 - 1855

Читайте также:
  1. Адам ГотАиб Эленшлегер (Adam Gotlieb Oehlenschlager) 1779 - 1850

Конрад Валденрод. Историческая повесть. (Konrad Wallenrod. Powiesehistoryczna)

Романтическая поэма (1828)

В прозаическом предисловии к поэме автор отмечает, что описывает те давние времена, когда язычники-литовцы сражались с главным врагом своим — Тевтонским орденом, покорившим Пруссию.

1391 г. В Мариенбург съезжаются рыцари, чтобы избрать главу ор­дена. Чаще других произносят здесь имя Валленрода — чужеземца, подвигами своими прославившего орден по всей Европе. «Не только грозной воинской отвагой он возвеличил званье крестоносца: но, пре­зирая жизненные блага, он в христианской доблести вознесся». Ры­царь этот «своего оружия и чести не продавал враждующим баронам. В монастыре, соблазнов не касаясь, чуждаясь света, он проводит юность: ему чужды и звонкий смех красавиц, и песен менестрелей сладкострунность».

У человека этого, не старого годами, но мрачного, седого и бледно­го, есть единственный друг — святой монах Хальбан, его всегдашний исповедник.

Иногда Конрад поет песню на неведомом языке, и в глазах у ры­царя стоят слезы, а дух улетает в край воспоминаний. И нет в этой песне ни веселья, ни надежды...


А в башне замка живет затворница младая. Лет десять назад при­шла она неведомо откуда в Мариенбург и «в башню добровольно за­ключилась. / Теперь из высокого оконца затворница взывает: / «Конрад! <...> Магистром став, твой долг — их уничтожить!»

Рыцари, слыша эти слова на незнакомом языке, понимают лишь имя «Конрад». Это — «неба указанье», провозглашает Хальбан, и Конрада избирают великим магистром.

Все надеются, что Валленрод скоро покорит Литву. Но он «обычай предков дерзко нарушает»: призывает рыцарей отказаться от воин­ской славы и богатства. «Да будет добродетель нашей славой!» А у стен замка уже рыскают литвины. Конрад же по ночам ходит к башне и тихо переговаривается с затворницей. Она поет, как обратил ее, красавицу язычницу, рыцарь-христианин в свою веру и увлек в чужую страну. Конрад страдает: зачем несчастная последовала за ним?! Но она, потрясенная дерзким планом Конрада, «в немецком замке тайно появиться и, / местью поразив их стан немецкий, / за горести народа расплатиться», хотела быть поблизости от любимого. Валленрод упрекает затворницу: когда-то он, горько плача, расстался с ней — и со своим счастьем — «для замыслов кровавых и мятеж­ных». И вот теперь, когда он готов наконец отомстить «врагам за­клятым», ее появление подорвало его силы. Хальбан осыпает Конрада упреками. Валленроду надо выступать в поход, а он не может поки­нуть любимую.

Конрад пирует с Витольдом, который, борясь за власть в Литве, пришел просить помощи у ордена. Старый литвин поет песню, срамя предателей, переметнувшихся к немцам. устыдившись, Витольд «пла­щом закрылся и в черное раздумье погрузился». Старик же расска­зывает о юном литвине, которого ребенком захватили в плен немцы, нарекли Вальтером Альфом и сделали крестоносцем. Великий магистр Винрих любил его, как родного сына. Но в литовском сердце скрыва­лась тоска по отечеству, ненависть к немцам. Юноша сходится со старым певцом-литвином; тот рассказывает сироте об отчизне и раз­жигает в нем ненависть к ее врагам. Старик велит юноше: «Оставай­ся у немцев, / учись у них ратному делу / и входи к ним в доверье...» Но в первом же бою с литвинами юноша устремляется к соплеменникам — и рассказывает свою историю князю Кейстуту и его дочке, «божественно юной» Альдоне. Вскоре молодые люди влюбляются друг в друга, и князь женит их. Но Вальтер «благородной душою не был счастлив в семье, / так как не было счастья в отчиз­не». Немцы наступают, и Вальтер боится, что они захватят всю Литву. Освободив Альдону от брачного обета, он тайком уходит к не­мцам, чтобы разрушить орден изнутри.

