Многое и другое сотворил Иисус; но, если бы писать о том подробно, то, думаю (говорит Апостол и Евангелист Иоанн), и самому миру не вместить бы написанных книг. 2 страница

Трактуя о способах достижения высшего сознания или сверхсознания, Суоми Вивекананда слишком уж самонадеянно говорит, что йог всемогущ, вездесущ и бессмертен. Однако, все йоги, в том числе и сам Суоми Вивекананда, умерли, знаний из области неведомого нам мира не сообщили и всемогущества своего ничем не проявили.

Правда, путем многолетних упражнений в подчинении своему сознанию всех частей своего тела они выработали в себе замечательные свойства. Например, научившись управлять своим дыханием и замедляя его постепенно, они доходят до того, что могут как бы совсем не дышать довольно продолжительное время; самой строжайшей умеренностью в пище они приобретают возможность долгое время совсем ничего не есть. И вот, приобретя путем упражнений эти два свойства или способности, некоторые из йогов соглашаются, чтобы их, в виде опыта, зарыли на месяц в землю; и, оставаясь в земле, они продолжают жить. Но в этом нет никакого чуда, нет ни малейшего проявления всемогущества, которым так смело хвастаются йоги. Организм, приученный к дыханию, замедленному до пределов возможного, а следовательно, и к кровообращению, столь же замедленному, нуждается в самом ничтожном количестве пищи для самосогревания и питания; причем, в особенности в жарком климате Индии, такой организм может и совсем обойтись без пищи довольно долгое время, согреваясь и пополняя убыль в отработанных клеточках за счет запасов, отложенных в нем же самом. А для замедленного до крайних пределов дыхания надо очень мало воздуха, надо такое количество его, какое всегда имеется и в рыхлой могильной насыпи. Такое состояние йога вполне подобно летаргическому сну, при котором жизнь, а следовательно, и дыхание, продолжаются. Нередко при разрытии могил или старинных кладбищ находят скелеты перевернутыми спиной вверх, то есть в таком положении, в каком никогда ни один народ не хоронил своих покойников. Очевидно, что такие скелеты принадлежат похороненным заживо, в летаргическом сне. Мы не можем судить о том, долго ли пролежали такие несчастные люди в могилах до наступления смерти; но нам известны случаи, когда находившиеся в летаргическом сне не были погребены и жили гораздо более месяца.

Следовательно, ничего нет чудесного в том, что йог, много лет упражнявшийся в замедлении своего дыхания и в периодических воздержаниях от всякой пищи, оставался жив зарытым на месяц в землю. Думаю, однако, что не все подобные опыты удавались йогам и что некоторые из заживо погребенных умирали до срока; об этом, конечно, йоги умалчивают.

Суоми Вивекананда говорит в своей «Философии йоги», что йог может привести себя в такое состояние, когда душа его временно оставляет его тело с тем, чтобы опять вернуться в него. Насколько это верно, судить не берусь, но не могу умолчать о том, что во время такого опыта, произведенного самим Суоми Вивекананда, душа его не возвратилась в его тело: он умер.

Вообще как индийские йоги, так и европейские оккультисты держат в строгом секрете те способы, какими они приводят себя в состояние, называемое ими сверхсознанием, а также и результаты, каких достигают этим сверхсознанием. А при такой таинственности, какой они обставляют свои учения, нельзя и говорить о них. Достаточно приведенных двух примеров, чтобы так называемые ими «чудеса», будто бы совершаемые ими, признать за те знамения, которые, по словам Господа, могут прельстить даже избранных (Мф. 24, 24).

Сделав эти краткие объяснения о том, что называется чудом и что надо считать подделкою под чудеса, приступим теперь к рассмотрению чудес, совершенных Иисусом Христом.

