Первая любовь

– Пацаны, – порхает Девушка – стиральная машина, – чего после работы делаете?

Ничего после работы пацаны не делают.

– Пошли пиво пить!

Уау, хоть и с пирсингом, но все же девушка, предлагает провести вместе время! Максим и так ее уважал, а тут и вовсе почувствовал в груди нечто жгучее и непонятное.

А если это любовь?

Пошли втроем: Девушка – стиральная машина, Парень-смеситель, ну и он, Человек-сосиска. Идут, смеются, все так непосредственно, мило – Максиму даже неловко стало оттого, что можно быть естественным. Все контролировать себя приходится, а тут вдруг такой поток эмоциональной свежести. Даже тайфун.

– Смеситель, ты какую музыку слушаешь? – спросила девушка у представителя сантехнической диаспоры.

– Я рэп гоняю, Стиралка.

– Круто! Рэпняк я тоже ценю. А ты, Сосиска?

– Да я на хард-роке вырос, – ответил Максим скромно.

– Какого периода?

– Ну, классический.

– «Крим», что ли? «Назарет» да «Гранд Фанк»? Ричи Блэкмор и Тони Йомми?

– Ну, в общем, да.

Посмеялись над ним новые друзья. Незлобно.

– Это ж архаика! Каменный век!

– А мне нравится.

– Ты уж тогда на скандинавский блэк переходи. Свежо, востребовано.

«Да слышал я скандинавов, – подумал Максим. – Занятно, но в целом вторично. И пресыщенность какая-то буржуазная».

Но вслух сказать постеснялся.

Зашли в бар, пива заказали. Один бокал – дневная зарплата. Новые друзья без жалости с деньгами расстаются. Молодцы какие, глядит на них Максим. Вот бы и мне так научиться.

«Может, многие мои проблемы, – тут же развивает он мысль, – от мещанской ограниченности, от гнусной чичиковщины, когда копейка для меня – ценнее простых человеческих отношений?»

Весело в баре. Молодежь тут и там, отовсюду смех доносится. И главное – энергия струится. Вот так прям и расходится в дециметр радиусом. Живая энергия, трепещущая. Пробивная.

Вот эту бы энергию, оглядывался по сторонам Максим, да на благое дело пустить! Ее бы хватило на переустройство действительности. Только слишком много желающих молодые души под свой колпак заманить. Вот рэпом их откармливают. Вроде бы революционная по злобе своей музыка, но обманка это. Что в идеалах музыки этой? Богатство, телки и беспринципный цинизм. Тупиковая дорога.

Стиралка всех танцевать потащила. Попса звучит галимая, тошнотворная даже, но Максим смирился, потому что под обаяние девушки попал. А она откровенно этак бедрами двигает. Грудями дрыгает. Попкой о его передок трется. У него встал тут же. Пришлось в туалет сматываться, чтобы змея укротить.

– Представляете, – рассказывала Стиралка, когда он вернулся, – магазин, от которого я флаера раздаю, филиал открывает. Будут продавцов набирать. Сосиска, ты продавцом устроиться не желаешь?

Мысль такая к Максиму приходила не в первый раз. Работа продавца казалась ему привлекательной. Да и технике он был не чужд.

– Интересная информация, – отозвался. – Надо обдумать.

– Только они не в Волгограде его открывают, а в Саратове. Ну, да ты, насколько я знаю, перекати-поле, тебе махнуть туда – раз плюнуть.

– Махнуть не проблема, только и оседлой жизнью пожить хочется. Семьей обзавестись, – посмотрел он на нее выразительно.

– Какой ты правильный! – сверкнула она глазками. – А ты, Смеситель?

Тот поморщился.

– На фиг надо.

– Ну, все же лучше, чем на улице стоять. И зарплата намного выше.

– Да что зарплата. Я не за деньгами в промоутеры пошел. Так, год занять. Отец твердо пообещал, что летом в университет меня устроит.

– Да ты, значит, богатенький Буратино.

– Нет, что ты. Обыкновенный.

– Ну, тачка-то есть?

– Тачка есть, «Форд» подержанный, но разве это богатство? Богатство – это завод, это торговая компания. Это то, на чем капитал можно делать.

Максим вздрогнул.

– А тачку эту я знаешь сколько у отца выпрашивал? Три месяца! Еле купил ее, жмот. Я вот еще припомню ему это.

– Да и квартира есть, наверно?

– Квартира есть, родители приобрели в свое время. Только это тоже название одно, а не квартира. Двухкомнатная, в хрущевке. Я там не живу. Скучно одному. Так, друзей привожу, девчонок.

Стиралка слушала Смесителя со все более возрастающим вниманием. Такая она интересная в профиль…

После трех бокалов пива Максим окончательно определился со своими чувствами. Он влюбился. Он влюбился в эту чудную, нескладную, но такую необычную и жизнерадостную девушку, Девушку – стиральную машину. Он читал книги, в которых говорилось о Любви, он смотрел фильмы, в которых показывали Любовь, он слышал песни, в которых Любовь звучала, но никогда не верил в ее существование. Не думал, что ему суждено повстречаться с ней.