После пира Витольд изменяет союзникам-немцам (похоже, сдела­ли свое дело песни старика; подозревают, что это был переодетый


Хальбан). Люди Витольда громят немецкие замки. Конрад вынужден вести жаждущих мести крестоносцев в Литву. Возвращается он зимой с остатками разбитой армии. Знаменитый полководец Валленрод погубил на этот раз все свое войско. Лицо великого магистра мрачно, но глаза сияют.

В подземелье собирается тайный совет ордена. Один из двенадцати судей в масках заявляет, что граф Валленрод отправился когда-то в Палестину и вскоре пропал, а некий рыцарь из его свиты, прибыв в Испанию, назвался именем своего господина, которого, видимо, убил. Прославившись в Испании, где отважно громил он мавров, самозва­нец явился в Мариенбург. Двенадцать судей в черном единогласно выносят изменнику смертный приговор.

Исполнивший клятву Альф спешит к Альдоне. Он больше не хочет мстить — «немцы тоже люди» — и зовет любимую в Литву, чтобы начать жизнь сначала. Но поздно! Постаревшая Альдона не решается показаться мужу на глаза. Вскоре Альф слышит за своей спиной крик: «Горе, горе, горе!» Так тайный совет призывает приговоренных готовиться к смерти. Альф прощается с Альдоной. Ночью убийцы ло­мятся в его покой, и рыцарь осушает чашу с ядом. А старый Хальбан остается жить, чтобы всем рассказать о подвиге героя. «Одним уда­ром стоглавую я уничтожил гидру!» — гордо говорит Альф ворвав­шимся к нему рыцарям и умирает. Увидев, что в оконце его погасла лампа, с воплем падает замертво в своей башне Альдона.

В «Объяснениях» Мицкевич отмечает, что реальный Валленрод действительно поставил орден на грань гибели и сам умер при весьма загадочных обстоятельствах. Не был ли он тем немецким рыцарем Вальтером фон Стадионом, который, попав в плен к литовцам, же­нился на дочери Кейстута и тайно уехал с нею из Литвы?

Е. В. Максимова

Дзяды (Dziady)

Драматическая поэма (Ч. II, IV - 1823; Ч. III - 1832)

В поэме отразились некоторые факты биографии автора (несчастная любовь, арест в Вильно за участие в деятельности кружков патриоти­чески настроенной польской молодежи, высылка во внутренние гу­бернии России). Первая часть поэмы закончена не была.

В стихотворном вступлении «Призрак» юноша-самоубийца, вос­став из гроба, тоскует по любимой и с нежностью вспоминает о про­шлом.


В прозаическом же вступлении автор объясняет, что Дзяды — это древний народный обряд поминовения усопших, в основе которого лежит культ предков (дедов). Борясь с остатками языческих верова­ний, церковь старалась искоренить этот обычай, и потому народ справлял Дзяды тайно, в часовнях или пустующих домах близ клад­бищ, где люди ставили ночью угощение, призывали неприкаянные души и пытались помочь им обрести вечный покой.

Часть II. Ночью в часовне Кудесник призывает заклинаниями души умерших. Старец и хор вторят ему. Души двух невинных детей про­сят горчичных зернышек: «Тот, кто горя не познал на свете, / после смерти радость не познает!» Страшный призрак покойного пана вы­маливает у своих крестьян хоть крошку хлеба — лишь тогда прекра­тятся мучения злодея. Но люди, которых заморил он когда-то голодом, обратились после смерти в воронов и сов и теперь вырыва­ют еду у жестокого пана из глотки. Красавица Зося, сводившая пар­ней с ума, но так никому и не подарившая любви и счастья, теперь томится от тоски: «Кто с землей не знался здесь на свете, / тот на небесах не побывает!»

К женщине в трауре устремляется вдруг призрак с ликом бледным и ужасным, с кровоточащей раной в сердце. Не повинуясь никаким заклинаниям, он идет вслед за смеющейся женщиной.