Сколько совершено Иисусом Христом чудес, мы с точностью не знаем. Апостол и Евангелист Иоанн в своем Евангелии свидетельствует, что много сотворил Иисус пред учениками Своими и других чудес, о которых не написано в книге сей; но, если бы писать о том подробно, то, думаю, и самому миру не вместить бы написанных книг (Ин. 20, 30; 21, 25). Следовательно, сотворено Иисусом великое множество чудес, из которых лишь немногие описаны Евангелистами.

Из записанных в Евангелии чудес наибольшее количество исцеления больных.

Неверующие в возможность чудес говорят; что исцеления больных происходят не вследствие воздействия на них чудотворной силы, а потому, что больные веруют в эту воображаемую ими силу; вера эта, действуя на нервы их, производит такие изменения в их организмах, которые и вызывают так называемое исцеление; но действует тут исцеляющая вера, а не внешняя сила. Выше, на с, 221—222, сказано, что если бы исцеляла вера, то все верующие в возможность чудесного исцеления и усердно молящие о том, непременно исцелялись бы. Однако мы знаем, что множество больных, обладающих сильной верой в возможность чудесного исцеления и молящих Бога об исцелении их, не получают никакого облегчения. Следовательно, недостаточно только веры и молитвы, а нужна еще исцеляющая сила и посторонняя воля, направляющая эту силу; а так как эта сила и воля находятся вне самого больного и, конечно, вне окружающих его лиц, то следует признать, что сила эта, творящая чудесное исцеление, есть сила Самого Бога и что действует она вследствие свободного проявления воли Божией. Если не все верующие и молящие об исцелении исцеляются, то, надо полагать, потому, что не все достойны милости Божией.

Итак, если одна вера, без силы и воли Божией, не может исцелить больного, то и чудесные исцеления нельзя объяснять силой исцеляющей веры; тем более нельзя объяснять исцеляющей верой исцеления заочные, а также исцеления больных, находившихся без сознания и, следовательно, даже не имевших возможности проявить свою веру и воздействовать этой верой на свои нервы.

Известно, что многие болезни проходят бесследно сами собой, без всякого постороннего воздействия на них; излечивает их жизненная сила организма (Vis medicatris naturae). Мы мало придаем значения этой силе, этому безотчетному стремлению всего живого продолжать свою жизнь, бороться со смертью; но если мы отнесемся к ней с должным вниманием, то узнаем, что сила эта действует помимо нашего сознания и нашей воли, но, однако, так разумно, так целесообразно, что, изучая ее проявления, невольно склоняешься перед мудростью Творца, даровавшего всему живому этот источник жизни [91]. Не препятствовать действию этой силы во время болезни, а напротив, содействовать, помогать ей, вот задача врача; и лекарства, даваемые врачами во время болезни, только тогда благотворно действуют, когда оказывают ей содействие. Следовательно, при лечении болезней не лекарства исцеляют, а заложенная Богом в живой организм жизненная сила, то есть сила божественная.

Говорят теперь, и очень много, об исцелении от некоторых болезней внушением, то есть воздействием на волю больных, как наяву, так и во время сна. Но и в таких случаях действует та же жизненная сила организма, призываемая лишь воздействием на волю больного к усиленной деятельности. Известно, что люди мнительные легче заболевают и труднее излечиваются потому, что они своим расстроенным воображением приписывают себе всевозможные болезни, какими на самом деле вовсе и не страдают; их воля угнетена этими воображаемыми болезнями, а так как дух человека несомненно влияет на его тело, то угнетенная воля мешает действию жизненной силы организма. Надо воздействовать на эту больную волю, надо внушить такому слабовольному человеку, что он здоров, что нет у него тех болезней, которые он приписывает себе и которыми от мнительности иногда заболевает; и так как воля гипнотизируемого слепо подчиняется [92] воле гипнотизера, то внушение оказывает содействие жизненной силе организма, и некоторые болезни проходят. Понятно, что тут нет никакого чуда. При лечении лекарствами содействие жизненной силе организма оказывается материально, а при лечения гипнозом (внушением) — духовно.

