Карусель смотрителя

«ЕСЛИ ВЫ СТРАННИК, Ваше предназначение -очень тонко наводить человечество на созидательное сосуществование, что до сих пор Вы и делали. Но за­коны СТРАННИКОВ действуют для несущих их до тех пор, пока они не используются в коммерческих це­лях, а Вы получите от издания книг доход, это зна­чит, знания у Вас останутся, а свойства СТРАННИ­КА Вы потеряете на много поколений. Неужели Вам мизерный доход важнее НАШИХ ЦЕЛЕЙ? Вы умный человек, меня удивляет Ваша уверенность в непогре­шимости. Тогда Вы либо нахватались знаний без под­держки, либо Вы истинный, но жертвуете во благо земной цивилизации, тогда КТО ВЫ?»

О-о-о! О-о-о! Сколько патетики! Я повержен, раздавлен, уничтожен! Все, решено: отращиваю бо­роду, как у Смотрителя, беру посох и отправляюсь странствовать, чтобы найти истину, прозреть само­му, а затем открыть глаза пребывающим во мраке. Так захотелось стать истинным и пожертвовать во благо земной цивилизации!

Уже собираюсь. Вот только еще раз послюнявлю пальцы и пересчитаю свой «мизерный доход», а потом сразу в путь. Ну, а пока я трясущимися руками пере­кладываю свои денежки, послушайте одну притчу.

Как-то раз собрались дети возле песочницы, во дворе нашего мира. Были там Задавака, Барчук, За­дира, Умник, Ябеда и Ребеныш. Прозвище каждого отражало какую-то отличительную черту его харак­тера.

Задавака стремилась всячески подчеркнуть свои достоинства, а потому любила похвастать: краси­вым платьицем, конфеткой — так, хоть чем-нибудь.

Барчук — тот словно и не нуждался в подтверж­дении своей значимости. Он и без этого был важный, весь из себя. У него одного была машина с педаля­ми, и он с достоинством разъезжал на ней по двору.

Задира вечно не давал покоя ни себе, ни другим. Он был не злой, а скорей ранимый. Вот эту свою ра­нимость и пытался скрыть за внешней дерзостью.

Умник, конечно, проявил себя самым рассуди­тельным. Он лучше всех умел делать куличи из пес­ка и очень гордился этим. Умник был очень озабо­чен тем, что другие вечно все делают не так, а пото­му старался всех наставить на путь истинный.

Ябеда стремилась любыми способами объявить всем окружающим о своем существовании. Вот только не очень удачно это у нее получалось, хотя границу подлости она не переходила.

О Ребеныше сказать почти нечего. Он ничем особым не выделялся, вел себя тихо и обычно либо задумчиво ковырял лопаткой песок, либо молча, с широко раскрытыми глазами слушал, что говорят другие.

Каждый из всей песочной компании пытался по-своему обозначить и укрепить свое положение в этом зыбком мире. У всякого актера в этом театре была своя роль, которая более или менее позволяла ему вписываться в пьесу жизни.

Бывало, Задавака не в меру расхвастается, и тогда Задира дернет ее за косичку, Ябеда нажалуется Барчу­ку, тот полезет восстанавливать справедливость, а Ум­ник берется всех организовывать и вразумлять.

Роль служила своего рода нишей, позволяющей удобно устроиться и объявить миру: «Это я! Я есть! Я не пустое место!»

Каждый был кем-то. И только Ребеныш, каза­лось бы, не имел никакой роли. Он держался особ­няком и, как правило, оставался вне игры. А ему так хотелось быть кем-то! Ребеныш не мог понять, кем, собственно, является. Жил он с бабушкой, а роди­телей своих не помнил.

Но кем именно ему хотелось быть, он тоже тол­ком не знал. Иногда ему хотелось быть похожим на кого-нибудь из компании. Ребенышу казалось, что если он возьмет себе одну из ролей, тогда станет личностью и займет достойное место в дворовом обществе.

Однако сколько он ни пытался примерять чужие маски, ничего хорошего из этого не выходило. Вся­кий раз, когда Ребеныш пробовал играть чужую роль, его не покидало странное ощущение. Каза­лось бы, он становился кем-то, но в то же время пе­реставал быть собой! Это чувство было не из прият­ных, и Ребенышу ничего не оставалось, как прекра­щать быть другим и снова становиться собой, то есть никем.

Итак, вся компания сидела возле песочницы, скучая. И тут кто-то сказал:

— Вон, Смотритель идет.

— Какой Смотритель, где?

— Да вон, старик с седой бородой. Он в парке ра­ботает, заведует там всеми качелями. Странный ста­рик. Вопросы задает дурацкие.

— Какие вопросы?

— Когда у него просишь прокатиться на карусе­ли, он спрашивает: «За что?» В ответ суешь ему би­лет, и он пропускает.

— Подумаешь, удивил. Кто ж тебя бесплатно ка­тать будет?

- А вот однажды у меня не было денег на билет, и я попробовал пролезть так, но он заметил и опять пристал со своим дурацким вопросом: «За что?» Ну, я говорю, дедушка, нет у меня денег, дай прокатить­ся. Он тогда и спрашивает: «Почему?» Я не понял и переспросил, а он снова: «Почему я должен тебя ка­тать?» Ну, я сказал, что денег нет, но очень хочется покататься. А Смотритель и говорит: «Вот когда ты сможешь ответить на мой вопрос, тогда тебе больше не придется покупать билеты».

— Чего же он хочет? Что можно ответить на та­кой вопрос?

— А кто его знает. Я несколько раз пытался, но старик говорит, что все неправильно.

