КАНДИНАЛЬ 4 страница

Но и для твоей сестры было недостойно поднимать руку на черкеса-мужчину, особенно своего брата, верно? Ты ведь потерял по закону принадлежащее тебе отцовское имущество и до­лжен был оставить его человеку недостойному... Ведь так?

Ахмет вновь опустил голову в знак согласия.

- То, что случилось между вами было неиз­бежно. Твоя сестра предпочла вмешаться.

Острый и мудрый взгляд имама проникал в самую душу, читая истину. Ахмету захотелось рассказать ему все, как близкому родному чело­веку, умудренному годами:

- л не мог уже видеть ее после того, что случилось между нами. Но Афуаса всегда была очень упрямой. Отец не одобрял ее выбора, по­тому что у Мухамеда не было состояния, но...

- Она уговорила его. Кроме того, Ахмет, коль скоро у сестры должен был быть небогатый муж, отец знал, что она будет жить дома рядом с ним.

Вновь имам попал в самую точку.

- Он в ней души не чаял, - грустно промолвил Ахмет, понурив голову.

- Если бы отец был жив, он любил бы тебя еще больше. У адыгов не принято проявлять свои чувства к сыну. И если бы ты отправился с ним на войну, как равный...

- Я умею воевать, но почему казаки не оста­вят нас в покое? - воскликнул Ахмет. - Мы держим хозяйства, разводим лошадей. У нас есть хорошая земля, которую нужно хорошо обраба­тывать. Этодругая причина моего отъезда. Долж­но же быть место, где адыги могут забыть о бесчинствах этих гяуров...

- Кабардинцы славятся своим авторитетом и дипломатичностью, - согласился имам. - Если где и можно обоести покой, то это в Великой Кабар-де. Там теоя, конечно, примут, как своего. Но, Ахмет.., - имам замялся, тщательно выбирая слова.

- Да, Тхамада?

- Прежде всего успокойся, не изводи себя. Твой путь далек и опасен. Я вижу, ты все время предаешься тягостным раздумьям, а от этого тебе только вред. В горах нужно быть все время начеку, а не уходить целиком в себя. В пустынном месте это может тебе дорого стоить.

- Но как добиться этого, Тхамада? Все за­быть? - Ахмет ничуть не был задет словами имама. Он знал, что тот совершенно прав, и очень нуж­дался в его советах.

- Помни, что все совершается по воле Божьей. Во всем случившемся должен быть какой-то смысл, и однажды этот смысл откроется тебе. Все про­исходит в этом мире так, как и должно произой­ти, да славится Аллах.

Ахмет промолчал, разочарованный словами има­ма. Он был еще слишком молод и горяч и не мог мириться с таким фатализмом. Имам тихо рас­смеялся:

- Я хорошо тебя понимаю, сын мой. Знаю, что ты сейчас думаешь: «Ну почему все именно так?» Верно? Но ты ведь знаешь, корова не наступит на теленка. И нам не посылается испы­тание большее, чем мы способны вынести. Так именно Господь заботится о нас.

- Прости меня за дерзость, Тхамада, но я хочу спросить: как же можете Вы говорить такие речи после того, как казаки разграбили вашу дерев­ню?!

Ахмета раздражала эта обреченная мудрость имама, которая как-то не вязалась с тонкостью понимания им этого мира. Имам скрестил руки под полами своего одеяния.

- Опыт научил меня действовать так, как буд­то вера есть, если даже ее нет. По крайней мере, в этом случае есть шанс вступить в бой.

Ахмет ничего не ответил: было ясно, что эти слова - плод раздумий опытного старца, и они вовсе не предполагали ответа. Имам тоже замол­чал, и двое мужчин некоторое время стояли без­молвно, погруженные в свои мысли, пока, нако­нец, кто-то из молодых воинов не отвлек имама каким-то вопросом.

Ахмет был полон решимости продолжать свое путешествие. Он не считал, что отъехал от дома так уж далеко. Ему хотелось увидеть Ошха Махо, гору Эльбрус, и затем гору Казбек, что лежала гораздо дальше к востоку, - он так много слышал рассказов о них у себя на Кубани. Эльбрус был знаменит цветом своих снегов, которые иногда становились красными, как кровь. Это было свя­щенное место, где нарты пили «нарзан» - воду, вытекающую из горы, которая делала их непобе­димыми...

