Глава. Любовь омеги. Конец

(Конец в смысле не конец фф, а конец второй части главы. Так что не радуйтесь.)

Пожалуй,подведём, итоги:

Во-первых, такой подставы от ЧинХо не ожидал даже Пак. Во-вторых, я теперь в Якудза и меня (возможно) хотят. А ко всему прочему у меня, предположительно, через восемь месяцев родится ребёнок. Поздравьте меня, я сержант! И если бы мне два месяца назад сказали, что я скоро стану папашей, а Тахиро - омега, я бы честно выпал в астрал.

Если вы меня слышите, знайте, отсюда я выйду другим человеком. И не только потому, что после такого невольного раскрытия секрета смотреть на мир по-обычному вовсе не получается, но и потому, что я почувствовал себя королём ситуации.
_ _ _

Я смотрел на омегу, не зная, как реагировать. В голове полный кавардак, а про то чтобы что-то сказать в принципе и речи быть не может. Как могло произойти, что мой враг, который меня в гробу видал, сейчас стоит рядом, излучая любовь всем телом, а его задница течёт, как водопад Виктория? И о боже, только не говорите, что не догадались, чего от меня теперь хотят? У него же на лице всё написано. Трудно не заметить. А сбивчивое дыхание и резкий запах крови явно говорит, что кое-кому тут не помешает член альфы, и, желательно, не один раз. Да вы хоть представляете, какой мне подвернулся шанс?! Один, грёбанный, шанс, из-за которого всё решится (и я не утрирую). В прошлой жизнь, я определённо спас Корею.

Почему?

Да потому что я уже несколько лет терпел его до белого каления. Каждый раз, встречаясь с его безумным взглядом, хотелось только убивать. Медленно и мучительно. Я испытывал настолько ощутимую и неконтролируемую ненависть, что моими чувствами весь мир можно стереть с лица земли. Полтора года я жил мыслью о том, чтобы посмотреть перед смертью в глаза этому ублюдку и сейчас, хищно улыбаясь и скрывая ненависть за нотками возбуждения, я, наконец, почувствовал себя свободным.

Груз, что морально давил изнутри, вдруг пропал, а я ведь только подумал о том, как он будет умирать. Его смерть не за горами, и лишь я приближаю её. И только она успокоит Тахиро, которого я, к слову, начал понимать. Вмиг все его поступки стали такими очевидными, а то, над чем я ломал голову днями напролёт, оказалось настолько… понятным, что невольно начинаешь верить в это.

Любит. Он просто любит. Именно это оправдание служило началом. И не место за первенство в криминальном мире, далеко не оно. Только подумать: он, взрослая омега, провоцировал меня, чтобы я обратил на него внимание.
Но как говорится, за что боролся, но то и напоролся. Это любовь не привела его к счастью, сделав только больней. И осталось лишь гадать, поймёт он это или нет.

В глазах напротив я не видел ничего, кроме вожделения, будто он до этого времени очень тщательно скрывал, кто он есть на самом деле, не смея давать слабину, а сейчас, наконец, нет смысла скрываться. И я буду не я, если напоследок не помучаю его. Чувствуя, как сердце отчего-то бьётся слишком громко, а от рядом стоящей и текущей омеги затрахать кого-то до смерти хочется всё больше, я только и зациклился, что на Тахиро и его секрете. Можете называть меня психом, что не хуже Номура.Я не буду это отрицать.

- Ты просто не представляешь, как трудно жить, зная, что тот, кого ты любишь, трахает другого,– почти неслышно сказал японец, упрямо смотря на меня сверкающими глазами. В его бездонных омутах столько решительности, что невольно принимаешь этот взгляд за вызов. И я принял его. Я готов плясать под дудку японца, но конец будет за мной.

Гортанно рыкнув, я схватил омегу за полы пиджака и притянул к себе, чувствуя прижавшуюся его эрекцию собственным телом. От такого касания, пускай и через одежду, внизу живота приятно кольнуло. Животные инстинкты, отвечающие за сексуальное влечение, твердили немедленно завалить эту суку и отодрать так, чтобы все шавки Якудза слышали, кому подчиняется их босс, и я честно сдерживался. Сдерживался до тех пор, пока эта самая сука не начала тереться об меня стояком.

Омегу всего трясёт будто от холода, а только что стянутый и откинутый куда-то в сторону пиджак ясно говорил, что кому-то сейчас очень жарко. Не терпелось снять всю одежду, подставляя оголённую кожу теплому ветру и солнцу, что проворно пробирается через оконный проём.

- Только подумай, как я плавно буду входить в твою затраханную дырочку снова и снова. Хочешь, чтобы мой член трахал только тебя? - томно прошептал я в губы японца, обдавая их горячим дыханием, отчего омега тихо простонал и резко положил руку мне на затылок и потянул за короткие прядки, пропуская их через пальцы, от чего я тихо шикнул, чувствуя, как вместе с волосами тянут и кожу.