Но во всех рассмотренных нами случаях исцеление происходит довольно медленно: для восстановления лекарствами повреждений, произведенных в организме болезнью, нужно время иногда весьма продолжительное; для гипнотического же лечения требуется многократное повторение внушений, и почти всегда с искусственным усыплением больных.

Ничего подобного мы не видим в чудесах, совершенных Иисусом Христом. Все исцеления совершались мгновенно, по одному лишь слову Его. И слово Его мы не можем принимать за внушение, потому что внушение, как сказано выше, лишь дает толчок замедленному действию жизненной силы организма, действующей разумно, целесообразно, но медленно; слово же Иисуса Христа исцеляло мгновенно, и притом исцеляло такие болезни, которые не поддавались никакому лечению, которые вполне приостанавливали действие жизненной силы организма. Примером может служить исцеление прокаженных.

Чудодейственное слово Иисуса Христа нельзя считать за внушение еще и потому, что слово это действовало чудотворно и при заочных исцелениях, и при исцелениях больных, находившихся в бессознательном состоянии, то есть действовало и в таких случаях, когда внушение (гипноз) совсем неприменимо.

Разбирая случаи исцелений, совершенных Иисусом Христом, мы замечаем, что по слову Его не только болезни оставляли больных, но и утраченные во время болезни силы мгновенно возвращались к исцеленным, а этого не могут достигнуть никакие лечения, никакие внушения.

Из тридцати пяти описанных Евангелистами чудес в пятнадцати случаях произошло исцеление от болезней, в одном — исправление прирожденного телесного недостатка и в шести — освобождение от злых духов; все эти двадцать два случая можно отнести к исцелениям. Исцелил Христос бесчисленное множество больных, такое множество, что описать все исцеления не было никакой возможности; поэтому Евангелисты ограничились лишь немногими случаями.

Исцелил Христос тещу Симона, которая была в сильной горячке. Он не сказал ей ни слова, и не сказал, конечно, потому, что она была без сознания и не могла бы ни слышать, ни понять сказанного ей. В других случаях, когда больные были в сознании, Христос всегда обращался к ним с каким-либо словом, большей частью властным, повелительным (например: «встань и ходи! очистись! прозри!»); а тут подошел к больной, взял ее за руку и поднял с постели; и тотчас же горячка... оставила ее, и она стала служить им (Мк. 1, 30-31; Лк. 4, 38—39; Мф. 8, 14—15). Сильная горячка, доведшая больную до потери сознания, должна была настолько обессилить ее, настолько истощить весь организм ее, что о какой-либо мускульной работе после исцеления нельзя было и думать; между тем исцеленная теща Симона, встав с одра болезни, тотчас же принялась за хозяйственные дела и стала служить за столом Иисусу и Апостолам. Этот случай исцеления особенно замечателен: здесь не могло быть никакого воздействия на волю и нервы больной, так как она была без сознания; даже неверующие не могут сказать, что тут действовали внушение или же исцеляющая вера больной. Поэтому следует признать, что в исцелении тещи Симона и в мгновенном восстановлении утраченных во время болезни сил действовала всемогущая сила Божия.

Нельзя приписать также ни внушению, ни «исцеляющей вере» и заочные исцеления сына царедворца (Ин. 4, 46—53), слуги сотника (Мф. 8, 5—13; Лк. 7, 1—10) и дочери хананеянки (Мф. 15, 22—28; Мк. 7, 24—30), а также не заочное исцеление у овечьей купальни расслабленного, страдавшего тридцать восемь лет (Ин. 5, 1 — 16). В первых трех случаях больные во время исцеления находились далеко от Иисуса, не видели Его, даже не знали Его, а потому и веровать в Его чудотворную силу не могли; нельзя было подействовать на них и внушением. Расслабленный же, ожидавший долгое время движения воды в овечьей купальне, видел Иисуса в первый раз, не знал Его даже по слухам и не мог назвать своего Благодетеля по имени, когда книжники и фарисеи спрашивали его: кто Тот Человек, Который сказал тебе: возьми постель твою и ходи? так как Иисус, совершив чудо, тотчас же скрылся в толпе народа.