Тот же молодой парень, что ранее здоровался с Ахметом, подвел к нему его оседланную ло­шадь. Это был симпатичный юноша, примерно его ровесник, с классическим профилем, гладко выбритый, с черкесской на широких плечах. Его статная лошадь выглядела нарядной: под высо­ким седлом красовался яркий коврик, а вокруг шеи вились разноцветные бусы и ленты.

- Привет, кабардинец, - весело сказал он. -Меня зовут Аслан. Мы были бы рады видеть тебя с нами сегодня на охоте. Хочешь немного раз­мяться?

.Ахмет вспомнил совет имама не копаться в собственных переживаниях и сразу согласился. Они охотились на туров - горных козлов - в окрестностях лагеря бжедугов.

Несколько дней прошли в охоте и других при­ятных занятиях. У Ахмета были причины не торопиться. Во-первых, состояние Гази иногда ухудшалось и он лежал без движения. Было бы неблагородно уехать, не дождавшись выздоровле­ния своего друга. Во-вторых, Ах мету хотелось внести свою лепту в благосостояние поселка, помочь выжить приютившим его людям, отблаго­дарить их за гостеприимство. Поэтому он без устали охотился на туров или карабкался вместе с Асланом и другими юношами по скалам в по­исках дикого меда. В доме имама для него по-прежнему накрывали замечательный стол. Каза­лось, что ели б у них оставался последний цып­ленок, они отдали бы ему и ножки, и грудку, а сами довольствовались супом из потрохов.

Однажды к Ахмету подошла девушка из тех, что ухаживали за Гази, и, смущаясь, сообщила, что у больного спал жар. Ахмет поспешил к ложу приятеля и нашел его сидящим на подушках в веселом и бодром расположении духа.

- Я слышал, что ты отличный стрелок, - ска­зал Гази. - Здесь, в лагере бжедугов, ничего нельзя утаить. Сразу расскажут. Как пчелы жужжат эти бжедуги... но их болтовня - безобидный нектар безо всяких там злобных жал.

Ахмет улыбнулся:

- А меня тут Аслан развлекал, пока ты тут истории рассказывал...

Гази слегка покраснел.

-...В конечном счете, кажется, мы уложили двенадцать казаков! - поддразнил друга Ахмет, повторяя подслушанные речи.

- Сказки для маленьких девочек.

- Ага, для той, что служила мне в первый вечер... Она твоя возлюбленная?

- Ерунда. Она еще ребенок. - Гази удобно вытянулся на подушках и принялся гладить боро­ду с показным равнодушием.

Ахмет рассмеялся:

- А я слышал, что у нее самое богатое при­даное из всех невест.

Гази вдруг резко повернулся к нему, лицо его было озабочено.

- Слушай, сейчас не до пустяков. Скажи, Ах­мет, ты останешься и будешь с нами воевать?

Ахмет покачал головой:

- Спасибо за честь, Гази. Но мне нужно спе­шить. Погода не всегда будет столь благоприят­ной...

Гази понял, что Ахмета не переубедить. Он поднялся, и все они вместе с Асланом отправи­лись на охоту, как и обычно в эти дни. Горный воздух был свежим, бодрящим. На закате будто ударил легкий морозец, а последние солнечные лучи были уже не такими ярко-золотистыми как осенью.

- Прекрасный выстрел! - воскликнул Аслан, когда Ахмет подстрелил на гребне утеса крупного оленя. - Сейчас достану. Он спешился и полез вверх по склону. - Ахмет, эту шкуру возьми себе на память о времени, проведенном у нас...

Аслан отделил рога и торжественно поднял их высоко над головой. Его радовало, что этот стран­ник смог хорошо отдохнуть в их компании и развлечься.

В тот вечер застолье было особенно обильным. Женщины постарались вовсю. Они прознали, что Ахмет собирается уезжать, а это значит, что еще много недель он не сможет отведать вкусной домашней пищи. Имам был непривычно спокоен. У адыгов не принято сильные чувства выражать словами, однако молодежь, поддавшись общему настроению, затянула грустную гибза - песню прощания с друзьями, уходящими на войну.

