Любовь лекаря. 4 страница

Юноша лежал в кровати бледный до зелени. Глаза его все время так и норовили закрыться, и я видел, какого труда ему стоило снова поднять опустившиеся веки. Зиг сидел на стуле рядом с кроватью и что-то рассказывал, размахивая руками.
- А потом кровь хлынула во все стороны, и мозги полезли из расколовшейся головы.
Да уж, с таким рассказом уснуть вряд ли получится, особенно если ты не закаленный в боях воин, а юный лекарь, способный разве что курицу зарезать, но никак не отнять жизнь человека.
- Зиг, я посижу с Эймином, а ты иди, займись чем-нибудь полезным.
Стоило парню выскочить за дверь, я опустился на освободившийся табурет, поинтересовавшись перед этим:
- Что-нибудь хочешь? Может, пить?
Эймин кивнул и тут же поморщился от боли.
Налив из стоящего на полу кувшина воды в маленькую глиняную чашку, я помог Эймину напиться. Когда же юноша, переводя сбившееся дыхание, замер на кровати, прикрыв глаза, я вновь заговорил:
- Эймин, прости меня за все. Я хотел как лучше. Но … все пошло не так и … я сорвался. Прости. Мне надо было с тобой еще в дороге поговорить, все объяснить, а я … мне стыдно, что я повел себя как эгоист.
Закончив говорить, я поднял взгляд и замер, когда наши глаза встретились. Удивление – вот что я прочел в них.
- Ты извиняешься?
Он спросил это с таким удивлением, словно извинения – это последнее, что он мог ожидать от меня. Неужели у Эймина обо мне сложилось такое мнение? Ну, тогда я еще большая сволочь, чем думал. Стыдно. Правда стыдно. Со своей гордостью, я чуть не потерял … что? Сам не знаю. Я пока не в силах разобраться в себе. Все так запуталось. Даже в душе покоя нет, что уж говорить о мыслях и чувствах.
- Эймин, я …
Звон колокола на сторожевой башне замка заставил меня встрепенуться. Бросив встревоженный взгляд в окно, я взглянул на бледного юношу, смотрящего на меня во все глаза.
- Идите, - тихо произнес он, - мы поговорим, когда Вы вернетесь, милорд.
-Обязательно поговорим! - выкрикнул я, срываясь с места, - только не уходи никуда!

ГЛАВА 7.

Эймин.
Голова болела и кружилась, перед глазами все двоилось, поэтому я не сразу понял, что лорд Фиро извинялся передо мной. Как вообще возможно было представить, что лорд будет извиняться? Нет, моя голова решительно отказывалась принимать подобное.
Неизвестно до чего довел бы нас этот разговор, но тут снова загремел колокол, как в день моего прибытия и я понял, что ему надо бежать, так встревоженно лорд выглядел, но все же он остался сидеть до тех пор, пока я не пообещал, что мы продолжим наш разговор, когда он вернется. С тем и расстались.
От сна, с которым мне приходилось бороться все время, не осталось и следа, а мысли продолжали крутиться вокруг слов и поступков лорда Шангона. Не состыковывались они у меня между собой. И что мне с этим делать? Хотя, вопрос надо задавать по-другому. Что я могу с этим сделать? Ничего. Только дождаться возвращения Шангона и услышать то, что он хотел мне сказать. И все бы ничего, но при мыслях о лорде Шангоне сердце как-то тревожно сжималось, словно предчувствуя беду.
Ланшу заглянул в комнату где-то через час и очень разозлился, увидев, что я один.
- Не ругайте Зига, - вступился я за ученика лекаря, - его милорд Шангон отослал, а потом колокол зазвенел, и он тоже ушел.
- Понятно. Ни на кого нельзя положиться. Пить или есть хочешь?
Прислушавшись к себе, я ответил отрицательно.
- Тошнит.
- Плохо. Сейчас пришлю к тебе Зига.
Ланшу почти скрылся за дверью, когда я все же решился задать вопрос:
- А что там была за тревога?
- Наги. Очередное нападение.
- Значит, милорд Шангон снова ускакал. А когда вернется?
- Это будет зависеть от нагов. Если нападение будет ложным, как в прошлый раз, то завтра. А если нет …
Дальше можно было не продолжать, все и так было понятно.
- Кстати. Милорд Шангон очень просил сохранить твои способности в тайне. Исцеление Шияра было воспринято всеми как чудо Богов, так что … отдыхай спокойно.
