Тучи над чарном сгущаются

I.

ЛЕРА, ДОЧЬ РОЯ

Лера стояла перед большим зеркалом, любуясь на свое отражение. Хрупкая голубоглазая дева с необычайно пышными черными кудрями, она уже вышла из детского возраста, но еще и не стала полностью взрослой женщиной. Вскоре ей предстояло причаститься крови Лэна. Рядом стояла ее мать, высокая рыжеволосая жрица Роук, происходившая из королевского дома.

В это утро Леру одолевали странные вопросы и мучительное любопытство.

- Странно, мама, - сказала она, - и ты, и другая жрица, дева Аннуи из Дома Единорога, все время твердят мне, что Лэн есть Истина и что надо быть правдивым, а между тем, я все время вижу на себе загадочных взгляды других гроо и людей; у всех мальчиков и девочек есть и папа, и мама, а на вопрос о том, кто мой отец, все отворачиваются, молчат и призывают Лэна. И если в самом деле ты – дочь Ура, сына Уриэна Мудрого, и старше дядюшки Геллена, то почему трон унаследовала человеческая девушка Айвэн, а за ней будет ее сын Йон? Почему не ты и не я?..

- Я тебе уже много раз говорила, - ответила жрица, поджав губы, - твой отец умер, и на имя его наложено табу под страхом изгнания из Чарна, потому что он всецело был во власти Огненного Посланника Доната, Огня Всепожирающего, который, как ты знаешь – враг Лэна, а также всех гроо и людей. Дом, из которого он происходил, запятнан позором, поэтому я его не назову тебе. Трон унаследовала Айвэн, потому что я сама отреклась от престола в ее пользу.

- Почему, - не унималась Лера, - все остальные гроо, даже дети, даже я пользуются огромной магической силой, а ты и дядя – не пользуетесь?

- Не слишком много пользы в магии, если она обращена во зло, - ответила Роук. – И не моя вина в том, что злая магия была обращена против меня. Но ты волею Лэна Всемогущего да будешь от нее защищена.

- Хм, - сказала Лера, оторвавшись наконец от зеркала и взглянув на мать. – А ведь так много на свете интересного и загадочного, чего я еще не знаю…

- Многие знания иногда ведут ко многим печалям, - сказала жрица, скрестив руки на груди. – Не жалей о том, что не знаешь всего. И помни, что тебе запрещено пользоваться заклинаниями, оканчивающимися на «-ур» и на «-ри», кроме разве что «сейтур», и то в случае крайней нужды.

- Ах! – прошептала Лера, улыбаясь. – Иногда мне кажется, что все гроо смотрят на меня так настороженно, как будто я способна уничтожить весь Чарн одним своим взглядом.

- Ты вольна дать жреческие обеты или выйти замуж, но в любом случае важно принять Лэна, Бога Любви, чтоб навсегда смочь отличить добро от зла, даже если зло красиво, заманчиво и привлекательно. Помни, что Огонь Всепожирающий не дремлет и пытается оторвать всех от Лэна.

- Огонь Всепожирающий… - шепнула Лера. Глаза ее широко и восторженно распахнулись. – Наверное, он очень красив…

Роук кивнула.

- …И очень жесток…

Роук снова кивнула.

- И силен…

- Это правда. – Жрица взяла дочь за руку и повела к арке. – Сегодня мы пойдем смотреть турнир, а завтра уже, наверное, ты причастишься крови Лэна.

- О! – сказала Лера. – Пить кровь Божества… Это наверное очень красиво… Мама, мама! Я чувствую в себе силу великую, радостную! Мне хочется петь, танцевать и кричать! Я хочу жизни, хочу огня! Хочу красоты, она обжигает мне душу, как пламя факела обжигает пальцы, если неосторожно поднести…

- Это прекрасно, - ответила Роук, - только учись сдерживать порывы и направлять их во благо. – И, подумав, добавила: - Твой отец порывы сдерживать не умел…

***

Рыцарские турниры проводились в Чарне ежегодно в золотые дни сентября, когда солнце Чарна отдавало людям и гроо свое последнее тепло. Традиционно турниры проводились в канун ночи осеннего равноденствия, когда ночь начинала вступать в свои права, сначала сравнявшись с днем, а затем время тьмы отнимало все больше часов у времени света. В древние времена, когда народы, населявшие Ар, были еще язычниками, первые короли-гроо, принявшие на себя бремя королевской власти, сделали уступку и сохранили этот языческий праздник, несомненно посвященный Звездным Богам (Богам Ночной Силы или Темным Богам, как их называли служители Лэна). Праздник был приурочен к традиционно лэническому Дню Святой Крови, когда дети людей, которым исполнилось 12-14 лет, и дети гроо, которым исполнилось 40-50 лет, принимали первое в жизни причастие – святую кровь Влюбленного Демиурга, Который пролил ее за гроо и людей, призвав тех и других к вечной жизни.

Рыцари-гроо готовились к турниру. Дракон Леры спикировал на небольшое возвышение на углу огороженной площадки. Лера соскочила с возвышения, весело оглядываясь. Совсем недалеко от нее стоял юноша-гроо в темном одеянии, он смотрел с улыбкой на огороженную площадку. На Лере было золотистое короткое платье с глубоким вырезом, на лбу красовался серебряный обруч.

- Что, господин рыцарь, готовитесь к турниру? – весело спросила она.

Юноша обернулся. У него были светло-золотистые волосы, тонкие, красивые черты лица и янтарно-желтые глаза. Он улыбнулся.

- Да, ваше высочество.

Лера удивленно приподняла брови – никто не обращал к ней так, все почему-то опускали титул принцессы, обращаясь к ней. Взгляд золотистых глаз рыцаря между тем скользнул по ногам девушки, обутым в красные сандалии, и обнаженным загорелым коленям.

- Не слишком ли короткое платье, выше высочество?

- Мне неудобно ездить на драконе в длинном, - улыбнулась принцесса. – Раз уж вы вспомнили мой наследный титул, я буду желать вам победы сегодня. Как же вас зовут и из какого вы Дома?

- Я выступаю под именем Марлон, - ответил юноша и, помолчав, добавил: - Настоящее же мое имя – Кай, сын Армат, дочери Торнира. Что касается моего Дома… то я назову его вам разве что завтра вечером, если придете на Драконью Скалу. Я думаю, вы узнаете еще много чего интересного из того, что от вас скрывают, принцесса.

- Хм, - сказала Лера. – Вы меня интригуете. Если мать и Аннуи отпустят меня…

- Ни Роук, ни Аннуи, ни еще кто-либо из жрецов Лэна не имеют право приказывать наследной принцессе Чарна, - ответил Кай, разглядывая свой клинок. – Разве нет?

Он внезапно обернулся, устремив свои необычайные желтые глаза прямо на Леру. Она опустила глаза, но тотчас снова подняла их.

- Завтра, - сказала она. – Хорошо. Но только после того, как я причащусь кровью Лэна…

- Вас обманут. То, что вам подадут, может оказаться вовсе не кровью Бога, а чем-то иным…

- Да как вы смеете? – вскрикнула Лера. – Лэн есть сама Истина и сама Красота! Я буду пить кровь Божества, и это будет завтра в храме!

- А как вы отличите правду от лжи? Что, если напиток будет не тот? Разве вы хоть раз пробовали кровь на вкус?

Лера задумчиво посмотрела на юношу и покачала головой.

- А хотите?

- Не знаю… Наверное, да…

Кай улыбнулся и вдруг внезапным движением схватил одной рукой Леру за запястье, в другой руке сверкнул меч. Не успела Лера вскрикнуть и отдернуть руку, как сверкающее лезвие прорезало ее нежную кожу, оставив красную полосу. Интуитивно девушка прикоснулась к порезу губами и языком.

- Запомните, ваше высочество, - сказал Кай, - какова кровь на самом деле на вкус…

…Рука матери внезапно легла сзади на плечо Леры. Она обернулась. Перед ней стояла ее мать, Аннуи и Ноот в белых одеяниях жрецов, а также Айвэн, королева Чарна, принц Геллен и принц Йон, окруженные свитой из Домов Единорога и Красного Дракона и огромным количеством дворян-людей.

- С кем ты здесь шепталась? – спросила Роук.

- Это…это… - Лера замялась. Она повернулась к Каю, но его уже не было. Брови принцессы изумленно поднялись – ее недавний собеседник исчез так быстро и бесшумно, что Роук и другие, похоже, не успели даже увидеть его.

- Пойдем, - сказала Роук. Она взяла дочь за руку и внезапно заметила красную полосу на ее руке. – Что это?..

