Приехали!

Первые полосы газет украсили фотографии: перед стартом на меж­дународную станцию космонавты смиренно принимают благословение от православного батюшки. Тронулись они, кстати, с того самого историче­ского места, с которого отправился в космос Гагарин, здесь он произнес свое знаменитое «Поехали!».

Летчики, моряки, альпинисты всегда были суеверны. Брали с собой талисманы, блюли «верные приметы», вот и космонавты за ними — перед полетом запивают шампанским огурец, во время старта держат скрещен­ные пальцы... Но окропление святой водой — дело все-таки другое. Оно означает, что представители одной из самых современных и самых древ­них профессий сошлись в своем мировоззрении. Космонавты, «посланцы Земли», «первопроходцы Будущего», всерьез верят, будто их Бог может воздействовать на бездушное «железо» — все эти кабели, сопла, вентили так, что по Его желанию бесконечно сложная ракета либо полетит благо­получно, либо рухнет. Там, на Небе, по их представлениям, царит ну пря­мо-таки Гефест с плоскогубцами в руках. Потому что даже у Бога должна быть Своя технология: если Он вмешивается в состояние материи, зна­чит, Слово Его перекусывает провода, а сталь и титан плавит не хуже газорезки! Или, наоборот, укрепляет по мольбе жен и матерей недоварен­ный земным халтурщиком шов.

Забавно, конечно, наблюдать такое простодушие на пороге XXI ве­ка. Не о нравственных исканиях речь, не о споре, что первично: дух или материя? Нет, вера ширится совершенно примитивная, совершенно язы­ческая: прежде всемогущего Бога старались умилостивить, чтобы Он по­мог в охоте на мамонта, теперь — чтобы благополучно полетели «Про­тон» или «Прогресс».

Но если уж верить в Бога с плоскогубцами, то уж верить последова­тельно! Если по молитве Он может уберечь, значит, Он же и губит?! Ведь не мог же Он, всеведущий, отвернуться или заснуть, когда погибал «Курск». Выходит, Он попустил потонуть несчастным морякам?! Да что попустил — погубил. За что же? Чудесные ребята погибли. Вот президен­та ругают лишь за то, что он оставался в Сочи, когда погибал «Курск», пе­няют ему, что он, возможно, не все сразу предпринял. А Бог с его всемо­гуществом остается совершенно вне критики, даже и вне обсуждения: сознательно Он потопил «Курск» или только по рассеянности? Мог после взрыва еще кого-то спасти или уже не мог даже Он?

Допуская возможность божественной помощи космонавтам или во­долазам, верующие в Него, имея намерения самые благие, делают сво­его Бога злобным чудовищем, ответственным за бесчисленные преступ­ления и катастрофы, потрясающие нашу планету. Делают чудовищем, но не ропщут, поклоняются, потому что вера в Бога с инструментом в руках — свидетельство глубоко тоталитарного сознания. Лишившись Сталина в Кремле, наши сограждане подсознательно переселяют Его на Небо, хотя характер Ему сохраняют чисто сталинский. Помните, погибли Волков, Добровольский, Пацаев? Да и Комаров тоже. Не иначе, не помолились Ему ребята перед стартом, пренебрегли. Вот Он и не стерпел обиды. Зато теперь служивые стали умнее, стараются по принципу: лучше перекла­няться, чем недокланяться. И бесконечность охвата с Него требуют тоже соответствующую, чтобы Он там Сверху все решал Самолично — вели­кое и малое: ведь молят Его не только о благополучии стратегических подлодок и космических кораблей, но и о том, чтобы выросла клубника на грядке. Во все Он должен вмешаться — такая диктатура вырисовывается.

М. Чулаки был талантливым публицистом. Его последовательная атеистическая позиция не может не вызывать уважения. Но, оставив в сто­роне не терпящие суеты, глубоко личные для каждого рассуждения о вере и безверии, подвергнем эту публикацию сугубо риторическому анализу.

О ее эффективности следует судить по тому, приобрел ли автор новых сторонников. Кому она адресована? Атеистам? Верующим? Сомневаю­щимся (большинству из нас)? Аргументация М. Чулаки не заставит со­мневаться верующих, сомневающихся способна оттолкнуть, да и непосле­довательные атеисты могут отшатнуться от автора.

Прежде всего неправильно само нахождение речи. Основная стратеги­ческая линия развертывания текста — ироническое осмеяние и самого молебна, и Бога в любом его воплощении и понимании — неважно, Гефеста с плоскогубцами или всемогущего Бога, ответственного за бесчисленные преступления и катастрофы. Вера в него — забавное простодушие, вера примитивная, совершенно языческая.

Иронией пронизан весь текст — от названия «Приехали!», звучащего упреком, отсылающего к знаменитому гагаринскому «Поехали!», — до клубники на грядке в финале.

Излюбленный прием автора — доведение до абсурда позиции оппо­нентов по принципу если уж верить в Бога с плоскогубцами, то уж ве­рить последовательно! Поэтому в ироническом ключе упоминаются и «Курск» (в 2000 г. это звучало особенно болезненно), и погибшие совет­ские космонавты.

Автор публикации предстает как человек несомневающийся, созна­тельно выбравший стратегию осмеяния, касаясь столь трудных и больных вопросов (собственно, вопросов для него и не существует).

Его аргументация — односторонняя, опровергающая (небольшая ус­тупка суевериям звучит лишь в начале), восходящая, дедуктивная. Доводы разнообразны, опровергнуть их каждый по отдельности трудно. В конце М. Чулаки приходит к обобщающему тезису о диктатуре, сменившей Ста­лина в Кремле на Бога в небесах.

Более эффективной представляется нам аргументация его оппонента — священника А. Борисова:

Дата добавления: 2015-08-10