Ах, если бы я мог отдыхать. Неизвестность угнетала сильнее головной боли.

Лежать в постели пришлось три дня. От этого я готов был даже на потолок лезть. Вот сами попробуйте три дня пролежать в кровати, если даже читать мне не разрешалось, чтобы головные боли не возобновились. Хорошо хоть Зиг приносил мне новости о делах в замке и прилежащих землях, а то я бы точно сошел с ума в четырех стенах. Ненавижу лежать.
Старший сын лорда Фиро уехал к своей невесте, и все эти дни родители его готовились к свадьбе наследника, не забывая следить за действиями младшего сына.
Шангон на следующий день так и не вернулся, зато гонцы принесли вести о том, что второе нападение также было ложным, а когда отряд уже собирался возвращаться, наги напали на третий пограничный форт, так что лорд Шангон с воинами незамедлительно отправился туда и даже немного потрепал нагов, нагнав их перед самыми пещерами.
Ланшу рассказал мне, что на землях лорда Фиро находилось пять приграничных крепостей, здесь их называли фортами. На три из них нападения уже были, и два оставшихся форта были приведены в полную боевую готовность, ожидая нападения чуть ли не каждый час. Так что ждать быстрого возвращения Шангона не стоило.
Кормили меня за время болезни бульонами, творогом и постными жидкими кашами, а так хотелось съесть кусок мяса, хорошо просоленного жареного мяса. Но я выдержал, и на третий день Ланшу разрешил мне ужинать за общим столом.
Именно в это время в замок вернулся старший сын с невестой и ее родителями, так что я стал свидетелем их торжественного въезда в замок, а затем, присутствовал на совместном ужине с семейством леди Жиэны.
Шияр был очень похож на брата, вот только лицо его оказалось более живым. Хотя, это можно было списать на присутствие рядом миловидной девушки, хрупкой и большеглазой.
Первое время я старался прятаться за чужими спинами, опасаясь быть узнанным, но вскоре понял, что он на меня даже не смотрит, поглощенный только своей красавицей невестой. Шияр практически не выпускал ее руку из своей ладони, и все время улыбался ей, ничего не видя вокруг. И она отвечала ему тем же. Глядя на них, Ланшу счастливо вздыхал и говорил о том, что они прекрасная пара.
За ужином царила радостная атмосфера, все улыбались и весело переговаривались, обсуждая предстоящую свадьбу, только у меня настроение портилось все больше и больше. Мне казалось, что вот-вот должно было произойти что-то нехорошее, но ужин закончился мирно, хозяева, гости и слуги разошлись по своим комнатам без скандалов, и я тоже отправился спать вместе с Ланшу.
Заснуть удалось не сразу. Когда же я все же погрузился в мир сна, меня начали преследовать кошмары, в которых я видел окровавленного Шангона, умирающего на моих руках. Это было страшно. Я просыпался, чувствуя, как горло мое сжимается от желания закричать, но при этом не мог издать ни звука. Этот сон будил меня два раза. Я садился на постель, с трудом переводя дыхание. Убедившись в том, что вокруг все спокойно спят, я вновь ложился и засыпал, хоть и не сразу, а утром …
Тревожный звон колокола заставил меня вскочить с кровати и, натягивая на ходу штаны с рубашкой, выбежать во внутренний двор. Люди суетились вокруг лежащего на земле человека, рядом с которым с трудом переводил дыхание взмыленный конь. Предчувствуя неладное, я бросился к нему. Израненный воин умирал. Вся рубашка его была испачкана в крови. Над бровью зияла рана, из-за которой все лицо было испачкано кровью, но, не смотря на это, я узнал в умирающем воине, сержанта Дану, друга и соратника лорда Шангона. Я видел, как кровь пузырится на его губах, он кашлял и задыхался, но все же смог прохрипеть перед смертью:
- «Лисий овраг». Наги. Засада.
Кроме меня эти слова расслышали несколько десятков присутствующих во дворе воинов, Ланшу с Зигом, десяток слуг, лорд и леди Фиро, а так же их старший сын. Как только последнее слово сорвалось с губ умирающего, Шияр выпрямился и зычным голосом отдал приказ:
- Второй, третий и пятый десятки, по коням! Первая десятка, занять оборону замка!
