Глава двадцать третья. Меровия

По пути до границы справа от дороги мне попалось высокое здание из белого известняка с кирпичной крышей круглой формы. Такие попадались мне и раньше. Да, в местных реалиях были церкви, в которых проповедовались идеи архианства.

Конечно, церкви были и в Ландаре, да и в других городах, но в силу разных причин я никогда не заглядывал внутрь – только видел снаружи. Рамзи заметил направление моего взгляда:

– Святилище заинтересовало?

Я окинул взглядом здание:

– Знаете, хотелось бы побывать внутри, а то ни разу не доводилось.

Хорек оглянулся на Себастьяна. Крыс пожал плечами:

– Время есть, почему бы и нет?

От тракта в сторону церкви вела дорожка, на которой стояло около десятка лошадей и еще несколько повозок – наверное, кто-то тоже решил зайти в Святилище перед продвижением дальше.

Снаружи здание выглядело очень просто – представьте себе обычную белокаменную церковь. Представили? Замените кресты на вершине купола и на здании на символ клевера, прибавьте изображения фуррей в развевающихся одеждах – и вы получите представление о том, как выглядела церковь здешней религии. В общем, снаружи ничего необычного. Ах да, колокола здесь были, но они, опять же, имели форму клевера.

В саму церковь вели высокие дубовые двери, выполненные в виде половины арочного пролета каждая. По краям двери были обиты железом и виднелись клепки, держащие металл на дереве. На каждой двери был вырезан символ четырехлистного клевера, покрашенный в нежно голубой цвет. Дверь была приоткрыта, и я уже было собрался войти внутрь, как меня остановил Рамзи:

– Стой. В храм запрещено входить с оружием – это одно из самых тяжких оскорблений, которые можно нанести Арханису.

Я медленно взвесил посох в лапах и посмотрел на спутников:

– Неужели я не могу войти?

Себастьян тронул стену слева от двери, проведя лапами по какому-то символу, и в ней открылся… некий проход, в конце которого находилось пустое пространство:

– Всякий входящий оставляет оружие в Сокровищнице Храма. Она есть в каждой церкви. Не бойся, отсюда твой посох не украдут.

Так как только у меня с Рамзи были предметы, подпадающие под понятие оружия, то разоружались мы вдвоем. Я осторожно поставил посох вдоль стены прохода, вытащил из чехла кинжал Мечела, бросил его в углу и снял с запястий метательные иглы погибшего в Кенсане Дисто.

Арсенал Рамзи оказался более внушительным. На полу росла горка железа из всяких наконечников стрел, кинжалов, игл и прочего оружия. Вершили все лук хорька и колчан со стрелами. У меня абсолютно не укладывалось в голове, как хорек умудрялся прятать такое количество железа под одеждой, абсолютно не выдавая его наличия. Когда в итоге куча достигла по высоте колен, Рамзи успокоился и отступил назад:

– Вроде бы ничего не забыл.

Ласса присвистнула:

– Тебе при ходьбе тело не колет?

Лучник отшутился:

– Поначалу шрамы оставались, а потом привык.

Мы сделали шаг назад, и Себастьян провел лапой по стене. Проход закрылся, как будто его и не бывало. Крыс потрепал свою заросшую гриву:

– Ну теперь можно и заходить.

Когда я зашел внутрь, то едва сдержался, что не присвистнуть восхищенно. Внутри меня ждала просто неописуемая красота. Весь внутренний интерьер храма представлял сочетание двух цветов – нежной смеси розового и бежевого и светящегося голубого.

Впереди, в самом конце церкви находилось что-то, напоминающее алтарь. Он представлял собой огромную арку, в которой стоял зверь неопределенного вида, одетый в плащ и простирающий перед собой лапу, показывающую вперед. Видимо, скульптор пытался изобразить в нем черты сразу многих зверей – виднелись и тигр, и волк, и лев, и еще множество других зверей. Но даже несмотря на эклектичность, морда у скульптуры была очень приятная и не создавала ощущения нагроможденности. У лап скульптуры находился стол, на котором горела большая свеча.

Слева и справа от алтаря тянулись скамьи, заканчивающиеся на половине длины собора. Сразу за скамьями находилось пустое пространство, которое заканчивалось входом в храм.

Как я говорил раньше, храм представлял собой смесь двух цветов. Так вот, розово-бежевым был алтарь, а скульптура Арханиса (наверное, все-таки его) только оттеняла приятный для глаза оттенок. Сквозь стены проводили жилки сияюще-голубого цвета, отчего на посетителей падал приятный свет. Голубыми сферами освещался и сам храм – с потолка свисали стеклянные шары, наполняемые субстанцией того же цвета.

По стенам храма шли росписи и фрески – и именно они больше привлекали мое внимание. С левой части храма начинался своеобразный комикс – история зверя от малого возраста до взрослых лет. По росписям было видно, как он рос, становился сильнее. Потом пошли изображения сражающихся воинов, темных зверей, заросли четырехлистного клевера и лежащего в нем зверя, явно измученного.

Я оглянулся в поисках Лассы. Гиена заметила мой взгляд:

– Что-то хотел?

– Да. Можешь рассказать историю, как возникло архианство?