- Это… Один рыцарь… неосторожно…он тренировался и меня не заметил, а я подошла слишком близко… - соврала Лера, чувствуя, как ее лицо заливается краской. Роук нахмурилась и хотела что-то сказать, но видимо передумала. Аннуи протянула руку в властном магическом жесте так, что ее ладонь почти прикоснулась к порезу и коротко сказала: «Рутиар!» Рана быстро затянулась, и вскоре на руке Леры был виден только тонкий белый шрам.

- А этот шрам тебе на память и в назидание, чтобы ты в следующий раз сначала подумала, прежде чем близко подходить к опасностям мира сего, - наставительно сказала дева Аннуи.

- Подумаешь, - фыркнула Лера. – Я буду носить этот шрам гордо, как украшение, вот увидите! – Она подняла голову и внимательно посмотрела на деву Аннуи. – Заклинание «рутиар» останавливает кровь, да? Если произнести его наоборот, ведь получится одно из запрещенных заклинаний с окончанием на «ур»? Что оно делает? Вызывает кровотечение? Разрезает кожу?

Роук испуганно посмотрела на Аннуи.

- Да, - холодно ответила Аннуи, смеривая девушку взором. – Все именно так, Лера.

- Хорошо выглядишь, кстати, - послышался сзади нее звонкий мальчишеский голос. – В этом красивом коротком платье ты похожа на Великую Богиню.

Она обернулась – перед ней стоял высокий русоволосый мальчик примерно ее возраста, медный обруч воина перехватывал его волосы.

- Тогрин! – радостно воскликнул Йон, выходя вперед.

- Здравствуй, Йон.

Королева поморщилась.

- Кто это? – тихо спросила ее Роук, неприязненно поглядывая на русого мальчика.

- Сын герцога Зеока, язычника, и герцогини Джаббит, - ответила королева. – Почему-то Йон с ним дружит…

Лера покосилась в сторону своего кузена; Йон, белокурый сероглазый мальчик, перевязавший волосы сзади в хвост золотым шнуром, сейчас стоял в сторонке рядом со своим лохматым русоволосым приятелем и о чем-то весело с ним шептался.

- Ну, надо же, что только не происходит под солнцем Чарна, вот уж не думала, что герцогиня Дома Кабана захочет породниться с Домом Медведя! – воскликнула Роук. Лера с облегчением вздохнула, поняв, что взрослые перестали смотреть на нее.

- Почему бы этим домам и не породниться? – ответил Геллен. – Оба поддерживают Арэт, оба защищали на Совете нашего общего знакомого.

- Я думала, что Джаббит влюблена в нашего знакомого и будет хранить ему верность даже после его смерти, - пожала плечами Роук.

- Герцогиня никогда раньше не отличалась целомудрием, как я поняла, - сказала Айвэн. – Ходят слухи, что своего первенца Джая она родила даже не от Зеока, а Зеок просто женился на ней, чтоб прикрыть ее позор. И знаете, говорят, что этот Джай сильно похож на…

- Я его никогда не видел, думаю, что это всего лишь слухи, - тихо сказал принц Геллен. – Но говорят, что черты лица этого мальчика недвусмысленно указывают на происхождение от Дома Золотого Дракона. Черные кудри, тонкий нос, чувственные губы и даже…

- Тише, тише! – зашептала Роук. – С ума сошли? Здесь Лера…

Но Лера не слышала их – она уже нашла своих подруг, дочерей аристократов-гроо из Домов Лебедя, Оленя, Дельфина и Кита, и жадно внимала их рассказам о том, как их отцы, дяди и братья готовились к турниру.

Йон, впрочем, тоже не обращал никакого внимания на взрослых и их разговоры.

- Уже завтра вечером начнется!.. – восторженно говорил Тогрин.

- Что начнется?..

- Ночь осеннего равноденствия! Ты же ведь не думаешь, что этот праздник – только День Святой Крови? Это ваши лэнопоклонники уже позже придумали. Первоначально священная ночь была посвящена Амроку, богу ночи, брату Великой Богини. Это особая ночь, в ней великая сила и тайна. Считается, что в эту ночь происходят очень важные события в жизни людей и гроо, чаще всего события зловещие. А все это потому, что Амрок сердится, что большинство гроо и людей исповедуют теперь веру в Лэна. Между прочим, король-язычник, который правил до твоей мамы, захватил власть именно в ночь осеннего равноденствия! Мне папа сказал!

- А я и не знал, что в Чарне был король-язычник. А что он сделал в эту ночь?

- Он убил своих родителей, - понизив голос, проговорил Тогрин, - и женился на своей сестре. Насильно. И заставил вашего верховного жреца себя короновать. А на рассвете он одолел в магическом поединке своего брата и приумножил свою магическую силу в несколько раз. А потом он встал на балкончике и разогнал собравшуюся во дворе толпу бунтовщиков заклятием Стены Огня. Это очень сильное заклинание, и у обычного гроо не хватает для него Силы, но у того короля Силы было побольше, чем у других гроо… Очень даже может быть, что и на этот раз в ночь осеннего равноденствия что-то интересное случится. Послушай, а приходи-ка ты к нам в гости завтра вечером?..

…Наконец все расселись в специально отведенные для рыцарей места, и турнир был объявлен.

* * *

…Сердце Леры радостно трепыхалось в груди в ожидании этого момента, и вот наконец Аннуи подняла золотую чашу, украшенную крупными жемчужинами по краям.

- Лера, дочь Роук, дочери Ура, - прозвенел ее голос под сводами королевского храма, - сегодня ты навсегда присоединишься к Лэну, Который есть Любовь, и Истина, и Красота. Прими же и вкуси в знак своей верности кровь Того, Кто пролил ее за нас и за многих во отпущение грехов…

- Да, да… - шепнула Лера. Стоя на коленях, она потянулась к чаше, радостно и жадно припадая к ней губами. Но…что это? В чаше было обычное розовое вино. Девушка вскочила; черные ее локоны растрепались. Она оттолкнула от себя руку жрицы, пролив содержимое чаши.

- Это ложь, это ложь! – закричала она, и тонкий ее голос казался особенно звонким. – В чаше вовсе не кровь Лэна, в чаше – всего лишь розовое вино! Вас обманывают! Люди и гроо, вам лгут, лгут, это вовсе не кровь!

Ропот прошел по рядам коленопреклоненных людей и гроо. Жрецы нахмурились. Аннуи подняла руку, словно готовясь к какому-то магическому жесту. Стоявшая рядом Роук быстро схватила дочь за руку и поволокла ее из храма.

- Я хочу принять Лэна, - оправдывалась Лера, опустив голову. - Я в самом деле этого хочу, мама. Но я хочу принять Лэна настоящего, Того, Который и есть сама Истина. Жрецы говорят, что Лэн принял облик сына Адама и отдал Свою кровь за всех людей и гроо, а кровь гроо вовсе не похожа на вино; ее вкус – это вкус эликсира жизни, она немного отдает металлом и…

- Откуда ты знаешь? – подозрительно спросила Роук.

- Не важно. – Лера гордо выпрямилась.

- Дитя мое, - мягко сказала Роук, - ты просто ничего не поняла. Это Таинство, во время которого вино превращается в кровь Лэна. Это магия столь великая, что она недоступна ни одному из гроо. В той чаше на самом деле находилась кровь Лэна – Его жертва, Его дар всем людям и гроо. Ты отринула, отвергла Бога Любви – думаешь, Он примет тебя теперь?! – Жрица уже почти кричала. – Ты, ты должна быть особенно смиренной, чтобы оправдать свое рождение, чтобы замолить грехи своего отца! Ты, дочь язычника, должна падать ниц перед Богом Любви, умоляя о прощении!

Голубые глаза Леры широко распахнулись.

- Я – дочь язычника? – медленно спросила она.

Роук задумчиво кивнула.

- Значит, мой отец верил, что есть и другие боги, кроме Лэна? И за это его так невзлюбили в Чарне?

- От части, - тихо сказала Роук. – Твой отец был целиком во власти Огня Всепожирающего, чьи пламенные крылья простираются и над тобой тоже, дочь, и так будет, пока ты не примешь Лэна. По ту сторону жизни Огненный Посланник целиком овладеет тобой, твоим телом и твоей душой, он сделает тебя своей рабой, наслаждаясь твоей беспомощностью.

- Наслаждаясь…моей… - Глаза Леры вспыхнули. Она взглянула на мать, и та слегка подалась назад, с ужасом узнав на лице дочери столь знакомую и столь ненавистную ей мимику Роя.

- Лера, Лера! – позвала жрица испуганно. Ей на миг показалось, что Рой ожил и смотрит на нее жадно, вызывающе, насмешливо и презрительно.