Часть IV. Жилище ксендза. Ночь. Сам ксендз молится за усопших. Входит Отшельник в дерюге, засыпанной листьями и травой. Издале­ка вернулся он в отчий край. «Кто любви не знает, тот живет счас­тливо», — поет пришелец. О, что за пламя пылает у него в груди!.. Он с горечью признается, что, начитавшись книг, искал идеальной любви, объездил весь свет, а потом встретил Ее, тут, рядом, «чтоб по­терять навеки». Ксендз с состраданием смотрит на несчастного, ко­торый «здоров с лица, но в сердце ранен тяжко». А безумец пылко и бессвязно рассказывает о великой своей любви, обильно пересыпая речь цитатами из Шиллера и Гете. Ксендз мягко замечает, что есть люди и более несчастные, чем его гость. Но тому нет дела до чужих страданий. Он оплакивает свою Марылю. Она жива — но мертва для него. «Мертв тот, кто всеми силами не помогает ближним!» — вос­клицает ксендз. Пришелец потрясен: это же сказала она ему на про­щание. «Друзья, наука, родина и слава!» Какая ерунда! А ведь когда-то он в это верил! Но высокие порывы ушли вместе с юнос­тью...

Поет петух. Гаснет первая свеча. И ксендз вдруг узнает в пришель­це своего ученика Густава, «красу и гордость молодежи», который пропадал где-то много лет. Но Густав отказывается остаться у ксенд­за: юноше нечем отплатить за любовь и заботу, все чувства его — в краях воспоминаний. Ведь все прошло... «Кроме души и Бога!» — откликается ксендз.


Густав вновь в отчаянии вспоминает любимую. Она предпочла по­чести и злато... Но он не винит ее: что он мог ей дать? Одну любовь до гроба... Юноша просит ксендза не говорить Марыле, что Густав умер с горя, — и вонзает себе в грудь кинжал. Гаснет вторая свеча. Густав спокойно прячет кинжал и объясняет взволнованному ксендзу, что лишь повторил для поученья сделанное много раньше. Сюда же он явился, чтобы просить слугу церкви вернуть людям Дзяды: ведь усопшим так нужны искренние слезы и молитвы живых! Сам Густав стал после смерти тенью своей любимой и пребудет с Марылей до ее кончины, когда встретятся они на небесах. Ведь он знал подле нее райское блаженство, а «кто на небе был хоть раз до смерти, / мертв, туда не сразу попадает!»

Бьют часы. Густав исчезает.

Часть III. В прозаическом вступлении поэт рассказывает о страда­ниях Польши под властью Александра I и о безжалостных гонениях, которые обрушились в 1823 г. на польскую молодежь, учившуюся в Вильно и стремившуюся сохранить родной язык и национальную культуру. «В деле виленских студентов есть нечто мистическое <...> Высокое самоотречение <...> молодых узников, всем явная Божья кара, постигшая притеснителей, — все это глубоко запечатлелось в умах» свидетелей и участников тех событий.

В Вильно, в монастыре отцов базилианов, превращенном в тюрь­му, спит узник. Ангелы и демоны спорят, борясь за его душу. Про­снувшийся узник понимает: если его враги, «отняв у барда речь», отправят его в изгнание, туда, «где песнь его непонятой пребудет», то он станет для родной страны мертвецом при жизни.

Конрад снова засыпает. Дух же восхищается силой человеческой мысли: «Ив тюрьме для мысли нет препон: она и вознесет, она и свергнет трон».

Ночью узники, пользуясь сочувствием стражника-поляка, собира­ются в камере Конрада, смежной с костелом, и празднуют Рождест­во. Томаш, которого юноши считают своим главою, объясняет схваченному сегодня Жеготе: сенатор Новосильцев, впавший в неми­лость «за то, что пьянствовал и воровал открыто», теперь старается выслужиться перед царем, «заговор найти, поляков оболгать и тем себя спасти». Благородный Томаш готов взять всю вину на себя.

Товарищи с иронией рассказывают Жеготе об ужасах заключения, говорят о кибитках, увозящих закованных в цепи мальчиков в Си­бирь... Вспоминают, как кричали патриоты из кибиток: «Вовеки слава Польше!», как солдаты тащили на руках избитых до полусмерти уз­ников... «Не Богу — лишь себе недоброе подстроит, кто вольности зерно увидит и зароет!» — усмехается Жегота. узники распевают ве­селую песенку о том, как будут добывать в Сибири руду — чтобы выковать топор для царя.