Тот час же все закружилось в бешеном темпе, откуда-то начали собираться воины, привели лошадей, старший лорд Фиро отдавал распоряжение по обороне замка. Его жена бледная и испуганная удалилась в замок, а сын собирал воинов, чтобы двинуться на выручку брату. Я стоял, глядя на умершего на моих глазах воина и не мог поверить тому, что услышал. Неужели мои сны были вещими, и Шангон …
- Нет, только не это.
Найдя глазами лорда Шияра, уже готового сесть в седло, я бросился к нему со всех ног.
- Возьмите меня с собой! Я могу пригодиться, - я схватил лорда Шияра за рукав, чтобы удержать его. Лорд Шияр гневно дернул рукой и бросил на меня презрительный взгляд.
- Мальчишкам не место на поле боя, - но вырваться от меня оказалось не так просто. Я вцепился в его руку, словно клещ, и не собирался отпускать, не получив разрешения ехать с воинами.
Неизвестно, чем бы кончилось наше противостояние, если бы мою просьбу не поддержал Ланшу.
- Милорд, возьмите мальчика. Он лекарь с Божьим даром. Не отказывайтесь от его услуг.
Лорд Шияр недовольно поморщился, но все же крикнул:
- Минг, возьми мальчишку в седло. Вперед!
Я оглядел стройные ряды воинов, пытаясь понять, к кому мне следовало обратиться, как один из всадников, приблизившись, закинул меня к себе за спину, словно щенка. Я только успел обхватить его поперек торса, как лошади понеслись галопом вперед, прогрохотав по мосту.
Когда последний воин покинул мост, перекинутый через ров, ворота замка захлопнулись, и тяжелая конструкция начала подниматься вверх, скрепя и гремя цепями. Замок готовился к возможному нападению, а мы неслись туда, где пограничная стража сражалась с врагом. Или уже не сражалась?
- Нет, они не могли. Он не мог … - повторял я про себя словно молитву, пока кони воинов стремительно уносили нас все дальше от замка.

Через четыре часа бешеной скачки, отряд прибыл на место. Мы опоздали. У стен форта с красивым названием «Лисий овраг» лежали люди и наги, раненые и убитые. Кое-где между телами ходили воины в форме пограничной стражи, выискивая раненных, чтобы перенести их поближе к стенам, где им оказывалась посильная помощь.
Наш отряд, вылетевший из леса, поначалу приняли настороженно, но распознав штандарт лордов Фиро и старшего наследника во главе воинов, все успокоились. Навстречу отряду вышел человек в форме офицера и начал докладывать лорду Фиро о произошедшем и потерях, но мне не было до этого никакого дела.
Соскользнув с коня, я бросился к стенам форта, туда, где собрались раненые. Внутри меня жило только одно желание - найти Шангона. Я чувствовал, что должен его спасти. Даже если мне придется раздеться и заняться ЭТИМ прямо здесь, среди всех этих людей, я бы это сделал. В тот момент я был согласен на все, но когда я все же нашел того, к кому стремился, в моей груди родился крик отчаянья и тоски. Шангон был ранен в живот. Очень глубокая рана явно повредила внутренности человека, и выжить… чудо уже то, что он до сих пор дышал.
Когда я опустился рядом с ним на колени, Шангон приподнял веки и взглянул на меня.
- Эймин. Зачем ты здесь? Уходи. Ты не сможешь помочь.
Самое горькое, что я и сам это чувствовал. Теплого покалыванья в животе, возникающего в те моменты, когда я мог помочь особым образом не было, а значит … значит …
- Нет! Этого не может быть! Не может!
Слезы застилали мне глаза, не давая, как следует рассмотреть его. Кто-то попытался отодвинуть меня в сторону от умирающего, но я даже не глянул на то, кто это был. Мне было все равно, даже появись тут король собственной персоной, я бы не ушел. Не смог бы. Внутри у меня все рвалось от боли. От боли потери того, кто мог бы стать моей единственной любовью в этой жизни. Только в этот момент я понял, что потерял, еще не получив. Умрет он, и мне станет не для чего жить. Ах, как же поздно приходит порой понимание того, что для нас важно. Да, лорд и лекарь – не пара, но какое это имело значение теперь? Перед лицом смерти все равны, а я …
- Я даже не поцеловал тебя ни разу.
Оттолкнув чужие руки, пытающиеся оттянуть меня от умирающего, я рванулся вперед, обхватив ладонями его лицо и прижавшись губами к его губам.