Вейлин осталась рассматривать какие-то детали убранства храма, Рамзи с Себастьяном пошли к алтарю. Гиена показала на фреску:

– Здесь показано то, как возникла религия. Ты знаешь, что отец Ягмур создал Орден. Но он не был основателем религии, как таковой. Она существовала до него за сотни лет. Официально создателем архианства считается воин, которого звали Гизлен Бартранди. Здесь на фресках показана его история.

– В давние времена существовал злой дух, имя которому Легизмунд. Герой фольклора и легенд, олицетворение всего мерзкого и гадкого в Мире Спокойной Воды. И противостоял ему как раз Арханис. И если Легизмунд был именно духом, бесплотной материей, которая здесь облекалась в материальную форму, то Арханис был… не совсем духом. Когда-то, около двух тысяч лет назад он был простым зверем, жившим отдельно ото всех и постигавшим суть всей жизни и ее смысл. И однажды он «умер», а точнее стал неким хранителем мира, просто исчезнув. У него не произошло отделение от физического тела, поэтому считается, что Арханис вещественен и существует, как и Легизмунд. Так вот, Арханис после своего ухода стал противником Легизмунда. Именно их противостояние на Небесах позволяло миру вздохнуть спокойно, потому что когда между собой спорят боги – смертным нет дела до этого. Все темное зло, что было до этого, стало намного меньше и оставалось только в остаточном виде, чтобы обычные звери не забывали таким образом, что есть добро.

– Но однажды Легизмунд решил взять верх в борьбе с Арханисом и задумал перенести битву с Арханисом на землю. Когда-то у них было заключено соглашение, что битва богов – не удел зверей. А раз так, то смертные не должны быть оружием в руках богов. Но в один день пару тысячелетий назад или чуть больше Легизмунд решился перенести битву на землю, заполонив ее полчищами своих приспешников. Как известно, бог существует, пока есть тот, кто в него верит. Злой дух знал об этом, и решил ослабить Арханиса, уничтожив тех, кто верил в него как в божество. А стоило сказать, что, несмотря на отсутствие оформленной религии архианства, само верование в Арханиса существовало и не так мало зверей считали его богом. И наступили темные времена для мира Спокойной Воды.

Ласса смотрела на фрески, не прекращая говорить:

– Звери боялись выйти из домов ночью, потому что легионы темных существ заполонили мир. Они побаивались солнечного света, но даже это не обнадеживало простых жителей. Справиться с ними было тяжело, и воины в городах бросили свои обычные обязанности, встав на защиту населения. И одним из них был как раз Гизлен.

– Если уж кто и был самым преданным сторонником Арханиса, если можно так выразиться, то это был как раз Гизлен. Простой рядовой из города Стиндал поднимал за собой отряды и шел в первых рядах на верную смерть, но каждый раз его как будто хранило от смерти. Его имя стало синонимом борьбы против полчищ Легизмунда. Его имя только своим произношением давало всем надежду на то, что тьма уйдет из мира. И битва богов перешла на землю, вместе с Легизмундом и Арханисом. Две армии, звери против темных тварей, пошли друг на друга.

– Не получалось ни у кого взять верх. Битвы шли по несколько месяцев, но победу никто не мог отпраздновать, несмотря на все усилия. Арханис сошел с Небес и стал своеобразным главнокомандующим, назначив преданного Гизлена вести армию. И однажды один зверь из штаба предал Арханиса и сдал его армии Легизмунда. А чтобы Арханис не сопротивлялся, предатель спеленал его артефактом под названием «Нить последнего дня». Только она была достаточно прочна, чтобы удержать даже Бога. И так потеряла армия зверей своего главнокомандующего. Но только Гизлен пошел вызволять Арханиса из плена.

Ласса показала пальцем на следующую фреску, на которой воин вел под руку какого-то ослабленного зверя:

– Бартранди сделал невозможное – в одиночку вызволил Арханиса из плена и повел его обратно. Их путь был очень долгим. Бог ослаб настолько, что с трудом мог идти сам, и только вера Гизлена помогала ему двигаться дальше. Слабость Арханиса была столь велика, что он ничем не отличался от простого смертного. Когда они умирали с голоду, обоим пришлось питаться клевером, ибо другой пищи не было. Именно клевер, как то, что спасло Гизлена и Арханиса от голодной смерти, стал символом религии. По пути Арханис пересказывал Бартранди свои заповеди, которые он постиг еще при земной жизни. Именно эти заповеди в итоге составили две книги «Слова Арханиса», которые являются главной церковной книгой архианства вот уже пару тысячелетий.

Последняя фреска изображала Гизлена, победоносно поднимающего меч на головой:

– Арханис вернулся к войскам, которые практически потеряли надежду на победу. Гизлен повел зверей в последний бой, известный как Битва при Низмурской впадине. Это было самое долгое сражение, которое только знал этот мир. Целый год звери и темные твари сражались друг с другом. Казалось, что в этой битве участвовал каждый живущий в то время зверь, способный держать клинок в лапах.