Глядя на угрюмого Конрада, друзья понимают: он охвачен вдохно­вением. Конрад поет яростную песнь, что «к великому мщенью зовет», — и падает без чувств. Друзья его разбегаются, заслышав шаги патрульных. А Конрад, привстав, говорит об одиночестве поэта, Не люди, но лишь Бог и природа поймут певца! Песнь его — «все­ленной сотворенье»! Он равен Создателю! Безмерно любя свой народ, поэт хочет «наставить и прославить его», — и требует у Бога великой власти над сердцами людскими. Горько упрекает Конрад Всевышнего:

за что Тот карает несчастных поляков?!

Юноша вновь падает без чувств. Демоны злятся: если бы он в гор­дыне своей продолжил распрю с Богом, они заполучили бы душу поэта! Но, завидев ксендза Петра, которого привел стражник, черти разбегаются. Петр изгоняет из Конрада злого духа. Тот извивается, юлит («Ах, тяжело в аду чувствительным натурам! Когда я грешника когтями обдираю, поверь, хвостом не раз я слезы утираю!»), но вы­нужден подчиниться благочестивому ксендзу. Ангелы просят Всевыш­него простить поэта: не чтил он Господа, но любил свой народ и страдал за него.

В деревне подо Львовом юная Эва молится за несчастных, брошен­ных в тюрьмы, и за поэта, чьи стихи так прекрасны.

В своей келье молится и ксендз Петр: «На место лобное возводят мой народ, / Уксус Пруссия, желчь — Австрия подносит, / царев. солдат пронзил распятого копьем, / но этот лютый враг исправится в грядущем, / один из всех прощен он будет Всемогущим».

В своей роскошной спальне ворочается на кровати Сенатор. Черти радуются: эта смрадная душа от них не уйдет!

Варшавский салон. Знать за столиком щебечет по-французски о балах и отказывается слушать польские стихи: это же галиматья! У дверей молодые люди и несколько стариков говорят по-польски о крови патриотов, пролившейся в Литве. Но светское общество об этом слушать не желает: во-первых, опасно, во-вторых, «Литва — как часть другой планеты: / о ней совсем молчат парижские газеты!» Литераторы отказываются писать о том, как страдают в тюрьмах польские патриоты. «Легенд покуда нет...» Вот лет через сто... К тому же в предмете сем нет национального колорита: «Мы воспевать должны стада, любовь селян: / к простой идиллии всегда влечет сла­вян». Возмущенная молодежь покидает салон. Юноши понимают:

надо идти в народ.

Вильно. В приемном зале Сенатор и его приспешники создают все новые дела на поляков, пытаются бросить в темницу слепую вдову, которая молит о свидании с жестоко избитым в тюрьме сыном, глу­мятся над ксендзом Петром. Тот спокойно пророчит негодяям ско­рую смерть.


наконец, вкусить запретные утехи». А судья задумал женить племян­ника, которому собирается оставить свою усадьбу.

В доме Тадеуш сталкивается с прелестной юной девушкой. Он видит «завитки густых волос коротких, накрученных с утра на белых папильотках, струящих тихий блеск сиянья золотого...» Красавица убегает, а юноша весь день грезит о ней.

Вечером судья устраивает для многочисленных гостей ужин в полу­развалившемся замке. Он принадлежал когда-то богатому и знатному пану Горешко, который дружил с братом судьи, лихим рубакой Яце­ком Соплицей, но отказался отдать ему в жены свою дочь, синегла­зую красавицу Эву, хотя молодые люди и любили друг друга. Магнат нашел ей мужа познатнее... Потом, когда замок штурмовали заняв­шие Литву царские войска, Яцек метким выстрелом убил пана Го­решко, возглавлявшего оборону этой крепости. За это новые власти отдали замок Соплицам. Но Яцек куда-то исчез. Теперь же его брат судится за замок с молодым голубоглазым красавцем графом, дальним родственником пана Горешко.