- Я… Прости. – Девочка тряхнула чернокудрой головой. – Я просто на миг представила, что делает с грешниками после их смерти Огонь Всепожирающий.

- Ничего хорошего он с ними не делает. – Роук сжала губы. – Так хочешь ли ты принять Лэна сейчас? Причаститься Его священной крови? Ведь Он умер за тебя, маленькая язычница!

Лера улыбнулась едва заметно, одними уголками губ.

- «Я раба Твоя, и да будет мне по слову Твоему», - процитировала она из Писания и продолжала, цитируя псалом: - «Светел Ты, Лэн, велико Твое могущество, и власть Твоя над всеми мирами простирается, Сын Моря, король всех живущих и умерших». – И, словно собираясь творить магию, принцесса подняла вверх свои красивые тонкие полудетские руки и запела уже своими словами, запрокинув голову: - Слава вам, вечноживущие Посланники, в Небесах, что недоступны взорам смертных. Слава и тебе, Донат, Огонь Всепожирающий, Посланник Падший, яростный, чьи пламенные крылья как красные языки костра и как знамена чистой страсти…

- Прекрати! – зашипела Роук. - Неугомонная! Вот погоди, накличешь ты еще буду на наш Дом!

- Я просто хотела пошутить, - сказала Лера, опустив руки. – Почему вы все так боитесь этого Доната, словно Лэн не в силах защитить вас от него? Пойдем в храм, мама, я причащусь крови Сына Моря и соединюсь с Ним навеки, и никакая беда не коснется ни тебя, ни меня, ни нашего Дома.

II.

НОЧЬ ОСЕННЕГО РАВНОДЕНСТВИЯ

Надвигалась ночь осеннего равноденствия. Тьма сравнялась во времени и в правах со светом. В сумеречном воздухе ощущалась прохлада – первая после необычайно теплых и ясных ночей сентября.

Лера пыталась бесшумно проскользнуть вдоль берега реки к той единственной тропе, которая вела к Драконьей Скале, но внезапно вздрогнула и остановилась, заметив, что за ней наблюдают. Ее дядя Геллен, принц Чарна и муж королевы Айвэн, сидел на камне у реки в полном одиночестве и внимательно смотрел на племянницу.

- Дядя!

- Куда это ты собралась? Уж не на Драконью Скалу ли несешься? Хочешь полетать на ночь глядя? Тебя проводить?

- Нет… - Лера выдохнула и сжала руки.

- Ты сегодня весь день какая-то странная. Что с тобой случилось? Что за странное поведение в храме? Что за странные вопросы, которыми ты донимаешь маму?

Лера опустила голову, не в силах что-либо сказать в свое оправдание.

Геллен ненадолго отвернулся, чтобы подобрать камешек и кинуть его в реку.

- Ты сегодня чрезмерно много всех спрашиваешь о своем отце.

Он повернулся; Лера едва заметно кивнула, сжав руки крепче.

- Спрашивай, - сказал Геллен. – Что ты хочешь узнать?

- Все! – сказала Лера. Она внезапно выпрямилась и посмотрела прямо на дядю. Затем она сделала одно едва уловимое движение рукой – и новый камешек упал в реку, на этот раз с помощью магии.

- Я тоже так умел, - сказал принц, пронаблюдав этот полет. – Веришь мне?

- Не знаю, - глухо ответила Лера. – Я ни разу в жизни не видела, как ты пользуешься магией.

- Потому что я пользовался ей еще до твоего рождения. Ну, садись. Поговорим о твоем отце.

Девочка оглянулась по сторонам и села на песок, поджав ноги. Она торопилась на встречу с Каем, но ей стало безумно интересно, что расскажет дядя о ее отце.

- Когда-то, очень-очень давно, когда я был еще ребенком, - медленно начал Геллен, глядя как будто поверх головы племянницы, - я хотел быть похожим на твоего отца. Не во всем, конечно. Но он казался мне сильным, смелым, гордым.

Лера удивленно подняла брови. До сих пор ей приходилось слышать о своем отце, которого она никогда не знала, только ужасные вещи.

- Он ведь был язычником? – спросила она робко.

- Да. – Геллен вздохнул. – Причем с самого раннего детства. Однажды я его выследил ночью и узнал, что он поклоняется Темным Богам. Я тогда отвел его в храм Лэна и заставил покаяться. Он покаялся, может быть, даже искренне. А потом… - Принц снова вздохнул. – Потом все началось сначала… И на этот раз я рассказал Лагрину. Его наказали…и он меня окончательно возненавидел. А с язычниками тайно сообщаться каким-то образом продолжал.

- Я и не знала, что ты так хорошо был знаком с моим отцом, - тихо сказала Лера. – А как он выглядел?

- Эти густые черные кудри ты унаследовала от него, - мягко улыбаясь, ответил дядя. – Он был даже красив по-своему… А еще ты унаследовала его неистовство. – Он перестал улыбаться.

- И что же такого плохого он сделал, что в Чарне даже имя его запрещено называть? – спросила Лера.

- Знаешь… - медленно произнес Геллен, и светло-голубые глаза его как будто слегка потемнели. – В Чарне и сейчас есть такие гроо и даже некоторые люди, которые считают, что он все сделал правильно. Например, наша с твоей мамой тетушка, принцесса Арэт. А еще герцог Зеок из Дома Медведя. И многие другие. Но то, что он делал, идет вразрез и с законами Чарна, и с заповедями Лэна. Например, он отнимал чужое – жизнь, честь, власть, богатство, Силу. И считал, что он в своем праве это делать. Я хочу, чтобы ты знала, Лера, - принц понизил голос, - это я убил твоего отца. Но сделал я это исключительно из милосердия. Он сам попросил меня об этом. Ему подали яд, он выпил, и его мучения были непереносимы. Я убил его из жалости. Не думал, что я на это способен, потому что, видит Лэн, пока твой отец был жив, под солнцем Чарна не было ни одного человека и ни одного гроо, который ненавидел его сильнее, чем я.

Лера прерывисто вздохнула.

- Я вообще не подумала бы никогда, - сказала она, - что ты способен кого-то ненавидеть и кого-то убить. Кто угодно, но только не ты.

Геллен горько усмехнулся.

- Дитя мое, - вздохнул он. – Как же я рад, что у тебя есть все…ну, или почти все. У тебя нет только отца и нет короны. Зато у тебя есть мать, кузен, другие родственники и друзья, у тебя есть юность, красота, достоинство, радость жизни… У тебя есть Дар…

- Дар есть у всех нормальных гроо. Дар забрать невозможно, что за ерунда. Он же неотделим от тела. Я ощущаю свою магию мышцами своих рук, кожей, костями, биением сердца…

- Я знаю. Я тоже именно так и ощущал свою Силу.

- И никакие заклинания не могут…

- Я тоже так думал. – Геллен нагнулся и бросил новый камешек в воду, чересчур яростно, как показалось Лере. – А кстати, с чего ты решила, что злая магия творится только заклинаниями?

Он обернулся. Лера посмотрела на него с нескрываемым удивлением.

- А как еще она может твориться? Жесты не действуют без заклинаний! Я проверяла!

Геллен смотрел на нее с улыбкой, но его глаза при этом оставались серьезными и печальными.

- Да, жесты без заклинаний не действуют, - согласился он. – Но если ты кого-нибудь ударишь, ему будет больно, даже если ты не скажешь «Онур». А если ты кого-нибудь порежешь ножом, кровь потечет, даже если ты не скажешь «Раитур».

- Но это не магия! – воскликнула Лера. – Это всего лишь грубая физическая сила!

- Да, - сказал Геллен. – Но как ты узнаешь, когда физическая сила плавно начнет превращаться в магическую и наоборот? Знаешь ли, у гроо все это так сильно взаимосвязано…

Лера тряхнула пушистыми черными кудрями и поднялась на ноги. Что-то подсказывало ей, что ее уже ждут.

- Дядя, - сказала она, - я все же пойду, хорошо?

- Иди, конечно, - задумчиво ответил Геллен. – Береги себя, Лера, дочь Ро… Дочь Роук. И не позволяй никому, кроме близких, прикасаться к тебе.

Лера кивнула. Вообще весь этот разговор требовал глубоких размышлений, и она это даже знала, но она торопилась и не могла позволить себе промедления больше ни на минуту.

* * *

…Она упивалась полетом над головокружительной высотой. Сразу, как только она встретилась с Каем на Драконьей Скале, он знаком показал ей, что надо куда-то лететь, и тотчас взмыл на драконе в сумеречное небо. Лера свистнула свою дракониху Ассану и устремилась за ним.