– В конце-концов, звери смогли победить орды черных тварей, и Легизмунд был побежден на земле. Остатки армии Легизунда бежали с ним на Небеса, и Арханис последовал за ним, чтобы продолжить уже на Небесах вечную борьбу с Легизмундом, до которой смертным нет никакого дела. И вот уже две тысячи лет Арханис живет на Небесах, ведя свою священную борьбу со злым духом, олицетворением всего черного и гадкого. Изредка черные твари проникают в этот мир, но они не могут много сделать, поэтому о них не беспокоятся. И продолжает Арханис следить за этим миром, чтобы Легизмунд не нарушил вновь соглашение и не делал землю полем битвы двух богов.

– Гизлен Бартранди основал религию, создал церкви по всей стране. До создания Священного Ордена оставалось еще около восьмиста лет, но начало было уже положено. На то время еще не было необходимости в создании единого органа управления религией. Именем Гизлена какое-то время назывался Ландар, пока не был создан Орден. Вот такая история.

Я потряс головой:

– Какая история, я прямо не ожидал. Она достойна хорошей книги. Обычно история становления религии звучит слишком… «богословно», а ту получился прямо приключенческий роман, а не житие святого.

Ласса усмехнулась:

– И ведь бывает, что их пишут. Некоторые даже одобряются Орденом как достойные источники просвещения населения.

Я не заметил этого раньше, но Эйнар все это время с интересом сидел у меня на плече и прислушивался к словам гиены, умильно щуря глазки от яркого голубого света от прожилок в стене. Один из служителей храма, выдра среднего роста в белом халате с капюшоном, подошла ко мне и произнесла тихим, но отчетливым голосом:

– Милостивый лар, в обитель Арханиса нельзя входить с животными.

Котенок недоуменно мяукнул и посмотрел на меня. Я почесал Эйнара за ушком:

– Почтенный, это не животное, а мой спутник и соратник. Считайте его моим фамилиаром.

Служитель храма очень странно осмотрел меня, особенно задержавшись взглядом на Эйнаре, и в глазах выдры затаился какой-то страх:

–Да, конечно, прощу прощения за беспокойство.

Вернулись Рамзи и Себастьян:

– Все осмотрели?

Я кивнул:

– Да, Ласса была очень хорошей рассказчицей. Можно идти.

Я и Рамзи забрали оружие из Сокровищницы и поехали дальше, приближаясь к границе. В своей жизни мне доводилось иногда пересекать таможню, когда мы с родителями ездили в другие государства отдыхать во время отпуска. Тогда все было как обычно – предъявляешь паспорт, показываешь багаж, и собственно все. Как выглядела таможня здесь – я в упор не представлял. Документов у меня не было (да и я подозревал, что в этом мире такого понятия не существовало). Только я и Рамзи везли с собой оружие, причем у хорька было полно скрытого оружия – взять хотя бы те же самые кинжалы. У меня в сумке валялись еще со времен Кенсана метательные иглы наемного убийцы Дисто. Как к этому отнесутся здесь? Конечно, в этом мире более спокойное отношение к ношению оружия, но опять же, мне неведомо многое.

Я задал вопрос Рамзи:

– А как у вас переходить границу?

Хорек посмотрел вдаль:

– В принципе, ничего сложного. Писец регистрирует имена проходящих, начальник заставы проверяет, чтобы не было провезено каких-либо подозрительных или запрещенных предметов. Правда, есть одна проблема. И имя этой проблеме – Кон-Сай.

Если бы я мог сейчас упасть с лошади без вреда для себя, я бы так и сделал:

– Кон-Сай??? Откуда она там взялась???

Голос подала Вейлин:

– Ничего сверхестественного, Мирпуд. Одна Кон-Сай на границе есть, чтобы следить за порядком и отлавливать врагов церкви, если они пожелают сбежать. Но учитывая наш статус… нужно что-то предпринять, а то кто ж его знает, успела информация о нашей внешности дойти до этой заставы или нет.

Я растерянно оглядел спутников:

– А я-то думал, что стоит доехать до границы – и все, преследователи будут не так страшны.

Лучник вытащил из внутреннего кармана дублета какой-то маленький золотой предмет, осмотрел его и положил обратно:

– Пожалуй, я смогу провести вас всех через границу. Правда, придется поговорить с начальником заставы.

Мы все заинтересованно посмотрели на хорька, но он не обращал внимания на нас, продолжая посматривать на карман, куда был убран загадочный предмет.

Как и полагалось настоящей таможне, здесь присутствовала очередь из караванов, одиночных путников и конных зверей, желающих перейти через границу. Особого порядка не соблюдалось – если пеший зверь шел быстрее каравана, то никто не был против пропустить одинокого путешественника вперед, дабы не задерживать тех, у кого с собой особо ничего и не было. Фактически, в очереди стояли только громоздкие телеги караванов, запряженных тяжеловозами или приземистыми, но мощными быками. Справедливо посудив, что нам будет невдомек стоять в очереди, мы немного припустили лошадей, обгоняя вереницу караванов, тянущуюся на милю или около того.