На пиру рядом с Тадеушем садится одетая по последней моде темноволосая красавица Телимена. Юноша счастлив: это ее он видел сегодня утром! Правда, тогда она показалась ему моложе... Впрочем, это мелочи!

А судья беседует за столом с ксендзом Робаком — лихим мона­хом, лицо которого покрыто шрамами. Он пришел из-за Немана и вечно шепчется о чем-то с местными шляхтичами, после чего многие юноши бегут в польские отряды, которые сражаются под знаменами Наполеона. Поляки видят во французском императоре своего освобо­дителя.

Утром судья устраивает охоту, в которой участвует и граф, вели­чающий себя романтиком. «Шляхетство местное по всем углам шеп­талось: / «У графа в голове, мол, не хватает малость. Но чтили все ею за щедрость, древность рода, за то, что никогда не обижал народа». Граф забредает в замок, и там лысый ключник, старый рубака Гервазий, верный слуга пана Горешко, поклявшийся убить негодяя Яцека, умоляет молодого человека не отдавать этих руин нечестивцам Со­плицам! Граф тронут романтической историей замка. Жаль, что у Соплицы нет дочки, к которой граф для полноты картины мог бы воспылать безумной страстью! И вдруг он видит в огороде судьи пре­лестную белокурую девушку. «Как жаба прыгая» «меж лопухами», подбирается граф к красавице, но милая простота «небесного творе­нья» разочаровывает его. «На бедных огурцах сорвав свою досаду», граф отправляется в дубраву и видит там искушенную светскую даму Телимену, которая увлекла всех гостей судьи за грибами. Теперь же она грустит: «Никто не пожирал красавицу глазами, / все были заня-


ты презренными грибами!» Наконец к ней подсаживается судья и заводит разговор о Тадеуше. Отец его, Яцек, сказался умершим, а «сам притаился где-то, / не хочет между тем, чтоб сын узнал про это». Теперь же Яцек написал судье, чтобы тот женил Тадеуша на юной красавице Зосе. Телимена не желает и слышать о свадьбе Та­деуша. И свою воспитанницу Зосю, дочь умершей в Сибири Эвы, Те­лимена ему не отдаст. Мало ли что все эти годы Зося жила на деньги Яцека... Но, испугавшись, что судья может женить племянника на ком-нибудь другом, Телимена обещает подумать.

Выйдя из-за куста, с ней мило раскланивается граф, и Телимена начинает щебетать о божественной Италии. «Отдавая дань восторгов югу», они «хулили родину и вторили друг другу». Появившийся Та­деуш горячо вступается за литовскую природу — «и рукой жмет ручку Телимены». Та кокетничает с обоими поклонниками, Тадеушу же сует ключик и записку.

Наутро, проснувшись, счастливый Тадеуш вспоминает ночные ра­дости — и вдруг видит в окне лицо золотоволосой красавицы, с кото­рой столкнулся в день приезда. Но юноше нужно спешить на охоту. Он мчится мимо корчмы почтенного еврея Янкеля; за честность и хо­рошие советы «поляком добрым» тот «слывет в родном повете». Сейчас ксендз Робак говорит собравшейся в корчме шляхте, что скоро Наполеон освободит Литву. Так что полякам «на коней при­шла пора садиться и сабли вынимать, чтоб не пришлось стыдиться!»

В лесу на Тадеуша и графа бросается разъяренный медведь. Юно­шей спасает подоспевший Робак, со ста шагов уложивший зверя. Так стрелял когда-то лишь удалец Яцек Соплица...

А Телимена прикидывает, кого из двоих поклонников, ей, немоло­дой и небогатой, увлечь к алтарю. «Граф родовитый пан! Изменчивы магнаты... / Блондин... Блондины все в любви холодноваты... / Таде­уш простачок, к тому же славный малый / и любит в первый раз, надежней он, пожалуй!» А графа неплохо бы женить на Зосе! Тогда и Телимене местечко бы «нашлось в супружеском именье». И Тели­мена решает сегодня же представить обществу четырнадцатилетнюю Зосю. Хватит ей возиться с курами и играть с крестьянскими детьми!