Летать нравилось ей всю жизнь, с самого раннего детства. Впервые она оседлала дракончика, когда ей не было и двадцати лет – слишком юный возраст для полетов, в этом возрасте другие гроо еще не совсем осваиваются с координацией движений. Но Лера была особенной.

Через какое-то время принцесса заметила, что Ассана повинуется даже не ей, а летящему впереди Каю. Не оглядываясь, он периодически поднимал руку в властном магическом жесте, и дракониха летела за ним, как прикованная. Лера немного удивилась, потому что до сих пор она еще не встречалась с управлением драконами на расстоянии.

Наконец драконы пошли на снижение, спустя три или четыре часа полета.

Перед Лерой простиралась небольшая скалистая равнина, за которой виднелся огромный хвойный лес. На равнине стояло около двух десятков мужчин, женщин и детей, которых Кай представил ей как своих родителей, братьев и сестер, дядей и тетей, многочисленных племянников и племянниц, кузенов и кузин.

- Добро пожаловать в Алайат, Подземный Город, убежище Дома Рыси, - низким голосом приветствовала ее темноволосая женщина – Армат, мать Кая. – Мы рады видеть вас, Лера, дочь Роя, принцесса Чарна.

Лера в удивлении подняла брови и широко распахнула свои голубые глаза.

- Я – дочь Роя? Вы называете моего отца по имени и не боитесь изгнания? И почему это я раньше никогда не слышала ничего о Доме Рыси?!

- Зачем нам бояться изгнания, когда мы и так изгнанники, уже много тысячелетий? – пожала плечами Армат, кутаясь от пронизывающего горного ветра в клетчатый плед, скрепленный на груди серебряной фибулой. – Среди всех гроо, которые прибыли некогда в этот мир, было шестнадцать, а вовсе не четырнадцать родов. Два рода из шестнадцати – Дом Зеленого Дракона и Дом Рыси – исповедовали многобожие, которое потом смешалось и тесно переплелось с исконной верой людей Ара – верой в Великую Богиню Аймэ и Звездных Богов, которых жрецы Лэна начали называть Темными. В те далекие времена не было еще в Аре такого королевства как Чарн – четыре людских королевства вели междоусобную войну, и Дом Зеленого Дракона поддержал только одно из этих королевств, в то время как остальные дома гроо приложили усилия к тому, чтобы примирить все враждующие стороны между собой. Что касается нашего дома – Дома Рыси – наши предки не поддерживали ни одно из враждующих королевств, но помогали всем четырем, порождая рознь, чтобы достичь собственной выгоды. В итоге все же Четырнадцать Домов гроо одержали победу, и два языческих дома были вычеркнуты из всех летописей и отправлены в изгнание. Часть из Дома Зеленого Дракона основалась так глубоко под землей, что их кожа побелела, как молоко, и прикосновение солнечного света к их коже стало грозить им мучениями, а то и гибелью. Их назвали нард-раэм-гроо – подземные гроо; они сейчас основали свое королевство, и у них свой король. Другая часть Дома Зеленого Дракона, а также наш дом заняли скалы, пещеры и леса к северо-западу от Чарна; здесь мы копим силы и преумножаем свою численность – и когда-нибудь, возможно, уже совсем скоро, справедливость будет восстановлена.

- Мы выбрали нашим герцогом Кая, - добавил светловолосый Галагрин, кузен Кая, в кожаном фартуке кузнеца, - потому что он самый активный и самый бесстрашный и не боится так часто показываться в Чарне. Он и принес нам некогда весть о том, что на троне Чарна, пусть и недолго, находился король-язычник – Рой, сын Ура, сына Уриэна Мудрого. И что наследует ему ваше высочество, дочь короля и королевы из Дома Золотого Дракона.

Лера удивленно посмотрела на кузнеца, не в силах что-либо сказать.

- Я пойду, расскажу ей все, - тихо сказал Кай матери. Она кивнула. Он взял Леру за руку и повел ее в одну из пещер.

…Факел сам зажегся в свободной руке Кая от одного его взгляда. Лера охнула от удивления. Путь лежал вглубь пещеры, в темноту. Принцесса сжала покрепче руку своего спутника, боясь оступиться, и с удовольствием почувствовала, что ей отвечают пожатием. Рука Кая была горячая и очень сильная; своими грациозными и гибкими движениями он больше всего напоминал ей большую и свирепую дикую кошку, всегда готовую к прыжку, ночного охотника со сверкающими в темноте таинственными желтыми глазами.

- Так вот, принцесса, ваш отец… - тихо начал Кай.

- Мне кажется, нам уже пора перейти на «ты», - перебила Лера. – Кто был мой отец?..

- Старший брат твоей матери, старший сын короля Ура.

- Это…это…неправда!.. – воскликнула принцесса, попытавшись вырвать внезапно похолодевшую и покрывшуюся потом ручку из горячей и сильной руки своего спутника. – Мой отец – мой дядя? Что за бред?.. – После нескольких неудачных попыток вырвать руку, она наконец поняла, что это бесполезно, и оставила бесплодные усилия.

- Это правда, - невозмутимо ответил герцог Дома Рыси. – Роя хотели лишить наследства в пользу его младшей сестры Роук. Это ему не понравилось. В итоге при поддержке своей тети, принцессы Арэт, дочери Уриэна Мудрого, он убил своих родителей, женился на сестре и захватил власть в Чарне. К сожалению, Рой был слишком юн для того, чтобы заранее рассчитать и спланировать, каким образом он будет удерживать власть, а поэтому в итоге довольно глупо позволил себя убрать.

- Мм…э… это дядюшка Геллен его убил?

- Скорее, добил. Рой и так умирал, от яда, который ему дали. Глупо довольно все это закончилось. До сих пор не понимаю, почему он позволил этому великолепному Совету Четырнадцати Домов собраться у себя?.. Ясно же все было и так, чем все завершится. – Лера увидела в свете факела, как ее собеседник улыбается. – Этот юноша умудрился настроить против себя всех – и народ, и жрецов, и аристократические дома гроо…

- А что, ты бы мог сделать что-то другое на его месте? – спросила Лера.

- Конечно. Надо было оставить жрецов Лэна в покое, оставить им их обряды и таинства, даже сделать их еще более жесткими…так, до фанатизма… А самым умным предложить путь Звездных Богов. Вот тогда бы естественным образом в Чарне произошло то, чего так хотел Рой, а руки у короля остались бы при этом чистыми…

- Да, умно…- прошептала принцесса. – А моя мама? Она что – его любила?..

- Ну…я не думаю, что он ее об этом спросил…

Лера сделала очередную попытку высвободить руку.

- Ты что – хочешь сказать, что я нежеланная дочь от кровосмесительного насилия?!

- Тсс, тише… - Кай сжал ее тонкие пальцы так, что они хрустнули, и Лера взвизгнула. – Главное, что ты – законная дочь и наследница. И будущая королева Чарна. С нашей помощью, разумеется.

- Скажи еще, - прошептала Лера, снова расслабляя руку, которую так и не удалось вырвать, - разве Дар можно отнять? И каким образом?

Кай тихо рассмеялся.

- Говорят, в Атлантиде, исторической родине народа гроо, в этих целях ели свежую печень… Свежеотрезанную, - добавил он зловещим шепотом. – На самом деле, в книге запретных заклинаний, формулировка, которой описано это действо, весьма размыта. Первое – заклинание «Айвур», контактное, но все, что оно делает – всего лишь временно разрушает связь между телом и волей, чтобы ослабить или вовсе свести на нет магическое сопротивление противника. В самом заклинании «Айвур» нет ничего такого, его можно использовать и просто так, в бою, например. А вот лишить Дара можно и без «Айвура», хотя повозиться придется дольше. В книге написано, что это должно быть любого рода осквернение тела противника, с которым ты при этом находишься в самом тесном физическом контакте. В старину в этих целях вырывали зубами куски плоти, выпивали глаз и так далее…ну, на худой конец, можно просто просунуть пальцы под ребра, глубоко в окровавленную плоть…

- Меня сейчас стошнит! – закричала принцесса.

-...Но твой папа придумал, пожалуй, самый веселый способ, - продолжил герцог. – Изъятие Дара с помощью сексуального насилия. Я думаю, ему сама природа это подсказала. Чувственный был юноша, пылкий. Неистовый.

- Ужасно… - прошептала Лера. – Просто кошмар какой-то!

Она опустилась на камень в небольшом круглом зале, и Кай наконец отпустил ее руку. Зал был ярко освещен висящими на стенах факелами.

Несколько минут принцесса молча сидела на камне, размышляя. Она припоминала все запреты взрослых, все разговоры, которые они вели при ней шепотом, все испуганные взгляды в ее сторону – и все это идеально накладывалось на все то, что сегодня она узнала от Кая. И идеальнее всего накладывался на это вечерний разговор у берега реки с дядей, все эти непонятные и странные речи о ее отце, о магии, о физической силе.