Потом Гази проводил его до палатки, взял за

РУКУ-

-. Пусть Бог следует завтра с тобой, Ахмет, и оградит от всех напастей. Он послал мне тебя в трудную минуту - я мог умереть от этой раны.

- Что ж, значит моя поездка уже не напрасна. Двое молодых людей быстро обнялись.

- Знаешь, Гази, - сказал Ахмет, - Аслану пон­равился этот колчан, отдай ему после моего отъ­езда. А ты сам возьми мой кама. Убей им еще одного казака за меня. Пусть их будет тринад­цать!

Если Гази и был поражен таким щедрым под­арком - ведь он полагал, что это был клинок из Толедо старинной работы, - то его удивление было ничто по сравнению с тем, которое Ахмет испы­тал на следующее утро, когда, поднявшись, уви­дел, что вее домочадцы и сам имам уже вовсю готовятся к его отъезду. Лошадь была уже осед­лана, женщины наполняли его дорожные сумки солью, сушеными фруктами и изрядным запасом кукурузных зерен.

Имам выступил вперед, держа в руках копченую баранью ногу, завернутую в муслин. Ахмет начал отказываться:

- Я не могу забрать все это! Пища нужна будет лагерю, ведь впереди зима!

- Ты помог нам пополнить кладовые. Кто зна­ет, когда ты теперь доберешься до своих...

Ахмет был уже в-седле, а Гази все не отпус­кал его руку.

- И все-таки повторю: остался бы ты лучше с нами на зиму. Едешь ты уже поздно. Пожалуй­ста, подумай еще раз.

Сердце Ахмета готово было разорваться.

- Спасибо, брат мой. Я никогда не забуду нашей дружбы. Но мне нужно спешить. Чем до­льше задержусь, тем труднее мне будет. Спасибо, Гази! Спасибо, Тхамада! Молюсь, чтобы весной вам удалось вернуться в родные края.

Имам взял уздечку и похлопал кобылу по мор­де.

- Если ущ решился ехать, то слушай меня внимательно. Держись предгорий, пока не достиг­нешь реки Лабы. Так тебе удастся избежать встре­чи с казаками. Там ты увидишь великан Эльбрус, он возвышается над всеми окрестностями. Пое­дешь прямо к его подножию, а когда прибли­зишься, поворачивай на восток - и так доберешь­ся до Великой Кабарды.

- Огромное спасибо за совет.., - Ахмет почув­ствовал, что старый имам не просто указал ему дорогу, но как будто зарядил его новой энергией, придал уверенность в себе.

Ахмет тронулся в путь, а сзади еще слышался голос имама, эхом отдававшийся вокруг:

- Держи высокие горы все время справа, но не спускайся, избегай равнин. Да хранит тебя Бог, Ахмет,

На краю долины Ахмет обернулся, бросил пос­ледний взгляд на гостеприимный лагерь бжеду­гов. Аслан и другие юноши, сопровождавшие его до этого места, поворачивали коней. Аслан поднял свой лук высоко над головой в прощальном приветствии:

- Доброй охоты, кабардинец! - крикнул он, и' все устремились галопом к лагерю.

Ахмет остался один. Он двигался вперед. Ноги его лошади тонули в утреннем тумане, стелящем­ся по земле. Холодок пронизывал пригнувшегося к седлу Ахмета. Холодок был и на сердце: жаль было расставаться с такими радушными и смелы­ми людьми.

* * * * *

Река Кубань, на берегах которой вырос Ах­мет, рождается из маленьких ледяных ручьев у подножия великой горы Эльбрус. Затем она, набирал силу, течет на север, пока, наконец, верст через тридцать не становится настоящей рекой. Потом еще верст двадцать или около того - и она поворачивает круто, почти под прямым углом, влево, расширяется и несет свои воды на восток. Здесь, наконец, Кубань становится мощной Псиж - героиней черкесского фольклора, самой великой из всех кавказских рек.