Увидев наряженную по последней моде Зосю в гостиной, Тадеуш столбенеет, а потом в отчаянии бежит в леса. Вскоре он видит Телимену, которая, заламывая руки, мечется по лужайке. Но дело тут не в душевных муках. Красавицу заели муравьи... Тадеуш бросается ей на помощь, а из-за кустов за парочкой следит ревнивый граф.

Ужинают все в замке. Тадеуш мрачен. Прозрев, он наконец узнал ужасный секрет Телимены: «она румянилась!» Юноша отчаянно рев­нует Зосю к графу, который увивается за малюткой, чтобы досадить Телимене. В раздражении граф затевает с судьей ссору из-за замка.


Тадеуш вызывает графа на дуэль. Разгромив весь зал и бежав с поля брани, верный Гервазий подбивает графа совершить на Соплицов наезд!

Утром ксендз Робак объясняет судье, что Яцек Соплица «раскаялся в ужасном преступленье / и поклялся вернуть наследникам именье». Мечтает он «Тадеуша теперь сосватать с сиротою», чтобы «таким путем разделаться с враждою». Ведь грядет война за свободу родины! И в этих краях возглавит патриотов судья Соплица!

Гервазий призывает молодцов Добжинских и других местных шляхтичей разделаться с Соплицей, брат которого убил патриота Го-решко. И шляхта, крепко выпив, в восторге валит за графом, одетым «в черное, на скакуне отличном, / в распахнутом плаще нарядном, заграничном».

А судья и его гости в изумлении смотрят на комету. Недобрая это примета! Ксендз наконец признается судье, что он, Робак, — Яцек Соплица. Тадеуш же, окончательно запутавшись в своих любовных делах, решает немедленно драться с графом, а потом бежать к по­встанцам. В темном коридоре юношу подстерегает Телимена и гро­зит всем рассказать, как Тадеуш коварно соблазнил ее, невинную девицу. Юноша обзывает ее дурой, но понимает: его будущность по­гублена. Пусть Зосенька найдет счастье с графом! И бедняга бежит топиться, но у пруда сталкивается с соперником, который едет штур­мовать Соплицов. Тадеуша хватают; ватага шляхты налетает на усадь­бу. Телимена бросается графу в ноги. Смущенный граф запирает пленников в доме, а шляхта атакует погреб и кухню.

Перепившихся буянов скручивают солдаты-«москали». Сам судья и Зосенька просят отпустить беспутных шляхтичей. Рыдают женщи­ны. «От этих слез и криков / смягчился капитан, храбрец Никита Рыков», но майор Плут — поляк, в погоне за чинами и деньгами переделавший на русский лад свою фамилию Плутович, собирается жестоко покарать бунтовщиков. Ведь Добжинские кричали на всех углах, что он ограбил полковую кассу! Вот теперь и отправятся в Си­бирь, если судья не выложит по тысяче за каждого!

Но тут ксендз Робак приводит всех соседей, и начинается бой. По­ляки одолевают. Робак к Рыкову «послал парламентера / и предло­жил ему оружье сдать без спора. / <...> Но Рыков не хотел выпрашивать пардона». Битва продолжается. Ксендз своим телом прикрывает раненого графа. Наконец противник разгромлен, Рыков взят в плен. «Я, ляхи, вас люблю!» — с искренним восхищением признается капитан. Плут же спрятался «на двор соседний. / И тем окончился в Литве наезд последний».

С возмущением отказавшись от денег, Рыков обещает уладить дело с властями. «Москва для москаля, а Польша для поляка, / по мне,


пускай и так — не хочет царь однако», — со вздохом замечает капи­тан.