Она встала и прошлась по залу, остановилась возле одного из факелов, любуясь изменчивым трепетанием ярко-рыжего пламени.

- В детстве я очень любила…да и сейчас люблю… - задумчиво произнесла Лера, - подносить руку к огню и смотреть, как он лижет мне пальцы… Это так красиво. И очень больно. Зато, когда мне больно, я чувствую, что я живая. Я вот даже не знаю, зачем говорю тебе это…

Лера обернулась и вздрогнула от неожиданности, потому что Кай стоял совсем рядом, за ее спиной.

- Зато я знаю, - ответил он, - почему ты это говоришь и почему – именно мне.

Кай повесил факел на стену недалеко от того факела, на который смотрела Лера. Она развернулась и взглянула на герцога, невольно залюбовавшись игрой света и тени, пляской пламени в его янтарно-золотистых глазах.

- Кай… - прошептала Лера. – Твое имя означает «охотник». Я чувствую, я знаю, как много скрытой силы таится в тебе. Я боюсь…

- Зачем же? Здесь тебе ничто не угрожает; ты – будущая королева Чарна, так хочет Дом Рыси, так хочу я.

- А может быть, мне нравится тебя бояться? - Она гордо посмотрела ему прямо в глаза cнизу вверх. – Может быть, мне нравится думать, что ты относишься ко мне не как к принцессе, а как к простой служанке? Может быть, мне нравится, мне хочется думать, что ты в любой момент можешь меня сломать, унизить, лишить Дара, размазать по камням, заставить меня плакать от боли и молить о пощаде, и валяться у тебя в ногах?

- Думаешь, шокировала? – Кай рассмеялся, звонко и радостно. – Я все это почувствовал в тебе сразу, как только увидел тебя.

Лера изумленно подняла брови, делая шаг назад. Подобная проницательность и восхищала ее, и немного страшила.

- Куда же ты отступаешь?..

Она хотела броситься бежать, не дожидаясь, когда он приблизится к ней, но он успел схватить ее и бросить на землю прямо перед собой. Лера упала спиной на камни, больно ударившись; Кай мгновенно оказался над ней, золото его волос щекотало ее лицо.

- Кричи же… - шепотом сказал он ей на ухо.

- Не дождешься…. – также шепотом ответила она. В голубых глазах сверкнул дерзкий и радостный огонек.

Он схватил левой рукой оба ее тонких запястья и прижал их к каменному полу пещеры с такой силой, что Лера почувствовала, как онемели кисти ее рук. Свободной рукой он легко разорвал тонкую ткань золотистого платья. Лера напрягла все мышцы своего тела, стараясь высвободиться, хотя и знала, что это бесполезно – она не столько на самом деле пыталась освободиться, сколько старалась доставить удовольствие Каю; мучительное любопытство распаляло ее душу не меньше, чем сила и грациозность герцога из Дома Рыси распаляла ее плоть. Впервые в жизни она оказалась обнаженной под взглядом мужчины, впервые в жизни рука мужчины касалась ее ничем не прикрытого тела. Стыд жег ее пополам с какой-то неистовой, запрещенной радостью.

- О, пощади меня… - зашептала она. – Я дева…

- Ну, это поправимо, - шепотом ответил он.

Он провел рукой по ее телу, нежно и задумчиво; Лера задрожала, ее кожа покрылась мурашками. Он второй раз провел рукой по ее телу, тихо сказав «Раитур». Лера взвизгнула – тонкие струйки крови пробились сквозь ее кожу и сейчас стекали по ее груди, животу и бедрам. Кай нагнулся, целуя и облизывая ее грудь и живот; Лера брыкалась всем телом.

- Перестань, - сказал Кай. – Тебе мало?

- Мало! Мало!

Он отпустил ее руки и на миг сжал ее подбородок левой рукой, заглядывая в ясные голубые глаза дочери Роя. В следующую секунду он ударил ее правой ладонью по лицу; Лера вскрикнула – удар был едва ли в четверть силы, тем не менее, из ее глаз тотчас брызнули слезы боли.

- Извини, - тихо сказал Кай. – Немного не рассчитал.

Но Лера в исступлении вонзила ногти ему в плечи.

- Еще!..

Он наносил ей пощечины, одну за другой, пока она не задергалась под ним.

- Теперь уже не мало?

- Хватит! – взмолилась она.

- Будешь еще сопротивляться?

- Не буду…

- Кто твой хозяин?

- Ты!...

Лера шмыгнула, ощутив знакомый привкус крови, и внезапно поняла, что у нее из носа бежит кровь. Кай поднес к ней руку, Лера вздрогнула, но он всего лишь сказал «Рутиар» - и кровотечение из носа тотчас унялось.

Лера уткнулась лицом в грудь мужчины, с удовольствием ощущая его упругую соленую кожу и стальные мышцы под ней. Кай сжал ее с такой силой, что хрустнули кости. Теперь она даже при всем желании не могла оказать никакого сопротивления. Подавив своей огромной мощью хрупкое полудетское тело, Кай одним рывком вошел в нее. Лера закричала от боли, чувствуя, как нечто липкое стекает по ее ноге. Острое сожаление и печаль о потерянной невинности тотчас сменились радостью быть принадлежащей ему, овладеваемой, желанной… Она застонала, открывая ему свою душу, распахивая перед ним все тайны и глубины своего естества.

…И много, так много было полного растворения, и жажды, и крови, и желания, и слез, и стонов, и огня, и красоты, и наслаждения, и боли. Такой знакомый детский мир Леры с величавыми песнопениями в храмах Лэна, с высокопарными, учтивыми и светскими речами, с наставлениями матери и других жрецов – этот мир уходил, уплывал, растворялся, как наваждение, как утренний туман, когда вступила в силу красота еще более сильная, более страшная, перед который блекли все прежние невинные радости.

…Внезапно Лера заметила почти прямо перед глазами сверкнувшие лезвие кинжала. Она схватила Кая за руку, пытаясь его остановить, хотя ее и жгло мучительное любопытство. Все ее тело трепетало в предвкушении новой боли; она боролась c рукой Кая, радостно осознавая, насколько он все-таки сильнее ее. Клинок вошел в ее плечо, как нож входит в масло; она вздрогнула и истошно закричала, когда острие коснулось кости; все ее тело пробила судорога, волной прокатившаяся с головы до ног. Шепча незнакомое заклинание, герцог склонился над ней так, что золотистые его пряди почти закрыли ей лицо. Лера услышала зловещий хруст и треск собственных костей, которые ломались, повинуясь волшебному голосу и движениям ее повелителя. Она кричала не переставая, потом в глазах у нее потемнело. В последний момент, предчувствуя совершенно невероятное ощущение, она схватила здоровой рукой Кая за шею и припала к его губам, награждая своего мучителя ненасытно-жадным поцелуем. В этот момент ее захлестнула волна наслаждения и безумия; каждая секунда превратилась в целую вечность. Но, когда она начала приходить в себя, Кай сжал ее еще крепче, ласково шепнув на ухо зловещее заклинание «Онур» и одновременно проворачивая рукоять клинка в ее плече. Рука Леры, все еще крепко сжимавшая Кая, медленно разжалась, голова запрокинулась, и весь зримый мир поглотила тьма. Исцеляющие заклинания, которые он накладывал на нее, она уже не услышала.

…Лера очнулась в совершенно прекрасном и бодром расположении духа. Ей казалось, что она стала красивее, здоровее, сильнее. Приятная боль в мышцах не портила этого ощущения. Никаких царапин и видимых повреждений на теле не было. Она лежала в той же самой пещере, освещенной факелами, а прямо перед ней сидела стройная русоволосая девушка возраста Леры, перебирающая какие-то ткани в большой плетеной корзине.

- Кто ты? – весело спросила Лера, вставая и потягиваясь.

- Я Урис, сестра Кая, - ответила девушка и, помолчав, добавила: - Я принесла вам новое платье.

- Спасибо… Да, нам, думаю, можно на «ты».

Урис улыбнулась и кивнула, подавая ей красивое золотистое короткое платье для езды на драконах – очень похожее на то, в котором Лера прилетела сюда. Принцесса одевалась, не без удовольствия наблюдая, с каким восхищением Урис смотрит на нее.

- А где Кай? – спросила Лера.

- Состязается с братьями на мечах и саблях. Они каждый день это делают.

Лера улыбнулась. Она была уже одета и сидела, скрестив ноги и чуть нагнув голову, пока Урис расчесывала ее серебряным гребнем.