Я слышал разговоры мальчишек-сверстников о том, что во время поцелуя надо пользоваться языком, но сейчас это было неважно. Все, что мне надо было, это прижаться губами к его, горячим и сухим, чтобы хоть на миг соединилось наше дыхание, чтобы души могли слиться воедино. На один единственный миг, а потом …
Руки, лицо, все тело, я словно пылал странным жаром, выжигающим меня изнутри и идущим вовне, чтобы сохранить, уберечь, вернуть того, кто был дороже самой жизни. Сердце заходилось в груди в бешеном ритме, причиняя боль, но я знал, что мне нельзя отстраняться. Пока нельзя. Еще чуть-чуть. И еще одно мгновение. А потом я почувствовал, как его губы подо мной дрогнули, принимая мой дар жизни. Мой последний дар ему. Больше мне нечего отдать, да это было и не нужно. Я чувствовал, как бьется его сердце. Чем сильнее билось его, тем слабее стучало мое, но это не важно. Важно то, что теперь он будет жить. А я … я счастлив уже этим.
«Прощай, любимый».

ГЛАВА 8.

Шангон.
С этими нападениями все было не так. Никогда еще наги не нападали столь странно. Я не мог понять их цели, а потому оказывался в проигрыше, что бы ни предпринимал. Когда после нападения на второй форт мы уже собирались отправиться домой, на дозорной башне был замечен сигнал о нападении на третий форт. Мы бросились туда и даже настигли нагов у самого входа в их подземелья, но взять живьем для допроса никого не удалось. Они ускользнули, оставив лежать шестерых убитых нами сородичей.
Я ничего не понимал, а потому отдал приказ отступить к четвертому форту. «Дубовая падь», так называлась пограничная крепость, встретил нас в полной боевой готовности, чему я был рад, но расслабляться пока было рано. На рассвете следующего дня на этот форт тоже попытались напасть наги, обстреляв стены форта, но когда мы открыли ответный огонь, они сразу отступили, скрываясь между деревьями. Некоторые горячие головы хотели броситься в погоню, но я запретил. Очень уж это напоминало выманивание нас за стены форта.
Я видел, как подобным образом поступали волки голодной зимой. Один из серых хищников приближался к деревне, изображая больного, а когда за ним бросались собаки, звонкой лавиной преследуя недруга, тот устремлялся к лесу, уводя за собой самых неосторожных. Там, под прикрытием деревьев, собак ждали его сородичи, которым очень хотелось есть.
Поведение нагов напомнило мне именно такую охоту, так что я остудил горячие головы и отправил следом за нагами только четырех добровольцев-дозорных, а еще четверо в это же время прочесывали лес вокруг форта на предмет засады.
Мои опасения не оправдались, но вместо того, чтобы обрадоваться, я еще больше насторожился. Отец всегда говорил: "Понял замысел противника – и половина победы у тебя в кармане". Я же ничего не понимал.
Оставался последний, пятый форт – «Лисий овраг». Убедившись в отсутствии противника, я отбыл со своими воинами к оставшейся крепости. Расчет мой был прост. Я хотел организовать ловушку для нагов на подходе к крепости и взять живым хоть одного змея, а если повезет, то и больше. В одном я просчитался. Наги оказались достаточно хитрыми бестиями. Перед рассветом, когда мы уже почти достигли безопасных стен крепости, наги напали на нас, атаковав с трех сторон. Первая же стрела попала в грудь сержанта Дану, попав точно между стыками лат. Дану выдрал ее, но драться не бросил. В этот момент в спину нагам, напавшим на головную часть моего отряда, ударили воины из крепости, заметившие, что мы оказались в беде. Это дало возможность перегруппироваться. Сержант категорически отказался покидать поле боя, и я отправил его в родовой замок за помощью, надеясь хоть так уберечь друга. Если бы я знал, насколько серьёзно он ранен …
Стоило Дану скрыться между деревьями, как к нагам подоспели свежие силы. Мы оказались в кольце. Мои воины бились отчаянно, каждый забрал с собой в божественные чертоги хотя бы одного противника, но все же нагов было слишком много. Первым делом наги били по лошадям, спешивая моих воинов. В пешем бою наг был сильнее и быстрее человека, так что многих ребят спасали только крепкие латы и удача, да еще то, что в сражении наги не могли встать плечом к плечу, из-за особенностей строения своего тела. Змеиному хвосту нага требовался некоторый простор для передвижения, так что два нага стоящие рядом, просто мешали бы друг другу.