Новый укрепленный лагерь русских возник не­далеко от того места, где река поворачивает на восток. Генерал Суворов, не теряя времени, вер­нулся на Южный фронт. Приехал он вместе с генералом Комаровым, с которым они были во Многом единомышленниками. Правда, их общес­тво украшала лишь одна женщина - графиня Софья. Супруга Александра Васильевича предпоч­ла остаться в Санкт-Петербурге. Суворов почув­ствовал облегчение. Теперь он мог спокойно за­ниматься делом, ни на что не отвлекаясь.

Он распорядился, чтобы офицеры собрались в его палатке. Сам Суворов стоял у карты, накло­нившись вперед, и что-то старательно рассматри­вал на ней, не обращая внимания на присутству­ющих.

- Любой кадет знает, - а вы, господа, тем паче, - идею Петра Великого о том, что покойно будет державе лишь в том случае, если удастся подчинить себе Прагу! - вдруг произнес он весе­ло, оборачиваясь к собранию. - В юношестве я мечтал об этом. Сейчас наши задачи куда скром­нее...

С военными Суворов чувствовал себя в родной стихии, говорил легко, непринужденно. Он было уже начал излагать свой план, когда в палатку полевого штаба быстро вошел посыльный и подал командующему депешу. Суворов сломал сургуч­ную печать и прочел бумагу.

- Господа, - сказал он с явным удовольствием, - генерал Потемкин благословляет наши планы. -Генерал Якоби, - обратился затем Суворов к седовласому пожилому человеку, - первая фаза этого плана была успешно завершена. Вы, как командующий Кубанской армией, получаете при­каз создать новую линию обороны от Моздока до Форт-Димитрия.

Суворов передал бумаги своему коллеге, полу­чившему новое назначение:

- Что можете сказать по этому поводу, гене­рал?

Пока Якоби читал письмо, Суворов продол­жал, обращаясь к остальным офицерам:

' - А прежде всего, господа, мы должны исклю­чить всякую возможность помощи черкесам со стороны Турции.

Вдруг Суворов раздраженно сощурился: Якоби заговорил без приглашения. Он не перебил ко­мандующего, но, тем не менее, вел себя, по мнению последнего, недостаточно почтительно. Кстати, Якоби был выходцем из семьи, где военная служба была традиционной для мужчин, тогда как Суворов был военным в первом поколе-

-. Вы расслышали меня, Ваша Светлость? -Якоби прервал его мысли. - Я говорю, что здесь • - не сказано о казацких семьях. Но я, думаю, сумею убедить их переехать туда с семьями на постоян­ное житье. Вы согласны со мной?

Что-то в самом тоне Якоби рассердило Суво­рова.

- Совершенно. Однако, если позволите, я про­должу... Я намерен построить подобную же обо­ронительную линию от згой точки на Лабе и затем вдоль Кубани до побережья. Следующим этапом станет создание крепостей вдоль Черного моря с тем, чтобы сомкнуть эти две линии. Это как раз отвечает моим планам: полностью отре­зать черкесов от Турции, чтобы не допустить их поддержки со стороны Блистательной Порты. Константинополь - вот откуда исходят все наши беды. На побережье горцы встречаются с турец­кими купцами, закупают у них порох и соль. Если они лишатся этого, усмирить их будет го­раздо легче.

Он помолчал, наблюдая, какой эффект на при-сутствукйцих произвели эти стратегические про­екты.

- Мы зажмем их с севера, и мы зажмем их с востока...

Суворов делал на карте аккуратные пометки карандашом, иллюстрируя свои тактические ходы, и его железный кулак рассекал воздух над всеми этими стрелками и кружками. Не дожидаясь ничьих комментариев, он добавил:

- &Гот форпост будет называться «Кавказс­кая». Остальным дадим имена, когда построим. ^ - Но это равносильно еще одной войне с Тур­цией. Вы знаете, что Анапа - укрепленный турец­кий порт. Это тоже входит в Ваши планы? -вставил старик Якоби.

- А когда у нас с турками войны не было? Во всяком случае, все это уже входит в другие пла­ны, которые мы здесь не будем обсуждать, гене­рал Якоби. Тем не менее, я хочу, чтобы эти молодые офицеры были в курсе долгосрочных целей наших действий.