Ребеныш слушал весь этот разговор, и тут его словно осенило. В голове мгновенно возникла ка­кая-то непостижимая ясность. Он вдруг увидел себя и всех остальных как будто со стороны. Ребеныш знал, что всегда хотел стать кем-то — личностью, похожей хотя бы на одного из членов дворовой ком­пании. Но сейчас Ребеныш ощутил нечто необычное: он был никем, и в то же время он был каждым из них! Он осознал, что если все они перестанут иг­рать свои роли, другими словами, сбросят маски, тогда каждый из них станет таким же, как он, то есть никем.

Точно так же любая капля, сорвавшаяся с гребня, волны, отличается своей величиной и формой. Но сущность у всех капель одна и та же — вода.-И все они рано или поздно возвращаются в океан и слива­ются с ним в одно целое.

Для Ребеныша в один момент все стало просто и ясно. Сам от себя такого не ожидая, он вдруг сказал:

— Я знаю ответ на вопрос Смотрителя.

Все замерли и с изумлением уставились на Ребе­ныша. Никто не думал, что он способен выдать не­что подобное.

— Ну, и каков же ответ? — осторожно спросил Умник.

— Идемте в парк, там узнаете, — сказал Ребеныш и поднялся, явно намереваясь осуществить заду­манное.

Заинтригованные, ребятишки отправились вслед за ним.

— Но ведь это еще не все, — шепнул Задира Ум­нику. — Там есть Привратник, и у него тоже имеется свой фирменный вопрос: «Кто разрешил?» Ребе­ныш какой-то странный сегодня. Посмотрим, что он на это скажет.

Вскоре дети подошли к воротам парка. Серди­тый дядька с устрашающей внешностью загородил им путь.

— Эй, вы куда это, такие малыши, направляетесь?

Ребеныш выступил вперед.

— В парк, на качелях кататься.

Привратник от такой простоты пришел в заме­шательство, не зная, то ли ему рассердиться, то ли рассмеяться.

— А ты чей будешь, мальчик? Ты слушаешься своих родителей? Да и вообще, кто разрешил? Что ты на это ответишь?

— То, что я не обязан отвечать на этот вопрос, — спокойно сказал Ребеныш.

Привратник обомлел. В первый раз ему дали правильный ответ. И откуда он, этот человеческий Ребеныш, может знать? Не говоря ни слова, дядька открыл детям ворота и долго с удивлением смотрел им вслед.

Когда ребятишки с опаской приблизились к ка­русели, навстречу им вышел Смотритель,

— Чего изволите, отроки?

— Кататься, — ответил за всех Ребеныш.

— За что? — как обычно осведомился старик.

— Ни за что. Просто так, — не задумываясь, ска­зал Ребеныш.

Смотритель взглянул на него с нескрываемым любопытством.

— Ну, а почему?

— Потому что я — сын Бога.

На мгновенье воцарилась мертвая тишина. Опо­мнившись, ребятишки вдруг радостно запрыгали и закричали:

— Мы дети Бога! Мы дети Бога!

Больше никто никому не задавал вопросов. Поче­му-то всем все стало ясно без дальнейших объяснений. Смотритель, расплывшись в улыбке, раздал всем мороженое и предложил рассаживаться по местам.

Как ни странно, каждый просто нашел себе мес­то по душе, и никаких споров, обычных в таких слу­чаях, не возникло. Задавака выбрала лошадку, Бар­чук — машину, Задира — паровозик, Умник — звез­долет, Ябеда — кораблик.

Карусель закружилась. И тут произошло - чудо: прежние роли куда-то подевались, словно с лиц де­тей упали маски. Дети прекратили быть кем-то, а стали просто собой. Все были счастливы, и никто никому не завидовал и не имел претензий.

На этом я завершаю притчу, в которой содержит­ся вся философия Трансерфинга. Интересно, а что выбрал Ребеныш? Это решать вам, уважаемый Чита­тель. Для этого необходимо просто сказать себе, как он — «Я сын Бога» — просто позволить себе это — и спокойно следовать дорогой единства души и ра­зума.

Если у вас есть то, что в Трансерфинге именует­ся решимостью иметь и действовать, Привратник в нужное время откроет нужную дверь, а внешнее на­мерение превратит мечту в реальность.

Вот теперь подошло время ответить на вопрос, кем являюсь я сам. Я — никто. И в то же время я тот, кем являетесь вы — сын Бога. Господь Бог — Отец мой — выпустил меня погулять в этот мир. Люблю ли я Его, слушаюсь ли — это никого не касается. Я общаюсь со своим Отцом непосредственно, серд­цем, а не через решетку исповедальни. Я сам, своим намерением, формирую слой своего мира, и если это не мешает другим детям Бога, то я не обязан ни­кому давать отчет.

Наставлять на путь истинный - тоже не мое де­ло. Для этого необходимо быть кем-то, а я - никто. Любой человек может надеть на себя маску якобы Странника, Просветленного, Учителя и говорить всем, что знает, куда идти. Если ему поверят, он мо­жет собрать вокруг себя паству и «лепить куличи в песочнице», глубокомысленно рассуждая о всяких духовных вещах.

Но, поскольку я — никто, мне неизвестно, куда идти другим. В Трансерфинге говорится лишь о том, что все мы - дети Бога, причем каждый - и только он сам — знает свой путь и каждый имеет свободу выбора. Вы сами найдете свой путь, если будете при­слушиваться к голосу своего сердца. Остальное — дело техники Трансерфинга.

Ну вот, кажется, все сказал. Пора брать посох и отправляться в дорогу, нести свет знания во мрак невежества. Хотя, подождите. Ведь я - никто? И мне неизвестны те некие «законы Странников», упомянутые в письме? Значит, мне нечего терять. О, счастье, я — свободен! Остаюсь.

Дата добавления: 2015-08-10