И вот – повстречался.

К сожалению, в кутерьме бара ему так и не удалось поговорить с ней тет-а-тет. Вскоре Стиралка уехала куда-то со Смесителем, но не на первом же свидании изъясняться о своих чувствах?

Да и не свидание это вовсе никакое. Так, дружеская встреча.

Облом

– Какая любовь, придурок?! – средь бела дня, без тумана и затемнений явился вдруг к нему Великий Капиталист.

Максим судорожно принялся шарить по картонным бокам в поисках «Капитала». Вспомнил, что на работу он книгу Маркса не брал. Слишком тяжелая.

– Да не ищи ты «Капитал» свой долбаный, – скривился Капиталист. – И пойми наконец, что не враг я тебе. Добра, лишь добра тебе желаю, глупышка ты неразумная.

Он сейчас в другой одежде предстал. Плащ, шляпа, перчатки. Брючные стрелки из-под плаща красовались, ботинки черные. Только трость в руке осталась. Элегантный.

– Оглянись вокруг, Максимушка, – отцовским тоном вещал Великий Капиталист, – разве ты не видишь, что твоя Стиралка давным-давно со Смесителем крутит?

– Это неправда! – пробормотал Максим.

– Ну, погляди на нее!

Поглядел: так и есть – Стиралка со Смесителем рука об руку гуляют, друг другу в лицо заглядывают и смеются то и дело.

– Это ничего не значит, – ответил Максим твердо.

– Да все это значит. Дала она ему за машину и квартиру. Потому что босячка безродная и удачным замужеством мечтает материальное положение поправить.

– Это неправда, – повторил Максим, но сомнения уже в голосе, опасения.

– Эй, Человек-шкаф! – подозвал Великий Капиталист одного из промоутеров. – Скажи, что ты видел сегодня утром?

– Сегодня утром, – радостно принялся докладывать Человек-шкаф, – Стиралка со Смесителем взасос целовались. И Смеситель ее за попку трогал.

– Понятно. Свободен. Эй, Человек-шестеренка! – подозвал Великий Капиталист другого промоутера. – Скажи-ка, что у тебя Стиралка на днях спрашивала?

Человек-шестеренка снял с головы маску и оказался теткой средних лет с красным испитым лицом.

– Стиралка на днях у меня совет спрашивала, – доложила Шестеренка, – как побыстрее залететь.

– От кого она хочет залететь? – неистовствовал Великий Капиталист.

– Да, говорит, со Смесителем пихаюсь, – объяснила Шестеренка. – Родить, говорит, от него хочу, чтобы он меня замуж взял.

– Это неправда… – шептал Максим.

– Ну, тогда сам у нее спроси.

Шаг. Второй. Десятый. Стиралка прямо перед ним. Милая девушка с нелепым пирсингом, неужели ты продала себя за материальные блага?

– Ну, и чего ты так смотришь на меня? – исподлобья взирала на него девушка. – Я понимаю, что ты в меня втюрился, но я тебе ничем помочь не могу.

– Я думал…

– Никаких надежд я тебе не давала. Ты всерьез полагал, что я стану встречаться с таким босяком, как ты?

– Но ты же ничего не понимаешь! Материальное благополучие – это иллюзия, гнусная иллюзия!

– Никакая это не иллюзия. Это твердая почва под ногами. Меня и так угораздило нищей родиться, я всю жизнь ей оставаться не собираюсь.

И упорхнула.

– Ну, чего, – скалился Великий Капиталист, – словил? Ничего, неприятности закаляют. Ну что, понимаешь ты сейчас, что если не встанешь на тот путь, который я предлагаю, то останешься никем. Ни женщин тебе не видать, ни футбола по кабельному телевидению. Прими капитализм в душу свою, смирись с ним как с необходимостью и знаешь какими ослепительными красками засверкает для тебя жизнь! Все так делают, и все счастливы.

«Борьба между рабочими и машиной, – принялся бормотать Максим, вспоминая по памяти строки из “Капитала”, – начинается с самого возникновения капиталистического отношения. Только с введением машин рабочий начинает бороться против самого средства труда, этой материальной формы существования капитала. Он восстает против этой определенной формы средств производства как материальной основы капиталистического способа производства. Средства труда, выступив как машина, тотчас же становятся конкурентом рабочего».

С проклятиями и ругательствами Великий Капиталист растворился в воздухе.

– Все, Сосиска! – шагали к Максиму два человека в спецовках. – Снимай камуфляж.

У него еще не растворились круги перед глазами после исчезновения Капиталиста. Кружилась голова.

– Почему? Что произошло?

– Обанкротилась наша забегаловка. Всех уволили. Свободен ты теперь, как птица в полете. Ищи новую работу.

Дата добавления: 2015-08-09