- Поужинаешь с нами? – спросила Урис. – А потом тебе пора домой – так мама сказала.

- Эх, да… - задумчиво протянула принцесса. – Моя мама меня тоже ждет… Значит, Дом Рыси… А есть ли кто из вас, кто живет в Чарне?

- Да, - тихо сказала Урис. – Наша сестра Каук вышла замуж за графа Аргрина, брата Зеока, жреца Аймэ и герцога Дома Медведя. – Она немного помедлила и добавила. – Если наша помощь будет нужна тебе, смело обращайся к ней. Она и Кая информирует обо всем. – Девушка еще немного помедлила и, вздохнув, наконец, прошептала: - Какие красивые у тебя волосы, Лера. Наверное, у юного короля Роя были такие же…

* * *

Вскоре после того, как принц Геллен проводил взглядом свою племянницу, на побережье выбежала пожилая служанка королевы Айвэн.

- Ваше высочество! – позвала она. – Королева просит вас немедленно вернуться домой! Что-то случилось!

Геллен быстро поднялся с камня и побежал в сторону дворца. Он намного перегнал служанку.

Айвэн сидела в своих покоях за вышивкой. Полотно лежало у нее на коленях, бледные тонкие пальцы были крепко стиснуты. Она повернула к мужу свое белое залитое слезами лицо. Даже сейчас, в пятьдесят восемь лет, она была диво как хороша, хотя люди в пятьдесят восемь выглядят так, как гроо в триста пятьдесят восемь лет.

- Что случилось? – прошептал Геллен.

- Йон не вернулся, - простонала королева. – Он ушел с этим своим Тогрином, обещал быть до заката - и не пришел.

- С Тогрином, - повторил Геллен задумчиво. – Это русый мальчишка, сын герцога Зеока, если не ошибаюсь?

- Ну да, они вроде дружат с Йоном…

- И куда они отправились, в обиталище Дома Медведя? В лапы к Зеоку и ее высочеству Арэт? И ты отпустила?!

- Я ничего не могла поделать! – воскликнула Айвэн, вставая. Полотно упало с ее колен. – Он взлетел на драконе и уже с высоты прокричал мне, что он летит в гости к Тогрину и вернется до заката!

- Надо было приказать ему остаться. Ты же знаешь, чем это чревато, если Арэт заполучит нашего наследника.

- Знаешь что! – сердито сказала Айвэн, быстро нагибаясь, чтобы поднять упавшую белую ткань. – Если бы ты не сидел целыми днями в одиночестве на лоне природы, предаваясь печальным размышлениям о смысле жизни, ты мог бы сам поговорить с Йоном!

- Спасибо, дорогая, - сказал Геллен. – Значит, я виноват. Ну, тогда я пойду.

- Ты куда?!

- Ну за Йоном, разумеется. Пойду, приведу его обратно домой.

- Ты хочешь пойти один на ночь глядя в Дом Медведя?.. – испуганно прошептала королева, нервно перебирая пальцами свое полотно. – До него далеко… И вообще это неразумно! Лучше было бы послать кого-нибудь из слуг, а еще лучше – отряд в десять-двенадцать преданных нам рыцарей-гроо!

Геллен на миг представил себе, как глупо он будет выглядеть, если со всеми этими вооруженными рыцарями ворвется в мирный дом, в котором Йон и Тогрин, заигравшись и не уследив за временем, воспримут это нашествие воинов однозначно – как попытку пресечь их дружбу. А уж как будут рады Зеок и Джаббит со всеми их многочисленными родственниками таким явным признаком агрессии, недоверия и трусости со стороны королевского дома…

- Я, кажется, понял, почему Йону интереснее общество Тогрина и его родичей, чем наше с тобой, - задумчиво сказал принц. - Наверное, на его месте я бы тоже отправился в гости к какому-нибудь отважному, сильному и безумно интересному язычнику, который не может пройти спокойно даже мимо камня, не применив на нем свои чары. Я бы восхищался, как в детстве я восхищался моим братом, его непревзойденным умением владеть Силой как никто другой. Как тогда, когда я убегал от учителей вместе с ним, чтоб с дикой неприступной скалы броситься на спину пролетающему над пропастью дракону, и летать наперегонки… И ведь я был уверен тогда, что если я вдруг сорвусь, брат протянет мне руку и удержит над бездной...

- Какая романтическая чушь! – устало сказала королева. – Что с тобой сегодня?! Мечтатель! Не собираешься же ты за Йоном отправиться один, да еще и на драконе?!

- Да, я полечу на драконе. Я еще в детстве приручил дракончика по имени Гарард. Его правда потом отнял наш с тобой общий знакомый… Но Гарард должен помнить, кто его настоящий хозяин.

Айвэн снова выпустила белоснежную ткань из рук. Ее щеки залила смертельная бледность.

- Геллен, милый, что за бред ты сегодня несешь? – испуганно прошептала она. – Драконы управляются с помощью магии, это даже я знаю! Да он скинет тебя в ближайшую пропасть, этот твой драгоценный Гарард! Он убьет тебя!

- Драконы управляются с помощью гроо, - упрямо ответил Геллен. – Я гроо или нет?

- Гел, не делай глупостей, я прошу тебя! – застонала Айвэн. Но принц уже направился к выходу.

- Гел, стой!!!

Дверь за принцем Гелленом тихо закрылась. Одну секунду Айвэн раздумывала, не броситься ли за ним следом, а затем устало и отрешенно опустилась на стул.

***

Темной ночью принц Геллен стоял на Драконьей Скале. Ветер трепал его простую льняную рубашку и длинные белоснежные волосы. Он призывно и пронзительно свистнул и позвал Гарарда по имени, протягивая над бездной левую руку. Не прошло и нескольких минут, как на край скалы опустилось огромное могущественное существо. Покрытый золотистой чешуей, с гигантским гребнем на голове и величественными перепончатыми крыльями, дракон был воистину прекрасен. Он повернул голову к осмелившемуся его позвать и выжидательно посмотрел на гроо своими большими и красивыми, красными, как рубины, глазами. Огромная его пасть раскрылась, обнажая многочисленные и острые, как мечи, зубы.

- Это я, - тихо произнес Геллен, делая осторожный шаг по направлению к чудовищу. – Это я, принц Геллен, твой хозяин.

Он внезапно ощутил неуверенность, он почувствовал себя необычайно ничтожным и слабым перед этим существом. Дракон отвернулся, издав громкое и равнодушное рычание.

Осторожно и бесшумно приблизившись к ящеру, Геллен возложил руки на его голову, как он делал это раньше. Дракон сердито рыкнул и тряхнул головой с такой силой, что Геллен отлетел от него на несколько метров и упал спиной на камни. От жгучей боли на время перехватило дыхание, а дракон тем временем расправил крылья, собираясь улететь.

- Нет, Гарард, не улетай, пожалуйста! – крикнул Геллен. Он нашел в себе силы подняться и снова подошел к зверю, который на время затих, с любопытством глядя на своего бывшего хозяина немигающими алыми глазами.

- Гарард… - прошептал гроо, хватаясь обеими руками за жесткий гребень на голове дракона. – Узнай меня, ну пожалуйста… Ты должен, должен узнать мои руки, мои пальцы. Ведь это сквозь мои пальцы когда-то текла сила, которая покорила тебя.

Дракон снова попытался стряхнуть его руки, но на этот раз Геллен вцепился в него мертвой хваткой и легко вспрыгнул на огромную чешуйчатую спину. Издав ужасный рев, дракон взмахнул крыльями и оторвался от скалы.

Только сейчас, дрожа от холода под ночным ветром и прижимаясь к могучей спине золотистого ящера, Геллен подумал, какой он глупец. Он совершенно не знал, как направить дракона к Дому Медведя. Раньше для этого служила магия: ладони прижимались к голове ящера, и каждый мысленный приказ дракон воспринимал как указание к действию. Ему оставалось надеяться лишь на то, что Гарард каким-то образом интуитивно почувствует, куда ему нужно, потому что интуиция у драконов развита очень хорошо. Но Гарард, кажется, даже не узнавал или не признавал своего бывшего хозяина и несся над пропастью, встряхивая огромной головой в надежде сбросить седока.