Поэтому рассмотренные нами пять чудес могут быть объяснены только действием творческой, всемогущей силы Божией.

В других случаях исцеления от болезней больные видели Иисуса и верили в Его чудотворную силу; но и тут исцеление не могло последовать от одной лишь веры в возможность исцеления (см. выше, с. 901) или же от внушения, так как болезни были неизлечимы. Проказа до сих пор считается болезнью неизлечимой, а Христос одним словом Своим исцелил сначала одного прокаженного (Мф. 8, 2-3; Мк. 1, 40-42), а потом разом десятерых (Лк. 17, 11 — 19). К неизлечимым болезням следует отнести и водяную, а Христос одним прикосновением Своим исцелил такого больного (Лк. 14, 1-4). Страдавшая двенадцать лет кровотечением и «пролечившая» у многих врачей все свое состояние, очевидно, была больна затяжной (хронической) болезнью, превратившейся в неизлечимую, но мгновенно исцелилась от одного лишь прикосновения к одежде Иисуса (Мк. 5, 24-34; Лк. 8, 43-48; Мф. 9, 20-22).

Остается рассмотреть еще один случай исцеления расслабленного, которого спустили на постели с кровли дома к ногам Иисуса (Мф. 9, 2—7; Мк. 2, 1-12; Л к. 5, 17-25). Исцеление произошло мгновенно от одного лишь повеления Христа: встань, возьми постель твою и иди в дом твой. Повеление это можно было бы принять за внушение наяву, и притом внушение, сделанное человеку, веровавшему в чудотворную силу Иисуса; однако никогда еще и никто не мог в один раз воздействовать на расслабленного и недвижимого больного так, чтобы он не только мгновенно встал, но еще и понес постель, имевшую форму носилок и, следовательно, довольно тяжелую. Исцеление это привело в изумление и даже в ужас всех присутствовавших; все поняли, что это — Сила Божия, и все славили Бога, давшего такую власть Иисусу. Они смотрели на Иисуса как на Человека и потому славили Бога за дарование такой власти человекам. Этот ужас и это прославление Бога доказывают, что, по мнению присутствовавших, исцелить этого расслабленного Иисус-Человек не мог, и если исцелил, то властью и силой Божией. Евангелисты не говорят, как долго страдал этот расслабленный и в каком виде его спустили к ногам Иисуса; но ужас, охвативший всех присутствовавших, и прославление Бога за такое исцеление доказывают, что здесь ни внушение, ни вера не могли превратить живой труп в здорового и бодрого человека.

Рассмотрим теперь исцеление другого рода, исцеление не болезней, а от последствий перенесенных ранее болезней; и начнем с исцеления слепых, потерявших зрение от болезней. В Евангелии записано три таких случая.

Когда Иисус шел из дома Иаира, за Ним следовали двое слепых и кричали: Помилуй нас, Иисус, Сын Давидов! Иисус продолжал идти и, когда вошел в дом, вошли за Ним туда же и эти слепые. Господь спросил их: веруете ли, что Я могу это сделать? Они говорят Ему: ей, Господи! Тогда Он коснулся глаз их и сказал: по вере вашей да будет вам. И тотчас же открылись глаза их (Мф. 9, 27—31). Особенность этого исцеления заключается в том, что Господь коснулся глаз этих слепых. Такой же особенностью отличается и другое исцеление слепого в Вифсаиде; и тут Господь возложил руки Свои на глаза слепого, который тотчас же стал видеть все ясно (Мк. 8, 22—26). В третьем же случае исцеления слепых в Иерихоне Господь не прикасался к глазам их [93]; Он только спросил одного из них: чего ты хочешь от Меня? Слепой сказал Ему: чтобы мне прозреть, и Иисус ответил ему: прозри! вера твоя спасла тебя (то есть сделала тебя достойным исполнения твоей просьбы) (Лк. 18, 41—42). И слепые тотчас прозрели и пошли за Ним, славя Бога. Сопоставляя это последнее исцеление с двумя первыми, мы видим, что для исцеления слепых достаточно было одного слова Спасителя, и если Он нашел нужным возложить руки Свои на глаза слепого в Вифсаиде и двух слепых в Капернауме, то, конечно, поступил так не потому, что из Его рук исходила исцеляющая сила, а для того, чтобы слепые, не видевшие Иисуса, могли лучше уразуметь, что исцелил их именно Он, так как зрение возвращалось им в то самое мгновение, когда к глазам их прикасался Иисус. Но чтобы нельзя было подумать, что без такого прикосновения Иисус не мог даровать слепым зрение, Он исцелил Иерихонских слепых одним словом Своим: прозри!