Остаться на месте – означало умереть. Я отдал приказ прорываться к крепости. Воины, оставшиеся там, могли бы помочь нам. Даже обстреливая противника со стен, можно было бы надеяться на благополучный исход боя, однако сначала нам необходимо было прорваться сквозь вражеские силы, и в этом нам могли помочь лошади.
Спешившись и перегруппировавшись, часть воинов переместила всех выживших лошадей так, чтобы они бежали к форту. По моему сигналу, солдаты контратаковали противников, находившихся перед нами и с флангов, отвлекая часть их внимания и сил, тогда как остальные погнали лошадей вперед, в сторону форта. Два десятка выживших лошадей, повинуясь команде, ринулись вперед, снося противников своими телами. Часть из них так и осталась лежать на поле боя, но благодаря им, в кольце противника образовалась вполне существенная брешь, в которую мы и прорвались.
Увы, как бы быстро ни бежал человек, наги могли двигаться быстрее. Добраться до самого форта мы не успели, когда противник настиг нас. Развернувшись, мы встретили врагов лицом к лицу, готовясь дорого продать наши жизни. Над смотровой башней «Лисьего оврага» вился черный дым. Это сигнал о нападении, а значит, скоро к нам прибудет помощь. Надо только продержаться.
Отбивая нападения противника, мы отступали все дальше к форту, так что вскоре на нагов таки обрушились стрелы защитников крепости. Это их не остановило. Змеехвостые в каком-то отчаянном порыве бросились вперед, желая уничтожить нас, вот тут-то я и сплоховал.
Увлекшись одним противником, я не заметил, что тот, в кого я вонзил свой меч минутой ранее и кого считал мертвым, оказался только ранен, пусть и смертельно. Удар меча снизу оказался для меня полной неожиданностью. Вражеский клинок прошел под кольчугу, глубоко проникая в мое тело. В горячке боя я не сразу понял, что оказался смертельно ранен, но боль, обжегшая кишки в пробитом животе, не оставила сомнений в том, что следующего заката я уже не увижу. Двое моих ребят, заметивших, что я ранен, взяли на себя моих противников, тогда как еще один, с окровавленным плечом, помог мне выбраться из гущи боя. Там я и лег, зажимая разорванный живот обеими руками и чувствуя, как кружится голова от боли и потери крови.
К нам вовремя подоспела подмога из соседней крепости. Заметив ее, командир форта дал приказ на всеобщую вылазку. Так что вскоре наги сами начали отступать, ища пути к спасению, но их не было. Ребята бросались на противника, словно взбесившиеся собаки и убивали, убивали, убивали, мстя за своих соратников и друзей.
Вскоре все было кончено. Поле, расчищенное от деревьев перед фортом, все было покрыто телами людей и нагов. Я радовался победе, даже зная, что умру. Несколько солдат, бережно подняв меня, перенесли под стену крепости, куда же начали сносить всех раненых воинов. Практически сразу рядом появились лекари из крепости, останавливая кровь и перевязывая раны. Когда меня раздели, осматривавший меня лекарь, только охнул и покачал головой.
- Мне очень жаль, милорд. Я могу дать снадобье, которое погрузит Вас в сон, чтобы Вы отошли без боли.
Я отказался. Не хочу умирать одурманенным. Жалко только, что я так и не попрощался с Эймином. Не смог сказать ему … не успел. Глупо получилось. Все бегал отчего-то, сам не зная от чего. Боялся признаться даже себе, что мальчишка понравился мне с первого взгляда, и мое исцеление тут совершенно ни при чем.
Лекарь все же дал мне настойку, немного убравшую боль, но не до такой степени, чтобы перед глазами мутилось, хотя в какой-то момент я решил, что он меня обманул, потому что увидел рядом с собой того, кого быть здесь никак не могло.
Сначала мое внимание привлек чей-то крик, полный такой боли и отчаянья, что я даже содрогнулся. Когда же я открыл глаза, передо мной возникло лицо Эймина. Из его огромных серых глаз текли слезы. Я не хотел, чтобы он видел. Правда, не хотел, а потому попросил его уйти, только он проявил упрямство и остался рядом. Глупый. Я прекрасно знаю, как переживает лекарь, видя смерть, когда не в силах помочь.