Геллен попробовал повторить опыт, он снова прижал ладони к голове крылатого чудища, ментально концентрируясь на образе жилища представителей Дома Медведя. «Какой я смешной, - думал он, горько улыбаясь про себя, - за сорок лет так и не смог привыкнуть к тому, что мое тело теперь ведет себя как человеческое, а не как тело гроо». Он все ждал и надеялся, что пальцы его потеплеют, но они оставались холодными и безжизненными. Вдобавок ко всему от бесполезных мысленных усилий у него разболелась голова; тупая боль ударила в затылок, под лопатками и скатилась по позвоночнику, кольнув в районе крестца. «Да уж, - подумал Геллен, - моя воля попыталась взять необходимые ресурсы у тела, а у него их нет..» Он закрыл глаза, всем телом прижимаясь к золотистой чешуе. Воспоминания нахлынули на него. Он вспомнил, как ранил Роя ножом в плечо, как раскидал подскочивших к нему слуг-людей, как потом подбежали к нему Зеок и его брат Аргрин и крепко схватили его за руки. Геллен представлял себе лица Зеока и Аргрина, суровые, грубые, словно высеченные из камня, и исказившиеся от смеха над глупыми и злыми шутками Роя. Когда юную Айвэн увели в покои Роук, эти двое повели его в небольшое помещение, которое он занимал и в котором он должен был провести остаток дня. «Посмотри на свои запястья, принц, - хохоча, сказал Аргрин, покидая вместе с братом покои с разбросанными на полу книгами, - кажется, к синякам, которые на память оставил тебе Рой, добавились еще и те, которые оставили мы. Не забудь про нас…» А на запястьях тогда синяки в самом деле были огромные.

- Нет, я не забуду про вас, - прошептал Геллен, открывая глаза и разглядывая свои белые руки, все еще прижатые в голове дракона. – Я никогда этого не забуду…

Ему показалось, что дракон наконец оставил попытки его сбросить. Кроме того, он снизился и резко развернулся вправо. Геллен снова закрыл глаза и погрузился в воспоминания.

Через полчаса полета дракон резко пошел на снижение, и через какое-то время его когтистые лапы коснулись земли. Геллен устало спустился на землю и огляделся: прямо перед ним в темноте белела мраморная статуя медведя, указывающая лапой на асимметричную крепость из разноцветного камня – обиталище гроо из Дома Медведя.

- Спасибо, Гарард, - благодарно шепнул принц Геллен. Он похлопал ящера по шее и заглянул в его большие газа цвета крови. – Не знаю, как тебе это удалость…или мне…или нам… но все равно спасибо.

Дракон тряхнул огромной головой и, распахнув крылья, взмыл в ночное небо. Геллен проводил его взглядом, вздохнул и, коротко помолившись Лэну, пошел в обитель язычников.

***

Джай украдкой обернулся на дверь и прислушался. Шаги матери затихли в коридоре; никого другого также не было слышно. Джай знал, что в этот вечер в их крепости гостит наследник чарнийского престола, поэтому взрослым временно стало не до него. Бесчисленные разговоры с матерью и отчимом, которые беспрестанно твердили ему, сколь велик был его отец, очень сильно утомляли мальчика. Выслушав все рассказы, касавшиеся короткой, но бурной жизни этого самого отца, которого он не застал в живых, он лишь убедился в том, что отец его, принц Рой, был изрядным подлецом и, кроме того, совершенно бесчестным человеком, который вел себя не как дворянин и принц крови, а как взбесившееся животное из тех, которых лучше сразу убить на месте, пока оно не причинило никому вреда. Конфликт между Джаем и взрослыми все нарастал по мере его взросления, потому что, помимо того, что он остро ощущал стыд от того, что был незаконнорожденным, он рос впечатлительным, совестливым и болезненно ранимым. Вскоре после того, как герцогиня Джаббит, его мать, вышла замуж за герцога Зеока и присоединилась к Дому Медведя, она обратилась в языческую веру, а ритуалов служения Звездным Богам Джай не выносил совершенно. Его страшили слова гимнов, ритуальные нанесения себе и друг другу кровавых ран, дикие пляски и прыжки через костер. Более всего юноша боялся и ненавидел принцессу Арэт, которая должна была стать регентшей, когда его, Джая, возведут на трон Чарна. Она была столь холодна, жестока и высокомерна, что даже дивная ее красота не вызывала в юном наследнике престола ни капли симпатии. Она обучала его магии, учила владеть своим телом, ездить на драконах, и с каждой их встречей Джай все сильнее ее боялся и все больше ненавидел. Но особенный гнев и отвращение вызывал в нем граф Аргрин, один из младших братьев Зеока. Джай почти физически ощущал вибрации агрессии и презрения, которые исходили от этого гроо; он старался не оставаться с ним наедине, а когда он случайно ловил на себе его тяжелый взгляд, то стремился тотчас уединиться. Единственным, с кем Джай поддерживал более менее товарищеские отношения, невзирая даже на небольшую разницу в возрасте, был его сводный брат Тогрин, друг принца Йона. Несмотря на показную жестокость и своеволие Тогрина, Джай видел в нем истинного маленького аристократа, для которого законы чести не были пустым звуком.

Следуя каким-то планам Дома Кабана и Дома Медведя, Джай рос домашним ребенком и почти не имел возможности общаться с гроо из других домов, как с детьми, так и со взрослыми. Днем ему было запрещено выходить в город, а ночью, если ему слишком хотелось прогуляться по Чарну, его сопровождала огромная толпа слуг. Мать объясняла все эти предосторожности тем, что Джай удивительно похож на своего отца лицом, и поэтому его мол де могли убить до того, как мать и отчим осуществят свой план и посадят его на трон. Впрочем, Джай не хотел быть королем и сильно радовался, что он пока еще не совершеннолетний, а значит, еще несколько лет в запасе у него есть. Может быть, за эти годы можно будет сбежать…

Но куда бежать?

Не имея возможности гулять днем по Чарну, Джай часто отправлялся в длительные прогулки на природе. Он знал все леса и долины в окрестностях Чарна, скалы, пещеры, водопады, пустые песчаные пляжи и огромные, сверкающие, радостные морские волны. Он полюбил воду и камни, деревья и ущелья, драконов и диких птиц.

Но в этот вечер Джаю не хотелось никуда уходить. В его руках лежала бесценная древняя книга из Королевского храма Лэна. Накануне вечером принц-бастард, давно мечтавший познакомиться с книгами лэнопоклонников, которых, разумеется, не могло быть в его языческой семье, попросил одного из своих слуг тайком вынести какую-нибудь книгу из библиотеки Королевского храма – и слуге это каким-то образом удалось. Джая мучило очень сильное чувство раскаяния за предпринятую кражу, и он твердо пообещал себе, что попросит слугу вернуть книгу на место, как только ознакомится с ее содержанием.

Итак, ночь наступила, мать ушла… Джай ласково погладил мягкий черный кожаный переплет и взглянул на название. Оно было выложено на обложке книги маленькими кристаллами хрусталя – «Священные предания Дней Начала Мира». Дрогнувшей от волнения рукой Джай открыл книгу наугад и прочитал следующее.

«И сотворил Лэн благих Посланников, и самыми первыми сотворил Он Доната и Таората. Взял он Пламя Небесное и сделал из него Доната, и вдохнул в него дух Свой, и стал Донат живым. И был он красивее и могущественнее всех прочих Посланников, и возгордился. И сказал ему Лэн: «Да будешь ты Посланником Силы и будешь сильнее всех прочих Посланников». И обрадовался Донат. Но затем Лэн взял Свет Небесный и сотворил из него Таората, и тоже вдохнул в него дух Свой, и ожил Таорат. И был он прекраснее всех, кого сотворил Лэн, и даже прекраснее Доната. И сказал ему Лэн: «Да будешь ты Посланником Красоты и будешь красивее всех прочих Посланников». Но Донат возразил Ему: «Почему Таорат, а не я, должен быть всех красивее, ведь меня Ты сотворил первым?» И Лэн сказал на это: «Довольно тебе и того, что ты сильнее всех, кого сотворил Я». И Донат замолчал, но он смотрел на Таората и завидовал ему в сердце своем. И сказал им Лэн: «Полетите на Землю, посмотрите, каким находите вы Мир, который Я создал». И полетели они на Землю.