Особенно поразительно дарование зрения слепорожденному (Ин. 9, 1—7). Тут, конечно, ни вера слепорожденного, ни внушение не могли бы сделать ничего; да и веровать-то в Иисуса этот слепорожденный не мог, так как жил в Иерусалиме, куда Христос приходил довольно редко и то на короткое время, и где первосвященники, книжники и фарисеи усиленно распространяли в народе слух, что Иисус «обольщает народ силою князя бесовского». Дарование зрения слепорожденному последовало вслед за тем, как первосвященники, книжники и фарисеи схватили камни, чтобы убить ими Иисуса (Ин. 8, 58—59). Понятно, что при таких обстоятельствах Господь не захотел еще более раздражать врагов Своих всенародным совершением чуда, ибо время Его еще не настало (Ин. 7, 6), и если Он даровал слепорожденному зрение, то только из любви к страждущим. Вот почему Он, помазав слепому глаза брением, велел ему пойти и умыться в Силоамской купальне. Тот пошел и умылся, и пришел зрячим, но Иисуса уже не застал. Если в Иерихоне Господь мог одним словом Своим (Прозри!) даровать зрение слепым, то, конечно, мог и в данном случае ограничиться одним властным повелением; но Он этого не сделал, вероятно, по вышеуказанной причине; и это нисколько не умаляет величия совершенного чуда. Чудо это так поразило народ, узнавший о нем, что синедрион признал необходимым войти в тщательное расследование его, надеясь или опровергнуть его, или же поколебать доверие к нему в народе. Но это не удалось врагам Иисуса, и они услышали из уст исцеленного знаменательные слова: От века не слыхано, чтобы кто отверз очи слепорожденному (Ин. 9, 32).

В настоящее время, когда хирургия сделала замечательные успехи, были случаи возвращения зрения слепорожденным путем хирургических операций и непосредственно следующего за операциями лечения. Но в этих случаях хирург не дает зрения слепорожденному, а только устраняет путем операции те физические недостатки, которые препятствовали зрению. Например, сросшиеся веки препятствуют проникновению в глаз лучей света и производят слепоту; если представляется возможным сделать разрез сросшихся век, то препятствие это устраняется, и слепой начинает видеть. Но Господь не прибегал ни к каким операциям при исцелении слепых. Собственно, дарование зрения слепорожденному нельзя и назвать исцелением: это скорее исправление телесного недостатка, дарование не существовавшего от рождения органа зрения.

К чудесному устранению природных телесных недостатков надо отнести и чудо с глухим косноязычным. Оглохнуть можно и от болезни, но косноязычие всегда прирожденное. И вот, когда привели к Иисусу глухого косноязычного, Он вложил персты Свои в уши ему, коснулся языка его и сказал: отверзись. И тотчас отверзся у него слух, и он стал говорить чисто (Мк. 7, 32-35). Глухой не мог бы слышать, если бы Иисус спросил его о чем-либо или сказал что-нибудь; но он должен был, однако, знать, что сейчас будет исцелен не кем иным, как Иисусом; потому-то и необходимо было особое воздействие для вразумления его; и способом такого вразумления Господь избрал вложение пальцев Своих в уши глухого косноязычного и прикосновение к языку его.