Генерал Комаров внимательно слушал главнокомандующего. В последнее время он тщательно изучал данные местных разведок. Казалось, что шпионство было для горцев явлением обычным: достаточно было хорошего подкупа, чтобы полу­чить кучу сведений. Всегда приятно строить воз­душные замки, но уж он-то знал, что эта кампа­ния не пройдет так гладко. Комаров указал на карту:

- В этом районе между Кубанью и Лабой, насколько мне известно, некоторые черкесские формирования состоят из кабардинских племен...

Суворову было досадно, что кто-то хорошо раз­бирался в племенных различиях горцев. Он сам прекрасно знал разницу между ногайцами, кал­мыками, убыхами, шапсугами, бжедугами и че­ченцами, мог узнать их с первого взгляда. Он всегда старался изучить неприятеля.

- Мне кажется, у нас с ними будут проблемы, - заметил Комаров, впрочем, менее категорично, чем Намеревался. Облик Суворова не располагал к дискуссиям: в нем было что-то безжизненное, нечеловеческое. Мертвенная бледность делала его лицо каким-то холодным, как будто искусствен­ным. И все же Комаров любил его.

- Дорогой мой Комаров, я и не сомневаюсь, что будут. Вот ты как раз и защитишь нас с флангов при строительстве крепостей. Впрочем, после разгрома ногайцев, я не ожидаю сильного сопротивления от кубанских черкесов. Что-нибудь незначительное. Небольшие стычки, может быть. Но не больше.

Комаров хотел еще что-то заметить, но Якоби сделал предостерегающий жест рукой, останавли­вая его. Ему было ясно, что спорить с Суворовым уже совершенно бессмысленно. Опытный генерал оыл честолюбивым служакой. Теперь у него в руках было реальное дело, а в кармане - благос­ловение от Потемкина. Ожидаемая сверкающая Награда на груди возвышала его в собственных глазах.

Насколько Якоби знал Суворова, то все «что-нибудь незначительное* будет полностью уничто­жено на всем протяжении оборонительной линии, находящейся в его ведении.

Эта «линия» была такая же жесткая и прямая, как карандаш Суворова, которым он провел ее на карте от Моздока до Форт-Димитрия. Якоби ис­коса взглянул на Комарова, дурные предчувствия переполняли его. Комаров был человеком карь­еры, иногда даже немного педантичным. Якоби стремился не потерять ни одного солдата, если это было в его силах. На его взгляд, кавказская кампания была делом нечистым: какие-то засады, ловушки, выстрелы из-за угла. Ему не хватало настоящих боев с наступающими батальонами и реющими в воздухе знаменами. Не понимал он лишь одного: Кавказ являлся вечным полигоном для величайшей армии мира. На этом театре военных действий было предостаточно достойного противника, так что война, можно сказать, пре­вращалась в увлекательную забаву.

- Господа, теперь мне нужно заняться пись­мом. Я предлагаю вам вернуться в свои, подраз­деления. - Суворов никогда не тратил времени на любезности типа «всего наилучшего* или «желаю успеха*.

Якоби коротко кивнул главнокомандующему и поспешил выйти из палатки вслед за Комаро­вым. Выйдя, натянул кожаные перчатки и наки­нул на плечи плащ.

- Комаров, - окликнул он. Молодой генерал обернулся. - От этой реки по ночам такая сы­рость. Если хотите, пойдем ко мне, у меня отлич­ный коньячок припасен. Выпьем по чарочке.

Генералы зашагали дальше вместе.

- Есть какие-нибудь новости из Екатеринограда? Вы, кажется, завтра утром отбываете туда?

Комаров рассмеялся:

- Да, отбываю, генерал. Там меня. ждут раз­влечения, приличная гостиница, в общем, почти современная цивилизация.

- Но это же не Санкт-Петербург!

Комаров посмотрел ему прямо в глаза.

- Дорогой мой Якоби, если мне не по душе массовые убийства, это не значит, что я легко отделался.

Якоби только хмыкнул в ответ, и они пошли дальше, обмениваясь шутками по поводу того, как легче избавиться от неспокойных кавказских аборигенов.

Дата добавления: 2015-08-09