Шепча какие-то пошлости, я цепко смотрел в раскосые глаза омеги, читая там желание, любовь и беспрекословное подчинение. Как же он сейчас жалок, но в то же время настолько невинен. Бьюсь об заклад, он до сих пор девственен, как Сехун в свои двадцать один. Только от мысли, что кроме пальцев и резинового члена внутри него больше ничего и в помине не было, а я буду тем, кто ворвётся во влажную дырочку раньше всех, становится как-то совсем дурно в хорошем и довольно пошлом смысле.

Проделав рукой слепой путь до спины японца, я легко обнял его худую талию, прижимая как можно ближе к себе, чтобы и он смог почувствовать меня. Тот без стеснения симулировал секс, тихо вскрикивая от каждого толчка вперёд, больно закусывая внутреннюю сторону щеки, пока я пристраивал вторую руку где-то на бедрах омеги и слегка сжал их.

- Будь моим,– выдохнул он, обвивая рукой мою шею и легко пробираясь пальцами за ворот футболки, отчего вниз по позвоночнику прошлась толпа мурашек.

Усмехнувшись, я поддался вперёд и впился в его тонкие губы жестким поцелуем, от которого низ живота трепетал, а член болезненно ныл. Долгое воздержание от секса давало свои плоды, и я уже почти не соображал, кто передо мной. Было наплевать на то, что он старше меня, а тот факт, что передо мной не просто человек, а враг, отошёл на последний план.

Я чувствовал вкус омеги на губах, словно он и вправду пил чью-то кровь. Сминал их своими и посасывал, а стоило ровным зубам моего партнёра больно прикусить нижнюю губу, как я не сдержался и сам простонал, врываясь языком в его рот. Горячий язык омеги сплетался с моим, не желая отдавать инициативу. Тахиро целовал с остервенением, будто до жути устал уже сдерживать омегу внутри себя и иногда отстранялся от меня с тихим причмоком, чтобы глотнуть свежего воздуха и вновь припасть к таким любимым для него губам. Уверен, он бы продал душу дьяволу, лишь бы хоть разок эти губы сомкнулись на его, но сегодня удача на стороне Якудза и я позволю ему чуточку больше.

Я целовал быстро, словно торопился куда-то, отчего иногда мы сталкивались зубами, но ни мне, ни ему это не показалось чем-то странным. Будто так и надо.

С каждой секундой, я всё сильнее сжимал бедра омеги, начиная громко рычать от нетерпения. Сам омега моментально отозвалась на это, терзая язык сквозь поцелуй. Вскоре и мои, и его губы покраснели, опухли, а от частого покусывания тонкой кожи образовались ранки, что немного кровоточили. Между тем коротенькие ногти царапали кожу, то и дело плавно проходясь по выпирающим позвонкам.

Выглядели со стороны мы крайне не комильфо, это я вам точно говорю. Особенно учитывать тот факт, что стол как-то уж слишком легко шатался намеревался вот-вот рухнуть к чертям. И последним предупреждением стал странный хруст старого дерева.

Не желая больше отвлекаться на прелюдии (учтём ещё претензии стола), я подхватил омегу за ноги, раздвигая их так, чтобы Номура обвил мою талию ногами, а затем рывком повалился на пол, отчего черная макушка Тахиро едва не встретилась с уже давно не работающей трубой, что шла вдоль стены, уходя куда-то за неё. С громким стуком ударившись о холодный и сырой пол спиной, омега тихо зашипел, чувствуя, как мелкие камешки впиваются в нежную кожу шеи, и если бы не мой настырный поцелуй, что заткнул омегу, он бы точно возмутился.

С искусанных губ, что подобны двум леденцам со вкусом крови, сорвался громкий стон, утопая в поцелуе. Его всхлипы, иногда срывающиеся на чересчур громкие стоны распространялись по всей комнате, вылетая через окно, откуда нас могли услышать.

- Тише, сладкий,- оторвался я от губ и словно змея прошипел на ухо японцу, больно прикусывая твердый хрящик. – Ты же не хочешь, чтобы твои подчинённые узнали, чем мы тут занимаемся?

- Плевать,– стервозно выкрикнул он, когда я надавил бедрами на него, тем самым сдавливая вставший член. Наверняка он уже истекает смазкой, а яички подрагивают от нетерпения.

Тахиро извивался, будто ужаленный, отзываясь на не значительные ласки громкими стонами. Оно и видно, что он ни разу не траханный. Даже ТаоЦзы стонал тише, а этот прям плывет только от одного касания моих рук.
Течка уже полноправно завладела телом омеги, отчего с его уст срывались мольбы о большем. И такие мелочи, как испорченная рубаха, что собрала всю пыль под собой, и теперь ткань наверняка была серой, или грязный пол, на котором мы бессовестно развалились, меркли по сравнению с тем, чего я желал.