И вот мы достигли того, что являло собой границу – крепостную стену из серого кирпича высотой примерно метров пять. Она тянулась необозримо влево и вправо, и невозможно было понять, заканчивается ли она где-нибудь. Справа и слева от дороги же стояли две высокие караульные башни с бойницами и проходом на крепостной вал, тянущийся поверх стен. Наверху, на смотровой площадке стояло по два воина, внимательно следивших за дорогой. Один смотрел в сторону дороги из Граальстана, а второй, соответственно, смотрел в обратную сторону, на путь из Меровии. Периодически они менялись и теперь уже смотрели в противоположные стороны.

Внизу башни соединялись, образуя стрельчатую арку, наверху которой были видны шипы решетки, в случае угрозы перекрывающей единственный проход через границу. Арка была достаточно широка, чтобы пропустить два больших обоза, едущие бок о бок во встречных направлениях. На каждом направлении стоял свой зверь, проверяющий выезжающие и въезжающие телеги. Мой глаз заприметил Кон-Сай, стоящую слегка в стороне и поигрывающую своими двойными кинжалами. Даже с расстояния в несколько сот метров я понимал, что ее красные глаза внимательно следят за каждым, кто решился пересечь границу. Оставалось надеяться на две вещи: способность Рамзи уговорить пропустить нас без тщательной проверки и на то, что на заставе еще не осведомлены о том, кто мы есть на самом деле.

Настала наша очередь проходить под аркой. Проверяющий зверь, лис среднего роста в латах, поднял лапу:

– Благословит вас Арханис, странники. Ваши имена?

Рамзи спешился и подошел к воину:

– Служивый, разговор есть.

Казалось, что лис посуровел:

– Взятки мне предлагать бесполезно.

В ответ хорек произнес фразу на каком-то языке, которого я не знал. По звучанию он очень напоминал французский, но я понимал в нем от силы пару слов. Лис заинтересованно наклонил голову, и они вдвоем отошли в сторону, в стене арки. Там лучник вытащил что-то из-за пазухи, показал стражнику и начал показывать на нас, продолжая говорить и активно жестикулировать. Стоящая в стороне Кон-Сай подошла ближе к Рамзи и прислушивалась к их разговору.

Стоило Рамзи закончить фразу и убрать загадочный предмет, как лис ощутимо отшатнулся, посмотрел на Рамзи и подозвал маленького козленка, держащего в руках свиток. Местный писец что-то торопливо записал в свитке, и лис махнул лапой, отпуская Рамзи. Пока хорек шел к нам, я успел заметить, как лис передает говорит Кон-Сай что-то на ухо. Внимательно слушающая охотница закивала и снова отошла в сторону на старое место, продолжая следить за проезжающими. Рамзи вскочил в седло:

– Вот собственно и все. Поехали.

Мы синхронно задали вопрос:

– А что ты ему сказал?

Лучник пожал плечами и потрогал внутренний карман коричневого дублета:

– Если я скажу – вам будет неинтересно. Пусть у меня пока будут свои тайны, хорошо?

Рассел видел вдалеке шпили заставы на границе с Меровией. Помня уговор Рамзи, он старался ехать настолько далеко, насколько он мог себе позволить, не попадаясь спутникам хорька на глаза, но и при этом не отходя сильно далеко, дабы быть готовым помочь в случае опасности.

Острый и наметанный глаз воина издалека увидел, как группа пересекла границу. К удивлению, Кон-Сай на заставе не подняла тревогу и все пятеро зверей спокойно проследовали дальше, задержавшись лишь на самую малость. Странно было только видеть Себастьяна, этого полоумного крыса, но лев, повидавший за свою долгую жизнь многое, уже мало чему удивлялся.

Подождав немного, чтобы дать группе уйти чуть дальше, Рассел поскакал вперед на гнедом коне, приближаясь к воротам. Проверяющий воин поднял глаза:

– Рассел ван дер Коссанти?

Лев на всякий случай незаметно взял рукоять топора в лапу:

– Да, это я.

После паузы лис кивнул:

– Его Высочество предупреждал, что вы будете проезжать, и просил пропустить вас без досмотра. Да будет ваш путь благословлен Арханисом, почтенный лар.

Рассел убрал лапу с рукояти:

– И вам удачной службы.

Лев медленно поехал вперед, усмехаясь предусмотрительности Рамзи.

Стоило нам пересечь границу, как все вокруг начало меняться. Бедные, что уж скрывать, граальстанские районы возле границы сменились меровийскими районами возле границы, но куда более богатыми. Дорога, по которой мы ехали, была намного более ровной, а не изрытой ямами, как в Граальстане. Домики в деревнях вдоль дороги выглядели ухоженными и опрятными, крестьяне ходили пусть и не в нарядной, но вполне добротной одежде без дыр и заплат, в которой было бы не стыдно показаться и в столице.

Рамзи поглядывал на деревеньки вокруг с какой-то нескрываемой гордостью, как будто он видел родные и приятные глазу места. Я тронул его за плечо, подъехав на Зогмо’се поближе:

– А где твоя деревенька, как ее, Мансер?

Лучник словно очнулся:

– Деревенька, какая? Ах, Мансер. Мы проехали ее давным-давно. Я решил не упоминать о ней, когда мы ехали мимо, чтобы не останавливаться. Зачем бередить прошлое?