И видели они много дивного и прекрасного – леса и моря, горы и скалы, пещеры и водопады, озера и реки, зверей и птиц, и дивились они красоте Мира. У самого высокого горного водопада они остановились. И посмотрел еще раз Донат на Таората и увидел, что глаза его столь же глубоки и чисты, как небо и как вода, что кожа его бела, как снег на вершинах гор, что волосы его – как нежные облака и как прекрасная пена морская, а крылья за спиной подобны крыльям лебедя, и весь он излучает свет. И на смену зависти явилась в сердце Доната жажда обладания. И он принял облик девы и подошел к Таорату, сказав: «Вот, я Дочь Неба, и меня послал к тебе Лэн, чтобы ты мог насладиться мною, а я – тобою». Но ответил ему Таорат: «Зачем ты лжешь мне? Я узнал тебя, Донат». И рассердился тогда Донат, и, приняв свой первоначальный облик, замахнулся он на Таората огненным мечом и сказал: «Ты не захотел принадлежать мне, когда я принял облик девы! Ну что ж, теперь я заставлю тебя принадлежать мне, ибо я сильнее всех, кого сотворил Лэн, и вся красота Мира должна преклониться предо мной! И ты тоже должен встать передо мной на колени». Но не устрашился Таорат и воззвал к Лэну, и разверзлись Небеса в сверкании молний и грохоте грома, и послышался голос Лэна с Небес: «За гордость твою и дерзость твою Я проклинаю тебя, Донат, и всех, кто пойдет за тобой. Отныне ты будешь обречен всю свою бесконечно-долгую жизнь вплоть до Последнего Суда Моего жаждать Красоты, которую сотворил Я, но ты не сможешь насытиться вовеки, ибо Я Один есть источник всякой красоты, и мудрости, и радости, Я Один мог бы насытить тебя – но ты отверг Меня. И да будешь ты ныне как пламя неистовое, и нигде никогда не обретешь покоя, и наречешься Огнем Всепожирающим». И был Донат низвергнут с Небес и низвергнут из Мира, а с ним и те Посланники, которые пошли за ним».

Джай прерывисто вздохнул и, пытаясь унять стук сердца, нетерпеливо перевернул еще несколько страниц.

«Шесть раз зачинала от Адама жена его Лилит, и родила ему трех сыновей и трех дочерей. В седьмой же раз явился к ней Огонь Всепожирающий в облике прекрасного юноши и соблазнил ее, похитив прежде того семя у спящего Адама, и родила она от Доната еще сына, которого нарекли Рик. И в восьмой раз пришел к ней Огонь Всепожирающий в истинном своем обличии и сказал: «Это я приходил к тебе в прошлый раз, и я владел тобой; я – тот, кого проклял Светлый». Но не устрашилась Лилит и, поклонившись ему низко в ноги, сказала: «Войди ко мне, господин». И зачала она в ту ночь дочь, которую нарекли Грайя. Когда же была она за это низвергнута из Сада Любящих, всем детям ее дозволено было остаться на Земле. И основали они страну великую по имени Атлантида. А потомство их перемешалось с потомством морских и горных великанов, и появился на земле народ гроо».

Он пролистал еще несколько страниц.

«И основали потомки Рика и Грайи – последних сына и дочери Лилит, которых понесла она от Доната – два красивейших в Атлантиде города, которые назывались Саэдд-Ом и Хомор-Ра. И было сначала в тех городах…»

В коридоре послышались шаги и голоса. Джай резко закрыл книгу и спрятал ее под одеяло.

Голоса принадлежали Зеоку, Аргрину и Тогрину.

- Папа, это же нечестно, - звонко говорил Тогрин. – Зачем вы его заперли? Ему потом домой надо.

- Поймешь, когда вырастешь, что такое государственные интересы, - отвечал ему низкий голос языческого жреца. – Аргрин, а ты проследи за нашим пленником, хорошо? Я пока отведу сына спать.

- Да что его стеречь? Никуда не уйдет. Из особого покоя не выйти, он заперт печатью Великой Богини. Ее высочество очень обрадуется…

- Может быть, Джая тоже позвать?

- Зеок, я не понимаю, почему ты так любишь этого мальчишку. На Роя он совершенно не похож, разве что внешне. Это же готовый жрец Лэна!

- Ничего, воспитаем…

- Да не воспитаешь ты его. Говорю тебе, брат – не нужен нам этот Джай.

- Ну хватит, Грин.

Джай прислушался. Судя по звукам, Зеок волок сына за руку насильно. Тогрин продолжал пытаться восстановить справедливость. Вскоре их шаги затихли. Однако Аргрин остался перед его дверью – Джай это прекрасно ощутил.

С помощью магии грозный Аргрин осторожно открыл замок с той стороны двери и тихо прошел в комнату. Джай притворился спящим.

- Джай!

Аргрин осторожно подошел к кровати и прикоснулся к одеялу. Со стуком книга выпала из-под одеяла, Аргрин нагнулся и взял ее в руки. Джай затаил дыхание.

- «Священные предания Дней Начала Мира»! – прочитал Аргрин название. – Это же лэническая книжка! А ну-ка, вставай!

Джай вздрогнул. Его ладони покрылись холодной испариной, сердце оцепенело от ужаса.

- Отдай книгу! – закричал он, садясь в кровати.

Аргрин отшвырнул книгу в дальний конец опочивальни, глядя на мальчика с безумной яростью.

- Лэнопоклонник! – закричал он грозно. – Маленький гадкий лэнопоклонник в Доме Медведя! И это называется – сын Роя! Ну, сейчас я проучу тебя на всю жизнь…

Он с яростью схватил Джая за шею и прижал лицом к подушке.

- Айв…

Он не успел закончить заклинание, потому что Джай изловчился и ударил его ногой; пальцы взрослого разжались, и это дало возможность мальчику вырваться и откатиться подальше. Рыча от ярости, Аргрин схватил его за руку и бросил на пол. Джай вскочил, но сильный толчок в спину сбил его с ног. Своими крепкими пальцами, привычными к двуручному мечу, Аргрин сжимал его запястья, прижатые к полу.

- Ты недостоин зваться сыном Роя, - шипел Аргрин, - и недостоин своего Дара… Айвур!

Джай с силой мотнул головой, и рука Аргрина прошла мимо его головы, не задев ее заклинанием. Свирепея все сильнее, Аргрн рванул рубашку с его плеча, и в этот момент Джай укусил его в руку. Освободив руки, он моментально отполз, ударив при этом Аргрина ногой в лицо. Аргрин вскрикнул, но тотчас снова набросился на мальчика.

Джай мгновенно вскочил и отбежал от него подальше. Дверь осталась за спиной Аргрина, поэтому выскользнуть из опочивальни для мальчика не представлялась возможным. С искаженным от гнева лицом брат его отчима надвигался на него, зажимая в угол. Не помня себя от страха, Джай вскинул руки в решительном магическом жесте; он хотел в эту минуту только одного – чтобы Аргрин умер. Невероятной силы ледяная волна прошла сквозь его позвоночник снизу вверх и наполнила руки могуществом, обжигая пальцы жгучим холодом. В этот момент Аргрин уже готовился поймать его за волосы.

- Граэмг-риииии!!!!! – закричал Джай в отчаянии. Его звонкий мальчишеский голос сорвался на визг, от ледяного покалывания пальцы занемели.

Услышав стук падающего тела, Джай закрыл глаза и вновь открыл их, опуская озябшие руки. Аргрин лежал на полу у его ног. Он был мертв.

- О Лэн… - прошептал Джай. – Спасибо Тебе…

***

Геллен и Джай встретились в холле.

Никто из слуг не встретил вошедшего принца Чарна. Дрожа от ночного холода, он толкнул дверь и прошел внутрь – и вдруг тотчас увидел подростка с какой-то книгой в руке, похожего на Роя как две капли воды. Геллен отпрянул от неожиданности.

- Не бойтесь, ваше высочество, - тихо сказал мальчик. – Я Джай, сын наследника. Но я похож на отца разве что внешне.

Геллен посмотрел на него в изумлении и хотел что-то сказать, но Джай приложил палец к губам.

- Тише, ради Лэна, - сказал Джай. – Я приказал слугам не выходить сегодня ночью в холл, кто бы там ни пришел. Потому что я хотел сбежать… Но раз уж вы здесь, я помогу вам. Я знаю, зачем вы пришли. Вашего сына заперли в особом покое печатью Великой Богини, и я могу эту печать снять, я знаю, как это делается, потому что я рос среди язычников.

Несколько секунд Геллен разглядывал племянника с недоверием и изумлением, затем тихо сказал:

- Хорошо. Отведи меня к моему сыну и помоги снять печать.

Они тихо поднимались по лестнице, устланной золотистого цвета ковром. Почти такой же была парадная лестница королевского дворца, по которой сорок лет назад Геллен поднимался вместе с Роем в парадный зал для магического поединка. И вот сейчас он шел по лестнице, устланной золотистым ковром, с сыном Роя, столь похожим на своего отца. Неприятное воспоминание шевельнулось в сердце, Геллен замер на ступеньке, покосившись на своего спутника.

- Ради Лэна, - с горечью произнес мальчик, - не смотрите на меня так, принц. Я не виноват, что я похож на этого мерзавца. И я, конечно же, никакого зла вам не причиню.

Геллен кивнул, и они пошли дальше.

- Извини.

- Ничего. Я понимаю.

Дата добавления: 2015-08-18