Устранить природный недостаток в устройстве языка нельзя ни воздействием на нервы косноязычного, ни внушением; можно было сделать это только всемогущей Силой Божией.

Из всех записанных в Евангелии случаев исцелений нам остается еще рассмотреть исцеления сухорукого и скорченной женщины. Сухорукого Господь исцелил одним словом Своим. Протяни руку твою, — сказал Он. Сухорукий протянул руку свою, которой совсем не владел, и стала рука его здорова, как другая (Мф. 12, 9-14; Мк. 3, 1-6; Лк. 6, 6-11).

Чудо это так поразило всех присутствовавших в синагоге, что книжники и фарисеи пришли в бешенство и тотчас же порешили погубить Иисуса, чтобы народ не мог признать Его Мессией. Это злобное настроение врагов Христовых, приравненное Евангелистами к бешенству, доказывает, что никакими человеческими силами нельзя было сухую (атрофированную) руку сделать здоровою; и враги Христовы сознавали, что сделать это можно было только силою сверхъестественной; но они приписывали эту силу диаволу, а не Богу.

Окончив разбор произведенных Иисусом Христом исцелений от болезней телесных, перейдем теперь к исцелению от душевных болезней, то есть от одержания злыми духами, бесами.

Неверующие в Бога не признают, конечно, и существования бесов и потому отвергают все чудеса над бесноватыми. Они говорят, что Иисус принимал сумасшедших за бесноватых. Сделаем им временно эту уступку; допустим, что те, которых Евангелисты называют бесноватыми, были просто умалишенными, сумасшедшими. Но какой же силой Иисус возвращал этим умалишенным рассудок? Если отрицатели чудес говорят, что сильная вера больного в возможность чудесного исцеления действует на волю и разум его, то есть на его дух, и что сила духа производит самоисцеление, то что же скажут они про тех больных, воля и разум которых были подавлены, как бы уничтожены болезнью умопомешательства? Ведь в таких случаях больной не мог ни обладать верой в чудотворную силу Христа, ни воздействовать этой верой на свой дух, ни победить болезнь силой духа. А если такие больные все-таки исцелялись по слову Иисуса, если Он возвращал им и разум и волю, утраченные ими, то не все ли равно (для ответа на вопрос о чуде), исцелял ли Он сумасшедших или же бесноватых? Если мы проследим все случаи исцеления Господом бесноватых, то должны будем признать, что исцеленные Им бесноватые не утратили рассудка: они могли рассуждать и сознавать свое ужасное положение; они сами просили Господа освободить их от власти бесовской. А это доказывает, что их, по понятиям неверующих, легче было исцелить, чем сумасшедших: на бесноватых возможно было воздействие, на сумасшедших же воздействие духа не могло оказать никакого влияния. Следовательно, надо признать, что чудо мгновенного исцеления сумасшедших было бы более поразительным чудом, чем исцеление одержимых бесами. Поэтому возражение неверующих не только не колеблет чудотворной силы Иисуса Христа, но еще более усиливает ее в глазах людей беспристрастных.

Сделав временно такую уступку неверующим в Бога, я, конечно, отказываюсь от нее и признаю, что Господь имел дело именно с бесноватыми, и бесы повиновались Ему, когда Он повелевал им оставить одержимого ими человека.

Однажды, когда Иисус проповедовал в Капернаумской синагоге, вдруг раздался дерзкий крик: оставь! что Тебе до нас, Иисус Назарянин? Ты пришел погубить нас! знаю Тебя, кто Ты, Святый Божий. Это кричал бесноватый, незаметно пробравшийся в синагогу. Говоря о себе во множественном числе (что Тебе до нас? Ты пришел погубить нас), бесноватый, очевидно, говорил не лично о себе и не от себя, а от других; его устами говорил тот, кто боялся, что Иисус погубит его и его собратий, а бояться гибели от Иисуса, везде сеявшего добро, мог только дух зла; он-то и подчинил себе одержимого им человека; он-то и поработил волю этого человека настолько, что одержимый им высказывал не свои мысли, не свои желания и опасения, а мысли, желания и опасения того, воле которого подпал, подчинился.