Что-то подсказывало мне, что хорек недоговаривал какую-то существенную деталь во всей этой истории. Но какую – я понять не мог. Более того, я периодически прокручивал в голове давнюю фразы Эдны о том, что двое из нашей компании темнят по поводу причин ухода из Ландара. И моя вера в честность Рамзи в этом плане начинала подвергаться сомнению…

Хорек сел поудобнее в седле:

– Ландар был далеко от границы, Марисса же близко. Не успеет закончиться день, как мы ее достигнем, даже если не пошлем лошадей в галоп.

Я усмехнулся:

– Неужели самое сложное позади?

Рамзи покачал головой:

– Ну, Кон-Сай еще могут идти за нами, но в Меровии влияние Ордена не так велико, как в Граальстане. Возможно, здесь их желание поймать нас слегка поутихнет.

Пока мы ехали по дороге, я заметил, как крестьянские детеныши с увлечением пинали какой-то мяч на небольшой ровной площадке. Это можно было бы назвать футболом, только у них на поле вместе ворот была какая-то яма, которую охранял не один, а три зверенка. Казалось, что у каждой группы была задача закатить мяч в яму, потому что она была единственной на поле. Зверятки увлеченно толкались, некоторые падали, но тут же вставали и врывались обратно в борьбу за мяч. С удивлением я увидел, что среди игроков было не так мало маленьких самочек, которые с визгами бегали за мячом, ведя его не хуже самцов. Я спросил у Вейлин:

– Что это за игра?

Волчица посмотрела на маленьких зверят:

– Ферх. А что?

Я потер гриву:

– Похожая игра есть в моем мире, только у нее другое поле и несколько другие правила. Должен сказать, она самая популярная командная игра в моей реальности. Миллиарды людей любят ее и следят за играми.

Ласса присвистнула:

– Миллиарды? А сколько это?

Я откинулся в седле:

– Знаешь, что есть миллион?

– Знаю, конечно.

– А теперь возьми миллион тысячу раз – и тебе будет миллиард.

Огневица закрыла голову лапами:

– Сколько же зверей в вашем мире…

– Ну порядка семи миллиардов.

Похоже, цифра произвела впечатление на магессу и она попросту застыла, пытаясь переварить названное количество. Более спокойный лучник потер шею:

– У нас в ферх играют только крестьяне.

Я удивленно наклонил ушки:

– Почему же?

Рамзи показал на ватагу ребятишек:

– Что это за игра? Только пинай мячик, и все. Ну пнул его, ну толкнул кого-то – а толку? Воинам такое будет неинтересно, им лучше силу по-другому развивать.

Я едва сдержался, чтобы не расхохотаться:

– Вы просто не умеете его готовить!

На меня воззрились четыре пары изумленных глаз (возможно и пять, но за Эйнаром я не следил особо). Полянка для ферха осталась позади, но я все же показал назад:

– В моем мире эта игра называется футбол, что в переводе с английского…

Вейлин оборвала меня:

– Ногомяч?

– Да, именно ногомяч. Игроки в футбол, называемые футболисты, живут игрой и зарабатывают ей себе на жизнь. Футбольные объединения, которые называются клубами, играют между собой в разных соревнованиях. Проводят соревнования среди команд одного города, одного района, одной страны, разных страх. Проводится чемпионат всего мира. Игра настолько захватила умы, что за матчами следят, обсуждают игроков, тактики на игру, переходы игроков в другие клубы, чемпионаты. Играть в футбол, с одной стороны, просто, потому что есть четкие правила, за выполнением которых на поле следит особый зверь – судья. Но с другой стороны, играть в футбол сложно, несмотря на понятную цель. Профессиональные футболисты посвящают свою жизнь игре и достигают в ней таких высот, что простому зверю с ними почти невозможно играть. Это как бой на мечах. Ты знаешь все в теории – отбивай удары, летящие в тебя, и стремись попасть в противника так, чтобы убить его. На словах все просто. А на деле? Да дилетант с мечом в лапах просто мясо для опытного воина. Одно движение – и все, дилетант проиграл, даже не успев начать. Если бы я мог показать игру в футбол здесь – ты бы не думал, что это крестьянская игра, как ферх. Поверь, если воины научатся понимать правила игры – это будет для них отличной тренировкой. Умение видеть поле, умение уклоняться, общее укрепление всех мышц, тренировка точности, умение сражаться за мяч, пусть и в рамках правил – тренируется все.

Лучник замахал лапами, заливисто хихикая:

– Уговорил, уговорил. Может как-нибудь покажешь свой федбол… или как его там?

Я пожал плечами:

– Дай мне две группы по одиннадцать зверей – и я покажу. В своем мире я играл в футбол, хоть и не профессионально, и как любитель я что-то умел.

Воин сделал хитрую ухмылку:

– Хорошо, я запомнил. Ну-ка расскажи правила игры в свой футбол.