Я чувствовал(обонянием), как на штанах Номура уже образовалось влажное пятнышко смазки, и запах крови вновь внушительно ударил по мозгам. Она была везде, и если закрыть глаза, невольно подумаешь, что находишься там, где багровой жидкости предостаточно.

Настойчиво водя по одетому телу руками, я касался плеч, рёбер, талии, бёдер и тазовых косточек и японец, не выдержав удовольствия, задрал голову назад, всё-таки ударяясь затылком о обшарпанную стену.
От такой картины невольно всплывали воспоминания, где я уединялся с пандой, но сравнить я двух омег отчего-то не мог, понимая, что они даже рядом не стояли.

- Трахни меня,– молил омега, и мне было жутко непривычно слышать от него такие слова. Поддаваясь бедрами вперёд, он как бы просил меня прикоснуться к его вставшему колом члену.

- Не сейчас,– многозначно ответил я и быстро, насколько позволяли трясущиеся руки, расстегнул ремень и вытянул из петель штанов. Вновь нависнув над Номура, я схватил его тонкие запястья, и поднял их над головой, привязывая ремнём к батарее. Ради такого момента я готов пожертвовать ремнём из натуральной кожи, который стоит, как две почки.

Японец с полным отсутствием мышления в период бурной течки, сразу понял, что происходит, и кажется, небольшие наклонности к БДСМ не на шутку раззадорили его.

Припадая к его ключицам, я больно кусал чувствительную кожу, будто собирался оторвать кусок, оставлял бордовые отметины, что в хаотичном порядке начали украшать тонкую шею Тахиро, шарил руками по телу, что до сих пор оставалось в одежде. И это вовсе не мешало мне задеть чувствительный темный сосок и грубо царапнуть его ногтём.

Крышу снесло окончательно, когда до ремня оставалось всего пару миллиметров, и я уже почти не соображал ничего. Но, вдруг в голове отчётливо всплыли картинки, где я трогал ЦзыТао, и руки сами собой застыли, не двигаясь. Сразу вспомнилась комната общежития, где, скорее всего, и произошло зачатие будущего ребёнка. Поляна где-то в чаще леса, солнечное небо, а иногда мелькали простые поцелуи. И только реальность, где я хотел просто оттрахать главу Якудзы, не вписывалась в этот хоровод воспоминаний. Поняв то, что именно панда не даёт зайти дальше, мне вдруг расхотелось трогать японца, что уж говорить о чём-то большем. Это так в стиле Хуана- обламывать меня.

Усмехнувшись собственным мыслям, я отвернулся от омеги, намереваясь продолжить, но уже не секс.

- И на этом закончим,– уверенно прохрипел я и, прочистив горло, брезгливо вытер большим пальцем чужую слюну с губы и тщательно потёр его же о ткань футболки. Вняв мои слова, Тахиро моментально опустил голову, с непониманием в глазах смотря на меня. И с каждой секундой, его глаза яснели, а зрачки расширялись, говоря всё за хозяина.

Азаза, наебал, наебал!

Нобелевскую премию мне за актёрское мастерство!

Я еле сдержал злорадный блеск в глазах, но мысленно подмигнул моему личному хранителю, что даже сейчас не даёт мне потрахаться. И надо было видеть лицо японца, исказившееся в гримасе открытого удивления, когда я просто поднялся с колен и картинно отряхнул штаны от пыли. Номура уже открыл рот для того, чтобы что-то сказать, но мой едкий предостерегающий взгляд, приказывающий молчать, как мышка, заставил его опешить. Он так и застыл с чуть приоткрытым ртом, не смея ничего произнести.

- Хороший мальчик,– улыбнулся снисходительно я.

Воспользовавшись его оцепенением, я подошёл к столу, одной рукой раскрывая край кожанки, а второй выудил оттуда маленькую бомбу с небольшим экраном и на секунду задержал на ней взгляд, понимая, что назад дороги нет. Сейчас или никогда я должен закончить эту войну, что была между нами.