На дерзкий крик злого духа, действовавшего через одержимого им, Иисус повелительно сказал: замолчи и выйди из него. И бес, повергнув его посреди синагоги, вышел из него, нимало не повредив ему. И напал на всех ужас и рассуждали между собою: что это значит, что Он со властью и силою повелевает нечистым духам и они выходят? Этот ужас присутствовавших, в числе которых несомненно были и враги Христовы, и их рассуждения устраняют всякие сомнения в том, что здесь действительно произошло изгнание злого духа (Мк. 1, 21—28; Лк. 4, 31—37).

Рассказывают Евангелисты еще о трех случаях изгнания Иисусом бесов: из бесноватого немого (Мф. 9, 32—34; Лк. 11, 14—15), из бесноватого слепого немого (Мф. 12, 22—24) и из бесноватого глухонемого (Мк. 9, 14-27; Мф. 17, 14-18; Лк. 9, 37-42). Во всех этих случаях Иисус не только изгнал бесов, но и даровал первому способность говорить, второму — говорить и видеть, и третьему — говорить и слышать; следовательно, в каждом из этих случаев надо признать двойное чудо. И все присутствовавшие при совершении этих чудес, в том числе и фарисеи (враги Христовы), признавали, что совершить это человеческими силами нельзя и что тут действовала сверхъестественная сила; причем народ считал эту силу за Божию, а фарисеи — за диавольскую. Но Господь тогда же пристыдил фарисеев, сказав им, что сатана не восстанет сам на себя и не будет изгонять своих бесов из одержимых ими.

Господь еще изгнал беса из дочери хананеянки, и изгнал его заочно, не видев даже одержимую им (Мф. 15, 21—28; Мк. 7, 24—30). Но особенно замечателен случай с бесноватым в стране Гадаринской. Увидя Иисуса издалека, бесноватый прибежал к Нему, пал пред Ним и поклонился Ему, очевидно, желая просить о чем-то; и эти действия бесноватого надо признать сознательными; здесь видны и воля и разум бесноватого. Но как только Господь повелел духу нечистому выйти из этого человека, то тот же самый человек, смиренно павший перед Иисусом и поклонившийся Ему, закричал громким голосом: что Тебе до меня, Иисус, Сын Бога Всевышнего? заклинаю Тебя Богом, не мучь меня. Казалось бы, что бесноватый, павший к ногам Иисуса, должен был благодарить Его за повеление духу нечистому оставить его; ведь не за чем иным, как за этим именно, он и прибежал к Иисусу и поклонился Ему; между тем вместо благодарности он дерзко выговаривает Иисусу, зачем Иисус пришел мучить его. Здесь видно раздвоение мыслей и желаний, резко противоположных одно другому. Поклонился Иисусу сам бесноватый по своему личному желанию; дерзкие же слова, сказанные им вслед за тем, никак нельзя приписать ему же; говорил-то он сам, но словами своими он бессознательно выражал чье-то чуждое ему желание, чьи-то чужие мысли; устами его говорил кто-то другой, и это, очевидно, был тот, кто и довел несчастного до страшных мучений. Но кто же был этот другой, говоривший устами бесноватого? Если мы примем во внимание, что свирепый до того времени бесноватый, такой страшный, что все боялись встречаться с ним, стал мгновенно здоровым, как только Иисус повелел бесам оставить его, то должны будем признать, что говорили устами бесноватого те злые духи, которые потом оставили его, повинуясь велению Иисуса. Эти духи настолько подчинили своей воле волю одержимого ими, что он под влиянием их действовал, как безвольный, как слепое орудие чужой воли, вопреки собственным интересам; говорил он не то, что сказал бы от себя, не будучи одержим ими, а то, что они внушали ему. Вот это-то раздвоение мыслей и желаний у Гадаринекого бесноватого доказывает, что он действительно был одержим злыми духами. И духи эти повиновались властному, повелительному слову Господа (Мк. 5, 1-20; Лк. 8, 26-39; Мф. 8, 28-34).

