Часть III. На пороге научной истории 5 страница

Второе правило, запрещавшее историкам оценивать факты, имело не менее пагубные последствия. Оно не только мешало им правильно решать такие вопросы, как: «Была ли та или иная политика мудрой?», «Была ли та или иная экономическая система здоровой?», «Было ли то или иное движение в науке, искусстве или религии прогрессивным, и если да, то почему?». Оно также мешало им соглашаться или отвергать оценки, высказанные в прошлом современниками тех или иных исторических событий и институтов. Например, историки могли пересказать все факты о культе императора в Риме, но ввиду того, что они не позволяли себе делать какие бы то ни было выводы о его ценности или значении как религиозной и духовной силы, они не могли понять что испытывали люди, практиковавшие этот культ. Что древние думали о рабстве? Каково было отношение рядовых членов средневекового общества к церкви с ее системой верований и учений? В какой мере такие движения, как рост национализма, были вызваны народными эмоциями, экономическими силами, сознательной политикой? Вопросы такого рода, бывшие для историков эпохи романтизма предметом методических исследований, запрещались позитивистской методологией как неправомерные. Отказ оценивать факты привел к тому, что история стала только историей внешних событий, а не историей мысли, из которой выросли эти события. Вот почему позитивистская историография вновь увязла в старой ошибке отождествления истории с политической историей (например, Ранке и в еще большей мере Фримен 19) и игнорировала историю искусства, религии и науки и т. д., потому что была не в состоянии справиться с нею. Например, история философии в течение всего этого периода никем не исследовалась столь плодотворно, как Гегелем. |128| Возникла даже теория (кажущаяся просто смешной историку-романтику или же нам сейчас), согласно которой философия или искусство, собственно говоря, вообще не имеют никакой истории.

Все эти следствия вытекали из определенной ошибки в исторической теории. Взгляд на историю как на науку, имеющую дело с фактами, и только фактами, поначалу может показаться вполне невинным. Но что такое факт? В соответствии с позитивистской теорией познания факт – это нечто, непосредственно данное в восприятии. Когда говорят, что наука сначала устанавливает факты, а затем открывает законы, то под фактами здесь понимаются факты, прямо наблюдаемые ученым, например факт, что у этой морской свинки после введения данной бактериальной культуры развился столбняк. Если кто-нибудь усомнится в этом факте, эксперимент можно повторить с другой морской свинкой, которая так же подходит для данного опыта, как и первая. Следовательно, для естествоиспытателя вопрос о том, таковы ли факты, как о них рассказывают, никогда не был вопросом жизненной важности, потому что он всегда мог воспроизвести их. В естествознании факты – это эмпирические факты, воспринимаемые тогда, когда они происходят.

В истории слово «факт» имеет совсем иное значение. Факт того, что во втором столетии легионы начали набираться полностью за пределами Италии, не дан нам непосредственно. Мы приходим к нему с помощью логического вывода в ходе интерпретации данных в соответствии со сложной системой правил и постулатов. Теория исторического познания должна была бы поставить себе задачу открыть, каковы эти правила и постулаты, и поставить вопрос, насколько они необходимы и оправданны. Всем этим историки-позитивисты совершенно пренебрегали. Они никогда не задавали себе трудного вопроса: как возможно историческое знание? Как и при каких условиях историк способен познать факты, которые не могут стать для него объектом восприятия, так как уже ушли из памяти и их нельзя воспроизвести? Ложная аналогия между естественнонаучным и историческим фактом исключала саму постановку этого вопроса. В силу этой ложной аналогии позитивисты считали, что такой вопрос не требует ответа. Но в силу той же самой ложной аналогии они все время неправильно понимали природу исторических фактов и, следовательно, искажали действительный характер исторического исследования так, как было описано мною выше.

КОММЕНТАРИИ ПЕРЕВОДЧИКА

{13} Календари королевских рескриптов и патентов (Calendars of closed and patent rolls) – годовая регистрация королевских рескриптов (административные распоряжения временного характера, скрепленные Большой Государственной печатью Англии) и патентов (указы более длительного срока действия), осуществляемая канцелярией лорда-канцлера с начала XIII в. Первоначально охватывали всю область государственного управления. С XVI в. содержанием рескриптов стали прежде всего имущественные бенефиции короны, P частности разрешение на «огораживание» общинных земель. В это же время «патенты» превратились в указы о назначении на государственные должности, пожаловании дворянства и титулов.

{14} Теодор Моммзен – крупнейший немецкий историк античности. Широко известен своими работами по римскому праву, конституционной и общей истории Рима. Внес большой вклад в эпиграфику и источниковедение Рима.

{15} Фредерик Уильям Мейтленд – английский историк, специалист по истории средневековой Англии и права. Издатель и комментатор ценнейших средневековых источников.

{16} Бертольд Георг Нибур – немецкий историк античности. Считается основателем критического метода анализа источников в историографии XIX в.

{17} Королларий – положение, непосредственно вытекающее из доказанного.

{18} Здесь у Коллингвуда неточность. «История Рима» Моммзена не была доведена до конца (вышли первые три тома и пятый, посвященный римским провинциям), однако изложение событий римской истории доведено лишь до 46 г. до н. э., до победы Юлия Цезаря в битве при Тапсе. Битва же при Акциуме, в которой Антоний потерпел поражение от Августа, произошла в 31 г. до н. э.

{19} Эдуард Фримен – английский историк, занимавшийся проблемами исторического познания, теоретик сравнительно-исторического метода. Его исторические работы посвящены средневековой истории Англии.

Дата добавления: 2015-08-13