- Нет! Этого не может быть! Не может! – его голос полный отчаянья прорезал гул голосов и стоны раненных, привлекая к нам внимание. Почти сразу рядом оказался брат. Видимо поняв, что происходит, он кивнул мне, отдавая честь. В его глазах было прощание. Затем брат попытался оттянуть Эймина прочь, чтобы я мог спокойно отойти в божественные чертоги, но тот вырвался из рук брата и кинулся ко мне.
Его ладони обхватили мое лицо, губы прижались к моим губам, неся с собой покой и сожаление о том, что довелось мне попробовать его сладкие губы тогда, когда я одной ногой уже шагнул на небеса. Потом же …
Мне трудно описать то, что я почувствовал. Это было похоже на ощущение сильных отцовских рук, когда он поднимал меня, совсем мальчишку, упавшего и разбившего коленку. Меня словно подхватило что-то могучее и величественное, вознеся наверх, в прекраснейшую страну, состоящую из благодати и света, а затем вернуло обратно в тело, пообещав, что вся эта красота однажды станет моей, если я сделаю правильный выбор. Но что за выбор и когда я должен буду его сделать, я так и не понял.
Перед глазами еще стояло яркое марево, окутывающее меня теплом, когда я почувствовал, что рядом со мной чего-то не хватает. Чего-то очень важного, необходимого мне, как воздух. Без чего … нет, без кого все станет ненужным и пустым.
- Эймин, - выдохнул я, пытаясь разглядеть, что происходит, однако все расплывалось перед глазами, так бывает, если долго смотреть на солнце, а гул голосов и выкрики не давали мне услышать того, с кем мне надо было поговорить, кому надо было сказать так много всего.
- Эймин! – я попытался встать, но чужие руки уперлись в грудь, не давая мне подняться.
- Шияр!
- Я здесь. Шангон, это чудо. Да пустите вы! - руки брата помогли мне сесть, отстраняя ретивого крепостного лекаря, но я отпихнул его от себя. Не до него мне было.
- Где Эймин?!
Люди вокруг меня как-то странно притихли и отступили, позволяя мне увидеть …
- Нет!
Эймин лежал рядом, в двух шагах от меня. Его вечно всклокоченные волосы обрамляли бледное лицо безжизненными локонами. Губы, только что целовавшие меня, теперь посинели, но с них так и не сошла нежная и ласковая улыбка. При жизни он никогда не улыбался мне так. Хотя нет. В ту, самую первую встречу. Когда я остановил его, но еще не успел сделать предложения, провести со мной ночь, они были такими же. Были. Грудь не вздымалась в мерном дыхании, и глаза его были закрыты. Теперь уже навеки.
- Ты не мог умереть! Не мог!
Сам не помню, кричал я или шептал. Все равно. Теперь это уже не важно. Я просто рванулся к нему, обнял стремительно холодеющее тело и начал целовать его лицо, словно безумный, заклиная про себя:
«Вернись ко мне! Вернись! Все, что хочешь, для тебя сделаю, только не бросай меня. Вернись!»
Кто-то рядом истерично вскрикнул:
- Он сошел с ума!
Но мне было плевать на них всех. Найдя губы Эймина, я попытался вдохнуть в него жизнь. Однажды я видел, как Ланшу спасал ребенка, утонувшего в замковом пруду, тогда он очнулся, и это дарило мне надежду. Совсем крохотную, но …
Я дышал, чтобы заставить работать его легкие. Дышал за него, прижимал к себе и мысленно умоляя открыть глаза. Кто-то попытался отобрать у меня тело, но я, взревев словно раненый бык, ударом кулака отбросил от себя покушавшегося на мое сокровище. Сквозь пелену отчаянья до меня донесся голос брата:
- Шангон, ты делаешь неправильно. Надо его положить.
Точно. Ребенок тогда лежал. А еще Ланшу давил ему на грудь, сделав вдох.
- Позволь, я помогу.
Брат. Брат рядом и хочет помочь!
Я положил Эймина на землю и снова начал дышать за него, а потом дал возможность брату надавить юноше на грудь. Раз, другой. Тело под нашими руками судорожно дернулось. Эймин открыл глаза и, одновременно с этим, сделал судорожный вздох, втягивая в себя воздух словно рыба, выброшенная на берег. Со всхлипами и хрипом, но он дышал, а я сидел рядом с ним и чувствовал, как по моим щекам текут горячие слезы.