Мы рассмотрели двадцать два исцеления от болезней и злых духов и, при тщательном исследовании всех обстоятельств, сопровождавших эти исцеления, не могли найти ничего, что могло бы говорить об исцелении верою или внушением; мы привели мнения свидетелей всех этих исцелений и даже врагов Христовых о том, что во всех тех исцелениях действовала сверхъестественная сила. Перейдем теперь к рассмотрению рассказов Евангелистов о воскрешении мертвых.

Я уже говорил, что одни из неверующих в Бога совсем вычеркивают из Евангелия все рассказы о совершенных Иисусом чудесах, не доверяя свидетелям-очевидцам и считая их обманщиками; другие же, не отвергая событий, о которых говорят Евангелисты, стараются объяснить их так, чтобы ничего чудесного в них не осталось.

Про воскрешения дочери Иаира (Мк. 5, 22-24 и 35-43; Лк. 8, 41-42 и 49-56; Мф. 9, 18-19 и 23-25) и сына вдовы Наинской (Лк. 7, 11—17) они говорят, что никакого воскрешения мертвых тут не было, так как и дочь Иаира, и сын вдовы Наинской были мнимоумершие, находились в летаргическом сне. Но, во-первых, такое мнение вполне голословно, ни на чем не основано; во-вторых, в действительной смерти дочери Иаира все близкие к этому семейству так были уверены, что даже смеялись над Иисусом, сказавшим, что она не умерла, но спит. Не забывайте, что это было в Капернауме, где Господь совершил много чудес и тем возвысил, прославил этот город (Мф. 11, 23—24). В Капернауме все смотрели на Иисуса как на великого Чудотворца, и в чудотворную силу Его верили даже не ходившие за Ним, то есть не считавшиеся Его учениками, даже язычники. Язычник, римский сотник, просил исцелить его слугу и проявил при этом такую веру в чудотворную силу Иисуса, какой Господь не нашел и в Израиле (Мф. 8, 5—13; Лк. 7, 1—10). Сам Иаир, как начальник Капернаумской синагоги, принадлежал, вероятно, к партии, враждебной Иисусу, но и он верил в чудотворную силу Его, и только эта вера подвинула его просить об исцелении умиравшей дочери его. А когда, в том же Капернауме, Иисус исцелил тещу Симона, то все, имевшие больных разными болезнями, приводили их к Нему; и Он, возлагая на каждого из них руки, исцелял их; и весь город собрался к дверям (Мк. 1, 32—34; Л к. 4, 40—41; Мф. 8, 16). Да, в этом городе едва ли кто сомневался в том, что Иисус может исцелить всякую болезнь; думаю, что не было в нем ни одного дома, обитатели которого не воспользовались бы чудотворной силой Его. А такая вера вынуждала жителей Капернаума относиться к проживавшему в нем Иисусу с должным почтением и уважением. И несмотря на это, члены семьи Иаира и его близкие смеялись над Иисусом, когда Он сказал, что дочь Иаира не умерла, но спит. Наступление действительной смерти ее было для всех так очевидно, что они, забыв все благодеяния, оказанные Иисусом жителям Капернаума, забыв то уважение, с которым всегда относились к Нему, стали смеяться над Ним: им смешно было даже и подумать о том, что умершая не умерла, но спит. И вот, такую умершую Господь воскресил одним словом Своим, сказав: девица, тебе говорю, встань (Мк. 5, 41). И она встала и начала ходить. Он не только воскресил ее, но и возвратил ей силы, утраченные во время смертельной болезни, то есть совершил двойное чудо.

Дата добавления: 2015-08-13