Гервазий признается, что прикончил Плута. Раненый Робак объяв­ляет, что героям битвы нужно немедленно бежать за границу. Перед разлукой Тадеуш не хочет связывать Зосю помолвкой. Но он надеется вернуться к любимой, овеянный славой. Зося, обливаясь слезами, ве­шает ему на шею ладанку. Граф, поняв, что они с Тадеушем не со­перники, нежно прощается с изумленной Телименой и по примеру юноши тоже отправляется совершать подвиги на поле брани. Ксендз советует богатому графу снарядить целый полк. Когда же все уходят, Робак признается Гервазию, что он — Яцек Соплица. Он искренне любил пана Горешко, а тот откровенно использовал его. Когда же магнат, зная о чувствах Яцека и Эвы, выдал дочь за другого, оскор­бленный Яцек в отчаянии женился на убогой девице и с горя запил. Несчастная жена его вскоре умерла, оставив ему сына Тадеуша. Обе­зумев от гордыни своей и любви к Эве, Яцек убил Горешко, обо­ронявшего замок от «москалей». И все стали считать Яцека предателем! Искупая свой грех, он принял имя Робак — «во прахе червь» — и всего себя отдал служению Господу и отчизне. Потрясен­ный выпавшими на долю Яцека страданиями, Гервазий признается, что Горешко, умирая, простил Соплицу.

Приносят письмо из Варшавы: объявлена война. Сейм постановил воссоединить Польшу и Литву. С примиренной душой Яцек умирает от ран.

1812 г. Французские и польские войска входят в Литву. Их востор­женно приветствует местная шляхта. В Соплицов «явился за полночь сам генерал Домбровский». В усадьбе устраивают грандиозный пир. Здесь восстанавливают честное имя Яцека Соплицы: «покойник на­гражден рукой Наполеона / отличием — крестом Почетным легио­на.» На пиру объявляют о помолвке наряженной в литовское народное платье Зоси и бравого улана Тадеуша, оправляющегося от ран. Появляется на пиру и другая пара — Телимена и ее жених — нотариус, сменивший по требованию невесты польское платье на фрак. Изменница! — кричит потрясенный Граф, произведенный На­полеоном в полковники. Телимена готова немедленно бросить нота­риуса, но теперь она кажется графу «вульгарной, прозаичной». «Довольно вздор молоть!» — решительно обрывает его красавица и возвращается к жениху.

Тадеуш решает освободить своих крестьян: «Рабовладельцем быть позорно человеку!» «Если от того мы обеднеем, что же? Ты станешь для меня тогда еще дороже!» — отвечает Зося, готовая жить с люби­мым в глуши, в деревне, «индюки, и куры, и фазаны / мне во сто крат милей, чем Петербург туманный!»


Старик Гервазий не очень одобряет планы освобождения крестьян, но, чтобы молодые не бедствовали, передает в руки Зоси бесценный клад, спрятанный в замке ее предками, и мешок талеров от себя. Сам ключник собирается жить у Зосеньки и Тадеуша и вырастить их сыновей отличными рубаками.

Под цимбалы Янкеля все танцуют полонез, мелодия которого словно рассказывает о победах и поражениях поляков.

«И я с гостями был, пил добрый мед и вина, / Что видел, что слы­хал, собрал здесь воедино».

Эпилог. «Так думал я на улицах парижских / «В шумихе, в хаосе обманов низких. / Одна утеха в тяжкую годину... / Мечтать о роди­не, забыв чужбину».

Е. В. Максимова


Дата добавления: 2015-08-13; просмотров: 74 | Нарушение авторских прав


Читайте в этой же книге: Люцинда | Людвик Тик (Ludwug Tieck) 1773 - 1853 | Эрнст Теодор Амадей Гофман (Ernst Theodor Amadeus Hoffmami) 1776 - 1822 | Генрих фон Клейст (Heinrich von Kleist) 1777 - 1811 | Адельберт фон Шамиссо (Adelbert von Chamissso) 1781 - 1838 | Генрих Гейне (Heinrich Heine) 1797 - 1856 | Фридрих Хеббель (Friedrich Hebbel) 1813 - 1863 | Георг Бюхнер (Georg Buchner) 1814 - 1837 | Герхарт Гауптман (Gerhart Hauptmann) 1862 - 1946 | Генрик Ибсен (Henrik Ibsen) 1828 - 1906 |
<== предыдущая страница | следующая страница ==>
Кнут Гамсун (Knut Hamsun) 1859 - 1952| Юлиуш Словацкий (Yuliusz Slowacid) 1809 - 1849

mybiblioteka.su - 2015-2024 год. (0.015 сек.)