Брат опустился на землю рядом со мной, обнял за плечи и прижал мою голову к своей груди, давая выплакаться как в детстве.
- Воистину наш род благословен Богами, - прошептал он мне.
Тем временем Эймин завозился рядом, пытаясь сесть. Он тихо покашливал, видимо из-за долгого отсутствия дыхания легкие его болели, но это ничего.
- Это ничего, - проговорил я, отстраняясь от брата, чтобы обнять того, кто второй раз спас мне жизнь и кого я… люблю, - Ланшу даст тебе снадобье, и все будет хорошо.
Видя, что мы оба очнулись, воины разразились громкими приветственными криками, от которых Эймин вздрогнул, испуганно оглядывая орущую толпу.
- Поехали домой, ребята, - брат хлопнул меня по плечу и встал, а в небесах высоко над нами, запела какая-то птица, приветствуя свободу, солнце, ветер и жизнь.
Где-то далеко прогремел гром, ветер, рванувший мне волосы, принес запах надвигающегося дождя. Мне так много надо было еще сказать. Так много объяснить и попросить прощения. Мы не с того начали, но теперь...
Я вдохнул полной грудью и счастливо рассмеялся. Теперь все будет хорошо. Словно в подтверждение этого, первая капля дождя упала на мои губы.

ЭПИЛОГ.

- Нашел, милорд! Нашел! – Ланшу ворвался в спальню младшего сына лорда Фиро с радостным криком, разбудив только что заснувшего Эймина. Любому другому за подобное поведение устроили бы знатную выволочку, но седому лекарю и не такое дозволялось в этом доме.
- В чем дело, Ланшу? Почему столько шума?
- Я нашел старинный фолиант, на староэльфийском. Он совсем ветхий, рассыпается буквально на глазах, но здесь одна глава посвящена жрецам Эрейи. Тут очень путано написано, а местами сильно затерто, но мне все же удалось прочитать текст. Вот послушайте:
Шангон сел на кровати, и даже Эймин высунулся из-под одеяла, куда нырнул при появлении лекаря.
- Жрецы в храмах Эрейи наделены удивительным даром, любовью своей исцелять любые раны и хвори. При особом же благоволении богини, когда она наделяет истинной любовью душу жреца, он способен властвовать над смертью. Порукой же тому есть животворящий поцелуй, способный вернуть из-за грани того, кого полюбил жрец. В залог любви жрец оставляет смерти свою душу. И если его избранник не наделен ответным даром богини, если он не любит своего спасителя, возврата из объятий смерти для жреца не будет. Если же оба существа принимают дар Эрейи, называемый любовь, великая Богиня благословляет их союз. С момента, когда жрец дарует свой поцелуй избраннику, он снимает с себя жреческое одеяние, ибо не может более нести любовь детям Эрейи. Бывшему жрецу, за преданную службу Эрейе, остается в дар способность исцелять наложением рук, а его союз благословляется во веки веков.
И будут земли, на которых живут почитатели Эрейи, обширны и богаты. Стада плодовиты. А жизнь - долгой и счастливой.
Выслушав Ланшу, мужчины переглянулись. Щеки Эймина пылали смущением. Лорд Шангон, видя смятение своего любимого, прижал его к своей груди и поцеловал в макушку.
- Может, оно и к лучшему, - тихо произнес он, кивком отпуская улыбающегося лекаря, - ты ведь не смог бы пройти мимо, не попытавшись помочь, верно?
Эймин кивнул, плотнее прижимаясь лицом к груди любимого. Лорд Шангон потерся подбородком о макушку лекаря.
- Больше я не буду лекарем-шлюхой, - пробормотал Эймин едва слышно.
- Вот и хорошо, а то я бы ревновал и злился, но протестовать не осмелился бы. Что касается шлюхи, - ты ею никогда не был. Ты был тем, кто нес людям любовь. И мне тоже. Спасибо тебе, любимый.
Если бы кто-нибудь заглянул в комнату, он бы застал парочку за очень важным делом. Мужчины целовались и признавались друг другу в любви, а свет любви Эрейи ласкал тела и освещал души, благословляя их жизненный путь.

КОНЕЦ.

Не забудьте оставить свой отзыв: http://ficbook.net/readfic/867198

Дата добавления: 2015-08-13