Я подъехал поближе:

– Смотри, берется поле размером около ста пятнадцати ярдов…

Долго мне пришлось рассказывать правила игры в футбол. Спутники внимательно слушали, особенно внимательным к моим словам был Рамзи. Возможно, я не знал каких-то мелочей, но самым главным в данной ситуации было донести основную идею. Я рассказал о разметке, о ее назначении, воротах, их размере, мяче, его примерных размерах, об игроках, их количестве и роли на поле. Рассказал о судьях, их количестве. Как мог пытался донести правила: гол, фол, офсайд, замены. С каждой секундой мордочка Рамзи становилась все более задумчивой. Один раз он даже негромко произнес фразу: «Надо будет попробовать». Как большой любитель футбола, я мог говорить о нем часами. Разговор с общей теории футбола перешел в сторону игроков, клубов и сборных. Спутники узнали о Криштиану Роналду, Златане Ибрагимовиче, Икере Касильясе и других славных игроках современности, поклонником игры которых я являлся.

За разговором мы успели пройти порядочное расстояние. Возле небольшого ручья, протекавшего рядом с дорогой, хорек спешился:

– Лошади давно не пили, давайте остановимся.

Я спрыгнул с Зогмо’са и отпустил его к воде. Черный конь жадно припал к воде и начал шумно ее пить. В это же время прилетела небольшая птичка с красными перьями, размером с голубя, села Себастьяну на лапу и что-то мелодично пропела. Крыс отпустил ее:

– Преследователи достигли границы. Там устроен нешуточный переполох из-за того, что нас пропустили безнаказанно, не проверяя. Это их несколько задержало. Неизвестно, насколько далеко мы успели отъехать от границы, поэтому лучше не задерживаться на месте. Рамзи, далеко до столицы?

Хорек задумчиво осмотрелся вокруг, как будто вглядываясь в окружающее пространство. Через небольшую паузу он ответил:

– Думаю, часа через три приедем, если не будем останавливаться.

Я задумался:

– Почему же так вышло, что от Ландара до границы мы ехали чуть ли не две-три недели, а здесь столица находится менее чем в дне пути от нее?

За хорька ответила Вейлин:

– Предосторожность, скажем так. Себастьян говорил, что в Ордене сидят знатные паникеры. Вообще, долгое время не Ландар был столицей Граальстана, а Стиндал, где родился основоположник архианства Гизлен Бартранди. Но в будущем, когда Орден в Граальстане начал опасаться возможного вторжения, было решено перенести столицу вглубь страны, в Ландар. Сразу после перенесения столица какое-то время называлась Гизлен, но потом ей вернули историческое название. А Меровии нечего опасаться вторжения. Конечно, у Ордена в Меровии и Ордена в Граальстане есть некоторые споры в религиозных вопросах – в Граальстане у религии намного более сильные позиции, но в остальном страны давние торговые партнеры, которым пока нет смысла воевать.

Я зачерпнул воды из ручья, выпил ее и вытер мокрую шерсть на ладонях о штаны:

– Мне просто хочется уже оказаться подальше от всех этих Кон-Сай и этого кошмара, чтобы за мной никто не гнался. Неужели я требую невозможного?

Воин поправлял подпруги на своем жеребце и весьма невесело засмеялся:

– Похоже на то. Кон-Сай умеют быть… настырными в своих поисках. Но в Мариссе будет проще, я обещаю. По крайней мере, для некоторых из нас. Ну что же, лошади напились, может и нам устроить маленький привал?

Ни у кого не было возражений.

На Меровию опускался вечер, когда мы достигли Мариссы. Город поражал воображение даже больше, чем Стиндал или Ландар. Впервые я увидел крупный город-порт, стоящий на берегу то ли моря, то ли очень большой реки. Причалы были видны даже издалека и находились слева. Портовые ворота, отгораживающие порт от моря, были примерно метров десять в высоту. Справа и слева от ворот стояли две огромные бронзовые статуи в виде стоящих орлов со сложенными крыльями. Как пояснил Рамзи, в случае угрозы со стороны воды между этими орлами натягивались тяжелые цепи, перекрывающие фарватер для вражеских кораблей. Похоже, что город был двухуровневым: на холме находились белые башни, на шпилях которых развевались штандарты королевства. Ниже находились более бедные кварталы (невидимые за крепостной стеной – все вышесказанное мне успел рассказать лучник). Рамзи обвел весь город ладонью:

– Марисса состоит из нескольких частей – Высокого Города, где находятся богатые кварталы, дворец короля и казармы королевской армии, Низкого Города, где живут простые звери и Запретного Города, где находится центр Ордена в Меровии и где живут служители Ордена. Несмотря на название, в Запретный Город может пройти любой желающий. Наименование историческое и сложилось в те времена, когда эта часть города была местом жительства магов, служивших при дворе короля. Чтобы никто случайно не пострадал от магических опытов, их район отгородили от остального города и назвали Запретным. Позже, когда маги были переведены в Высокий Город, в Запретном Городе разместился Меровийский отдел Священного Ордена, но название прижилось.

Я прищурился, пытаясь разглядеть детали внутренней архитектуры города, видимые за стеной:

– А куда направляемся мы? В Низкий Город или в Верхний?

Лучник усмехнулся:

– Ты очень сильно удивишься, но в Верхний.