- Сюрприз,– пропел я, громко рассмеялся и отошел в сторону, давая омеге рассмотреть необычно орудие собственной смерти. – Знаешь что это? – слащаво спросил я, наклонив голову набок. Понятное дело, омега сразу догадался, как применять её, но хотелось немного подавить на его психику. Подкинув в раскрытой ладони довольно таки лёгкую, но очень опасную вещицу, я резко перевернул руку, опуская бомбу с тихим стуком на край стола. - Эта коробочка семь на семь сделана из чистого железа и содержит в себе несколько граммовую смесь из химических веществ. При взаимодействии с воздухом, который войдёт внутрь по силиконовой трубке со сроком не более полторы минуты, образуется мощная реакция, из цепочки мелких с участием белого фосфора и прочих самовоспламеняющихся веществ. На поиски такой бомбы потребовалось немало сил и средств, а все потому, что она запрещена из-за повышенного процента ядовитых химикатов. Результат –мгновенная смерть. И если не от осколков железа, что просто попадут в тело при взрыве, и их вряд ли уже вытащишь, то от отравления газом или химических ожогов ты точно тут загнёшься. Ну, какого сдохнуть там, где даже крысы не помирают, м? – Весело спросил я, хотя было далеко не до веселья.

Эффект от этой штучки не велик – ударная волна пять метров от силы, но она, если повезёт, может и стены снести. Нужно лишь только запустить механизм, а потом дело за малым.

Мысленно поаплодировав самому себе, я рывком ударил по красной выпуклой кнопке со всей силы, боясь, что простого нажатия будет мало. Кнопка с громким стуком поддалась и впала во внутрь взрывчатки, начиная необратимый отсчёт до взрыва.

- У тебя есть больше минуты, чтобы подумать о жизни,- как бы между прочим предупредил я, пристально следя за реакцией омеги.- А потом - БУМ! – картинно развёл руки в стороны, имитируя взрыв. – Всё взлетит на воздух. Не трать драгоценное время зря.

Жажда мести, всё это время живущая где-то глубоко во мне, словно с рождения, впервые в жизни сломала все заслонки, что как-то удерживали меня. Теперь, полностью затмив разум, она царила по своему, позволяя мне плясать под её дудку. А я и не сопротивлялся, потому что тоже этого желал. И только поэтому я несколько минут назад целовал и буквально трахал того, кого ненавижу всем сердцем. Ради его смерти я готов пойти на всё и забрать его жизнь, как трофей.

Вы просто представить себе не можете, как теперь я упиваюсь лицом главы Якудза. Я никогда не забуду, кто он и что сделал для меня. Такое не прощают и уж тем более не забывают.

Не веря своим глазам, японец выглядел точь-в-точь, как я, когда узнал о, до недавнего времени неизвестной мне омежьей сущности. Он молчал, не смея что-то говорить, когда глаза судорожно бегали от бомбы ко мне, а я тихо радовался своей мести и даже не скрывал злой улыбки. Хоть это не сравнится с тем, что я пережил, но его кончина станет хорошей ценой за всё.

Поражаясь такой реакции, я быстро плюнул на все разборы полёта и двинулся к выходу, машинально готовясь достать пистолет, ведь у меня есть все шансы наткнуться на шлюшек Тахиро. Сердце трепетало от предвкушения, и мне не терпелось увидеть взрыв собственными глазами.

Я был уже возле двери, когда неожиданно обернулся назад, чтобы в последний раз посмотреть на того, кто почти всю жизнь вставлял мне палки в колёса. Вот только, стоило мне опустить взгляд на омегу, что уставился пустым взглядом в потолок, когда на его губах играла натянутая улыбка, я почувствовал жалость. Откровенную, ненавистную жалость, что чувствуют к мразям и сукам. Они не могут выбраться из собственного дерьма, куда сами себя загнали. И лишь остаётся смотреть со стороны, как они мучаются. Тахиро один из них и ему самое место на том свете.

Я буду гореть в Аду за всё сказанное, но от своих слов не откажусь.

- Прощай, Номура,- громко сказал я, чтобы меня услышали. И я сам удивился, как слишком спокойно вылетели слова из моих уст.

Стоило словам дойти до ушей японца, как он медленно перевёл взгляд с потолка на меня. Он долго пытался сфокусироваться на мне, но изображение постоянно расплывалось от непролитых слез. И знаете, я ожидал увидеть презрение, злость, ненависть, но вопреки всему, его улыбка стала ещё шире, будто показывая, что он не боится смерти.

- Не говори прощай, Ифань,– хрипло отозвался он, безумно засмеявшись. Голос звенел от слёз, и я понял, что этот первый раз, когда я вижу, как он плачет станет последним. – Мы ещё встретимся…

Искривив губы в кривой улыбке, я покачал головой. Он не изменится.

Не считая слез, даже сейчас, за несколько минут до смерти он мне казался обычным Тахиро Номура – психом, что перебил своих родителей и пытается ещё и меня угробить. И будто не вспоминая этот день, я запомню главу Якудза именно таким.

Подмигнув ему на прощание, я уверенно схватился за ржавую ручку и толкнул дверь вперёд, намереваясь покинуть это место прежде, чем оно сровняется с землёй.
_ _ _

Дата добавления: 2015-08-13