Вот и показались входные ворота. Как и в Ландаре, город был окружен рвом, заполненным водой. Подвесной мост, уже изрядно поцарапанный и потертый из-за бесчисленных повозок и путников, покоился на земле, приглашая пройти внутрь. Воины в одинаковых коричнево-металлических доспехах с символами меча в лавровом венке следили за проходящими и часто останавливали путников, быстро проверяя их и пропуская. Впрочем, мне довелось видеть, как стража скрутила одинокого путника с подозрительной внешностью. Гости города отнеслись к задержанию абсолютно спокойно, как будто произошедшее было для них абсолютно будничным, рядовым случаем. Казалось, что задержанный пытается активно вырваться, но любая его попытка сбежать жестко пресекалась стражниками, державшими его под лапами и тащившими куда-то в сторону от проема ворот.

Каждый конный гость столицы спешивался перед тем, как оказаться в городе, и мы не стали исключением. Вытащив из-под седла посох и взяв его в правую лапу, левой я повел Зогмо’са под уздцы. Черный жеребец с интересом принюхивался, чувствуя вокруг себя бурю новых запахов, в том числе и других лошадей. Он встретил по пути гнедую кобылку и обнюхал ей круп. Лошадь ощутимо гневно фыркнула и хлестнула хвостом Зогмо’са по морде. Жеребец от неожиданности отступил на шаг назад и затряс гривой. Я усмехнулся и потрепал его по шее:

– Что, ловелас, отшили тебя?

Жеребец что-то пробурчал в ответ и позволил вести себя дальше под уздцы. Внезапно один из стражников, помесь волка и какой-то овчарки, остановил нас и начал говорить с акцентом, ощутимо картавя:

– Миг’ вам, уважаемые путники. Я могу осмотг’еть ваши вещи?

Мы переглянулись. Я пожал плечами:

– Мне нечего скрывать.

Я открыл свой чехол с гитарой и показал его содержимое. Наличие кинжала внутри не произвело никакого впечатления на стража, как и мой посох с содержимым сумы на боку Зогмо’са. Так же спокойно он осмотрел вещи Лассы, Себастьяна и Рамзи. Вейлин же преградила ему путь:

– Почтенный страж, я покажу вам содержимое моих вещей, но не советую трогать суму и вещи в ней, если не хотите поджариться.

Воин помотал головой:

– Пг’осто покажите свои вещи. Я не буду ничего тг’огать, если вы так пг’осите.

Открыв суму, волчица отошла в сторону. Страж внимательно осмотрел внутренности, не трогая ее, после чего спросил:

– Лаг’есса, а что у вас лежит здесь?

Вейлин подошла поближе и спокойно ответила:

– Это награда за победу в конкурсе бардов в Стиндале.

Страж улыбнулся:

– Вы участвовали и победили? Какая честь для меня всг’етить победителя фестиваля! Никогда не думал, что такое пг’оизойдет в моей жизни! Что же, пг’оходите, и да будет благословен ваш путь Аг’ханисом!

Я расслабился и закрыл свой чехол, вернув его обратно на спину. Дотошный страж остался позади. Ворота тоже остались позади и мы оказались на большой квадратной площади, мощенной брусчаткой. По четырем углам площади стояли мраморные колонны, увитые зеленым плющом. Хорек повел коня по правому ответвлению:

– Уже вечер, идемте я за мной, я знаю, где можно остановиться на ночь.

Похоже, что мы находились не в Высоком и не в Низком городе. Рамзи подтвердил мои подозрения – путники въезжали в город именно через Запретный Город. Судя по объяснениям лучника, штаб-квартира Ордена находилась всего лишь в нескольких кварталах от въездных ворот города, только по другой дороге от нас. Постепенно мы покинули Запретный Город и через внутреннюю стену в городе вышли в Низкий Город. Отличало его то, что практически с любой улочки был виден холм, на котором находился Высокий Город.

Рамзи потряс гривой:

– Мы уже не успеем разместиться в Высоком Городе, поэтому эту ночь проведем в Низком. Не бойтесь, тут есть приличные места, где не стыдно будет остановиться. Знаю я тут одну таверну, называется «Казненный солдат». Название так себе, но заведение нормальное, хотя там может по вечерам некоторый сброд ошиваться.

Я потер морду:

– Порой я начинаю думать, что тавернщики в этом мире соревнуются, у кого будет самое странное название для заведения. «Синий Конь» был, «Грязная Сова» была, теперь вот «Казненный Солдат».

Лучник похлопал меня по плечу:

– Это всего лишь названия, Мирпуд, чего ты так переживаешь из-за них?

Я встретился глазами со спокойным взглядом Себастьяна, шедшего позади:

– Не знаю, не знаю…

Хорек не обманул – в таверне было достаточно прилично, хотя порой из-за столов раздавались пьяные выкрики нетрезвых посетителей. К Вейлин и Лассе попробовали было поприставать пару нетрезвых субъектов, но самочки в коротких, но емких фразах дали понять, что не совсем рады такому неожиданному предложению. Особо наглого самца Вейлин прошила несмертельным, но ощутимым разрядом электричества. Пристававший задергался и рухнул на пол под хохот соседних столов. После этого все попытки овладеть самочками прекратились.

Ужин оказался вполне сносным. Мясное рагу было вполне вкусным. В качестве гарнира подавали какой-то овощ, похожий на картошку, но со сладковатым привкусом. На закуску подали маленькие то ли удлиненные помидоры, то ли округленные огурцы со вкусом тыквы. Завершила ужин кружечка хорошей маркары, к которой я успел пристраститься в этом мире, хотя в нашей реальности пиво не любил. Не забыли покорить и Эйнара.

Из-за стола я поднимался с одним желанием – спать. Я уже пару недель не лежал в нормальной кровати и теперь думал только о ней. Рамзи вызывался оплатить ужин, и я нисколько не возражал – в моей голове даже простые арифметические расчеты никак не могли пройти нормально. К счастью, при таверне был постоялый двор. Мы смогли оставить лошадей в заботливых лапах конюхов и даже – вот удача – нашлось две свободные комнаты, находящиеся рядом и рассчитанные на две зверя каждая.

Рамзи вызвался переночевать со мной вместе в одной комнате – и я не возражал. Хотя наверное, я не отказался бы ночевать и с Кон-Сай, лишь бы меня не трогали и не будили.

Оставшееся время я помню слабо – стянул одеяние мага, поставил посох в углу, выпустил Эйнара на кровать и вскорости заснул.

Рамзи дождался, пока Мирпуд не уснет, после чего тихо оделся и вышел обратно в зал, где еще сидели несколько посетителей. За один из столов огромный лев в плаще и попивал маркару. Его большой топор лежал рядом с кружкой, на столе. Рамзи сел напротив льва:

– Рассел, вот мы и вернулись домой, не правда ли?

Обычно суровую морду воина пересекла улыбка:

– Похоже на то, Ваше Высочество. Вас не узнали еще, я так понимаю?

Хорек провел пальцем по металлу топора льва:

– Меня сейчас мало кто узнает. За пять лет моя внешность изменилась настолько, что только если отец меня узнает с матерью, да некоторые слуги во дворце. Я же сейчас выгляжу как простой охотник в запыленной дорожной одежде. Кто даже из посетителей этой таверны узнает во мне принца? Ну сидит хорек, ну пьет маркару – и это все, что они могут про меня сказать.

Рассел поставил кружку на стол и огляделся вокруг, после чего тихо произнес:

– Какие будут приказания, Ваше Высочество?

Рамзи выпрямился на стуле, и сразу будто стал выше:

– Значит так, иди сейчас в королевский дворец и найди там Тревора. Передай ему, что я вернулся. Чтобы он тебе поверил, держи это.

Хорек достал из камзола золотое кольцо и передал Расселу:

– Это моя малая печать. Большую печатку я пока оставлю у себя. Отцу пусть пока не передают – я сам ему покажусь на глаза. И еще. Узнай, кто завтра будет стоять на страже во дворце. Пусть их предупредят о моем прибытии, но чтобы это все было для них как будто это все в порядке вещей. Я собираюсь провести своих спутников как бы на экскурсию во дворец. Именно поэтому стража не должна реагировать на меня, даже если ей очень захочется. Я специально приду в этом же камзоле, чтобы они точно знали, что ты описал именно меня. Конечно, я его вычищу, чтобы он выглядел более-менее, но я останусь в нем.

Лев сделал еще глоток маркары:

– Ваше Высочество, так почему же вы так и не сказали своим спутникам, кто вы?

Хорек вытащил один из внутрирукавных кинжалов и начал крутить его в ладони:

– Не хочу нарушать их отношение к себе. Они меня знали как просто парня по имени Рамзи Сусанин – пусть пока знают меня таким. Известно, что обычно с принцами чувствуешь себя неуютно из-за их высокого статуса. А так я буду гордиться тем, что познал жизнь простого солдата, полную опасностей и трудностей. А они, может быть, будут гордиться тем, что все время провели с принцем, сами того не ведая. Правда, завтра мне будет тяжеловато, боюсь.

На хорька посмотрели желтые глаза:

– Почему?

– Ты вспомни, почему я ушел из Меровии, чтобы стать в итоге простым солдатом. Не думаю, что за пять лет отец поменял мнение по известной нам теме. Только теперь я буду тверд и упорен. И даже отец не сможет теперь меня переубедить. Иначе тогда мои пять лет жизни будут насмарку.

Рассел усмехнулся только уголками губ, прекрасно зная, о чем идет речь. Подумав, воин встал из-за стола и спрятал свой топор под плащ, быстро ударив себя в грудь кулаком:

– Доброго сна, Ваше Высочество. Я пошел предупреждать Тревора и стражу.

Рамзи коротко кивнул, отвечая на пожелание. Рассел бросил небольшую монетку на стол и ушел из таверны. Рамзи же остался сидеть за столом, глядя на опустевшую кружку ушедшего льва и о чем-то думая. Все это время он вертел кинжал в левой ладони. Подумав, он сунул его обратно в правый рукав. Зал полностью опустел, ушел даже хозяин таверны. Зал погрузился в полумрак, который разгоняло только несколько свечей под потолком. Вздохнув, Рамзи встал из-за стола и пошел наверх, обратно в комнату. Вскоре и он заснул, все еще думая о предстоящем дне.

Дата добавления: 2015-08-09